Буду с тобой наравне, ведь тебя это так бесит

      Станислав был поражён тому, что Арсений не стал долго язвить и показывать на публику свой характер, принимая Антона на должность его личного фотографа. Кто бы мог подумать, что Шастун действительно станет надеждой для Шеминова? Тот уже успел с жизнью попрощаться, так сказать, пиши «пропало», но Попов даже в конце дня ничего не сказал Стасу, спокойно заходя в его кабинет.       Можно, конечно, сказать, что Арсений был таким из-за усталости, ведь вся эта поебень с фотографами и договоренности действительно выводили из себя, но Попов наоборот всегда посылал к чёрту всех и вся из-за того, что ему надоело выслушивать нотации и приказы от фотографов, которые думали, что имеют на это право. Стас сразу задался вопросом: может Арс перегорел?       Точно нет, его-то даже самый агрессивный человек столько не пугал, как... Тут даже сравнить не с чем! С Арсом точно все нормально, и он действительно устал, ибо, на что ещё можно надеяться? Ну правда, этот холодный взгляд метает свои молнии где захочет и когда захочет, а этот низкий тембр голоса... Боже, да из-за него можно сквозь землю провалиться, однако, даже это не поможет, и голос Попова все равно будет звенеть в ушах. Он равнодушно относится ко всем вещам, лишь изредка поглядывая на объект, не проявляя никакого желания смотреть на него ещё раз.       Стасу лишь остаётся гадать, из-за чего Арсений в состоянии несостояния и с обеспокоенной душой отправиться домой, напоследок оглядывая Попова, который думал о чем-то своем.

***

      Утро. Ёбаное утро, которое Антон терпеть не может. Ну ведь правда, кто придумал просыпаться в такую рань? Встреть он этого человека – моментально бы лишил его жизни, и не важно, на сколько его за это посадят.       С трудом поднявшись, Антон потирает глаза. Время на будильнике показывает ровно семь утра, и, как Шастун понял из расписания — он должен быть в агентстве уже в девять утра, с учётом того, что Антон иногда снова вырубается, а до офиса ехать порядка сорока минут. Друзья Антона недовольно покрывают его трехэтажным матом за этот звон будильника, грозясь убить Шаста, как только они встанут. Что ж, будет это нескоро.       Сняв телефон с зарядки, Шаст топает в ванную. Первым делом он всегда осматривает своё лицо в зеркале — привычка, сложившаяся ещё в детстве. Сонные глаза, ясное дело, но слава Богу, что под ними нет огромных мешков, в которые можно было легко класть картошку. Губы немного покусанные и любимая родинка на носу – все чётко. Утро уже течёт как по маслу.       Вообще, вчерашний день Антону не казался каким-то особенным, хоть его и приняли в агентство. Безусловно, волнение присутствовало, но Антон у нас из тех, кому просто нужна мотивация, и благодаря ей Шаст сделает всё, лишь бы достичь своей цели. Вчера же мотивация заключалась в том, что он станет фотографом чуть ли не самого уникального человека не только в стране, но и в мире, а это, знаете ли, не хило. Сделал дело – гуляй смело, однако гулять ещё рано, ведь Антону нужно собираться.       Мало того, что Антон единственный, на ком Арсений задержал взгляд, так он ещё и потерял весь свой страх перед глазами Графа. Шаст, конечно же знает не понаслышке, что карьера любого фотографа закончится раз и навсегда лишь из-за пары слов Арсения, и на данный момент Шаста пугало только это. Так Антон ещё посмел влезть со своими едкими фразочками, совершенно не виня себя за это, и явно не имея представления, что его могло ожидать. Ожидать-то было и нечего потому, что ничего не произошло. Да уж, не так он себе представлял работу у самого Графа.       Умывшись и почистив зубы, Антон направляется на кухню, чтобы вскипятить чайник, а самому пока что одеться. Вернувшись в комнату, Шастун начинает искать одежду по настроению – ещё одна привычка. Вчера он был в хорошем настроении, поэтому выглядел, соответственно, ярко. Сегодня же настроение нейтральное, даже немного хмурое, поэтому Антон планирует надеть что-то из серого и красного.       Среди своей одежды он нашёл красное худи с надписью «Я перестал волноваться» и серые джинсы; серую футболку, красную джинсовку и бледно-красного цвета брюки, как у рок-звёзд, широкие такие. Антон решил остановиться на втором варианте.       Одевшись, Антон прётся на кухню, где как раз вскипел чайник, автоматически щёлкая по выключателю. Антон не находит своего любимого зелёного чая с лаймом и мятой, поэтому придётся пить кофе, от которого он всегда морщится. День выдастся тяжёлым, поэтому кофе может даже и к месту.       Пока Антон ест, Арсений уже приехал в здание, так как он встал в шесть утра. У Попова все по графику, все четко спланировано, он знает обо всех своих встречах и показах. В девять утра и ни секундой позже Арсений ждёт в студии Антона.       Попов даже самого себя вчера удивил, с какой лёгкостью он дал шанс Шастуну, да и в целом-то не мог не дать, потому что работы Антона действительно были хороши. Нет, идеальны. Арс не знает никого лучше себя, поэтому он не уступит место какому-то жалкому фотографу. И, как Арсений любит – он сделает всё возможное на фотосессиях и съёмках, что у Шастуна челюсть отвиснет, забыв про то, что они в студии, а значит, фото не получатся, и тогда Попов будет ликовать.       Граф прямо-таки чувствует, что Антон будет требовать от Арсения, что Шастун будет стараться, лишь бы не вылететь, и Арсений собирается разрушить его карьеру, больно уж он ему не нравится. Он чувствует, как уже ненавидит этого человека. Может снаружи Попов и равнодушный до жути, но внутри у него есть чувства. Только вот, никаких тёплых, а отстранённые и холодные, как он.       С этого момента, пожалуй, поподробнее. Двадцать один год назад       Начало осени. Арсений любит это время года и всегда с нетерпением ждёт, когда же листья на деревьях начнут желтеть, красиво кружась в воздухе.       Арсению шесть лет и он уже ходит в школу, сегодня пятое сентября, вполне обычный день. Арсений гуляет с друзьями после школы, смеётся с ними так заливисто, что каждый бы позавидовал. Он с самого первого учебного дня – не считая первое сентября – один ходит в школу, без сопровождения взрослых, ведь у него развита хорошая память и это было огромным плюсом. Поэтому-то сейчас Арсений вприпрыжку направляется домой, чтобы поскорее увидеть маму, которая заехала домой пообедать и накормить сына.       У каждого из нас хоть раз в жизни был человек, которым мы восхищались. Так вот, у Арсения кумиром была мама. Он всегда смотрел, как изящно она ходит, как красива при свете дня, как её невероятно голубые глаза, которые достались Арсению в наследство, излучали тепло и любовь. Арсений пообещал самому себе, что обязательно станет известным человеком, чтобы потом на интервью рассказывать о своей маме, которую безумно любит.       А Екатерина Попова верила. Верила, что её сын вырастет талантливым и невероятным человеком, которого свет не видывал. Женщина всегда поражалась тому, какой же Арсений был сообразительный, на лету схватывал и каждый раз, проделывая одну и ту же махинацию – его творения были лучше и лучше. Арсений же, в свою очередь, не обращает на это внимание, ведь ему важно просто порадовать маму.       Арсений не видел отца с самого рождения, поэтому он не знает, что он за человек. Екатерина никогда не заикалась о том, что в доме не хватает мужской руки, и даже никогда не говорила, что ей мог кто-то нравиться. Арсений может и маленький, но не глупый – сразу понял, что к чему, поэтому больше не поднимал тему насчёт отца.       Мелодия в кармане ветровки прозвенела неожиданно, из-за чего Арсений убавил свой шаг. На экране жирным шрифтом выделено «Мамочка» и Арсений ярко улыбается. Приняв звонок, в телефоне послышались какие-то непонятные звуки, которые смутили мальчика.       — Здравствуйте. Вы Арсений Попов? — неожиданно раздался мужской голос, из-за чего Арсений нахмурил брови.       — Д-да, — дрожащим голосом ответил мальчик, ускоряя шаг.       — Примите мои соболезнования. Ваша мать погибла в автокатастрофе.       В следующую секунду телефон Арсения с грохотом падает на землю, а его рука занесена в воздухе около уха. Мир моментально стал серым, Арсений даже не ощущает влажные дорожки на щеках. Он не замечал людей, которые проходили мимо него, взволнованно оглядывая.       Арсений перестал чувствовать.       Арсений потерял всё.       С этого момента жизнь Арса перестала иметь смысл, а сам Арс – потерял самого себя. Теперь он ненавидит осень. Наше время       Арсений заходит в гримёрку, где ещё никого нет, и садится на диван.       А тем временем Антон только зашнуровывает кроссовки и оповещает своих друзей, что он ушёл. Такси уже стоит около подъезда, поэтому задача Антона заключается только в том, чтобы дойти до машины.       У Антона Шастуна всё было хорошо. А могло бы быть ещё лучше, если бы не питерские пробки, которые он ненавидел всей душой. А поскольку метро он ненавидел на сотую процента больше, то вынужден был проводить в бессмысленно замершем потоке машин изрядное количество времени, да и кто же знал, что всё так обернётся. Если Шастун опоздает в первый же день, то плакали его мечты стать хорошим фотографом.       Через двадцать минут будет уже девять утра, а если бы не эти ебучие пробки, то через десять минут он бы уже разгуливал по зданию. Антон про себя уже успел проклянуть все машины, успел доебаться до погоды, которая наоборот улучшалась, и Шаст уже планировал накинуться на водителя (и Антону все равно, что водитель тут ни причём), но, кажется, мир услышал молитвы Антона, и наконец пробка начала двигаться. Через восемь минут будет девять утра, а это ой как нехорошо, ведь есть большая вероятность, что они не успеют приехать.       — Ну давай же, давай... — взволнованно бормочет про себя Антон, нервно кусаю губу уже который раз за это утро.       Арсений будто чувствует беспокойство Антона, поэтому он ухмыляется и смотрит на наручные часы. Восемь пятьдесят шесть.       «Так быстро одержал победу?»       Антон же прыгает на сидении, и через минуту машина должна быть уже на месте назначения. Антон уже начинает жалеть, что связался с этим агентством, но что поделать, сам эту кашу заварил – сам её и расхлёбывай. Вообще, Антон по жизни «везунчик», что уж говорить про то, что через минуту ему уже нужно быть на шестнадцатом этаже, где находится студия, а они только приехали.       Визажист и стилист уже давно закончили образ Арсения, и Попов — чертовка — уже метает во всех молнии, так как он предчувствует этот запах победы. Антона до сих пор нет, а через тридцать три секунды нужно уже быть в студии. Пф, и почему он посчитал этого мальчишку особенным? Такой же как и все.       А Антон не стал вызывать лифт, ведь тот будет долго спускаться, поэтому решает бежать по лестнице, ведь кто не рискует, тот не пьет шампанское. Если учитывать то, что ноги у Антона длинные, то он переступает через четыре ступени за раз. Вот он уже на пятнадцатом этаже, а до появления в студии ещё десять секунд.       Девять. Арсений победно улыбается, зная, что тот не успеет.       Восемь. Антон на шестнадцатом этаже.       Семь. Антон бежит через кабинеты.       Шесть. Через восемь кабинетов студия.       Пять. Осталось шесть кабинетов.       Четыре. Четыре кабинета.       Три. Два кабинета.       Два. Открыть дверь в студию.       Один. Антон врывается в студию, тяжело дыша и получая гневный взгляд голубых глаз.       — Один-ноль в мою пользу, — говорит Антон сбивчиво, сгибаясь пополам.       — Это мы ещё посмотрим, — низким голосом отвечает Арсений, останавливаясь на платформе, и замирает, ожидая, пока фотограф обратит на него внимание. Но Антон, кажется, слишком занят фотоаппаратом, что-то в нём настраивая.       Внимание. Арсению нужно внимание.       — Ты долго? — холодно задаёт вопрос Арсений, смотря на занятого фотографа.       — Это не за секунду делается, Арсений, — отзывается Антон, настраивая камеру.       Так и не посмотрел.       Арсений закатывает глаза, пытаясь сдерживаться. Этот мальчишка явно его выводит из себя. Но Попов не поддастся. Вдох-выдох... Концентрация. Больше нет того Арсения, – на его месте теперь Граф, жаждущий власти. В его планах затмить Антона, чтобы тот окончательно забылся, хуже того (Графу лучше) – потерялся.       — Что ж, — подаёт голос Антон, поправляя чёлку и наконец поднимая взгляд на Арсения.       В глазах Антона пробегают искры. Арсений в этом уверен, ведь никто не мог сдержаться. Арсений знает, что этот мальчишка сейчас разглядывает его.       Вообще, образ Арсения был крайне прост, но чертовски сексуален: белая рубашка с короткими рукавами, плотно облегающая крепкие руки, упругую грудь и торс. Чёрные брюки, идеально подходящие для белой рубашки, которые также облегали бёдра Арсения, а ремень не позволял брюкам свисать. Галстук, который был достаточно длинным, заканчиваясь у ремня. Кожаная куртка с мехом внутри свисала лишь на руках, не прикрывая спину. Вполне обычные чёрные туфли завершали картину, но так идеально подходили под образ.       — Чья это была идея? — спокойно спрашивает Антон.       Арсений медленно поворачивает голову в сторону Антона и замечает, что парень настраивает свет, теряя весь интерес к Попову. Не может быть того, чтобы он не обратил внимания. Это уму непостижимо. Однако, стоило Антону поднять взгляд на Арсения и наткнуться на пристальный взгляд ебуче-голубых глаз, Антон не выдерживает, засматриваясь, но он резко одергивает голову, а на это действие Арсений ухмыляется. Что ж, один-один.       — Выграновского, — отвечает Арсений, опрокидывания голову назад, открывая вид на свою шею, которая так и манила к себе.       Вообще, идея Выграновского присутствует часто в снимках Арсения, ведь Граф с Эдом общается более менее стабильно, нежели с другими, не считая Стаса. Также Эдуард прекрасно знает, что Арсений одержим своей властью, и сам Выграновский не против помочь Арсу, ведь тот сам входит в число требовательных людей.       — И зачем? — тихим голосом отзывает Шастун, стараясь не смотреть в сторону Попова.       — Что зачем? — отвечает на вопрос Арсений, смотря за действиями Антона, который стал расхаживать по студии.       — Зачем идеей занялся Выграновский, если он модель? Это первое. А второе: зачем ты, Арсений, так вырядился? У меня на тебя другие планы.       Другие планы? Серьезно? Как этот пацан смеет с ним разговаривать? Никто и никогда не смеет перечить Арсению, а тут, видите ли, объявился Антон-я-знаю-как-лучше-Шастун, не обращающий внимания на то, что его модель – сам Граф. Однако, Арсению интересно, что удумал этот парнишка.       — Какие же? — интересуется Арсений, выходя за пределы площадки и направляясь к пуфику, который стоял около этой же площадки.       — Если мы говорим о крупных портретах, то основное различие — разные лица, — отзывается Антон на другом конце студии.       — А какая разница, какой план используется? Однообразие ведь.       — Согласен, одни снимки в техническом плане сняты лучше — другие хуже, но в остальном: фон не играет большой роли, композиция более-менее одинакова, световая схема в большинстве случаев стандартна. О, нашёл, — кажется, Антон находит то, что ему было нужно.       — И что ты предлагаешь?       — Идея сама по себе абсурдная, но шикарная, вот отвечаю, — отказывается Антон, сосредототачиваясь больше на идее, чем на самой модели.       Арсений изгибает бровь, устремляя свой взгляд на постепенно приближающегося парня.       — Я нашёл лейкопластырь, фломастер и маленькие цветочки. Действовать будем следующим образом: мы возьмём лейкопластырь, напишем на нём любое слово – без разницы, и наклеим его сверху на цветы, которые будут на щеке.       — Согласен, абсурд полнейший, — вздыхает Граф, начиная потирать указательными пальцами у висков. — Ты ничего тупее не мог придумать?       — Поймите, портретная фотография — жанр, в котором очень сложно придумать что-то новое, сделать необычное фото, так что моя идея и вовсе не тупая, — фыркает Антон, возвращаясь к фотоаппарату.       — Почему именно портретная?       — Любимая, — отвечает Антон, приподнимая уголки губ, что замечает и Арсений.       — Всё равно идея глупая, — тихо проговаривает Попов, но Антон, кажется, это услышал.       — Спорим, что моя идея окажется оригинальной, и других моделей заинтересует эта задумка? — неожиданно предлагает Антон, поворачивая голову в сторону Графа.       — Я не маленький, чтобы спорить, — моментально отзывается Арсений, оглядывая Антона. — Особенно с тобой.       — Так и скажи, что тебе меня не победить, — выдаёт Антон, с ухмылкой смотря на Попова.       — Я и проигрыш – несовместимые вещи, — безразлично кидает Арсений, но внутри себя он так и жаждет поставить Шастуна на законное место.       — Докажи.       И тут Арсений не выдерживает. Этот парнишка точно напрашивается отхватить по полной. Антон вызывает у Арсения противоречивые чувства: замешательство, смятение, потому что привыкший к власти и совершенству Попов категорически не в состоянии предугадывать последующие действия мальчишки. Он даже не успевает подумать о чем-то, как Антон осуществляет свою идею или мысль, превращая в нечто большее, чем ничего, вынуждая Арсения испытывать на себе весь этот процесс. Будто это поле боя самого Шастуна, а Арсений – просто игрок, попавший под замыслы Антона.       — Действуй, — безразлично ответил Арсений, сразу замечая, как Антон оживляется и улыбается этой чёртовой улыбкой. Такой искренней, Арсению аж блевать хочется.       — Не шевелись.       Антон проделывает всё то, что говорил ранее, смешно высовывая кончик языка наружу, заставляя Арсения закатить глаза на собранность парня. Вообще, к Попову никто и никогда не смеет прикасаться кроме Эда и Стаса. Однако, сидя вот так – под руководством Антона вполне спокойно, что до жути странно, ведь Арсений очень брезгует по этому поводу. Рано или поздно Антон всё равно перегорит, Арсений в этом уверен. Это просто вопрос времени.       Вставим условия. Под вторым пунктом указано, что нельзя не следовать требованиям Графа, как бы сильно ты этого не хотел. Нельзя срывать съемки, но при этом быть максимально тихим, не проронив ни слова за всю фотосессию, кроме, конечно, фразы завершения. А что сейчас? Антон спокойно высказывает своё мнение и в наглую меняет идею, которая является абсурдом.       Наконец Антон сделал своё дело. Шастун в который раз за последние несколько минут потирает руки, указывая Арсению на площадку, проверяет свет и камеру, подходя к Арсению, привычно занявшему место на съемочной точке.       — Сейчас, ещё один штрих, — произносит Антон, заходя на территорию площадки.       Антон встаёт непозволительно близко к Арсению и следующие действия Шастуна заставляют Арсения удивиться. Второй раз за модельную жизнь.       Что ж ты, сука, делаешь со мной?       Антон убрал спавшую чёлку Арсения, заглаживая её назад, совершенно не реагируя на вопросительный взгляд Арсения, у которого пропало всё адекватное мнение насчёт Антона. А сам Шаст, как ни в чём не бывало, возвращается к фотоаппарату.       Вспышка.       Вспышка.       Вспышка.       Фотографии наконец сделаны.       — Осталось отправить работу ретушеру, чтобы он обработал фотографию, и тогда-то мы узнаем, кто кого, — с улыбкой произносит Антон, покидая студию.       А Арсений стоит, как истукан, ведь он до сих пор не отошёл от действия Антона. Кажется, арсеньева ненависть к этому мальчишке возрастает с невероятной скоростью.