Особенная любовь Тесеуса Саламандера

      На кухне медленно закипал чайник. Из носика вываливался густой клубень пара, скоро они будут пить чай.       — Ньют, подойди-ка сюда, — строгим голосом продиктовал Тесеус. В руке он крутил немытую кружку, в которой на дне скопился кофейный осадок. Ее он достал из раковины.       — Что такое, Тесеус? Я очень занят.       Ньют выглянул из дверного проема. Кружка, которая так демонстративно крутилась в руках брата, не вызывала никаких подозрений. Его голос звучал мягко и тихо.       — Объясни мне, что это. — Тесеус взял кружку за ручку и протянул ее вперед, указывая на отсутствие чистоты.       — Это кружка, — с непониманием ответил Ньют.       — Вижу, что не тарелка, — съязвил Саламандер старшим. — Снаружи и внутри грязь. Кажется, мы уже говорили об этом, Ньют, не так ли?       — Я так сильно закрутился с окамой, что совсем забыл о посуде. Самка заболела и при отсутствии преждевременного лечения...       — Мне плевать, Ньют, — отрезал Тесеус, заставив брата замолчать. — Все, что от тебя требовалось этим вечером — помыть посуду. А потом ты мог бы спокойно заниматься своими животными. Почему я должен приходить с работы, на которой устаю и с которой приношу деньги, и видеть тонну грязной посуды? Я, по-твоему, должен еще и уборкой заниматься?       В глазах Тесеуса сверкнула злость. Он сжал губы до такой степени, что они превратились в узкую полоску. Ньют знал - ничем хорошим это не закончится.       — Н-нет, Т-Тесеус, выслушай... Я помою ее, п-прямо сейчас, — тускло высказался Ньют.       — Поздно. Мне уже не надо.       Тесеус включает кран, начисто промывает кружку и тщательно вытирает ее кухонным полотенцем. Волшебная палочка все это время мирно покоилась за пазухой.       — Х-хорошо. Я могу идти?       — Ты что, издеваешься надо мной? — крикнул Тесеус, бросив кружку на пол с такой силой, что, разбившись, осколки разлетелись по всей кухне.       Ньют дрогнул всем телом, вжался в дверной проем и опустил взгляд на пол, где сверкали стекла. Он старался отдышаться от нарастающей паники.       Я не думал издеваться над тобой. Не было ни единой мысли! — подумал Ньют, и эти слова так и остались в его мыслях. Вместо этого он дрожал, как лист на ветру, и старался не смотреть Тесеусу в глаза, чтобы не разозлить его еще больше.       На кухне закрутился шквал негативной энергии. Он впитывал в себя весь гнев и насыщался.       — А ну иди сюда, — потребовал Тесеус.       — Н-нет, — тихо выдавил из себя Ньют, по-прежнему оставаясь на месте. Он не пытался бежать, потому что знал, что тогда будет еще хуже.       — Я не расслышал или мне только что показалось, что ты мне отказал?       Ньют крепко ухватился за дверной проем. Поднять взгляд на брата он так и смог. Как и ответить на поставленный вопрос.       — Я понял тебя, — продолжил он, прежде чем пересек кухню.       Он схватил Ньюта за руку настолько крепко, что казалось, будто кость вот-вот треснет пополам. Пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не издать писк или что еще хуже - попросить закончить это. Не менее пугало сменяющее гнев спокойствие. Поведение Тесеуса, с которым приходилось мириться, варьировалось как личина человека-оборотня: сегодня ты такой, а завтра уже совершенно другой. В случае Тесеуса смена поведения менялась за долю минуты. Очень сложно предугадать, на что способен этот человек именно сейчас.       До центра кухни он вел его размерным, спокойным шагом, не позволяя себе даже на мгновение ослабить хватку на запястье.       — Тесеус, мне больно, — оповестил Ньют, пользуясь кратковременным спокойствием брата. Он шел покорно, потому что если будет сопротивляться, будет еще больнее.       — Это хорошо, - грубо отрезал он. Не оборачиваясь назад, Тесеус лишь сильнее сжал руку Ньюта.       Они остановились в том месте, где скопилось больше всего осколков, поблескивающих от навесной люстры. Ньют внимательно осмотрел пол, перебирая пальцами свободной руки. -Вот что бывает, когда ты не выполняешь то, что должен. Ты сам виноват в том, что сейчас будешь ползать на коленях и собирать осколки. Здесь только твоя вина, ты ведь понимаешь это, Ньют?       — Т-теперь ты хочешь, чтобы я уб-брал все это?       От глупой наивности брата Тесеус усмехнулся. В самом деле, если бы он хотел, если бы он действительно хотел, то убрал бы все сам.       — Да, я хочу чтобы ты здесь убрался. — сдержанно ответил он, с легкой улыбкой на лице. Той самой, от которого Ньюта бросало в дрожь. — Воспользоваться палочкой или совком слишком просто, не считаешь? Ты должен понять, Ньют, что ошибся. Собери все осколки руками, даже те, что помельче. Ньют наконец-то нашел в себе смелость поднять взгляд на брата, и Тесеусу понравилось, насколько ошеломленным был этот взгляд.       — С-собрать руками... я даже не понимаю, в чем я ошибся, я...       Договорить у него не получилось. Грубым и резким толчком в спину, Тесеус потащил его к полу. Туда, где было больше всего осколков. Приземлился Ньют на обе руки. Острия бывшей кружки кое-где впились ему в ладони, одолев страшной болью. Но не такой страшной, как могло показаться на первый взгляд, и ему было с чем сравнивать.       Из образовавшихся ран просочилась и струилась кровь. От боли, пульсирующей в руках, хотелось кричать. Вместо этого, Ньют кусал нижнюю губу и старался придумать, что же все-таки может заставить брата успокоиться.       Ньют повернул голову к левой руке. Туда впился осколок побольше, он разрезал кожу и пропускал кровь. Ньют потянулся рукой, чтобы вытащить его, а когда смог, отбросил окровавленный осколок в сторону.       — В том, что ослушался меня. Бестактно проигнорировал мою просьбу. Я ведь не многого попросил, Ньют. Всего лишь помыть посуду, помнишь?       Тесеус впился пальцами в рыжие волосы брата, ткнув его лицом в осколки. С каждым сопротивлением, которое Ньют оказывал руками, он давил его голову в пол. Казалось, осколки вот-вот войдут в щеку, а голову раздробит на части как арбуз.       Но Тесеус всегда знал меру.       Он чувствовал этот предел.       Вдавливая голову брата в стекла, грудь трепыхалась чувством восторга. Ньют зажмурил глаза. В них могли попасть осколки и тогда... Он не хотел думать о том, что будет тогда. Острия осколков оцарапали кожу на щеке и терпеть это безумие становилось невыносимо. Ньют нащупал руку Тесеуса и ухватился за рукав его рубашки.       — Х-хватит. Мне правда больно, — простонал Ньют.       — Неужели. А я уже начал думать, что тебе нравится боль. Надеюсь, я ошибаюсь. — Тесеус разжал пальцы и выпрямился. — Встань.       Ньюту потребовалось время, чтобы встать. Когда он, опираясь руками в пол, попытался встать, крошечные осколки впились в обе его ладони и Ньют болезненно вздохнул. Встав, он отряхнул с них стекло и лишь сейчас заметил, насколько сильно изрезаны его руки.       — Ты ошибаешься, — промямлил он.       Тесеус усмехнулся и его высокомерное лицо теперь не выглядело так сурово и страшно. Ньют даже криво улыбнулся ему в ответ, но все-таки старался не злоупотреблять этим.       —Так я услышу от тебя то, что должен? — он медленно приблизился к его лицу, поцеловав в щеку.