Чёрное сердце

Сладкий запах блаженства наполняет собой душный воздух особняка, чьи стены уходят далеко в туманные небеса. Кровь - чужая и пышная - наполняет вены пульсирующим благодетелем, оставаясь шлейфом юности на кончике языка. Королева - её настоящее имя. Шепот - её призвание и истинная мука. Женщина истекает чуждой кровью, позволяя пылающим водам ванной смыть с себя остатки необходимого ритуала. Мир, ранее наполненный скованностью и страхом, приобрёл животные краски жадного репейника - лунный свет просачивался сквозь вульгарные окна душевой комнаты, опуская свой звенящий перелив на алеющую воду. Аврора шумно вздыхает, содрогаясь от переполняющего вкуса силы и маги. Она, словно жадный сосуд, вбирающий в свою бледную, оскверненную плоть колдовство этой ночи. Рыжие волосы, отливающие винным оттенком, безбожно намокли под натиском ванных процедур. Дрожь не прекращалась - с каждой секундой все сильнее волнуя обнажённой тело роковой ведьмы. Аметистовые глаза сияют огнями власти и могущества - желанного бытия. Аврора Эдлер - она живёт шестнадцатый век на землях этого гнилого мира и планирует остаться здесь до пришествия самого Армагеддона. Жизнь, сигареты и власть - её вечный наркотик, способный разливаться по черным венам стремительным отливом похоти. Женщина откидывается на бортик мраморной ванной, подставляя холодному воздуху тяжело вздымающуюся грудь и округлые бедра, чью молочную белизну не могла скрыть гладь кровавой воды. - ты опять совершала своё извращение в нашем доме? - сухой тон разносится вдоль влажных стен, подобно громогласному зову раненой птицы. Запах розы, французского кондиционера для душа и медовый привкус крови - отвратительная смесь. Она цепляется своими острыми когтями в восприимчивые органы чувств молодой ведьмы. Кнопа непослушных, белоснежных локонов ниспадает на бледное лицо внезапной гостьи этой комнаты. Девушка прячется, скрывая нелепый румянец смущения за сиянием осуждающего взгляда. Он пожирал. Безбожно врезался в сияющие участки кожи родной матери - она не была чиста, отделённая от идеала глубокими шрамами лживых клятв. И несмотря на это, Аврора оставалась грациозной, безупречно свободной в своём изящном страдание и пылкости. Старшая Эдлер кривит дрожащие губы в смазанной усмешке - былая красная помада стекала по подбородку скверным возбуждением, вынуждая кровь закипать в венах. Спина дамы выгибается под натиском пламенной игривости, вынуждая прохладный воздух, под стать туманному взгляду Тюльпаны, с новыми усилиями пожирать участки влажной кожи. Каждый шрам, несущий за собой жизнь одного аттеше, переливался мрачными воспоминаниями и горечью - разочарованием в том, насколько жалки некоторые творения охотников. Хрупкие, готовые сломаться под властью любой неприятности. - цветочек, ты же знаешь, как много в нашем доме душевых. Зачем нарушать мой покой? - рыжие локоны, горящие страстным переливом меди, прилипали к шее и ключицам - обжигали магическим звучанием страсти. К ним хотелось прикоснуться, зарыться самыми пальцами, болезненно стягивая и притягивая к себе. Тюльпана вздрагивает в плечах, ощущая нервный комок вожделения в горле. Пелена слабости касается самых оснований дрожащих коленей - делает уязвимой и податливой. Только одна блондинка знала, насколько кудрявые волосы у её матери - сейчас, наполняясь горячей влагой, они вились у самых висков, изящно обрамляя упругую и мягкую плоть. Мысли вертятся сквозь призму остаточной гордости и здравости. Все проходит мимо, вынуждая сделать непроизвольный шаг навстречу собственной гибели. - ты и покой - несовместимые вещи, - девушка кривит черты своего бледного лица в сущий перелив ненависти и отвращения. Она с ловкостью маскирует скрытое восхищение, предпочитая оставлять при себе крупицы хрупкого самообладания. Ведьма, полная жидкого металла, импульсивна и юна - несмотря на это, приоритет не потерять тонкую грань реальности остаётся превыше всего. Тюльпана сжимает челюсти, вкушая стойкий аромат своего поражения и горечи - желание оседает на синеющие вены жарким покрывалом. Гладь воды, что безбожно впитала в себе всю грязь прошедшего ритуала, покрывается дрожащей рябью, когда Аврора сдвигается ближе к противоположному краю. Округлые формы нарочито небрежно выставляются на обозрение собственной дочери, покрываясь невольными мурашками. Зрачки старшей Эдлер по-кошачьи сужаются, обнажая жидкое серебро тлеющего наслаждения. Финал этой ночи близок - остались считанные минуты до полного исчезновения наркотического эффекта потребления мужской крови. Королева шепота быстро проскальзывает кончиком своего языка по мягким губам, слизывая засохшую смесь магии с них. Это пьянит. Тюльпана готова поклясться, что успела уловить золотистое свечение в аметистовых глазах родной матери - молодость и красота, как никогда раньше, пропитывала её могущественное тело. Аврора сгорала в языках своего личного, омолаживающего огня. Она наполнялась энергией таинственного стремления, походя на самое настоящее сокровище - сияющая и безмерно красивая. Рыжеволосая бестия смеётся звонко, охватывая истеричным звучанием просторную комнату. Все эмоции проскальзывают через её пальцы, что безбожно вцепились в бортик мраморной ванной. Руки Королевы Шепота приобрели оттенок чернил - чёрный, мерцающий, подобно небосводу сумрака. Но они питали её силой, чья пульсация отдаётся еле уловимым стоном в груди блондинки - это невыносимо, приятно до жгучей нужды - мне хотелось в очередной раз лицезреть твое возрождение, - словно сквозь чарующий бред дополняет себя Тюльпана. Она, собранная до безобразного хладнокровия, теряет самообладание с каждой тлеющей секундой своего нахождения здесь. Пурпурная радужка младшей Эдлер переливается гневной драгоценностью, пока длинные пальцы сжимаются в плотный кулак - влажный пар от остывающей воды душит горло, вынуждая вздохнуть полной грудью. Это ошибка - смертельная в данной ситуации. Сладкий аромат розы и вина наполняет душу пронзительным пожаром, вспыхивая чем-то диким сквозь угольки столетней обиды. Все исчезает. Остаётся внутривенная слабость в ногах и жажда. Желание окунуться в объятия самой прекрасной и ужасной женщины, которую жестокая судьба только могла предложить Тюльпане. - нравится то, что видишь? - Аврора лукаво прикрывает свои очаровательные глаза, погружаясь по плечи в гладь скованной воды. Она закрывается от пристального наблюдения со стороны дочери, сама отказываясь себе признаваться в этом. По коже бёдер и рук проносится тайфун мурашек, вызванных далеко не обыденным холодом ночи - жжением под сердцем. Страстью, чей отголосок давно покинул древнее сердце ведьмы. - намного сильнее, чем ты способна себе представить, - голос обжигает самую макушку рыжих волос, зарываясь в них своим фантомным присутствуем. Он проносится диким шлейфом лаванды - любимого парфюма Тюльпаны, заставляя вновь ощутить себя в шкуре потерянного зверька. Отнюдь, стоило женщине откликнуться на зов хлипкого голоса, как силуэт дочери исчез - растаял в воздухе, подобно сливочному пломбиру под властью жары. Аромат магии пронизывает электрическим потоком воздух, вынуждая броско прошипеть и погрузиться с головой под воду. Жизнь играется с ними в дурную шутку. *** Гроза. Её присутствие оседает послевкусием рева на величественных стенах Шамплейна. Аврора, нервно перебирающая в пальцах окончание мундштука, не может внятно ответить себе на такой простой вопрос:"как она оказалась здесь - в изящном логове своего невольного союзника и ненавистного соперника? ". Ответом могла послужить собственная совесть, чей голос ведьма старалась давно заткнуть глубоко в пучине внутривенной тьмы. С каждым годом невольное состязание матери и дочери крепнет, подпитываясь все новыми разногласиями и душевными терзаниями. Они обе, гордые до болезненного безумия, не способны перешагнуть черту личных обид и отпустить такие страдальческие воспоминания совместного прошлого. Вечер тянулся отвратительно медленно, перетекая в странствующий возглас туманной ночи. Языки пламени трепетно шипят в камине, согревая абсурдно дрожащие плечи Королевы Шепота. Кто бы мог подумать, что ковен Шамплейн так плохо оборудован обогревательными сооружениями? Тонкая ткань весьма дорогого платья совершенно не грела опустевшую душу и её обладательницу, чьи аметистовые глаза сияли дикой магией в полумраке комнаты. Этот холод, отражающийся за окном в чернеющем небе, исходил из глубин разбитого сердца. Он завораживал тонкие пальцы, вынуждая прятать их под тканью винтажных перчаток и заклинаний тепла. - Одри говорила, что вы плохая, - совершенно внезапно в дверном проёме показывает светлая макушка шестнадцатилетней девочки. Её большие голубые глаза, способные поглотить своим любопытством весь необъятный мир, с искренним интересом наблюдали за новой личностью в стенах ковена Шамплейн. Словно перед ней стояла настоящая реликвия - дивный источник древней магии. В прочем, так оно и было - лишь по этой причине Одри Дефо позволила старшей Эдлер остаться в стенах своего родного дома. Чтобы обучать юного ангелочка жизни. Аврора улыбается - горько и тошно. Её сердце сжимается под натиском невиданных сомнений, когда она всем своим корпусом оборачивается к вошедшей Морган, выбрасывая пепел сигареты прямо на мраморный подоконник. Белокурая малышка, казавшаяся самым невинным созданием на земле, хранила в недрах собственной души исток магии - царицу ведьм и всего колдовства. Её необходимо поставить на ноги, подарить кладезь собственных знаний и умений - открыть мир со всех его сторон, будь то добро или неистовое зло. - но я вижу, что вы хорошая, - Морган одаривает темные стены помещения лучезарной усмешкой, робко поправляя локон своих светлых волос. Она, в отличие от многих членов этого шабаша, без доли страха беседовала с новоиспеченной наставницей, рассказывая истории своего горького детства. Аврора понимала её, но предпочитала молчаливо слушать - негоже юной девушки знать о том, что в свои годы пережила Королева Шепота. Эдлер замирает, на мгновение позволяя своим алым устам приоткрыться от удивления и колющего чувства соли. Слова маленькой царицы, подобно сладкому меду, окутывают тёплыми волнами неподвластной ауры - воистину могущественное и хрупкое дитя. Локоны цвета неспелой вишни падают на впалые щеки женщины, когда она чуть поддаётся вперёд к своей одарённой ученице. Фиолетовые глаза, влажные от мудрой усталости и ноющей боли под сердцем, заглядывают в просторы небесной чистоты - отнюдь, даже густые ресницы Морган не дрогнули под натиском взрослой колдуньи. - спасибо, kleine Königin, - с выраженным немецким шармом шепчет Аврора, приподнимая свою руку, облаченную в привычную ткань перчаток - только так она способна скрыть болезненную темноту своей души. Девочка улыбается шире, с наслаждением позволяя аристократическим пальцам Королевы зарыться в пшеничные локоны. Они, под конец вечерних откровений, с неестественной материнской нежностью щелкают Морган по кончику носа, усыпанного весёлыми веснушками. Это дитя имеет особенную энергетику - даже вековая натура Эдлер, напитанная ненавистью и обидами, даёт трещину под натиском светлого звучания. - Тюльпана не может уснуть из-за грозы, - будущая царица, заливаясь немым смущением, спешит покинуть комнату - словно она только что открыла самую страшную тайну той, чьи оскверненные руки обязаны нести раскалённый кинжал примирения. Дрожь. Аврора, не привыкшая испытывать столь человечные чувства, окунается в жаркий перелив страха. Она не общалась с родной дочерью вплоть до вчерашнего утра - две ведьмы из семейства Эдлер громогласно ругались на кухне, пока их благородно не разъединила Морган. Назвать этот инцидент общением было трудно и омерзительно. Коридоры чуждого особняка плели свои паучьи сети, стараясь запутать Верховную Шепота в поворотах и многочисленных комнатах. Но женщина, опасаясь собственной моральной слабости, не спешила доходить до своей цели - она безбожно бродила вдоль второго этажа, осматривая архитектурные соображения северного ковена. Это занятие отвлекало рыжеволосую бестию от порывов внутреннего самокопания. Аврору, ведомую своими мыслями и желаниями, вела пульсирующая магия, что разливалась по венам властной энергией и не позволяла отчаянно заплутать. Комната дочери сама возникла прямо перед статной фигурой ведьмы, вынуждая набрать кислород в прокуренные лёгкие. Запах лаванды настигает внезапно - он, подобно болезненному яду, отравляет нервные окончания стремительной вспышкой, забирая всю былую грацию походки. Ноги наливаются свинцом, чудом вынуждая тело сохранять равновесие. Королева остаётся таковой в любой жизненной ситуации - она не посмеет себе дать слабину. Дверной замок тихо щелкает, поворачиваясь под натиском незамысловатого заклинания. Ветер впускает в открывшуюся комнату тихий раскат грозы и робкий стук высоких шпилек. Аврора нервно поджимает нижнюю губу, поражаясь тому, что её по-прежнему не прижало к стене защитным заклинанием. Неужели, Тюльпана столь крепко спала? На прикроватной тумбочке горели блеклые свечки, наполняющие воздух скверным ароматом благовоний с эффектом человеческого снотворного. Сердце болезненно заливается кровавым ручьем, вынуждая аметистовые глаза судорожно сфокусировать своё внимание на лежачем месиве из одеял и подушек. Ее дочь, которая провела все своё детство и юность в душевном одиночестве, так и не смогла побороть самые банальные детские страхи - при ней просто не было взрослых персон, что смогли бы показать ей светлую сторону любого громкого рева небес. Прямая ответственность за это лежит на плечах Авроры, по-прежнему дрожащей не то от холода, не то от переполненности. Все чувства и эмоции, самые противоречивые и горькие, смешались в один нервный комок, доставая до самых недр ранее пустующей души. Однажды, чуть не умерев, человек способен изменить свои взгляды на некогда такие посредственные вещи. Смерть - перерождение и возможность перебороть тернистый путь прошлого, который удушающим змеем сжимал бледную шею долгие годы наземного существования. Но даже собственное преддверие смерти не смогло всецело выбить из груди гниющий оттенок страха. Старшая Эдлер призрачно подходит к обширной постели, замечая насколько часто вздымается грудь Тюльпаны, прикрытая единожды тонкой майкой чёрного цвета. Все одеяла, служившие эмоциональной защитой в морозную грозу, упали с кровати, распластаясь на ворсе бежевого ковра, подобно пятнам пепельных чернил. Женщина, сумевшая перебороть дрожь в теле, вишневыми губами шепчет простое детское заклинание, заставляя махровый плед воспарить в туманном воздухе. Материя весьма неуклюже разрезает своими гранями дымку от ароматических свеч, опускаясь на тело младшей Эдлер. Наверняка, переняв от матери не только фиолетовый оттенок глаз, но и чувствительность к холоду, блондинка продолжала сумрачно сжиматься в обнажённый клубок жалости. Ей по-прежнему было холодно. Руки, спрятанные тканью тёмных перчаток, перехватывают край дополнительной простыни, которая нарочито небрежно была оставлена в ногах Тюльпаны. Ласково и мягко. Такой великую Королеву Шепота не видел ещё никто. Столь ранимая черта её личности всегда была скрыта за многочисленными масками гнусной самовлюбленности и аристократии - но сейчас, замечая насколько Тюльпана, сама того не понимая, нуждается в материнской любви, все принципы нервно рвутся по швам, обнажая миру совершенно иную Аврору Эдлер. Рыжеволосая ведьма натягивает простынь поверх объемного пледа, закутывая дочь в капкан из спасительного тепла. Это мгновение ранит сильнее, чем вражеский пересвет магии - Королева Шепота впервые за сотню лет норовилась пусть слезу слабости где-то, вне стен собственного ковена. Она хочет сбежать. Так, как привыкла поступать во всех красноречивых провалах. Сгинуть во мгле грозовой ночи, забив боль глубоко в груди многочисленной порцией никотина и крепкого кофе. Но сегодня, ломая очередной устоявшийся исход событий, ведьме не позволят совершить побег. Горячая ладонь, обладающая несвойственным атлетизмом, перехватывает тонкую талию незваной гостьи этого особняка, блокируя любые движения одним броским захватом. Тюльпана не спала. Она, отвергнутая паническим страхом любого ребёнка, едва сдерживала нарастающий гнев и страдальческий жар в грудной клетке. Почему же любая непредвиденная забота со стороны матери ощущается, как хлесткая пощечина? Младшая из двух ведьм резким жестом втягивает Аврору в пушистый плен одеял, вынуждая древнюю ведьму попасть в смертельную ловушку. Волосы цвета пылающего заката разметались на подушках огненным ареалом, обрамляя своей яркостью искреннее удивление на лице старшей Эдлер. Лаванда и жар. Чужое дыхание щекочет впалые щеки рыжеволосой, напоминая прикосновения мотылька - это небрежно играет контрастом с болезненной хваткой на хрупких запястьях. Невозможно пошевелиться без должного вмешательства магии. Тревога закладывает свой фундамент на рёбрах, вызывая тошнотворную потребность в глотке свежего воздуха и пространстве. Больше свободного места. Весь мир сжимается до одинокой комнаты, чья тьма разбивается в свечение прикроватных благовоний и двух аметистов - таких родных и близких в своём болезненном удушье. Тюльпана сдавливает собственными бедрами ноги матери, вынуждая столь могущественную ведьму ощутить себя беспомощной куклой, жизнь которой висит на ниточках чужой прихоти. - что ты здесь забыла? - голос младшей Эдлер насыщен раздражением и хриплым послевкусием страха. Весь её вид: возбуждённый и потерянный - вызывал странную необходимость зарыться в беспорядочные одеяла своим лицом, спасаясь от настигающего смущения и жара. Гроза до абсурда глобально повлияла на опытную колдунью, возвращая её в возраст юношеских страстей и желаний - заставляя сгорать заживо в пламени своих тайных фантазий. Она всем нутром проклинает тот день, когда согласилась остаться в этом гребаном доме. Здесь не должно быть этой рыжеволосой бури, которая, подобно чумным воронам, отравила всю жизнь блондинки. Нарощенные ногти Тюльпаны врезаются в запястья матери, срывая с пухлых губ невольной пленницы судорожный вздох физического дискомфорта. Женщина на уровне инстинктов делает выпад бедрами, вынуждая шёлковый покров платье обнажить её ноги до колена - ей не вырваться. - отвечай, - шипение возвышающейся повторяется вновь, настолько близко, что Аврора может лицезреть огни искреннего безумия в глазах дочери. Их общего безумие. От чужого тела исходит ребяческая пылкость и неподвластный огонь - они обжигают, наконец даруя такое кощунственное наслаждение Королеве. - ты боишься грозы, - Аврора приподнимает одну бровь, скрывая в бесчувственном выражение лица все свои внутривенные страсти, которые не принято выставлять на показ в приличном обществе. Темнота сближает, шепча свои сладкие сказки в безвременные дали облачного света - она зарывается в крошечное пространство между двумя родственными телами, отражаясь звуком дождя и тлением фитилей. - я просто хотела убедиться, что ты не залилась истерикой, - сердце рыжеволосой кричит глубоко внутри, умоляя закрыть свои бренные губы и перестать бояться собственной жалости. Все люди - дрожащие твари, но горделивые создания просто не наделены храбростью принять свои слабости. Аврора не готова признаться даже самой себе в том, насколько хрупка её сумрачная любовь к дочери. Она искажена, наполненная чем-то противоречивым и греховным. Это убивает. Каждая мысль, пропитанная смертельной тревогой, ведёт за собой панику и боль - то, что великая ведьма шёпота обязана была оставить где-то за пределами своего мировоззрения. Почему эти невыносимые людские потери несутся за ней вихрем снежной бури, вынуждая горько разбиваться о камни своих личностных страхов. Тени забвения осели в груди стремительными хищниками, затуманивая рассудок и здравые мысли. Паника порождает страх. Дышать становится трудно - горло сжимает ком страданий и немого крика, чей зов так и не сможет сорваться с вишневых уст, загнивая в пучине кощунственной тьмы. Лицо Тюльпаны, которая минутой ранее мечтала всадить острие своего маникюра точно в сонную артерию матери, внезапно смягчилось. Бледные черты потеряли гранитную точность, возобновляя минимальную дистанцию между двумя телами. Аврора задыхалась. Женщина старалась скрыть накативший отголосок паники, хватаясь за остатки этой туманной реальности и болезненного ощущения горячих пальцев. Гроза за окном медленно стихала, оставляя за собой лишь омут беспечной росы и грязевые разводы на тающем снегу - природа уступает свою драму людям, подзывая именно их творить ураганы своими чувствами, разрушать империи названной любовью и затапливать города проливом слёз. Причиной всем бедам и катаклизма всегда были люди и их глупые чувства. Именно они рождали войны, страдания и грехи, обрекая всех созданий, населяющих землю на мучительные пытки бытия. Внезапная вспышка озарила комнату приторным запахом розы и вина - магия Авроры имела столь же чарующее послевкусие на языке, как и сама манера существования ведьмы. Такая же резкая, эгоистичная и плавная в своих стремлениях. Тюльпана оседает на постели, соприкасаясь своими руками с помятыми простынями и гулкой вибрацией во все теле. В горле созревает вязкий комок смущения от единого понимания - секундой назад блондинка прижимала родную мать к постели, совершенно не придавая должного значения их положению. Ее дыхание обрывается от жгучего тепла, рождённого из самых недр забытого желания. На пальцах оседает фантомное ощущение бархатной кожи, чья леденящая мантия выглядывала из-под винтажных перчаток. Они были так близки, чтобы сорваться и навсегда стереть честь друг друга с лица земли. Одно прикосновение губ, переплетение пальцев и страсть. Агония наполняет вены Тюльпаны, выбивая из её горла жалобный стон, который она была не в силах задержать в трепетном секрете. Рядом с матерью, ведьма теряла себя и свою фарфоровую маску неприступного воина. Она словно насильно возвращалась в облик маленькой девочки, чьи замерзшие руки безбожно сжимались в кулачки - вокруг никогда не было любви. Одиночество, холод и боль. Макушка белоснежных волос встрепенулась, улавливая судорожный поворот головы девушки. Тишина и грохот сердец. Верховная Шёпота стояла поодаль от постели, растирая тканью перчаток синеющий след на своем запястье. Её ноги по-прежнему дрожат, выдавая тот дикий ужас в груди, который предвещал многочисленные бессонные ночи наперёд. Слова им не нужны. Они ходят по раскалённому лезвию и однажды обязательно сгинут в пульсирующей тьме собственных чувств *** Шум дорог и дикий шелест ветреных лесов охватывает собой жаркий день весенней суматохи. Люди спешат по своим делам, сталкиваясь редкими словами и нервными взглядами с незнакомцами на тонких улочках - у каждого из них своя миссия, собственные выгоды. Для них время - обычная череда безудержных событий, которые проскальзывают сквозь пальцы неминуемым потоком. Обычные смертные глупы в своём смиренном забвение. Они на протяжении всей жизни прожигают часы за сердечными драмами и сентиментальными трагедиями, упуская при этом целую цепочку возможных событий в своей цивилизации. Таким создания не понять мотивов странной дамы, чьи жемчужные волосы растрепались под властью вольного ветра, подобно металлическому звону клинков. Сердце глухо стучит в груди, отбиваясь пульсацией на пылающий асфальт. Аромат поздней весны повис в воздухе - он повсюду. Жар солнечных лучей целует людей в их строптивые лица, вызывая уйму негодования и грязных словечек, которые необоснованно режут слух. Тюльпана тихо ругается себе под нос, спотыкаясь на высоких шпильках - бег в такой обуви, после всех абсурдных приключений годами ранее, может стать привычным делом. Одно сообщение. Скупой набор букв, появившийся на телефоне Тюльпаны обыденным пятничным утром, обладал силой буйной кометы - он заставил ведьму выбраться из мягкой постели в спешке, которую никто из колдунов Шамплейн не мог понять. Лишь одна персона так пагубно влияла на врождённое хладнокровие наследницы шёпота. От Авроры, которая весьма театрально отыграла свою трагичную кончину, не было вестей десять лет - она развеялась по ветру временного порыва, оставляя весь магический мир в кромешном недоумение. Королева шёпота исчезла, подобно дивному мгновению безумия, и жизнь стала скучной, обыденной - печальной. Тоска разъедала все живое внутри Тюльпаны, вгрызаясь в хрупкую оболочку чувств своими грозными когтями. Наступил мрак, чьи краски невыносимо забирались под самую кожу колдуньи, придавая ей нездоровый синеватый оттенок. Здания центрального Нью-Йорка напоминали огромные муравейники, жизнь в которых гудела звонким смехом бунтарства. Тюльпана провела в ковене шёпота все своё детство и юность, но до самого конца ощущала себя брошенной на произвол судьбы - никто не занимался её социальными навыками, вынуждая самостоятельно бороться со всеми комплексами и скелетами в шкафу, кости которых по-прежнему угрожающе гремят за спиной. Отличительная черта старшей Эдлер - непреодолимое желание удивить публику. Эта женщина готова вывернуть любую ситуацию безукоризненно в свою пользу, разглаживая болезненные углы собственных провалов. Аврора, в силу темной магии и природных данных, обладает изящной внешностью, за что смело имеет честь носить аристократический титул. Она - прекрасное и отвратительное творение своих предков. Слишком жестока, надменна. Помогает ближним людям в целях потешить вершины своего нарциссизма и страстной похоти. Демон во плоти. Но та её скрытая сторона, пропитанная нежным ароматом терпкого вина и розы, несёт за собой щадящий порыв летнего ветра - нечто родное и тёплое. Она согревает в ночные холода своими руками, не стесняясь прижать к самому леденящему сердцу дрожащую душу. Как жаль, что Тюльпане лишь единожды выпала честь уличить мать за подобной ласковой натурой - в эту проклятую ночную грозу, внимая всему спектру противоречивых эмоций. Блондинка спешит покинуть жаркое пространство, врываясь в винтажные двери отеля буйной вспышкой. Больше дорогого алкоголя и молодости, Аврора любит роскошь - убранство парадной пестрило изысканностью архитектурного гения. Наверняка, номер здесь стоит целое состояние. С глазами, горящими от трепетного и боязливого предвкушения, младшая Эдлер переносится к нужной комнате, полностью игнорируя удивленные взгляды со стороны других постояльцев. Все вокруг - сплошная иллюзия тленности по сравнению с надвигающейся грозой ожидания. Эта встреча может закончиться горючими слезами, ярыми угрозами или дружеской беседой - Тюльпана не знает чего ожидать, опасаясь малейшего движения за мраморной стенкой. Возвращение. Именно это недосягаемое чувство тревожит нотки самообладания, возвышая былые страхи до болезненного предела. Девушка шумно выдыхает, заставляя трясущуюся ладонь накрыть позолоченную ручку. Дверь беспрекословно открывается, одаривая длинный коридор таким родным запахом магии. Здесь царила приятная прохлада включённого кондиционера и мгла - бежевые шторы плотно закрывали панорамный просвет окон, создавая блаженную темень дня. Одинокое кресло, обитое красным бархатом, выделяется непременно значимой фигурой, что величественно восседала точно на мягкой материи. Волосы, цвета такой привычной неспелой вишни, выглядывали сквозь спинку обивки, подобно игривым колосьями дикого заката. Тюльпана делает кроткий шаг внутрь своих мучений, вслушиваясь в грохот закрывающейся двери и своего бренного сердца. Гнев и страх, ненависть и алчная тоска въедаются в горло, раздирая его нервным приступом кашля. Вспышка. Пылающий взгляд пурпура, оставляя свою череду девственных фантазий, отрекается от пустого разглядывания мрачных стен - Аврора вздрагивает. Женщина, которая собственными силами и хитростью пережила шестнадцать веков, не успела морально приготовиться к встречи со своим самым главным грехом - любимой дочерью. Грудь сдавливает страдальческое чувство ответственности, которое, подобно терпкой золе, стекает по внутренностям. Воздух расплывается сквозь призму тел, разбиваясь о грани повиснувшей тишины. Тяжёлый скрип отзывается по полу, когда дама, облаченная в длинное чёрное платье, встаёт со своего места. Она молчит, робко осматривая гостью жаркого дня - все те же белоснежные волосы, которые в далёком прошлом Аврора имела обыкновение заплетать в пушистые косы, выразительные глаза и мягкие губы, блестящие от излюбленного клубничного блеска. - я тебя ненавижу, - глухо нарушает тишину Тюльпана, чей голос предательски дрожит от накатившего вкуса обид и боли. Она пережила свой самый худший кошмар, оставляя подушку влажной от дикого града слез несколько ночей подряд. Девушка терялась в немых истериках, проклиная свой паршивый язык. Она винила себя - мечтала воткнуть колкий осколок справедливости себе в грудь, во имя лживой смерти матери. Но все страдания оказались напрасной жертвой. Аврора Эдлер, полная сил и юности, стоит перед ней на расстоянии вытянутой руки, пряча тлеющий огонек глаз за рыжими прядями у лица. - ты обещала простить меня, если я умру, - Королева Шепота кривит губы в оскал трогательной язвительности. Её в действительности задели слова единственной дочери, пускай здравый рассудок всецело понимал откуда идут корни такой недоброжелательности. Аврора была ужасной матерью - она не смеет винить Тюльпану в пылкой ненависти, чей огонь угаснет лишь глубоко под недрами земли, когда смерть искренне заберёт одну из них. - прости, - женщина сдаётся под тяжестью столетних разногласий, теряя всякую надежду заслужить второй шанс. Она старалась меняться, день за днём познавая все новые грани своего характера. Верховная шёпота не может полноценно перевернуть своё мировоззрение, которое сложилось за долго до появления дочери в её жизни, но в ей даны силы заново отстроить фундамент в их отношениях. Аврора готова стереть собственные руки в кровь, медленно выкладывая кирпичи взаимопонимания и уважения на обнажённую поляну вражды. Столкновение. Немыслимая душевная отрада разливается по всему телу жидким золотом - быстро и точно. Что-то теплое пронизывает тонкую талию старшей Эдлер чистыми прикосновениями плоти и души, выбивая из груди всю горечь невысказанных мотивов. Рыжеволосая задыхается в дивном искушение дрожащего момента, вкушая ядовитую сладость лавандового воздуха и объятий. Болезненно. Тюльпана перестала сопротивляться отвратительному желанию бросить остатки собственной души на произвол роковой судьбы. Она не выдержит ещё одного дня этой безбожной войны - девушка устала многогранно терять всех близких себе людей на поле жестоких сражений, хороня голос эгоистичной гордости в шкафу гремящих костей. Леденеющие ладони в грубом порыве прижимают рыжеволосую чертовку к собственной груди, не стесняясь показать откровенного порыва истерики, голос который долгие годы пытался прорваться сквозь призму жесткого самоконтроля. Они обе измучены и больны друг другом - это невозможно изменить по прошествии многолетних изменений и тернистых приключений. - я убью тебя, прямо сейчас, - надрывистый хрип Тюльпаны прожигает клеймо страданий под умирающим сердцем. Он, переливаясь насыщенным проблеском мрака, отзывается на бледном лице Авроры влажными слезами смятения. Женщина скупо разбивает маску фарфорового безразличия о скалы их отношений - кристальная змейка раскаяния скатывается по впалой скуле, вынуждая фиолетовую тушь стекать следом безмерной стрелой. - ты и представить себе не можешь, как мне было тяжело, - блондинка громко всхлипывает, скрываясь в растрепанных волнах рыжего моря, подобно маленькому ребенку, что научился играть в прятки с совестью. Её мир, скрытный и стойкий, трещит по швам, сотрясаясь в воздухе трепетными рыданиями. Руки. Перчатки, ставшие незаменимым спутником Авроры, оседают на пол соцветием открывшихся бутонов. Это броское действие обнажает черные вены раскатного грома и боли - того юношеского страха, что всецело мешал полюбить и принять собственной дитя. - цветочек мой, - горячий шёпот стелется по макушке снежных локонов, выдавая странную эйфорию в теле древней ведьмы. Тёмные пальцы нежно касаются чужой спины - ведут вдоль беспорядочно дрожащих плеч и позвоночника, нежными движениями разглаживая безобразные складки на чужом комбинезоне и острые углы ситуации. - я прощаю тебя, - еле слышно выдавливает из себя слова блондинка, впервые за долгие годы своего существования позволяя кому-то беспрекословно прикасаться к собственному телу. Объятия матери напоминали капкан хищной лисы - её пушистая шубка согревала от буйных холодов внутренних страстей, раздавала бесчисленные мгновения боли и искренней любви. Это чувство, столь хрупкое в своём начале, ласкало мокрые щеки чуткими прикосновениями - оно покрывало кончик носа и плечи девственными поцелуями материнских губ, поднимая в воздух шлейф миловидного смеха. Они вместе вновь, танцуя страстную пьесу собственной жизни на пепле былых обид. Впереди долгий путь, чей горизонт едва ли можно заметить зорким взглядом - но любые трудности теперь подстать преодолеть, ступая по одной тропинке судьбы