Костер задорно потрескивал сухими ветками, отгоняя от Дилюка подкрадывающийся со всех сторон осенний холод леса. Порой Рагнвиндр жалел, что в своем давнишнем импульсивном порыве оставил Глаз Бога, как и должность капитана кавалерии, в штабе Ордо Фавониус. Сила элементов никуда не испарилась — она всего лишь не находила выхода из-за отсутствия проводника. Если бы Пиро энергия не продолжала струиться по его жилам, то Дилюк, с завидной регулярностью ночующий под открытым небом в любую погоду, уже давно бы поимел воспаление легких. Но нечувствительным к холоду Рагнвиндр все равно не был, поэтому с удовольствием грелся у костра.
Ленивую сонливость как рукой сняло, когда до слуха Дилюка донесся звук хрустнувшей ветки. То, что продиралось через лес имело вес крупного животного. Или человека. Рагнвиндр прикинул, что материализовывать меч бессмысленно — ему всегда требовалось много места для фехтования, а сейчас такое было попросту невозможно из-за плотного кольца деревьев. В случае боя оставалось уповать на возможности Глаза Порчи. Дилюк до сих пор с опаской относился к этой силе, памятуя о том,
что она может сотворить с человеком, не привыкшим ее контролировать в полной мере.
В голове Рагнвиндра пронеслась мысль о том, что надо было затушить костер, ведь на его фоне он становился отличной мишенью, но сделать это он не успел. Инстинкт напополам с неясным предчувствием заставили Дилюка метнуть цепь в темноту между деревьев. Послышался странный лязг, будто цепь с чем-то столкнулась. Этот звук не был похож на скрежет по металлу, камню или дереву, но и на соприкосновение с плотью совсем не походил.
— Пользуешься силой Бездны? — прозвучало из темноты подмурлыкивающим низким голосом.
Рагнвиндр попытался вернуть цепь обратно, но ничего не вышло. Через мгновение Дилюк увидел почему. В свете костра показался высокий молодой человек, облаченный в темные одежды. Вокруг его правой руки, которой он удерживал конец цепи, клубился иссиня-черный сгусток энергии, резко выделяющийся на фоне лесной тьмы. Долю секунды Рагнвиндр колебался, а затем направил в незнакомца еще две цепи с флангов, пытаясь поймать и обездвижить.
— Как и ты, — спокойным голосом отозвался Дилюк, когда его цепи не достигли цели, отскочив, хотя сам он от спокойствия был далек. Материализовав меч, Рагнвидр продолжил, — но я могу прибегнуть и к более привычным методам, ведь это всего лишь инструмент для борьбы с ней.
Незнакомцу совсем не обязательно было знать о том, что Дилюк блефовал. Узость и неудобство пространства никуда не исчезли, да и одно только применение Глаза Порчи достаточно тянуло силы из и так уставшего Рагнвиндра. К удивлению Дилюка незнакомец отпустил цепь и задумчиво спросил:
— Так это ты зачистил форт Ордена Бездны неподалеку?
— Вообще я преследовал Фатуи, — отозвался Рагнвиндр, неожиданно для самого себя расслабившись, — но этот форт подвернулся под горячую руку.
— Вот как, — хмыкнул незнакомец. — Не будет ли наглостью с моей стороны попросить о приюте на ночлег возле костра?
Дилюк позволил своему мечу развоплотиться и немного отошел в сторону, приглашая:
— Мне стоит извиниться за неожиданное нападение…
— Дайнслейф. Меня зовут Дайнслейф.
— Дилюк.
Стоило Дайнслейфу подойти ближе к костру, как Рагнвиндр смог толком разглядеть его — светлые короткие волосы, бледная кожа, повязка на правой части лица и пронзительный взгляд голубых глаз.
— Ты каэнриец, — с легким удивлением констатировал Дилюк, глядя в бездонные глубины ромбовидных зрачков.
— О, — отозвался Дайнслейф. — Я почти впечатлен.
— Мой… — Рагнвиндр неожиданно замялся, отчего-то желая объясниться, но так, чтобы его не поняли превратно, — близкий человек имеет такие же глаза.
— И с ним все в порядке?
Вопрос показался Дилюку странным, но он не был отъявленным параноиком, готовым поверить в то, что Дайнслейф каким-то образом мог догадаться об его непростых отношениях с Кэйей.
— А почему не должно быть? — ответил Рагнвиндр вопросом на вопрос.
— Спишем это на национальные особенности, — Дайнслейф пренебрежительно махнул правой рукой, ненароком позволяя рассмотреть черную, словно обугленную кожу с вкраплениями синих нитей.
— Какая-то болезнь? — поинтересовался Дилюк, кивком указав на руку.
— Проклятие, — сухо ответил каэнриец.
— Это и есть национальные особенности или это нечто личное?
— И то, и другое.
— И в каком возрасте проклятие должно проявить себя?
Дайнслейф посмотрел на Рагнвиндра так, будто тот спросил какую-то глупость.
— Просто мы выросли вместе, — пожал плечами Дилюк, которого вновь посетило желание объясниться. — И за это время я ничего из ряда вон выходящего не заметил.
— Выросли вместе, — негромко повторил Дайнслейф чуть сузив глаза.
— Я не понимаю. Ты так удивлен, будто… — Рагнвиндр прервался, ошарашенный неожиданной догадкой. — Ты же не хочешь сказать?..
— Что я своими глазами застал бедствие пятьсот лет назад? — договорил за Дилюка каэнриец с легкой усмешкой на губах.
— Допустим, что это действительно так, но я ни за что не поверю в то, что не было тех, кто избежал вашего национального проклятия, — Рагнвиндр в легком раздражении опустился на свой лежак.
— Почему же? Были, — Дайнслейф последовал примеру Дилюка, усевшись на край своего плаща прямо на промозглую землю. — Потомки тех, кто давно отрекся от всего, что связано с нашим наследием. Или же те, кто вообще не знал о своем происхождении, а значит и никакой связи с Каэнри’ах не имел, кроме отдаленно кровной. Остальные же либо разделили мою учесть, либо бродят сейчас без разума по просторам Тейвата.
Они немного помолчали, разглядывая друг друга, будто это могло принести куда больше информации, чем разговор. Первым не выдержал Рагнвиндр:
— Зачем тебе был нужен форт Ордена Бездны?
— В том, что мне было нужно, ты меня уже опередил.
— Ты с ним борешься? — удивился Дилюк.
— В некотором роде, — будто бы с некоторой усталостью вздохнул Дайнслейф. — Скорее пытаюсь остановить последствия того, что не удалось предотвратить.
— А ты любитель говорить загадками, Дайнслейф, — чужое имя звучало для Рагнвиндра донельзя непривычно, но отнюдь не неприятно.
— Можно взглянуть? — спросил каэнриец, указав на перчатку с Глазом Порчи.
Первой мыслью Дилюка было отказать, но затем он неуверенно кивнул. Дайнслейф не стал стягивать перчатку с Рагнвиндра — просто прикоснулся к самому Глазу Порчи. Синие нити на правой руке каэнрийца засветились и артефакт Дилюка вспыхнул красным в ответ.
— Как интересно, — хмыкнул Дайнслейф.
— Это всего лишь замена, — начал Рагнвиндр, не пытаясь отдернуть руку. — У меня есть… точнее был Глаз Бога. Я с десяти лет в тесном союзе с Пиро элементом. Но Глазом Порчи управлять труднее. Я видел, что он может сделать с неподготовленным человеком. Не представляю, что в головах у Фатуи, которые наладили производство этой дряни и выдают их своим Предвестникам за какие-то там заслуги.
— Вы называете их «Глазами Порчи»? — вновь хмыкнул каэнриец. — В твоем случае никакие Фатуи не при чем.
— Что? — Дилюк поднял взгляд, пересекаясь с голубыми глазами Дайнслейфа. — Почему?
— Потому что это, — каэнриец постучал пальцем по Глазу Порчи, — не их изобретение. Хотя, мне кажется, я знаю того, кому хватило бы знаний и безумия перенять опыт ученых Каэнри’ах, привнося его в ряды Фатуи. Ведь этот некто и сам когда-то был одним из них.
— Ты был с ним знаком?
— В некотором роде, — ответил Дайнслейф. — Я был всего лишь капитаном гвардейцев, хоть и при дворе. Но на поприще науки явно не чета придворным колдунам.
— Я тоже был капитаном, — неожиданно для самого себя пробормотал Рагнвиндр, — кавалерии.
Каэнриец посмотрел на Дилюка с трогательно-снисходительной улыбкой:
— А у нас больше общего, чем мне изначально показалось.
— Аккуратнее, — сухо начал Рагнвиндр, на деле испытывая смесь очень странных чувств, — а то я могу счесть это за флирт.
— Так считай, — просто ответил Дайнслейф. — Я слишком давно на этом свете, чтобы обременять себя ненужными условностями.
Дилюка раздражало то, что каэнриец не опроверг его нагловатое предположение, но и явно не подтвердил. Но прежде чем Рагнвиндр успел оформить свое раздражение словесно, Дайнслейф подсел к нему на лежак:
— Нужно беречь тепло.
Дилюк прикрыл глаза, стараясь унять ворох вульгарных мыслей из-за этой очевиднейшей провокации, которая, тем не менее, кристально чисто продемонстрировала намерения каэнрийца. Рагнвиндр прислушивался к своим ощущениям несколько мгновений, прикидывая не против ли он сам. У него слишком давно никого не было, чтобы воротить нос от удачно подвернувшегося случая. Открыв глаза и немного повернув голову, Дилюк столкнулся с бездонной глубиной голубых глаз с ромбовидным зрачком и, как ему показалось, пропал в ней:
— Я не прочь согреться.
Прозвучало слишком вызывающе, но Рагнвиндру вмиг стало наплевать, когда Дайнслейф дернул его на себя. У Дилюка действительно
слишком давно никого не было, раз он отреагировал на это действие с такой страстью и пылом, что мог бы посоперничать с жаром от костра. А может быть дело было в этом каэнрийце, который, в отличие от давно знакомого, ничего не пытался скрыть — Рагнвиндр не знал. Все, что Дилюк сейчас знал, так это то, что целовать Дайнслейфа было до умопомрачения приятно. Тепло. Но очень быстро это «тепло» превратилось в почти сжигающее изнутри «хочу большего».
Каэнриец раздевался сам и Рагнвиндр следовал его примеру. Свой плащ Дайнслейф ловко разместил на лежаке, превратив его в какое-то подобие гнезда. Дилюк решил, что это для того, чтобы не задувал ветер с той стороны, где нет костра, но уточнять ничего не стал. Зато не удержался от жадного разглядывания обнаженного тела, когда каэнриец опустился на лежак спиной.
— Нравлюсь? — поинтересовался Дайнслейф, по виду не испытывая ни капли смущения.
Синие нити опускались по правой стороне шеи, стекая на плечо, захватывая своим узором и чернотой всю руку целиком и правую сторону туловища. Картина распространения проклятия в глазах Рагнвиндра выглядела пугающей, но вместе с тем она, каким-то неведомым образом, шла каэнрийцу, добавляя таинственности его внешности.
— Да, — искренне ответил Дилюк, даже не пытаясь оторвать взгляд от созерцания. — Тебе больно?
— Уже нет, — Дайнслейф слегка вздрогнул, когда Рагнвиндр кончиками пальцев прикоснулся к правой стороне его груди. — Теперь это просто утомительно — осознавать, что твое тело и душа медленно разрушаются, а ты ничего не можешь с этим поделать.
— Мне жаль, — тихо проговорил Дилюк.
— Не стоит.
Рагнвиндр потянулся к своему походному мешку, благо он располагался совсем рядом и не пришлось даже подниматься. Ему нужен был бутылек с гвоздичным маслом. Обычно Дилюк его использовал для меча, но за неимением под рукой ничего более подходящего случаю приходилось пользоваться тем, что есть, хотя кто-то наверняка счел бы это варварством. Щедро смочив пальцы маслом, Рагнвиндр потянулся с поцелуем к Дайнслейфу, дабы отвлечь его от не очень-то приятного начала подготовки. Каэнриец же, казалось, вовсе и не нуждался в отвлечении.
Дайнслейф оказался отзывчивым. Настолько, что Дилюку захотелось применить свои губы и язык не только для того, чтобы дарить поцелуи. Рагнвиндр чуть сдвинулся назад, чтобы ему было удобнее, и взял член в свободную руку, обнажая головку, а затем прошелся по ней широким движением языка, добившись от каэнрийца рваного вздоха. Не прекращая свои манипуляции внутри Дайнслейфа, Дилюк взял в рот примерно до середины, затем почти что полностью откатился назад и по новой. Рагнвиндр, почувствовав деликатное прикосновение к своим волосам, поднял взгляд, в очередной раз встречаясь с бездонной глубиной ромбовидных зрачков. Дилюк, не выпуская член изо рта, позволил чужой руке направлять себя.
На третьем пальце Дайнслейф начал иногда непроизвольно подаваться бедрами навстречу, что несказанно порадовало Рагнвиндра. Обычно медлительность томления раздражала Дилюка и ему по душе были яркость и пылкость, но сейчас хотелось раствориться в чувственной неторопливости. В ощущениях чужого тела. В удовольствии от удовольствия другого. Дайнслейф несильно потянул Рагнвиндра за волосы и тот отстранился, сменив рот на руку. Глядя в бездонные глубины ромбовидных зрачков, Дилюк отстраненно думал о том, что было какое-то таинство в зрительном контакте в подобные моменты. Рагнвиндр с жадным интересом ловил то, как менялось выражение голубых каэнрийских глаз, пока их обладателя постепенно накрывало удовольствием. Возможно Дилюку это только показалось, но синие нити, вкрапленные в кожу Дайнслейфа, начали мерцать и пульсировать, будто бы в такт биению сердца.
Пламя костра легло отражением на поверхность омута голубых глаз, когда Рагнвиндр плавно толкнулся внутрь расслабленного после разрядки тела. Хоть и разделять с Дайнслейфом поцелуи было весьма приятно, но Дилюк никак не мог поспорить с тем, что смотреть на вот такого каэнрийца, отзывчивого и податливого, было в разы приятнее. Это зачаровывало. Иногда Рагнвиндру казалось, что время словно застывало, что дыхание замирало, что его самого никогда и не существовало в телесной оболочке. Но затем очередная ветка в костре трещала и осыпалась, выводя Дилюка из этого подобия транса, а он делал вдох такого сладкого, с горчинкой дыма, воздуха, понимая что сам почему-то задерживал дыхание.
Руки Дайнслейфа, даря ласку, фривольно гуляли по телу Рагнвиндра, но все чаще возвращались к лицу, обрамленному медно-рыжими волосами. Дилюк не противился этим прикосновениям и льнул к рукам, особенно к правой, словно в нем теплилась наивная надежда, что он способен совладать со скверной многовекового проклятия. Дайнслейф лишь едва заметно улыбался, по всей видимости принимая то, что Рагнвиндр не испытывал к нему жалости, но тем не менее хоть как-то хотел помочь, пусть и тщетно.
Бросив короткий взгляд на костер, Дилюк остановился:
— Я дико извиняюсь, но… — Рагнвиндр вышел под заинтересованный взгляд каэнрийских глаз, — костер почти прогорел.
Дайнслейф, приподнявшись на локтях, с ненавязчивым любопытством наблюдал за тем, как Дилюк скармливал пламени новую порцию веток. Дождавшись того, как огонь костра вновь вернулся к приемлемому уровню света и тепла, Рагнвиндр возвратился обратно на лежак:
— На чем мы остановились?
Каэнриец захохотал. Для Дилюка это было так неожиданно, что он даже немного растерялся. Но затем, присмотревшись повнимательнее к Дайнслейфу, Рагнвиндр понял, что тот впервые позволил себе проявить эмоции так открыто. Может быть это «впервые» было за продолжительное время, а не только при нем — Дилюк не мог этого знать.
— Твоя непосредственность просто очаровательна, — все еще посмеиваясь сказал Дайнслейф.
— Приму это за комплимент, — отозвался Рагнвиндр, сам не удержавшись от улыбки.
— Это и был комплимент. Сядь поудобнее.
Дилюк сделал, как было велено, и с удовольствием наблюдал за тем, как каэнриец, устроившись на бедрах верхом, принял его в себя. Может быть дело было в том, что Рагнвиндр слишком много времени провел рядом с пламенем костра в перерыве, но сейчас, когда Дайнслейф прижимался настолько близко, размеренно двигаясь вверх и вниз, ему было нестерпимо жарко. И жар этот никак не получалось унять, как бы Дилюк не пытался совладать с собой. Этот жар заставлял Рагнвиндра только сильнее привлекать к себе Дайнслейфа, толкаться ему навстречу, ловить чужие губы своими, будто только в этом и было спасение.
На ощупь проклятая почерневшая кожа казалась самой обыкновенной — теплой, мягкой, чуть влажной от пота. Дилюку нестерпимо захотелось ощутить эту кожу на вкус и он не стал себе отказывать в воплощении этого желания. Придерживая Дайнслейфа за плечи и не позволяя ему набирать уж очень большую амплитуду, Рагнвиндр прошелся цепочкой поцелуев по узорам синих нитей от груди до шеи, в которую затем впился зубами. Глубокий и низкий голос каэнрийца безмерно услаждал слух, но от того, что этот голос можно было
ощутить на языке во время сорвавшегося стона, Дилюк пришел в какой-то детский восторг.
По непонятным для Рагнвиндра причинам этот восторг очень быстро перешел в ненасытный острый голод. Дилюк повалил Дайнслейфа обратно на лежак, и если бы не придержал его тело за плечи, то вполне мог бы протащить их обоих по холодной земле из-за своей порывистости. Однако каэнриец очень быстро, но крайне ненавязчиво остановил Рагнвиндра от излишних проявлений страсти. Мягко отстранив Дилюка, Дайнслейф перевернулся на бок, лицом к костру. Этот недолгий перерыв достаточно остудил пыл Рагнвиндра, чтобы он вновь толкнулся в желаемое тело куда более спокойно.
Дилюку нравилось то, как Дайнслейф его направлял. Как всего лишь намекал началом своего движения, предоставляя Рагнвиндру возможность это движение завершить. Тот жар, который Дилюк испытывал совсем недавно, превратился в медленно затухающее тление, которое хотелось подольше сохранить. Дайнслейф почти лениво подавался в руку Рагнвиндра, которую сам слегка придерживал, а затем подмахивал назад. Дилюку казалось, что они вполне могли бы вот так неторопливо развлекаться до самого рассвета, но, услышав глухой и протяжный низкий стон, почувствовав влагу на пальцах, он не удержался и отдался удовольствию. Усталость навалилась на Рагнвиндра тяжелым грузом и он, не озаботившись даже тем, чтобы покинуть тело Дайнслейфа, провалился в сон.
Проснулся Дилюк от соблазнительного запаха еды. Голова раскалывалась так, будто он хлебнул накануне несколько рюмок огненной воды из Снежной.
— Ты знал, что скрипишь во сне зубами? — послышался подмурлыкивающий голос каэнрийца.
Рагнвиндр поднял на него взгляд — Дайнслейф сидел на большой коряге полностью одетым, за исключением плаща, который Дилюк обнаружил на себе. Каэнриец жарил на костре рыбу, запах которой и разбудил Рагнвиндра.
— Мне говорили, — отозвался Дилюк сиплым со сна голосом.
Рагнвиндру вспомнилось, как на эту его особенность частенько жаловался Кэйа, когда они были еще детьми и, порой, ночевали в одной постели.
— Я бы посоветовал тебе поменьше волноваться, — начал Дайнслейф, подцепив палку с рыбиной, что выглядела наиболее готовой, и передав ее Дилюку, — да только это бесполезно.
— Спасибо, — растерянно произнес Рагнвиндр. Он сильно отвык от чужих проявлений заботы, пусть даже таких незначительных, как набрасывание плаща на обнаженное тело или приготовление походной еды. — Когда успел наловить?
— Ночью. Здесь совсем близко мелкая речушка, а мне нужно было привести себя в порядок. Вот и совместил приятное с полезным.
— Вода же уже ледяная, — с долей беспокойства сказал Дилюк.
— Зато ты очень даже горячий, — предельно серьезным тоном сообщил Дайнслейф, а затем смазал весь эффект обезоруживающей улыбкой.
Рагнвиндру казалось, что при свете дня таинственность, окружающая каэнрийца рассеется, но он ошибся в своих предположениях. Дайнслейфа по-прежнему обволакивала аура недосказанности, его облик по-прежнему был загадочен, но приятен взору, а еще он по-прежнему нравился Дилюку.
— Если не избавишься от этой штуки в ближайшее время, — каэнриец выразительным взглядом указал на перчатку с Глазом Порчи, — то рискуешь преждевременно скончаться.
Рагнвиндр ничего не ответил, ибо сам предполагал нечто подобное. Он не испытывал всепоглощающего ужаса перед смертью, хоть и в достаточной мере ценил свою жизнь. Так или иначе, Дилюк никогда и не рассчитывал на то, что он уйдет мирно и спокойно.
— Я бы пригласил тебя в Мондштадт отведать нашего вина из одуванчиков, — начал Рагнвиндр, грустно улыбнувшись, — да сам не знаю, когда смогу вернуться домой.
— Кто знает как и при каких обстоятельствах могут пересечься дороги путешественников? Или переплестись судьбы? — философски заметил Дайнслейф.
После того, как они распрощались, у Дилюка осталось стойкое ощущение, что он упустил из вида нечто весьма ценное.
***
Закатное солнце окрасило Мондштадт в багровый цвет, когда Рагнвиндр почти бесшумно вскрыл окно в отеле Гете, проскользнув внутрь апартаментов.
— И тебя устроит бутылка молодого вина? — поинтересовался Дилюк у стоящего к нему спиной человека.
— Меня вполне устроит компания молодого любовника, — отозвался Дайнслейф, повернувшись.
— Ждал, что я приду? — спросил Рагнвиндр прямо.
— Ждал, но на самом деле несколько раньше.
— Извини, — устало произнес Дилюк. — В винной индустрии всегда много дел.
— Да еще и много работы сверх того, — ехидно отозвался Дайнслейф. — По ночам.
— Видел меня?
— Конечно. Могу напомнить, что я вообще-то тоже выступаю против Ордена Бездны.
У Рагнвиндра никак не получалось убрать с лица глупую улыбку. Сколько они не виделись? Полтора года? А у Дилюка складывалось такое впечатление, что они расстались буквально вчера.
— Смотрю, ты решил последовать моему совету, — каэнриец подошел чуть ближе.
— Какому из?
— Избавиться от Глаза Порчи.
— Ах, это… — Рагнвиндру вмиг стало неловко из-за того, что он вспомнил при каких обстоятельствах произошло это «избавление».
— Видел в городе твоего «близкого человека», — Дайнслейф пытливо заглянул в глаза. — Был крайне удивлен, если не сказать возмущен, тому, что у каэнрийца есть Глаз Бога.
— Это моя вина, — тихо отозвался Дилюк.
— Вот как?
— Я пытался его убить.
— Даже и не знаю, что хуже, — Дайнслейф показательно нахмурился. — То, что ты покушался на жизнь моего соплеменника, или же то, что ты поспособствовал получению им Глаза Бога.
— Издеваешься? — прищурился в подозрении Рагнвиндр.
— Конечно издеваюсь, — фыркнул каэнриец. — Судьба каждого владельца Глаза Бога вписана в судьбу самого нашего мира. Проклятие нации Каэнри’ах тоже глубоко вплетено в эту судьбу и, можешь мне поверить, воистину проклятым людям милость богов не полагается. Это как раз одно из тех исключений, о которых мы говорили тогда. Да и пытаться убить и
хотеть убить — вещи разные. Я видел, как ты сражаешься, пусть и издалека. Не думаю, что у тебя бы возникли какие-то проблемы, если бы ты действительно
захотел чьей-то смерти.
— Осуждаешь?
— Я не в праве.
Они немного помолчали. Дилюк не без интереса разглядывал Дайнслейфа, пытаясь понять сильно ли он изменился за время разлуки. Но то ли память Рагнвиндра немного поистрепалась, то ли каэнриец действительно ни капли не изменился. Так и остался застывшим во времени произведением искусства.
— Ты, кажется, о чем-то разговаривал с Вагнером? Кузнецом, — опомнился Дилюк через какое-то время.
— Он не может мне помочь, — слегка пожал плечами Дайнслейф. — Похоже, что он понятия не имеет о чем я вообще его спрашивал.
— А что это? Какие-то материалы? Дай мне список с описаниями — я посмотрю, что можно сделать. Мир, знаешь ли, достаточно изменился за пятьсот лет.
— На привычной территории ты куда смелее, — вкрадчиво произнес каэнриец, подойдя совсем близко. — Мне нравится.
Дайнслейф был прав. Рагнвиндр действительно чувствовал себя куда смелее и куда наглее, чем был в прошлую их встречу. Поэтому целовал Дилюк глубоко, без стеснения и с удовольствием. В этот раз каэнриец следовал примеру Рагнвиндра, который принялся увлеченно стягивать с него одежду, не прерывая поцелуя. Дайнслейф резко остановился, отдернув правую руку, будто обжегся:
— Убери
это подальше от меня.
Дилюк непонимающе уставился на него, а затем проследил направление его взгляда. Глаз Бога.
— Он жжет тебя? — беззлобно полюбопытствовал Рагнвиндр.
— Боги очень не любят еретиков.
— Я спрячу его в дальний угол шкафа, если ты снимешь свою повязку.
— Идет.
Исполнение просьбы не заняло много времени. Дилюку предстало открытое лицо Дайнслейфа и он был готов посетовать на то, что тот носит повязку. Синие нити с шеи поднимались по челюсти и щеке, не доходя до глаза, а затем шли выше через бровь ко лбу. Рагнвиндр прикоснулся ладонью к правой части его лица:
— Я сам не обжигаю?
— Самую малость. Это терпимо.
Дилюк больше не стал тратить время на разговоры, возвращаясь к прерванным горячим поцелуям. На этот раз ему хотелось, чтобы все было куда чувственней, чем в прошлую их встречу, и он вжимался в тело Дайнслейфа с плохо сдерживаемой похотью, явственно давая ему почувствовать свое возбуждение. Каэнриец прекрасно понял намек и уже через некоторое время нависал над распластанным на кровати Рагнвиндром. Дилюк передал ему бутылек с маслом, который принес с собой, давая этим ясно прочувствовать свои намерения.
За долгую жизнь, несомненно, копился солидный багаж опыта, но то, что творили пальцы Дайнслейфа внутри Рагнвиндра, слабо объяснялось даже этим. Он все это время не прекращал смотреть в глаза и Дилюка каждый раз пробирало ощущением, что каэнриец препарировал его мысли, обнажая желания. Стоило только Рагнвиндру чего-то захотеть, как Дайнслейф это тут же выполнял. Но в глубине души Дилюк, отчего-то, считал это не наслаждением, а сущей пыткой. Инстинкты Рагнвиндра были оголены и каэнриец без зазрения совести играл на этом, выворачивая Дилюка наизнанку.
Когда темная муть из-за очередного оргазма рассеялась перед глазами, Рагнвиндр обнаружил себя стоящим на кровати на коленях, держащимся за деревянное изножье напряженными пальцами. Руки Дайнслейфа легли на его бедра, немного потянув назад. Дилюк подчинился этим рукам, послушно выгибая спину еще сильнее. Член входил в него непозволительно медленно. Настолько, что Рагнвиндру самому нетерпелось качнуться назад, но крепкая хватка каэнрийца не позволяла этого сделать. А затем Дайнслейф вышел примерно наполовину, чтобы резко толкнуться обратно, и все дальнейшие попытки Дилюка предугадать его действия с треском провалились.
Иногда это был совершенно рваный ритм, иногда глубокие и медленные толчки, от которых пробирало до мурашек. Иногда Дайнслейф покидал тело Рагнвиндра, но только лишь для того, чтобы запустить внутрь него пальцы. Насквозь сырое покрывало под Дилюком лучше любых слов демонстрировало насколько ему приходился по душе подход каэнрийца, а тот до сих пор ни разу не прикоснулся к его члену.
Шкаф сбоку от кровати был лакированным и неплохо зеркалил. Рагнвиндр иногда бросал туда взгляды и по его телу проходила крупная дрожь.
— Подсматриваешь? — поинтересовался Дайнслейф, намотав слегка сбившийся хвост Дилюка себе на кулак. — Я тоже не прочь посмотреть.
Сначала Рагнвиндр думал, что у него переломится позвоночник. Затем Дилюку пришла в голову мысль, что
лучше бы у него переломился позвоночник. Каэнриец заставил его уйти тазом чуть вниз, а затем с силой потянул за волосы к себе, выгибая тело Рагнвиндра до состояния, когда они смогли пересечься взглядами. Но на этом Дайнслейф не остановился — не прекращая глубокие толчки, он потянул еще сильнее, ловя губы Дилюка своими. Рагнвиндр не мог видеть, как каэнриец кинул быстрый взгляд туда же, куда до этого смотрел он.
Дайнслейф, вдоволь насладившись картиной одному ему подвластной сейчас порочности, прекратил терзать губы Дилюка, отпустив его волосы, но вместо этого сжал пальцы одной руки на глотке, а вторую расположил на члене. То чувство, которое посетило Рагнвиндра в мгновение, когда мир перед глазами начал темнеть из-за нехватки воздуха, не было похоже ни на что, что ему доводилось до этого испытывать. А затем Дилюка перекрыло ощущениями — яркость красок комнаты ударила в глаза, шум крови, скрип кровати, звуки дыхания и соприкосновений кожи с кожей заложили уши, на языке появился горьковато-металлический привкус, а по телу словно пронесся разряд молнии, заставляя волосы на руках и ногах приподняться дыбом. Если бы Рагнвиндр мог кричать, то он бы кричал, но получалось только хрипеть из-за руки на горле.
Обретя относительную ясность сознания после этого умопомрачительного, во всех смыслах, оргазма, Дилюк позволил Дайнслейфу, который и не думал останавливаться, почти полностью уложить себя на кровать. Теперешние неторопливые, но цельные, движения каэнрийца заставляли Рагнвиндра едва слышно скулить в покрывало, потому что от каждого из них его прошивало от копчика до затылка. Это было мучительно и прекрасно одновременно. Дайнслейф скользнул руками под живот Дилюка, чтобы притянуть его еще ближе, еще плотнее. Неторопливо целовал плечи и шею. И Рагнвиндр был в целом не против провести так еще пару часов, слушая загнанное дыхание каэнрийца и его непроизвольные порыкивания, но человеческие возможности не безграничны. Дилюк ощутил, как внутри него разливалось теплое семя, а в плечо уткнулись лбом с мокрой от пота челкой.
Пока Дайнслейф составлял список, который от него просили, Рагнвиндр прислушивался к своему телу на предмет потерь. Дилюк уже чувствовал как нестерпимо начало тянуть поясницу, как стала ныть левая икра и как, отчего-то, заболели ребра.
— Я порой скучаю по своим цепям, — задумчиво бросил Рагнвиндр.
— Их можно использовать и не прибегая к помощи сил Бездны, — каэнриец коротко взглянул на Дилюка и вернулся к своему занятию.
— Тогда в следующий раз так с тобой и поступлю.
— В следующий раз? — едва заметно улыбнулся Дайнслейф. — Это предложение?
— А почему нет? — пожал плечами Рагнвиндр. — Я был бы рад тебя снова увидеть.
Каэнриец вновь отвлекся от составления списка и достаточно долго вглядывался в выражение лица Дилюка, чтобы заставить испытать легкое смущение, а затем, уже значительно тише произнес:
— Это взаимно.
***
Дайнслейф стоял на небольшом утесе над Шепчущим лесом, с которого открывался отличный вид на Мондштадт. Неподалеку от восточной стены города в воздух взмыла огромная огненная птица и каэнриец слегка улыбнулся, провожая взглядом ее исчезновение. Рыжеволосый мальчишка из города свободы определенно вызывал у Дайнслейфа интерес, да и цели у них в общих чертах совпадали, так что он раздумывал над тем, что может быть стоило когда-нибудь воспользоваться его приглашением.
