Карамельный сироп

Кейе не нравится это. По крайней мере, он даёт все основания думать так, стыдясь собственного тела. Нет, конечно, он не скажет ни единого и вправду оскорбительного слова, но.. — Итэр, чем ты там занимаешься?— отзывается на шуршание где-то рядом только проснувшийся Кейя, хоть и так видит, что же делает юноша. — Они..— с прерывистым дыханием начинает тот, всё ещё не оставляя собственных попыток,— они не застёгиваются... Они это брюки, которые с большим трудом налезли на полные бёдра юноши, а теперь ни ж какую не хотели сходиться и уж тем более застёгиваться на полном, мягком животе. Альберих лишь подходит и щипает Путешественника за одно из складок, улыбаясь, как довольный кот и глухо хихикая. И тут же пухленькие щёчки блондина стремительно краснеют, обозначая его чересчур сильное смущение. — Кажется вчерашние пирог и пиво были лишними, не согласен?— с издёвкой спрашивает капитан, не пытаясь скрыть улыбки. Ах да, вместе с мужчиной Итэр иногда начал позволять себе выпить алкоголя, причём не вина или чего-то подобного, а пива или сладкого сидра, каждая кружка которых откладывалась у него на бёдрах или животе. И всё же, вчера юноша в самом деле переел, и это слово даже не может полностью описать то, в каком он был тогда состоянии. Теперь же, учитывая то, что его живот всё ещё был заполнен и надут от количества съеденного и выпитого, не удивительно, что уже довольно давно тугие штаны просто банально не могли застегнуться. — Кейя хватит! Это не смешно!— голос чуть подрагивает, а пухлые, розовые губки сжимаются в линию,— Мне...мне нужна помощь,— жалобно произносит он, до жути сильно стыдясь происходящего. — Ну, ну, как раз-таки смешно. Великий Путешественник теперь стал маленькой, неповоротливой, толстой булочкой. Или мне лучше сказать свинкой? Становится ещё более стыдно и, честно говоря, для только начавшего активно набирать вес Итэра это – слишком. И потому он глухо всхлипывает. Обнимая себя за талию и пытаясь скрыть полный мягкий живот. — Ладно, малыш,— улыбка Альбериха снова становится нежной и мягкой и теперь он, потрепав Путешественника по волосам, коротко целует его пухлые губки,— Хочешь, я приготовлю оладьи на завтрак? Они оба знают, что он хочет, даже если сейчас стыдится собственного выросшего живота, бёдер и в общем веса. Хочет, а потому съест даже вторую и третью порции.