В кругу расчисленном светил

Буду я среди лугов Пить, как пчелы, сок цветов, Ночью лютик даст мне кров, Там засну под крики сов; Чуть зари услышу зов — К ней помчусь быстрей ветров. Проспера лежит у Арри на плече, пока он напевает эту песенку. За окном светит солнце — только четыре часа дня, в собор они пойдут ближе к полуночи. Окна открыты, с площади доносится шум. Они остановились в гостинице, переделанной из старинного особняка. Если напрячься, Проспера вспомнит имя вельможи, которому принадлежал особняк в ее правление, и в первое, и во второе. Но ей не хочется, да и не нужно, хотя такие мелочи в истории подправлять не пришлось. Достаточно было изменить герцогиню на герцога и изгнание на убийство, а дальше народная память и донесения шпионов из других городов сделали свое. Из соседнего номера доносятся крики Тони и Локи. То ли убивают друг друга, то ли изобретают что-то. — Заклинание выдержит? — лениво интересуется Арри. — Датчик подстрахует. Предусмотрительный агент Коулсон, не любящий отпускать Локи из поля зрения без дополнительных гарантий, нацепил ему на руку еще и сложный датчик-ограничитель. — Угу. Собор красивый, лучше бы целый остался. — Тебе он так понравился, пока в нем лежал? — Проспера поднимает голову, упирается подбородком в грудь Арри и смотрит ему в глаза. — Я с тобой лежал, а не в нем. Она дергает его за волосы, стоящие торчком. Крыть нечем, они проснулись вместе, манипуляции ЩИТа не действовали на них поодиночке. Дух, вдруг обретший плоть, не желал расставаться со своей герцогиней. — Интересно, это гвоздь мог так подействовать или сочетание нашей магии? — рассуждает Арри. — Если Локи останется жив после ритуала, надо спросить. Проспера хмыкает. — Останется. — Такую заразу не возьмет даже собственное заклинание? — Не слишком вежливо, но точно. За стенкой что-то падает. — Костюм Тони. — Или сам Тони. — Он столько не выпил. — Кстати, об этом. Тебе не кажется, что с тех времен местное вино стало еще лучше?.. — Всегда хотел спросить: почему тебе разрешили взять с собой на остров именно Миранду? — шепчет Локи. — Шприц у Арри, я знаю. Они в соборе. Техники устанавливают оборудование в проходах между скамейками, ими командует Тони. У него огромный синяк на скуле. Время от времени он останавливается, задирает голову и восторженно ухает, вглядываясь в гвоздь. Значит, решил взять от ситуации все возможное, выпустив пар в перебранки с соперником. Проспера не отвечает на вопрос. Она старается абстрагироваться от мысли, что это ее собор и ее город, и воспринимать это только как очередное задание. Вспоминает трехмерную модель собора и расположение надгробий. Локи привязал отросток Игдрасиля просто гениально — сначала собрал всю энергию в одну точку, самую удобную, а потом подвязывал, словно нитками, к каждому появляющемуся надгробию, подстраховываясь. — Скажи, — говорит она, — а та нитка, которая шла к моей усыпальнице, порвалась? Локи делает страшные глаза. — Именно, моя дорогая. Такая прочная была, пока вы спали. — Только не говори, что наше возвращение к жизни стало первым шагом к этому недоконцу света. — Как знать, — издевательски тянет Локи. Проспера от души толкает его в сторону Тони и разворачивается. Арри, скрестив руки на груди, задумчиво висит в футе от пола рядом с ее саркофагом. — Что-то интересное? Он дергается и подлетает к ней. — Ух, ты!.. — восхищенно свистит Тони. Арри на секунду выглядит растерянным. Проспера берет его за руку и опускает на пол. — Остаточная энергия? — говорит он, опомнившись. — Здесь моя магия сплелась с Игдрасилем, эффект был неожиданный, духа явно не ожидали. — И твою магию забрал Игдрасиль. — Наверное, — он не выглядит разочарованным. — А здесь есть следы. — А еще полетать можешь? Арри показывает Тони кулак. — Обойдешься. Интересно, как это работает… Он медленно обходит собор, возвращается и говорит Проспере: — Возможно… Встань у своей усыпальницы. Локи, а ты прямо под гвоздем. Локи морщится, Тони подпихивает его к центру собора, и тот наконец-то встает под гвоздь. — Тони, отойди, чтобы твой источник энергии не мешал. — Но я буду смотреть! — заявляет Тони и забирается на саркофаг ее прадедушки в самом дальнем углу, откуда открывается прекрасный обзор. Трех техников он предусмотрительно забирает с собой. Проспера встает у своего надгробия и кладет ладонь на крышку с богатой резьбой. По ней плачут и трубят в рог ангелы, застыл в трауре весь двор, но на деле плакал только один бесплотный дух. Она помнит, как увидела его незадолго до смерти, как он обнимал ей ноги во время последнего причастия, но никогда об этом не скажет, конечно. Арри запрыгивает на крышку рядом с ней. — Никакого почтения ко мне? — замечает она насмешливо. — Ты живая, на почтение меня не хватает, — врет он. — Надеюсь, нас не убьет. Локи, не прибедняйся, покажи, на что способен! — Заметьте, это вы настояли, — кисло говорит Локи. Выглядит он, против обыкновения, не очень уверенно. — Мы, мы, — соглашается Арри. Локи разминает пальцы, складывает вместе ладони и поднимает их кверху. Гвоздь остается на месте, Локи тоже. Только Тони из своего угла вдруг начинает вопить, а Арри бросает взрывной волной на Просперу, и они вместе валятся на пол. Проспера открывает глаза. Арри лежит на ней, крепко зажмурившись, и стонет. Она осторожно поднимает его и видит на рубашке кровь. Крышка саркофага разлетелась на осколки, ее ангелы попали Арри по спине. Проспера в ярости выбрасывает руку вперед, и Локи без малейшего сопротивления отлетает к противоположной стене собора, ударяясь головой о колонну. — Чуть не испортила из-за меня ценное имущество, — Арри слабо улыбается. — Локи бы тебя еще раз взорвал за такую формулировку, — отвечает Проспера, сидя на диване в номере. Она чувствует себя опустошенной. Осколки ему из спины вынули, ни один не задел жизненно важных органов, самые глубокие порезы залечили ускоренно, — и Проспера признает, что технологии ЩИТа тоже бывают полезными — мелкие перевязали. Арри переоделся в другую рубашку, с узором из мелких бежевых огурцов, выпил обезболивающие и снова начал язвить. — Что ты забыл в окне? Иди сюда. Он послушно подходит к ней и устраивается на диване рядом. Проспера обнимает его одной рукой. Арри утыкается ей носом в шею и довольно вздыхает. — А твоя усыпальница вдребезги. — Пустое. Что с Мирандой? — Плита цела. — Хорошо. Тебе не кажется, что осколки разлетелись очень странно? — спрашивает она и целует Арри в висок. — Я стояла рядом, но даже на ладонях нет царапин. Арри проводит носом ей по шее. — Направленный взрыв? Локи точно не мог его устроить, датчик не позволил бы напасть на сотрудников ЩИТа. Скорее, он был проводником. — И знал об этом. — Наверняка. — Арри поднимает голову. — Надо подумать, кому я так досадил. И почему именно тут? Я же маленький бесплотный дух, умею только петь песенки. — В его глазах смех. — Еще умеешь летать, — в тон ему отвечает Проспера и целует, осторожно касаясь спины. — И показывать фокусы, — добавляет он между поцелуями. — И убивать инопланетян. — И завязывать галстуки. — Неправда. — Хорошо. Умею просить завязать галстук так, чтобы невозможно отказать. — Совсем невозможно, — смеется Проспера и откидывает голову на подушки. — И не такой ты и бесплотный. Арри ухмыляется. — Очень простительный недостаток. Я тоже им наслаждаюсь. — И порезами тоже? — Ну их. Но я подумаю, кому мог так насолить. Потом подумаю. Они проводят следующие два дня в праздности. У Арри заживают порезы, у Локи — ушибленная голова; к тому же, он восстанавливает энергию, выжатую из него во время взрыва. Проспера подозревает, что Локи просто прикидывается лишенным сил, а на самом деле готов хоть сейчас разнести половину Милана, приди ему такая охота, но не торопится рассказывать об этом агенту Коулсону. Ее усыпальницу огородили полотнищами, а у Тони в Милане внезапно обнаружилось несколько крупных компаний, которыми он владеет, и мэр полностью согласился с его доводами о профилактической реставрации усыпальницы герцога Галеаццо Марии Сфорца, чтобы такую достопримечательность, не дай бог, не повредили вездесущие туристы. После этого Тони вернулся в гостиницу, позвонил Пеппер похвастаться, заработал еще один синяк от Локи и придумал программу для обнаружения порвавшихся магических нитей. Арри правил ее в постели до глубокой ночи, мешая Проспере спать и грязно ругаясь. Но сейчас Тони спит, утомленный мозговым штурмом и десятком коктейлей, и Арри вытащил ее на улицу. Проспера трогает камни старых домов и застывает на узенькой улочке под балконом. Как будто и не было пятисот лет, проведенных то ли в смерти, то ли в глубоком сне. — О чем ты думаешь? — задает Арри вечный дурацкий вопрос, выглядывая из крошечного сувенирного магазинчика. На лице у него посеребренная маска. — Тебе снились сны в соборе? Он качает головой и снимает маску. — Нет, рядом с тобой не снились. Или я не запомнил. Они идут по шумной улице, со всех сторон лавки, увешанные платками и цветными открытками, и Проспера внезапно останавливается. — Твоя магия исчезла не от пробуждения, — говорит она, вдруг поняв. — Глупый мальчишка, ты остановил мое умирание? Она хватает его за локоть, и шум улицы уходит, они стоят вдвоем лицом к лицу. Арри смотрит на Просперу и поглаживает воротник ее блузки. — Летаргия на пятьсот лет — это не очень сложно, я рассчитывал на дольше. Но магию тянет порядочно, даже если спать рядом, правда. Глаза его блестят. Проспера отводит взгляд на шпиль собора и ждет, пока сможет что-то спокойно сказать. — Я ничему тебя не научила на острове, нужно было защемить тебя в дерево, как делала Сикоракса. Арри морщит нос и изображает из себя оскорбленную невинность. — Тогда я не смог бы летать по твоим поручениям, ты правильно меня учила. — Зачем тогда тебе нужна была свобода? — Чтобы испытать тебя и себя, герцогиня. Сможешь ли ты отпустить меня, если раньше любила власть так безудержно, что убивала из-за нее каждого, кто переходил тебе дорогу или делался слишком сильным? А я ведь был силен, ты знала. И смогу ли я жить без тебя, даже получив самое драгоценное для духа — возможность не служить никому? — И что же? Она знает ответ. Арри ясно улыбается. — Ты прошла испытание. А я — нет, Проспера, но я сам выбрал вернуться к тебе. Она поднимает руку и чувствует покалывание на кончиках пальцев. Арри касается их губами и снова улыбается. — Я чувствую отголосок своей магии в твоей. И их омывает теплой волной, в которой слышно еще чье-то присутствие. Арри раздувает ноздри, Проспера поворачивается, и они хватают под локти неприметного туриста в джинсах и серой майке. — Вот только не надо, превращайся. Он слушается, и сквозь стирающиеся черты лица проступает физиономия Локи. — Ничего себе, — скалится он. — Правильно ты нас опасался,— отвечает Арри, и Проспера добавляет: — Духи хранят отпечаток магии, использованной против них. — Так что я тебя теперь везде найду, — весело говорит Арри. — Колись, кого собирался стереть с лица земли? — Ну почему сразу стереть и почему сразу собирался? — парирует Локи. — А просто выйти погулять я не мог? — Не мог, — согласно отвечают они. — Хор, — фыркает Локи. — Считайте, что у меня свободное время. — Отпустить? — спрашивает Арри. Проспера кивает. — Ты останешься должен мне услугу. И не вздумай обмануть, у меня есть яд. — И я тебя найду, если что, — добавляет Арри. — Напугаааали, — тянет Локи и исчезает в толпе. За самовольный уход агент Коулсон имеет право применить к нему заклинание гниения, и это далеко не шутки, но Локи отказывается показывать свой страх или прекращать эти периодические пробежки. Арри переводит взгляд на Просперу. — А теперь, — безапелляционно заявляет он, — мы возвращаемся в отель. Или я взлечу прямо здесь, как воздушный шарик. Проспера целует его и крепко держит за запястье. — Знаешь, я подумал: это необязательно на меня направили взрыв, он мог быть просто предназначен для человека или существа, который попытается открыть проход. Проспера выходит из душа и становится напротив зеркала рядом с Арри. Его прическа похожа на воронье гнездо, разрушенное прицельным ракетным ударом. Мокрое воронье гнездо. — И Локи отрикошетил его на тебя? — уточняет она. Арри пожимает плечами. — Мог даже машинально закрыться, рефлексы у него отработаны. А врагов у Локи — половина вселенной. — Но тогда проход полностью контролирует это... что бы или кто бы это ни был, и Локи не может им управлять. — Скорее всего. Сам управлять не может, но перенастроить с нашей помощью — вполне. Подвяжем нити, и проход начнет работать. — И потянет сюда того, кто его перенастроил. — Да, может начаться бардак, — подтверждает Арри с зубной щеткой во рту. — Вувем офторофны. — Я всегда осторожна, — парирует Проспера с улыбкой и выходит из ванной, проведя ладонью по его голой мокрой спине. Уже ночью, обессилено откинувшись на подушки, она медленно произносит: — А нить к Миранде есть? — Как раз и подстрахуем, — на выдохе твечает Арри.