В кругу расчисленном светил

— Так, так, хватит тут ползать, как мухи сонные! — Тони хлопает в ладоши и изображает бурную деятельность в центре собора. Клинт, по официальной версии прибывший для поддержки и на всякий случай, сдувает невидимую пылинку со стрелы и комментирует: — Тони, не шурши. Я, может, из-за тебя со счета сбился. — Ты не из-за меня сбился, — отвечает он. — Меньше надо к Наташе шнырять по ночам. Она, между прочим, здесь под прикрытием. Где-то. — Пшел вон, — нежно говорит Клинт. — Не лезь в мою личную жизнь, и я тебя не пристрелю. — Ты обещал пристрелить меня первым. — Непременно, — лениво соглашается Клинт. — Уж тебя, Локи, просто руки чешутся. Но агент Коулсон — бог убеждения. Арри ухмыляется, увидев обиженную гримасу Локи. Он больше не прикидывается лишенным сил, стоит снова в центре возле Тони и смирился с тем, что сейчас еще раз может попасть под взрыв, устроенный непонятно кем, забравшим его проход в другие миры. Проспера, проходя к своей усыпальнице, на секунду задерживается у него за спиной. — Сразу после заклинания встанешь на плите Миранды, — тихо говорит она, — и мы квиты. Локи изгибает губы в ехидной улыбке и кивает. Они располагаются как в прошлый раз: Локи в центре, Проспера у своей гробницы, Арри рядом с ней, Тони и Клинт с техниками отходят к противоположной стене собора. В руках у Тони и Арри планшеты. Как только Локи разбудит магию, дремлющую в проходе, они синхронизируют остатки магических нитей и постараются сдержать то, что придет. А что-то придет, Проспера чувствует знакомое легкое возбуждение, в пальцах покалывает, и волосы Арри чуть шевелятся. Он мой дух, думает она, только мой. Локи поворачивается спиной к ним и поднимает руки, проговаривая заклинание. Их ослепляет свет. Когда Проспера отнимает ладонь от лица, Локи уже стоит на плите ее дочери, а в центре из шипящей и переливающейся всеми цветами временной воронки выходит женщина в черном, и глаза ее невероятной синевы. — Нашла, — говорит она низким грудным голосом. Проспера накрывает всех остатками своего магического щита и набрасывает на застывшего Арри серебряную цепь — единственный оставшийся у нее артефакт. Но он стоит того. — Действительно за мной, — медленно произносит Арри, как только цепь касается его запястья. — Нет, Сикоракса, — отвечает Проспера. Колдунья смеется. — А я никого не спрашиваю. И тебя не спрошу. Ты думала, что я исчезла, умерла, потеряла силы? Такие, как мы, не умирают. Когда меня изгнали из Алжира, то посадили в лодку уже мертвой, но я воскресла — мою магию не смогли убить. Такие, как мы, могут только уснуть или затаиться. — Не равняй себя со мной, — бросает Проспера, чтобы потянуть время и заодно разозлить. Локи сбоку, он подстрахует. Она переводит взгляд на Клинта, и тот еле заметно кивает. — Я герцогиня Миланская, а ты подлая берберка, узнавшая колдовство в грязной пещере и продавшая себя дьяволу. — Я отдалась дьяволу и получила за это могущество, а ты занялась волшбой и потеряла престол. Действительно, могу ли я равнять тебя с собой? Я сотворила Калибана, которого ты не смогла убить, а ты родила слабую дочь и даже не сумела продлить ей жизнь. Кому магия помогла больше? У Просперы темнеет в глазах. Но она чувствует прохладную ладонь у себя на плече, и Арри спасает ее. — Тогда я — сильнее вас обеих, — насмешливо говорит он. — Маленький дух воздуха, за обладание которым сражаются две волшебницы. Сикоракса смотрит на него, словно он драгоценная жемчужина. — Ты не маленький дух, — с нежностью говорит она. — Ты можешь убивать и разрушать, призывать под свое крыло тьму и сонм существ, повелевать сознанием и причинять боль. В тебе сотни обликов и множество имен, ты был лучшим моим приобретением, и я долго тебя искала в тысячах миров, куда забросила меня Проспера. Я не собираюсь уступать тебя. Арри качает головой. — А нечего уступать. У меня больше нет крыльев, и погибли те существа, которые я мог призывать. А все свое могущество я истратил, даря жизнь твоей сопернице. Хочешь меня взять? Бери, но тебе достанется только та оболочка, которую ты сейчас видишь. — Неправда, — шипит Сикоракса, ее волосы развеваются, как у Медузы Горгоны, а из сжатой руки вырастает черный вихрь. — Ты врешь, твоя оболочка — простая блажь сильнейшего духа. — Я даже не могу летать, — отвечает Арри с дурашливой улыбкой. — А ведь раньше мог от края до края земли пронестись. Как стрела! Проспера сдергивает магический щит, и Клинт выпускает стрелу в зеленую нить, которую делает видимой Тони. Она лопается со звоном, и Локи подхватывает ее. Нить вспыхивает синим — так, что глазам больно, и Локи с размаху, как аркан, забрасывает ее на Сикораксу. — Берегись! — кричит Арри и в прыжке бросается под воронку. Проспера только и успевает, что крепче сжать серебряную цепь. Воронка рассыпается на тысячи мельчайших искр и накрывает собой всех. — Будем считать, что задание выполнено, — спокойно говорит агент Коулсон. — Ха, — комментирует Тони и получает тычок в ребра от Клинта. Клинт не в духе — его лук оплавился от взрыва, в порядок приведут еще нескоро. Локи открывает глаза и лениво смотрит на переговаривающихся. Он занял диван, спихнув оттуда Тони, и притворяется бессильным. Проспера знает, что на этот раз притворство недалеко от истины, но Локи все равно усугубляет, раскинувшись на диване в позе умирающего лебедя. Она стоит, опираясь на стол. На столе сидит Арри, прислонившись к ее плечу, и дремлет. Драка с бывшей хозяйкой его вымотала, пальцы, державшие нити у самой воронки, еле гнутся, одна бровь опалена. — А как вы считаете? — Проход закрыт, равновесие восстановлено, Сикоракса заперта в своем мире далеко за пределами наших вселенных, чего еще желать? — Ей вообще-то все равно. На кону не стояла судьба мира, а судьба Арри, а он спасен. Остальное неважно. — Я бы так не сказал, — замечает Локи, зажмурившись. — Да, — поддакивает Тони. — Дырка есть. — То есть? — Да то самое, — объясняет Тони одновременно ей и агенту Коулсону. — Проход мы закрыли, подвязать нити — дело техники, но Локи сплел свою магию с нитью, привязанной к надгробию твоей дочери, а она какая-то особенная оказалась. Расплести не можем теперь, вырывается, наше оборудование на нее не действует. И структура интересная, такая самопроизвольная косичка. Локи морщится. — Не надо, плел по всем правилам, из чего было. — Его авторство теперь секрет Полишинеля. Проспера кивает. — Да, там слишком много моей магии. — Могу я спросить, почему? — аккуратно интересуется агент Коулсон. — Спросить — можете, — отвечает Проспера. — Кхм! — откашливается Тони. — Я думал все эти два часа, пока вы тут приходили в себя... ай! Клинт, мать твою цирковую! Сделаем лук в лучшем виде, дай только виски хлебнуть и не тычь в меня своими железными пальцами. — Не хвалите себя, мистер Старк, мы с удовольствием выслушаем вашу идею. — Это не идея, а скорее расчеты. Я загнал все данные по нитям и вашей магии, дорогие мои духи, в одну новенькую программу, конфетка просто... — Тони! — Если коротко: этой нити нужна сильная подпитка от магии Просперы, чтобы встать на место. Если верить данным о твоих первоначальных возможностях, до смерти, то за пару часов ты бы управилась, а так выйдет на пределе, с выключением всех функций организма почти до нуля. — Другой возможности нет? — Нет, агент Коулсон. Магии Локи в этой нити по минимуму, даже после того, как он ее усилил своим заклинанием. — Сколько? — не дрогнув, спрашивает Проспера. — Три месяца и пять дней, — отвечает Тони. Арри поднимает голову. — Выспимся, — говорит он. Через полчаса вопросы о резервной поддержке и обустройстве саркофага решены, и все уходят. Локи, покидающий их последним, задерживается в дверях и хищно скалится. — Я понял, почему тебе разрешили забрать Миранду из всех детей. Она же была незаконнорожденной, так? И кто ее отец? Ариэль не подходит, ты встретила его позже, или это был тот монах, которого я убил, чтобы пробраться в свиту твоей матери? Проспера закрывает за ним дверь и стоит, не в силах пошевелиться. Напряжение догнало ее. Она и сама не помнит, кто отец Миранды, лица в сумраке времени слились в одно. Она окружила дочь магией со дня рождения, вся ее короткая слабая жизнь держалась на волшебстве, но даже оно не победило обыкновенную человеческую смерть. Арри обнимает ее сзади, держа кисти рук на весу, и целует в затылок. — Я видел, как ты приказала похитить ее тело из Неаполя. Ты отдала слишком много магии, пытаясь ее оживить. — Но Миранда мертва, а моя магия сочится из ее могилы и требует еще. — В последний раз, — обещает Арри. — А затем и ты будешь свободна. Она ложится в свою усыпальницу, надев парадное платье герцогини. Внутри оборудовали чуть ли не целую лабораторию, опутали все проводами, им на запястья нацепили датчики, но Проспера не обращает внимания. Она должна лежать, как подобает ее положению, и яркий желтый шелк с узором из гранатов струится под рукой. Арри опускается рядом. — Я буду охранять твой сон, — обещает он и осторожно обнимает ее. — Лучше поспи и ты, — отвечает Проспера. Стеклянная плита опускается на место каменной, и они засыпают под писк датчиков, сплетя пальцы, как пятьсот лет назад.