I crumble completely when you cry.

Очень странно, смешно и нелепо. В старой, явно уставшей, но всё ещё многими любимой кофейне один парень подошёл к другому уточнить модель камеры. Он даже не попытался притвориться, что что-то понял, когда получил ответ, наоборот, он глупо улыбнулся и сразу сознался, что ничего не смыслит в фотографии. И пока его собеседник пытался осознать, что и почему сейчас происходит, и нервно потирал ручку кружки, кофе в которой уже давно остыл, он, не меняясь в лице ни на секунду, возможно, слишком громко выдал: — Пак Сонхва. Я присяду? Собеседник выпустил нервный смешок, явно радуясь, что этот пока ещё неловкий разговор течёт сам по себе. — Конечно. Ким Хонджун, — неудобно изгибаясь, чтобы ничего не сбить со стола, он протянул руку уже усевшемуся Сонхва. Необыкновенно холодное рукопожатие. Сонхва ещё не успел отогреться, а Хонджун, по всей видимости, поддерживал с кофе единую температуру. После такого рукопожатия у обоих пальцы окоченели, и, заметив то, как они пытаются их реанимировать, оба засмеялись. Их взгляды пересеклись, и по коже Хонджуна прокатились мурашки, которые бывают, если с морозной улицы забежать в прогретую квартиру. Что-то в этой дурацкой улыбке очаровывало, заставляло идти в этот разговор, почти не смотря под ноги. Говорили о простом: о протёртых кожаных сиденьях, столетних следах от кружек на столешницах и запахе, который с самого открытия тут так и не поменялся. Однако содержание беседы не имело значения. Имело значение то, как часто Сонхва облизывал свои пухлые губы, чтобы не дать им обсохнуть и потрескаться, как он отводил глаза куда-то влево, когда пытался вытащить из головы очередное воспоминание, или как его голос то и дело отдавал хрипотцой, не давая скрыть больное горло. Имело значение то, как Хонджун вертел в руках буквально всё, до чего дотягивался, от карандаша до блюдца, на котором должна была стоять кружка Сонхва, но останавливался, когда тот подходил к самому интересному моменту, как щурил глаза, когда смеялся, и как, рассказывая что-то сам, наклонялся ближе к Сонхва, словно это должно было сделать историю интересней. Едва не забыв, Хонджун написал свой номер телефона на вырванном из блокнота листке, на обратной стороне которого было что-то точно нужное, но такое неважное сейчас. Сонхва же положил листок под чехол телефона с такой бережностью, с которой не обращался даже с документами. Аккуратное «увидимся» Хонджуна никак не сочеталось с тем трепетом, который они испытывали, но признаваться в этом не хотели. Они только познакомились, так нельзя. Сонхва не удержался и взглянул вслед быстро удаляющемуся Хонджуну, которого уже снова подхватила на свои волны суета жизни большого города. «Увидимся». Поздним вечером того же дня, лёжа в кровати, которую только этим утром перетащил к окну, Сонхва вертел в руках тот самый листок-недоразумение — то ли попытка познакомиться, то ли заказ на работу доставщика. Вся смелость, которая была тогда, испарилась, все остроумные реплики разбежались по углам и попрятались с пылью за шкафами, оттого одно и то же сообщение уже тысячный раз переписывалось. Сонхва снова бросил взгляд на листок, чтобы перепроверить номер телефона. «Молоко безлактозное, рамён, свинина (какая-нибудь), лук зелёный, энергетики (не больше трёх), растворимый кофе». Точно не номер телефона. Сонхва перевернул лист, но уже на него не смотрел. Он печатал своё самое гениальное сообщение. На самом деле ему было стыдно считать это гениальным, но, перечитывая, каждый раз он начинал хихикать. «Ничего не забыл купить?» Время на часах близилось к полуночи, поэтому Сонхва не ожидал получить ответ сразу. Но получил. «Забыл. Всё.» Сонхва рассмеялся. Хонджун, осознав, что произошло, рассмеялся тоже, но чувство смущения оказалось сильнее. «Не смей смеяться.» Попытка сдержать смех окончилась для Сонхва только болью в животе, хотя сначала ему даже не было настолько смешно. В нормальной ситуации это не было бы смешным вовсе, но сейчас с Хонджуном почему-то всё было иначе. «Список всё ещё у тебя?» В нормальной ситуации Хонджун бы просто составил список заново, но сейчас с Сонхва почему-то всё было иначе. «Да.» Вот именно. Ничего в этой ситуации не было нормальным. Сонхва не знакомится на улицах, не пишет первым людям, с которыми и час едва проговорил, и уж тем более не ходит посреди ночи на встречи с малознакомыми людьми возле круглосуточного. Хонджун не даёт людям свой личный номер при первой встрече, не нервничает в разговорах с незнакомцами и не устраивает полуночные свидания. Хонджун не стал забирать список, но вместо этого попросил оглашать пункты по мере приближения к ним. Сначала Сонхва было неловко вот так ходить хвостом, но уже очень скоро он увлёкся наблюдением за Хонджуном. Тот дулся на магазин за отсутствие любимого вкуса энергетика, брал растворимый кофе той же марки, что и Сонхва, и очень задумчиво изучал итоговую сумму на кассе. — Может, нам стоило извиниться перед кассиром? — уже выйдя из магазина, вдруг заявил Хонджун. — Зачем? — Сонхва посмотрел на него с детским любопытством в глазах. — За то, что разбудили, — Хонджун сказал это так уверенно, что не было понятно, серьёзен ли он, или это такая шутка. — Можем вернуться, — решил подыграть Сонхва. Было видно, как Хонджун на секунду задумался, будто бы всерьёз рассматривал предложение. И он, правда, всего миг думал «а что, если», но не будить же кассира снова. — Куришь? Хонджун впервые за ночь взглянул Сонхва прямо в глаза. Почему-то в тусклом свете магазинных ламп и уличных фонарей он казался куда красивее, чем в лучах полуденного солнца, будто полутьма была его естественной средой обитания, что смотрелось странно для человека с такой солнечной улыбкой. Сонхва же, наоборот, ловил воспоминания о Хонджуне в дневном освещении и о том, каким тёплым ощущалось его лицо тогда, хотя по его покупкам было очевидно, что ночная обстановка была ему куда роднее. — Только за компанию, — выдержав паузу, соврал Сонхва. За всю жизнь он курил максимум пять раз и все в одиночку. Он не мог ответить себе точно, почему солгал, но чувствовал себя школьником, готовым на всё, чтобы угодить сверстникам, хотя школу он закончил давно. И почему-то он волновался. — Не нервничай ты так, — догадался Хонджун и тепло улыбнулся. Сонхва расслабленно выдохнул. Он уже подумал о том, как этот момент будет преследовать его ночами, мешая уснуть, но это потом. Сейчас всё было хорошо. Хонджун смотрел вверх, пытаясь разглядеть небо между тянущимися ввысь зданиями, кассир снова начал храпеть, а Сонхва думал, что, может быть, ошибся, и ночь очень даже подходит Хонджуну. Ничего в этой ситуации не было нормальным. Как если бы произошло что-то невероятное, но, с другой стороны, если задуматься — ничего странного. Возможно, это полностью перевернуло их жизни, хоть толком ничего и не изменилось. «Увидимся.»