Коротенькие зарисовочки и несмешные шутки

       Меткайины очень любят солнце. Греющие фотоны яркого света Альфа-Центавры, как и океан, есть неотделимая часть их жизни. Это отражалось не только в культуре рифового народа, но и в быту. Даже строительство дома, маленького или большого, для больших семей, обязательно включало в себя учёт пропуска света в помещение. Дверной проём должен быть широкий, чтобы как можно больше солнца вошло внутрь, а окна всегда выходили на солнечную сторону, к береговой линии пляжа. Меткайны также любили украшать свои жилища разными подвесками, смастерованными умельцами деревни из полупрозрачных ракушек, редких кристаллов соли и янтаря. Им нравилось, как гладкие поверхности этих вставок искрились на свету, отбрасывая на соломенные стены солнечные зайчики, что прыгали из стороны в сторону, дрожа своими синими, фиолетовыми и розоватыми гранями. Места для таких ловцов света каждая семья выбирала на свой вкус: верхняя грань дверного проёма, оконная рама или же центральное крепление потолка, чтобы висело прямо над всей комнатой.        Семья Салли, когда Тоновари подарил им такой домашний оберег, выбрала последний вариант, и Нетейам был очень рад этому. Смотреть, как кристальные пластинки вращаются в воздухе, стреляя по куполу потолка холодными белыми лучами, очень хорошо помогало отвлечься от того, что происходило с парнем прямо сейчас, сжигая нутро изнутри. Вдохнув поглубже, лежащий на спине Нетейам осмелился опустить свой взгляд. И, конечно же, тут же пожалел об этом.        Кучерявый пучок волос Ао’нунга щекотал кожу с внутрненней стороны бедра. Сам же меткайин чуть ли не захлёбываясь вылизывал горячую ложбинку, проводя кончиком языка меж круглых ягодиц. Ему было приятно слушать, как орган, обычно используемый для общения или питания, теперь был частью великолепного музыкального инструмента. Словно смычок музыкального лука, он играл на теле Нетейама, как на тонко натянутой струне. И не громкие, но частые, растущие вверх стоны были самой прекрасной мелодией, что Аонунгу когда-либо удавалось слышать.       Когда Ао’нунг углубил движение языка, Нетейам резко ухватился за его волосы. Так хотелось захватить как можно больше воздуха. Заглотнуть, напрягая мышцы истонавшегося горла. Воздух, как тяжелое одеяло, окутывал их тела и на бархатной, вкусно пахнущей, для Нетейама, спине Ао’нунга выступили крохотные капельки пота. Когда старший сын оло’эйктана выгнул поясницу, обхватив ртом крепкую и терпкую на вкус плоть, парочка капель покатилась вниз, дружно собираясь на крестцовой ямочке, у самого основания хвоста.       — Хах, ты так сведёшь меня с ума, — Нетейам аккуратно приподнялся с пола, опираясь на локоть. На широких лопатках отпечатались швы ковра, но парень совершенно не чувствовал дискомфорта. Смесь дофамина и эндорфина, бешено растекавшаяся по венам, заглушала собой любые другие ощущения, кроме ощущения удовольствия. Ао’нунг открыл глаза, чтобы увидеть как согнулась тонкая талия, как явно выступили кубики пресса. Пробежавшись взглядом по впадине от пупка до грудных мышц, словно пройдясь по мостику над мелководьем, на’ви заметил, как часто опускается и поднимается грудь супруга. И лишь после, налюбовавшись ритмично движущимися сосками, Ао’нунг посмотрел в глаза Нетейаму. Дымка чистой и светлой похоти, что возможна лишь между возлюбленными, застилала взгляд. Золотой янтарь стал грязным и мутным мёдом, сладким как всё-таки не удержанный в себе выкрик Нетейама.       — Ао’нунг!       Меткайн наращивал ритм, уже подключив левую руку. Сминая в пальцах вторую половину полового органа, Ао’нунг вздрагивал от каждого импульса связи. Соединённые косы, что двусторонняя дорога, дарили им возможность открыться друг другу, прочувствовать с каким невыносимым, но великолепным наслаждением сталкивается сейчас Нетейам, и как хорошо сейчас от этого Ао’нунгу. Когда один из ударов особенно резко стрельнул по позвоночнику, рифовый на’ви понял — миг разрядки близок. Срываясь, он жадно втянул в себя сок родимого тела, и Нетейама охватила иступленная дрожь. Не в силах держаться, он вновь рухнул на пол, уже готовясь без какого-либо стеснения выпустить наружу весь накопившейся внутри жар. Здесь не было место стыду или отвращению, ведь Ао’нунг обожал его, обожал этот запах. Обожал то первобытное, животное состояние, когда по-зверски хотелось заглотнуть каждую каплю семени. Помогая себе свободной рукой, Ао’нунг немного приподнялся с колен. Тело меткайина начало свой обратный отсчёт.             — Ма-а-а-мочка, пойдём быстрее! Я кошмар какая голодная!             Звонкий детский голос Тук заставил супругов резко остановиться. Удивление, а после горькое разочарование сменилось на страх быть застигнутыми ребёнком в очень неприличном виде, и Нетейам резко оттолкнул от себя мужа. Ао’нунг в спешке начал искать их набедренные повязки и, видимо из-за чрезмерного волнения, не мог их нигде увидеть. Хотя лежали они прямо рядом с его левым коленом.             — Ао’нунг, — Нетейам не без укора указал на одежду. Дожидаться, пока до мужа дойдёт, он не стал и тут же принялся одеваться. Ремешки, украшенные вдоль множеством черных узелков, показались слишком длинными. Ао’нунг кое-как обвязал сзади свой хвост и погладил себя по растрёпанным волосам, что выбились из причёски.       — Мы дома! — Туктирей топая своими маленькими ножками, вбежала в дом, — Нетейам, Ао’нунг, будете фрукты?             Мужчины сидели поодаль друг от друга. Стараясь особо не поднимать глаз, каждый старательно делал вид, что сильно увлечён чем-то. Ао’нунг поправлял плетение рыболовной сети, внимательно осматривая каждую строчку, а Нетейам зачем-то уставился в тёмный экран отцовского планшета, как будто бы читая необходимую ему информацию.       — Тук, фрукты сначало надо помыть, — Нейтири опустила шторку у входного проёма и поставила на пол увесистую корзину собранных плодов. Она брезгливо поморщилась, увидев слой серой пыли и многочисленные грязные следы на досках. Пока сын оттаскивал её недавнюю ношу в сторону, на’ви решительно хлопнула в ладони.       — Сегодня перед ужином будет уборка, — от слов женщины в комнате раздался всеобщий вздох, — Хэй! По этим следам уже можно увидеть, кто куда шастал. Дома не должно быть так грязно, поэтому, когда придут остальные — будем приниматься за работу.       — Нейтири, — Ао’нунг с волнением перед воительницей подал голос, — А мне тоже придётся?..       — Да, — Нейтири твёрдо кивнула, глядя прямо на супруга своего сына, — Ты же тоже часть нашей семьи и тоже живёшь здесь.       — Временами ведь… Не постоянно, — парень аккуратно попытался переубедить её, однако кинутая ему щётка для подметания грязи обрушила все планы на свободный от рутины вечер.       — Твоих следов от этого меньше не становится. Вы пока что начинайте, а я схожу за Кири и Ло’аком.       Направляясь в сторону выхода, она ещё раз осмотрела грязный пол. Внимательный взгляд зацепился за длинные овалы следов Ао’нунга — узких, с отпечатками плавника. Они, словно по цепочке, шли со стороны сидящего напротив Нетейама. Рядом с бедром сына, след обрывался и лишь неровный круг, возможно оставленный тонким коленом, виднелся посреди всеобщего смазанного скопища. Хмыкнув про себя, Нейтири с улыбкой подошла к сыну и перевернула в его руках планшет, вернув устройство обратно в правильном положении. Когда же она вышла на улицу, оставив смущённого Нетейама за своей спиной, Тук удрученно простонала.       — Уборка! Я думала, что успею погулять перед ужином. Всё утро помогала маме, а теперь вообще останусь здесь. Зачем убирать эту пыль, если мы всё равно потом моем ноги в море?       В голове рифового на’ви, слушающего стенания девочки, родилась приятная и хитрая мысль. Подойдя к Туктирей сзади, он легонько положил на её плечо свою ладонь. Четырёхпалая конечность казалась просто огромной, по сравнению с девочкой. - Тук-тук? Ты хотела погулять? — жалеюще-ласково спросил Ао’нунг, — Может, я смогу отпросить тебя у твоей мамы? А ты в это время погуляешь вместе со своими подругами? Мама не разрешит, — ответила Тук. Она так смешно надула свои губки, что Ао’нунг едва сдерживал себя от накатывающего смеха. Да разрешит! Не бойся. Если что, свалишь потом всё на нас. На нас? — вмешался Нетейам, уже собиравший ковры в толстые трубки, — Меня сюда не вписывай, будешь сам отдуваться.       Ао’нунг шумно выдохнул, с упрёком закатив глаза. Ну каков же придурок, не понимает, что ради него же и стараются! Вернувшись к Тук, мужчина вновь продолжил уговаривать девочку оставить назначенное Нейтири дело и пуститься навстречу вольному и шальному детству. Не выдержав более соблазнений, особенно после того, как девочке открыли секрет, где лежат аппетитные лакомства для морских животных, Тук выбежала во двор, сверкая пятками.       — Только смотри — ты сам меня отпустил! — крикнула она на выходе. На что Ао’нунг задористо подмигнул ей, довольный своей выходкой.       — Конечно, Тук-Тук!       Нетейам с непониманием уставился на супруга в ожидании разъяснений. Скрестя на груди свои руки, он наблюдал за тем, как Ао’нунг осторожно оглядывает округу, словно выискивая кого-то, а потом резко снимает с косяка проёма ремешки палантина. Не успев ничего сказать, Нетейам был подхвачен и усажен на пол, обратно на прежнее место.       — Что это ты дела… Ох! А…Ао’нунг?       Ао’нунг развязал его набедренную повязку и обхватил губами ещё не затвердевший член. Но спустя несколько особо старательных движений, он понял, что к его Нетейаму вновь вернулось возбуждение. Ао’нунг привык заканчивать начатое, особенно, когда дело касалось удовольствия любимого. И поэтому, сопроводив младшенькую из дома, как бы это ужасно не звучало, и, удостоверившись, что остальных членов семьи Салли по-близости не наблюдается, меткайин решил — он не оставит Нетейама без ласки. Ради этого, он даже готов пожертвовать своим удовольствием, не тратя времени на связь.       — Скоро вс… При-ду-ут, — Нетейам из последних сил протестовал, однако его ладони машинально обхватили макушку Ао’нунга, — Увидят… Я потом… А-а-ах… С ум…а… Сойду… Сос… Тыда!       Ао’нунг ускорялся. Совсем недавнее напряжение, казалось сошедшее на нет, вновь вернулось к плоти. Втянув щёки как можно сильнее, на’ви дошёл до крайне быстрого темпа, жалея только о том, что не может достать до чужого рта. Однако, последние крупицы самоконтроля Нетейама сами подсказали мужчине прижать ладонь к губам после слишком громкого выкрика. Пах сжало в истоме. Нетейам понял, что совсем скоро он будет наконец-таки доведён. Пальцы требовательно захватили косу Ао’нунга, а бёдра рефлекторно задвигались, проталкивая как можно глубже член. Как же приятно было ощущать самым кончиком стенки горла, скользкие и горячие. Но хотелось ещё. Большего, приятного. И он молил об этом, совсем не замечая, что делает это вслух. Когда же спусковой крючок был снят, Нетейам распахнул глаза. Стук его сердца перебивал стук хвоста. Но ни то, ни другое он не слышал за своими же стонами. Его выгибало изнутри, выдавливая наружу то, что так жадно заглатывал Ао’нунг, чуть ли не причмокивая, словно выпивая самый сладостный и вкуснейший сок в его жизни. Довольный, как сытый илу, он с улыбкой провёл языком дорожку от головки до лобка, поднялся по подтянотому животу, грудной клетке, вздымающейся и опускающейся, ярёмной ямочке, изгибу шеи и, найдя губы, поцеловал их, опускаясь на пол.       — Видишь, мы успели, — он промурлыкал, ловя на своих плечах шлепок, — А ты боялся.       — Они могут прийти в любой момент, — не унимался Нетейам, пытаясь вылезти из крепкого тела рифового на’ви, — Нам лучше как можно скорее начать уборку и делать вид, будто бы ничего не было.       — Хорошо, — Ао’нунг послушно поднялся с пола, хватаясь за щётку, — Одеться не забудь только.       Он засмеялся, когда Нетейам рассеянно обернулся на свои оголённые бёдра и, ойкнув, принялся прикрывать их одеждой. Дабы как-то унять насмешку, он запульнул в Ао’нунга сложенную напополам тряпку, вызывая ещё больший смех. Зашелестели ткани настенных покрывал, зазвенела складываемая аккуратно посуда и супруги принялись за уборку, иногда переглядываясь между собой.       Сидя на помостке перед домом, Ло’ак чутко поймал эти звуки посреди недавно вернувшейся тишины. Его ноги качались из стороны в сторону, толкая воду и бултыхая её вместе с малюсенькими разноцветными рыбёшками.       — И года не прошло! Ну что, пойдём к ним? — Он обратился к сестре, что всё ещё находилась в некотором смущении, но виду не подавала. Поправив чёлку, та провела ладонью по своей аллеющей щеке и с некоторой долей напускного равнодушия ответила брату:       — Давай ещё подождём остальных… Ох, бедная Тук.       Они оба уставились в сторону берега, где Нейтири грозно отчитывала свою младшую дочь за непослушание. Девочка злилась в ответ и протестовала, говорила что-то про Ао’нунга, сжимая кулаки, а сзади, плескаясь в воде, непонимающе провожали её взглядом серебристый илу и группа ребят. Следуя за разгневанной матерью, Туктирей мысленно представляла, как с превеликой радостью съест все фрукты, не поделившись с Ао’нунгом. Но, это, конечно же будет после уборки, ибо все свои дела надо обязательно заканчивать.