***
Она имела своеобразный характер ещё со времён учёбы в академии. Она не любила, когда ей лгут. Часто гоняясь за правдой, понимала, что эта правда не сделает её счастливой, лишь одинокой, но и это её не останавливало. Она была прямолинейной, но часто люди называли её хамкой и грубиянкой. Глупцы твердили, что её трудно любить, потому что она никогда не даст им взаимности. А она и не пыталась им понравиться. О ком это я? О майоре Евгении Валерьевне Мурашовой.***
Как же больно проходить по тем местам, от которых веет приятными воспоминаниями. А вот она сидит в комнате отдыха родного Питерского КТЦ и осознаёт... Как же много это место в себе хранит. Да, она не служит здесь уже около 6-ти лет. Да, она не видела своих бывших боевых товарищей столько же. Но почему же она не была здесь всё это время? Наверное, не хочет и не любит объяснять людям своё состояние, а предпочитает тихо уходить на дно до тех пор, пока не станет хорошо. А ведь сейчас хорошо. Сейчас у неё дом, новая работа и бегает тёмноволосое счастье под боком. Захотелось повидаться? Соскучилась? Захотела вернуть эту страницу, которую так старалась забыть, в новую жизнь? Нет. Но зачем же тогда согласилась приехать?***
Приглашение на юбилей Маргариты Степановны Кошкиной она получила очень спонтанно. Одна короткая СМС-ка : «Жду тебя в КТЦ 20.03. Отговорки не принимаются.» И Женя не стала искать отмазки. Сорвалась с работы, закинула ребёнка к родителям, наплевала на только полученный огнестрел, заказала билет сообщением "Москва-Санкт-Петербург" в один конец, собрала вещи и поехала. Мурашова всё-таки скучает. Это единственное объяснение её тяги к прошлому. Не помогают никакие советы и психотехники. Можно только смириться, стараться скучать все тише и тише с надеждой когда-нибудь научиться просто помнить.***
Багира входила в дверь один раз, а биений сердца в этот момент Мурашова испытала не менее десяти... Она с минуту стояла молча. То ли изучая реакцию Жени, то ли приводя в чувство себя. Перед ней стояла совершенно иная Мурашова. Она выглядела иначе. Иначе не всегда значит плохо. Иначе — это по-другому. Женя повзрослела. Она не выглядела той девчонкой со светящимися глазами, которая столько лет работала под руководством Маргариты Степановны. Она уже не та Мура. Перед ней сейчас красовалась статная, самодостаточная и уверенная в себе майор Мурашова. Серьёзная, без единой эмоции на лице. Как же Рите хотелось увидеть перед собой ту самую Муру, которая смеялась над любой болью... «Ничто так не взрослит, как предательство, » — в эту же секунду пронеслось в голове у Багиры. — Как же ты изменилась, — покачав головой, проговорила Кошкина. — И тебе привет, — усмехнувшись, ответила Мурашова. И здесь они начинают понимать, насколько теплы дружеские объятия после долгой разлуки. Объятия всегда кстати. Семью определяет не кровное родство, семья — это те, о ком ты заботишься. Поэтому они для тебя больше, чем друзья: они — твоя семья. — Как ребята? — тихо задала вопрос Женя, удобно устроившись на мягком диване с чашечкой чая в руке. — Ребята хорошо. Булатов с Приговым в аналитическом руководят. Ионов наших новых «Акул» тренирует. Да и Тарасов с Умановой не отстают. Но на произвол стараются не лезть. Физик не у нас служит, но мы часто видимся, обещал сегодня приехать. А я на пенсию вышла. Теперь дача — моё самое любимое времяпрепровождение, — закончила рассказ Рита, но вскоре добавила. — Ты там как устроилась? — Да и я хорошо. Служу на благо необъятной Родины, — кратко осведомила подругу Мурашова, надеясь, что подробностей личной жизни рассказывать не придётся. — Как дочь? — Голос Кошкиной прозвучал как гром среди ясного неба. Вопрос: «Знают ли они?» — Мурашова прокручивала в голове множество раз ещё в день получения приглашения. — Слышала про операцию? — Переспросила Женя, хотя ответ и так был понятен. — Слышала, — кивнула Рита. — Ну да, тогда из каждой трубы об этом трубили, — подтвердила Мурашова свои догадки, но озвучила совсем другое. — Дочь хорошо. Психика крепкая, поэтому тот захват не так сильно на неё повлиял.***
А вообще есть большая разница между тем, как ты рассказываешь о каких-то вещах, и тем, как ты о них думаешь. И, кроме того, всё это больше зависит от того, что чувствуешь. Женя тогда действительно сильно переживала за дочь, да и сказалось на психосоматике ребёнка это довольно сильно. Но роковая операция проходила под руководством Миши — брата Мурашовой. И прошла хорошо. Никто из заложников не погиб, а девочку вскоре освободили. Женя, честно сказать, и сама рвалась брать штурмом то здание детского сада. Но разговор с братом направил все её рвения куда-подальше. — Миш, я с Вами поеду, — на одном дыхании выпалила Женя, покидая переговорную. — Мура, нет. Координируешь из центра, — недовольно отозвался Миша. — Но... — Это приказ, — отрезал Мурашов.***