I
Им обоим скоро исполнится двадцать один. Они слишком хорошо понимают, что это последний поцелуй, потому что иначе должно произойти чудо, а чудес у них было достаточно. Это больше не повторится. Они сидят в магловском пабе, которые Нарцисса уже давно перестала осуждать — она стала дорожить приватностью, которую они могут дать. Никто не знает, кто они такие; никто не знает, на какой риск они идут, встречаясь вот так; никому нет дела, пока они платят за выпивку и не создают проблем. Контраст с высшим чистокровным обществом, к которому Нарцисса так привыкла, ослепляет. Она всё ещё держит бокал с белым вином, когда Сириус допивает пиво и ставит стакан на стол. Реальность того, что произойдёт, когда она допьёт вино и подумает о том, что вечер закончился, достаточно мучительна, чтобы откладывать этот момент до тех пор, пока Нарцисса может это контролировать.II
Это война. Каждый день гибнет всё больше людей — ещё больше висит на волоске от смерти. Если Сириус всё ещё винит её за то, что она встала на сторону Люциуса, то больше не показывает это. Сириус — предатель крови, Нарцисса — жена Пожирателя смерти, и чем дальше заходит война, тем выше риск, которому они себя подвергают. У неё ребёнок, как и у его близких друзей. Риск больше не стоит того. Если кто-нибудь узнает, это станет их смертью. Теперь их не спасёт даже чудо. Её сердце бьётся в ужасе, когда она делает последний глоток вина, рука дрожит, когда она ставит бокал рядом со стаканом Сириуса, но его пальцам требуется лишь мгновение, чтобы скользнуть по её ладони со знакомой лёгкостью. Вот оно.III
Они крадут друг у друга поцелуи весь вечер, но это совсем другое. — Это прощание, не так ли? — спрашивает Нарцисса, пытаясь представить, как Сириус поправляет её речь, чтобы найти в этом привычное удовольствие. Слишком официально, слишком вежливо для таких встреч в подобном месте. Он всегда дразнит её за это. Сейчас он ничего не говорит, и серьёзность — безысходность этого — почти доводит Нарциссу до слёз. Сириус кивает, и это так непохоже на того Сириуса, которого она знает и любит. Он целует её, и Нарциссе кажется, что он никогда раньше не целовал её так, хоть она и понимает, что ей всего лишь кажется. В одно мгновение Нарцисса теряется в нём. Отчаяние и преданность, страх и любовь смешиваются в ощущение абсолютного покоя, когда Сириус притягивает её к себе невозможно близко.IV
Он — безопасность. Он — воспоминания из детства, которые могут понять только они. Он — запах сигарет и кожаной куртки. Он — бесчисленные вечера в магловских пабах и его лондонской квартире, которые, Нарцисса знает, она будет хранить в памяти до конца своих дней. Он — разорванная помолвка и роман, который неподвластен даже клятвам. Он — обещания, которые они никогда не сдержат. Он — прошлая жизнь, которую они никогда не вернут. Он — близкий, запретный и всё между, и Нарцисса любит его за это.V
Нарцисса задыхается и на мгновение отстраняется. Делает вид, что не замечает слёз в его глазах, когда вдыхает и снова целует его.VI
Когда они отрываются друг от друга во второй раз, всё кончается. По его щекам катятся слёзы, и Нарцисса перестаёт бороться со своими. Её губы дрожат, и она плачет сквозь вымученную улыбку, которой они обмениваются, когда одновременно ловят растерянный взгляд бармена. Сириус хочет сказать ей, что это не конец; Нарцисса хочет услышать от него обещания о втором шансе и возможностях после завершения войны, но они оба, в конце концов, слишком хорошо знают, что бесполезно верить в ничтожные шансы. Нарцисса слышит «я тебя люблю» и «я буду скучать по тебе» в его шёпоте и не сомневается, что он понимает значение её «я тоже».