Эх, ебучие пироги... Кто же тебя за язык тянул-то, Серёжа?!

«Было это всё... уже около полугода назад, может даже больше? Не знаю... Счастье — часов не наблюдает, как говорится. Но чего стоило это счастье...?» *** Мелкая была в комнате, делала уроки, а её отец, Сергей Нечаев, готовил ужин на кухне. Сегодня должны был заглянуть шеф Нечаева, обсудить кое-что по работе, да и просто поболтать, так как у между ними достаточно крепкие дружеские отношения. Стоя у плиты, переворачивая лопаткой еду в сковороде, и взглотнув слюну от аромата жареной картошки, Сергей ощутил как по горлу, вязкий и неприятный комок, который побуждает начать мужчину кашлять, после чего сплевывает это в раковину, не обратив внимания, что же он отхаркнул. Спустя ещё некоторое время, когда картошка была готова, Нечаев позвал дочурку к столу. Как только послышались шаги по лестнице, снова по горлу карабкался новый комок. Начав горько кашлять, Сергей сплевывает его снова в раковину и на пару, а может и десятков мгновений застывает в ступоре. В раковине были не просто комки, которые раздражали горло, а херова кровь... с лепестками... гребаных гвоздик?! — Чё за херня...? — шепчет себе под нос Серёжа и щурится, всматриваясь в это неприятное глазу явление. — Пап? — маленькая девичья ручка ложится на плечо отцу. — Всё пучком? — Да-да, Янусь... Не переживай. — качает головой мужчина открывая сильный напор воды и от комков и следа не осталось, кроме лепестков цветов. *** — Вы в норме, майор? — спрашивает Захаров, прерывая тишину между ними. — Вы тяжело дышите. — Я в норме, Хорь. Не переживай. — махнул рукой Сергей, обгоняя того, да бы оказаться вперёди. — Точно? — Да, точно! *** Сплевывая очередной комок с лепестками посреди ночи, Сергей не ожидал увидеть позади себя свою дочь, достаточно сонную, судя по всему, по малой нужде пришла. Нечаев испугался от силуэта сонной дочери, по этому поспешил умыть все в сток, лишь бы у той не было лишних вопросов. *** Будучи на приеме у врача, тот диагностировал что-то на подобии астмы. На счёт лепестков, он лишь рассмеялся, мол: разве у человека каким-то образом должны расти гвозлики внутри лёгких? Действительно смех какой-то. Но Сергей не верил, что такого диагноза не не было вообще в медицинской практике! Когда он пришёл уже в частную больницу, его сразу отправили к лаборатории, где его обследовали, сделали кардиограмму и рентген лёгких. — Что же, Сергей Алексеевич. — произнёс обследующий его врач. — Бесконечно вам сочувствую, но у вас болезнь Любовной Тоски. Или же Ханахаки. — Чего? — непонимающе посмотрел на него Серёжа. — Всмысле? — Вы имеете права не отвечать, но, я всё же спрошу. Вы любите кого-то? Не считая своих детей или что-то в этом роде. Я имею ввиду, вам кто-то симпатичен в романтическом плане? Сергей впал в ступор. «А это как вообще связано?» — задал себе вопрос Нечаев. — Ну, допустим. А что? — Скажу вам так: Если вы боитесь сказать о своих чувствах этому человеку, то прийдется делать операцию, да бы не умереть от удушья цветами, которые у вас начали разростаться в грудной клетке, но после проведенной операции вы больше никогда не полюбите.. Ну, есть более безопасный вариант... Это признаться этому человеку в чувствах, пока не поздно. — Стоп, чё, блять?! — сложил руки на поясе майор. — Чё эта за хуйня ещё? — Вы заболели любовью, которая, по большей части, не разделённая с вашими чувствами. Цветы которые растут у вас внутри, говорят о человеке сразу. У вас это гвоздика и... Благо, что не роза. — покачал головой доктор. — Решать вам. Если, что-то понадобится, вы знаете мой номер телефона. *** — Мне всё Элеонора рассказала. — произнёс Сеченов глядя на майора в кабинете первого. — Откуда она об этом знает? — От туда, Серёжа. — недовольно проговорил Сеченов. — И кто же она? — Тебе об этом знать не обязательно. — Серёжа, ты выглядишь хуже смерти. — Я буду решать, что мне делать, Дима. — Не будь таким эгоистичным. Умрёшь, да? Янка на дно пойдёт, я тебя уверяю. А если молчать об этом будешь, сам знаешь, что может быть. — Я не хочу её этим беспокоить. У неё там Лёшка, друзья, учёба. И так ночи не спит из-за этого конца учебного года, а тут ещё отец с этой тоской любовной. — сложив руки на груди, Сергей отвернулся от Сеченова. — Я тебе не скажу кто он. И Яне с Хорей не слова. Даже не глядя на то, что ты выше меня по званию, я и шею могу свернуть тебе. *** — Здаров, Лёх, — усмехаясь говорит девушка в трубку обычного домашнего телефона. — Янка-а. Чё ты? Как ты? — с радостью в голосе отвечает на том конце провода парень. — Слушай, вопрос к тебе. Тётя Элеонора же генеральный директор сети частных больниц? — Ну да... А тебе что-то нужно от моей мамы? — Нет, просто у нас сток забился. А там... Ну... Куча лепестков и на них засохшая кровь. Да и папа в последнее время себя странно ведёт... Постоянно ночью у раковины то на кухне то в ванной и всюду лепестки цветов с кровью. — Ага, значит моя мама тебе тоже ничего не говорила? Впринципе, как и мне. — закатил глаза парень. — Ну блин. Никто не знает. Даже дядя Дима! А если и знает, то молчит как партизан! — поджала губы девушка. — Эх.. Кстати, может погуляем? Могу за тобой хоть сейчас заехать. — Через час лучше, я соберусь просто. Как раз... У меня появилась одна идейка. При встрече расскажу, а теперь, Лёшенька, до встречи. *** — У-у... — протянула женщина когда вошла в гостиную Сеченова, где сидел больной Нечаев. — Дорогой мой, тебя где так потрепала жизнь-то? — Дима, зачем ты Элеонору сюда позвал вообще... — спрашивает побледневший Сергей, кое-как повернув голову в сторону пришедшей гости. — Ебучий случай, милый мой. Меня всего пару месяцев в городе не было, а тут уже кто-то задыхаться намерен? — с недовольным выражением лица говорит Ермакова. — Ну и кто эта счастливица? — Ой, Эль, давай без этого... — Дорогой мой, будешь выеживаться, я всем расскажу об этом недуге. Так что давай колись. — она садится рядом. — А Дима выйдет прогуляется. Так ведь, Димусь? — усмехнулась барышня. — ...Да. — кивает Сеченов уходя из гостиной на кухню. *** Где-то вечером одного из дней... — В некоторых больницах нашего городка уже были такие случаи. Но максимум было 3 человека с такой проблемой за год. — заговорила по телефону Элеонора. — Как ты там сказала? Любовная тоска? Такая же болезнь уже существует, Нора. — произнёс на другом конце провода Харитон. — Можно сказать, что это альтернатива. Ханахаки... Это весьма серьезно, мой дорогой друг. Серёжа под сильным ударом уже, дальше может быть в двойне хуже. — Ох, Нора... Это всё так запутанно. Все эти ваши заморочки, любовь и прочее. — покачал головой мужчина. — Теперь не вижу смысла проявлять её. — А ты всё не меняешься, Захаров. — хмыкнула брюнетка. — Но Серый может прискакать к тебе в любое время суток, так что не пугайся,если он выглядит как Кощей Бессмертный. — Понял. — после чего повисла тишина на короткое время. — Ладно, мне надо идти. После чего Захаров положил трубку. *** — Долго пиздеть Харитону и своей дочери будешь? — Элеонора положила руки на бока и недовольно смотрела на Серёжу. — Им это нахрен не сдалось, что со мной. — сплевывает тот слюну в раковину. — Элеонора, не лезь. — Ужас какой. — Эля прикрыла глаза ладонью. — Значит так, Сергей, милый мой, ты за три дня должен принять одно решение из трёх... — Сергей обернулся к ней. — Первый вариант: идёшь к своему суженному ряженому и признаешься в вечной любви. Второй: идёшь на операцию. Третий: умираешь в муках от боли в сердце и лёгких, и от тебя останется лишь куст гвоздик. Как услышал, выбор невелик, у тебя три дня подумать, позже будет уже поздно. Как додумаешься до разумного решения, позвони. — после чего удалилась в коридор. Дверь захлопнулась, Сергей остался один в квартире. Взглянув на себя в зеркало, он недовольно приморщился видя, как же отвратительно он выглядит. *** На второй день после очередного прихода Элеоноры, Сергей не решался нажать на кнопку вызова, смотря на экран телефона, где был номер Захарова. Из редка поджимая губы и морщась от неприятных мыслей и ощущений в горле. Уже через мгновение слышатся гудки и Нечаев прикладывает телефон к уху. Он не уверен в правильности своих действий и не знает, правильно ли это всё? Любить наставника своёй дочери, который не больше чем друг. И на позитивный ответ он даже не рассчитывал, по этому веры и надежды у него не было никакой. Испортит он с ним отношения, что с того? И... Будет ли больно? Однозначно. — Ну привет, Серёжа. — тепло прозвучал голос Захарова на том конце провода. Сергей взглотнул ком в горле и скривился от лёгкой боли. — П-привет, Харитон.. — произнёс слегка дрожащим голосом Нечаев. — Слушай... Тут дело такое... Думаю, что ты уже знаешь от Элеоноры, что я заболел... — поджал губы мужчина подойдя к окну. — Да, знаю. Уже как второй месяц. Ханахаки... Хах, страшная болезнь, тем более ещё такая редкая в наших кругах. — хмыкнул Захаров. — Так чем обязан вам, майор? Сергей прочистил горло, прикрывая рот кулаком и уже успел сто раз передумать о своём решении. Из мгновенных мыслей его вытягивает голос Захарова. — Всё в порядке, надеюсь? — Н-нет... Харитон, Элеонора дала мне три дня и три варианта решений. Один из которых ну... самый оптимальный. — пожал плечами Серёжа. — Ты знаешь, что часто меня раздражаешь во время работы, но я без тебя не могу? — Возможно знал. К чему ты ведёшь? — С тобой я не могу, и без тебя я ни как... — качает головой Сергей, когда руки начали подрагивать от волнения и нервов, а дыхание сбилось. — Мой самый лучший друг, и самый злейший враг... — снова поджал губы Сергей, когда по его щеке скатилась неконтролируемая слеза, что разбивается упав на поверхность подоконника. — Захаров, блядь, ты причина моей болезни. Ты, бля. Понимаешь? Мне срать уже, что ты скажешь, что я полное мудачье и пидор ебанный или что-то в таком духе, но... я просто не хочу умирать и не любить. Я.. Я тебя... Грх... Люблю. Захаров молчал, на том конце провода послышалось дружелюбное и слегка нервное хихиканье. — А знаешь, что Сергей... Я это подозревал. — хмыкнул он. — Эх, горе моё луковое... Я сейчас буду, только не закрывайся от меня на все три замка. — Всмысле подозревал?! — А ты что думал? Я настолько тупой и в упор это не вижу? — Упырь старый. — От такого же упыря старого слышу. *** Прежняя жизнь наконец-то вернулась, только со своими обновлениями. — Пап, ну давай быстрее! — с улыбкой произнесла Яна, когда Сергей настраивал таймер на фотоаппарате, чтобы сделать пару снимков за раз. — Та ща-а, — по-доброму закатил глаза Нечаев, удостоверившись, что таймер начал тикать свой счёт назад, подбежал к дочке и причине уже бывшей болезни. — Захаров, улыбайся! — Ой, Серёж. — посмеялся мужчина приобняв возлюбленного на плечи. — Улыбайся! — улыбается глядя в камеру Нечаев, обняв свою дочь, а та, в свою очередь, его. — Оба улыбайтесь, джентльмены! — хихикает дочурка, когда на короткое время из слепит вспышка фотокамеры.