Odd, this fog

Исследовательский институт Генри Синглтона был самим воплощением его владельца: всё в этом наглухо закрытом здании подчинялось строгой иерархии — даже не верилось, что в такой стерильно-педантичной обстановке располагается не медицинское учреждение или секретный военный объект, а разрабатываются до безумия прорывные технологии. Нейросети, мета-реальность, машинное обучение, интеллектуальный анализ данных — Дэниэл ожидал увидеть или транснациональную корпорацию, или головокружительно взлетевший старт-ап с расслабленной корпоративной культурой, но никак не косые взгляды и пустые коридоры, в которых шаги отдаются звонким эхом. В отделе кадров, после подписания целой кипы соглашений о неразглашении, ему объяснили: отдел бэкенд-разработки расположен на последнем этаже, куда, собственно, есть допуск только для бэкенд-разработчиков и высшего руководства. В каком-то смысле, элита. Элитой себя Дэниэл, правда, не чувствовал. Вопреки — или всё же благодаря — педантичности начальства, в институте Синглтона использовали исключительно числовую маркировку и обожали чертовы лабиринты. Массивные металлические двери с бесконечными номерами — на нужном этаже это были сплошные «тысячи» — начинали рябить в глазах. Опоздать, или даже унизительно потеряться в первый же день — может быть, и в стиле Дэниэла, но вряд ли здесь это оценят. Увидев перед очередной дверью считыватель, приветливо мигающий на стене, Дэниэл вздохнул с облегчением. Резко проведя картой-пропуском, он сперва дернул за хромированную ручку, затем навалился на дверь плечом — та, на удивление, не поддавалась. Тихо выругавшись, Дэниэл повторил манипуляции, дергая дверь все отчаяннее: точно опоздает, если пропуск размагнитился и придется возвращаться на первый этаж, чтобы его переделывать. — Вам сюда вход запрещен, — раздалось за спиной. Дэниэл резко обернулся. Спокойный, но холодный голос принадлежал девушке; на вид едва ли выпускница университета, однако бейджик на белом халате уверенно представлял старшего научного сотрудника доктора М. Г. Синглтон. Волосы ее горели рыжим огнем, а на щеках сквозь слой тщательно наложенной пудры предательски просвечивали веснушки. — Я… эм-м… простите, — наконец опомнился он. — Это ваш отдел? Я не хотел вламываться, мне не сказали, что наверху несколько... направлений. Девушка насмешливо-недоверчиво приподняла брови. Ее собеседник окончательно растерялся. — Я Дэниэл. Дэниэл Солас, — торопливо добавил он и протянул ладонь. — Ваш новый, эм, стажер. — Мора Синглтон, — лаконично представилась научная сотрудница, коротко и по-деловому пожимая руку. — И вы не мой стажер. Вам, похоже, к моему брату. Она протиснулась мимо Соласа, заставляя его отступить на несколько шагов, и разблокировала дверь. — Его отдел налево и затем направо до конца, — пояснила Мора замершему столбом Дэниэлу. Не дожидаясь ответа, она толкнула металлическую створку; захлопнуть ее, впрочем, не успела — едва шагнула за порог, как ее окликнули: — Мора. Доктор Синглтон обернулась с тем же недоверчивым, будто бы даже капельку раздраженным выражением лица. Дэниэл вновь замялся, лихорадочно придумывая, что сказать. — Это ведь ирландское имя? — он слегка улыбнулся, довольный своей находчивостью. Мора едва слышно фыркнула. Черты у нее красивые, выразительные. Солас против воли залюбовался. — Я не ирландка, — окинув его внимательным взглядом с головы до ног, как если бы он был неизведанным доселе жуком, сказала она. И не смогла сдержать ответной, смешливой улыбки: веснушки на щеках брызнули в стороны, лицо озарилось. — Вы безбожно опаздываете, Дэниэл. Она тщетно попыталась напустить былое строгое выражение — и торопливо нырнула в следующий коридор. 　 Пока металлическая створка с выгравированными цифрами «1011» не закрылась, окончательно скрывая спину девушки, Соласу удалось коротко заглянуть внутрь. Белые стены и кафельный пол напоминали больницу — показалось даже, что обонятельные рецепторы уловили легкий запах дезинфицирующих растворов. За ту секунду, что открылась любопытному стажеру, он успел разглядеть человека, выходящего Море навстречу; его подбородок закрывала приспущенная хирургическая маска. Дэниэл постоял еще немного, задумчиво глядя на закрытую дверь — а потом, воскликнув полное отчаяния «Черт!», бегом бросился в подсказанном направлении. Он уже тогда смутно о чем-то догадывался: любой другой на его месте трижды бы подумал, стоит ли проводить здесь следующие три месяца. Вместо этого Дэниэл провел двенадцать лет.

▽　△　▽

　 — Мора. Это ведь ирландское имя? — с надеждой спрашивает Дэниэл, чувствуя, как обманчиво-плавно покачивается под ногами пол «Кербера». Мисс Франклин оборачивается на пороге своей каюты. Она коротко оглядывает его с головы до ног, но ничего не произносит — только вновь растерянно и внимательно изучает бледное лицо. — Но вы не ирландка, — продолжает Дэниэл с намеком на улыбку. С надеждой увидеть в ее лице хотя бы искорку узнавания. — Нет, — наконец с резкой решимостью отвечает Мора и, шагнув внутрь комнаты, закрывает перед ним дверь с выгравированными цифрами «1011». Мора Франклин и Мора Синглтон делили столько общего: одинаково огненные волосы и завораживающие, чуть заострившиеся, пусть и растерявшие веснушки черты; одинаково спокойно-прохладный голос, одинаково пытливый исследовательский ум. Их отличала лишь плохо сдерживаемая улыбка, и в этой улыбке заключалось всё. Нечто внутри Моры погасло, и больше всего Дэниэл боялся, что погасло окончательно и безвозвратно. Мисс Франклин становилась всё более реальной, в то время как доктор Синглтон, с которой он провел бок о бок двенадцать лет, превращалась в бесплотный образ — и однажды она растает совсем, как сновидение, разъестся океанской солью. И тогда — вдоль позвоночника бежит колючий холодок — будет некуда, не к кому, не для чего возвращаться.