***
Антон приехал в Воронеж. Как там говорят? В гостях хорошо, а дома лучше? Не всегда. Особенно тогда, когда это место является ножом в спину. Именно родной город является источником всех воспоминаний Антона. Сколько он тут не был? С того момента, когда Антон отсюда уехал прошло шестнадцать лет. Уехал с отцом, потому что они не могли здесь оставаться. Отец Антона — Андрей Шастун, принял решение уехать из Воронежа потому, что Антон не заслуживает находиться там, где он потерял частичку себя. На накопленные деньги они уехали в Питер. После смерти мамы Антона, Андрей пытался забыть этот злосчастный город, который то и дело засасывал в себя. Ему больно было смотреть на сына, который старался делать вид, что всё хорошо, а когда тот оставался один, то выплескивал все свои эмоции в одиночестве. Каждый раз, выходя из комнаты, Андрей слышал тихие всхлипы и шмыганье носом. Даже было несколько случаев, когда Андрей через немного приоткрытую дверь смотрел на то, как Антон разговаривает сам с собой, а по его щекам постоянно лились слёзы. И случилось то, чего Андрей боялся больше всего на свете. Возвращаясь с работы, Андрей увидел силуэт человека, стоящего на крыше пятиэтажного здания. В зимнее время вечером сложно было разглядеть, кто там стоит. Андрей понадеялся, что этот человек не совершит глупостей и уже планировал пройти дом стороной, чтобы не оставлять Антона одного на лишние минуты, как услышал громкий грохот поблизости. Он оглянулся и снова посмотрел на крышу здания, но человека там уже не было. Андрей бросился к этому дому, и перед ним привстала ужасающая картина, из-за которой у Андрея пропал дар речи, а ноги стали ватными. Перед ним лежал мальчик, ещё совсем ребёнок. И не просто мальчик, а Антон. Андрей старался привести Антона в чувства, одновременно с этим набирая скорую.***
Всё обошлось. Антон остался жив, чем радовал Андрея, но всё не настолько хорошо, чтобы совсем забить на состояние сына. Шастун-старший оплатил лечение на оставшиеся деньги. У Антона было сотрясение мозга и, в следствии этого - амнезия, из-за чего он не помнил ничего после того, как он появился на свет, и до того, как Антон открыл веки. Соответственно, о смерти матери Андрей не собирался говорить. Однако Антон узнал об этом, когда нашёл среди вещей отца в старой коробке фотографию женщины, как оказалось, его мамы, в чёрной рамке. На тот момент ему было 15 лет, но, на удивление, отреагировал он вполне спокойно, вернее, побыл в депрессии неделю и решил не вспоминать об этом. Когда Шастун начал учиться в университете на фотографа, (хотя его отец хотел, чтобы тот поступил на менеджера) что он так скрывал, когда его отец вернулся в Воронеж. Поэтому, скрывать о профессии было легче до тех пор, пока он не попал в новости, как хороший фотограф с множеством отзывов и оценок, в которых он не то что бы плавал, а прямо тонул. Отец, конечно же, узнал об этом, но не стал отчитывать и читать лекции о том, что неправильно так поступать, но расстроился, что его собственный сын утаил от него такую важную вещь. Сейчас же Антон нехотя и с напуганным лицом заходит в квартиру, которая была в хорошем состоянии лишь потому, что Андрей тщательно следил за ней, и оставляет чемодан в своей комнате. Беря с собой только кошелёк, паспорт и данные отца, Антон вызывает такси до больницы, адрес которой со вчерашнего дня висит в сообщениях. Воронеж был небольшим городом, но Антон всё равно часто путал здешние дороги и здания, которые, на удивление, совсем не изменились. Такси приезжает достаточно быстро, чему Антон немного, но радуется. Приехав в больницу, Антон подбегает к регистратуре. Ему говорят этаж и кабинет, где находится главврач. Он неуверенно стучит костяшками пальцев по двери, на которой написано «Главный врач — Тихомиров Василий Владимирович», и, когда Антон получает разрешение войти, тихо заходит внутрь и закрывает дверь. — Здравствуйте, — Антон делает два шага вперёд, оказываясь около стола, за которым сидел главврач. — Здравствуйте, я Вас слушаю, — откликается мужчина, складывая руки в замок. — К Вам недавно привезли Андрея Шастуна… — Антон, уже начал было, рассказывать, но дальше слово вставить не дали. — Извините, что перебиваю, но я в курсе, — Василий Владимирович кашляет в кулак и указывает рукой на стул. — Вы присаживайтесь, присаживайтесь. — В каком он состоянии? — голос Антона слегка подрагивает, что естественно в такой-то ситуации. — Состояние... тяжёлое. Я так понимаю, Вы сын пострадавшего? — Всё верно, — откликается Антон, начиная крутить кольца от волнения. — Ему нужно лечение. Причём срочное, потому что у него немалое количество повреждений, — Василий Владимирович на время замолкает, но продолжает спустя минуту. — Если по порядку, то от резкого движения головы назад повредился шейный отдел позвоночника, а от удара коленями о нижнюю часть приборной панели сломались бедренные кости. — Только это? — неуверенно говорит Антон, он совсем не разбирается в медицине, поэтому совершенно не знает, что говорить в таких случаях. — Ну как «это», — вздыхает мужчина. — Черепно-мозговая травма, то есть физическое повреждение ткани мозга, которое ведет к временному или постоянному нарушению функции мозга, что не есть хорошо, — Василий начинает перечислять то, на что стоит обратить внимание. — Остеохондроз шейного отдела позвоночника вылечить полностью невозможно, но это не повод для слёз, ведь можно приостановить процесс разрушения хрящевой ткани, однако, в случае Вашего отца на этом не заканчивается, — пожимает плечами Василий, изображая своё сожаление. — Есть гарантия того, что с ним всё будет в порядке? — спрашивает Антон, не понимая, кажется, ничего из того, что сказал врач. — Молодой человек, его состояние требует активного лечения и динамичного наблюдения. Необходима изоляция и проведение специальных видов обследования, на это требуется немалая сумма, — начинает врач, не давая четкого ответа. — Нет, конечно, мы сделаем всё, что в наших силах, но Вы ведь понимаете, что жизнь человека ценна, — произносит врач, доставая бланк, уже заранее зная, какой ответ поступит. — Я оплачу его лечение, какая сумма требуется? — быстро тараторит Антон, желая поскорее с этим закончить. — Ну, смотрите. МРТ головного мозга плюс шейный отдел позвоночника занимает всего 5800 рублей, с учётом того, что Вашему отцу придётся лежать в больнице 2-3 месяца, Вас это устраивает? — Более чем. — Далее, остеосинтез бедренной кости, в зависимости от сложности, от 193 775 рублей, ведь вещь серьезная, которой уделено больше внимания, — на этих словах глаза Антона стали размером с пять рублей, что не ускользнуло от глаз главврача. — Лечение травмы будет зависеть от диагноза. Для его постановки выполняется рентгенография, компьютерная томография. Кроме того, оценивается неврологический статус пациента, а это, чтоб вы знали, действительно серьезно, поэтому сумма не превышает норму. — И.. это всё? — неуверенно интересуется Антон, потому что почти 200 тысяч – это не хиханьки да хахоньки, а действительно серьезные вещи. — Да, это всё, — мужчина снова тянется к бланку и берёт в руки ручку. — Я выписываю направление на плановую госпитализацию, от Вас требуется только названная сумма и данные Вашего отца. — Значит, минимальный срок провождения в больнице составляет 2-3 месяца? — спрашивает Антон, заходя в телефон, чтобы перевести указанную сумму. — Да, и это в зависимости от его состояния, а его жизнь на волоске, — отвечает мужчина, протягивая Антону в руки бланк с направлением. — Назовите номер больницы, — мужчина называет Антону номер и, через некоторое время, Шастун переводит сумму в размерах 199 575 рублей.***
Прошла неделя. Стас уже в который раз вздыхает, закатывая глаза. Очередной фотограф не справился с поставленной задачей, а это, на минуточку, уже третий по счёту. Шеминова уже изрядно задолбала эта малахита, не решаемая даже специалистом в сфере фотосессий. Мало того, что фотографы еле задерживались хотя бы на два дня, с учётом того, что могут опаздывать максимум на пять минут, но и тут жирная точка. — Арс, теперь я тебя понимаю, почему ты так предвзято относишься к фотографам, — Стас хлопает Попова по плечу и заваливается на диван рядом с ним. — Это все не то, — тихо говорит Арсений, скорее себе, чем Стасу или кому-то из присутствующих. Казалось бы, одна неделя. Всего неделя. С того момента, как ушёл Антон, ни один фотограф не смог произвести впечатления или хотя бы приблизиться к способностям Шастуна. Стас отчаянно принимает заявки, которых почти и вовсе не было, а Арсений пожимает плечами, совсем не интересуясь тем, кто у него будет из фотографов и как будут проходить фотосессии, потому что это всё не то. Не те ощущения, которые хотелось бы получить, потому что они заставляют наткнуться на мысли, которые являлись своего рода новыми или вспомнившимися. Арсений сидит на съёмочной площадке и не одаряет очередного фотографа новой партией взглядов. Потому что не на что смотреть, нечему удивляться. А ведь это не самые главные причины, по которым они не сдвинулись с места. Есть конечно и другие, но сам Арсений себе в этом не признался. В его голове будто висит вывеска с заданием «Найти фотографа, который станет***
Только сейчас Арсений осознаёт, стоя у двери, что он совсем рехнулся. Зачем он вообще сюда приехал? Что он собирается делать, стоя у квартиры, где проживает Шастун? Вот и Арсений не знает. В его голове будто что-то щёлкнуло, поэтому он, даже не думая, сорвался с места как собака с цепи. Ему стоит разобраться в своих действиях и мыслях, которые, почему-то, отключаются тогда, когда не нужно. Арсений ходит то по одному краю пропасти, то по второму, будто решаясь, куда же правильнее прыгнуть. Ему не хочется знать, что находится на дне этой пропасти, поэтому он совершает то, что обычный человек сделал бы запросто, и заносит руку вверх, нажимая указательным пальцем на звонок. За дверью слышится копошение, Арсений уже подумал, что его мысли правдивы, но когда открылась дверь и за ней не было никакого Шастуна, а лишь парень невысокого роста с пучком на голове и с армянской внешностью, Арсений даже... расстроился? Он ожидал увидеть перед собой Антона, у которого глаза бы на лоб полезли при виде Арсения, который хитро улыбался, разгадав великую тайну, но не всё потеряно, может, Антон внутри? — Ебать! — восклицает Серёжа, совсем не стыдясь своих выражений, отчего Арсений дёргается. — Внатуре Граф? — усмехается Матвиенко, открывая дверь шире. — Шастун здесь проживает? — Арсений кашляет в кулак, дабы не показывать своего недовольства. — Десь, десь, — отвечает Матвиенко, — только его тут нет уже неделю как, — на этих словах Сергей немного приуныл, но вспомнив, что перед ним стоит никто иной как Граф, и его расстройство как ветром снесло. — А зачем он тебе? — сразу переходя на «ты», Серёжа задаёт вполне встречный вопрос. — Где он сейчас? — игнорируя вопрос Сергея, Арсений складывает руки в замок, показывая свою настроенность. — В Воронеже, — как ни в чём не не бывало отвечает Сергей, но уже без тени улыбки, потому что ему вспомнился день, когда Антон забрал вещи, ничего не сказав и попросту уехал, не говоря Диме с Серёжей причину своего внезапного решения. Арсений на этих словах нахмурился. Его догадки оказались ложными и это всего лишь его подсознание велело так думать, а вот душа, то самое внутреннее «я», начинает проявлять свои способности и наконец доносить до своего хозяина все отголоски его сердца во что бы то ни стало. Арсений, кажется, даже видел в данных Антона его раннее место проживания, пока тот не переехал в Питер. Только сейчас Попов осознаёт, что он не собирается искать оправдания для слов Антона, внезапно брошенных неделю назад. Ему нужно видеть Антона. Он сам этого хочет. Постараться его вернуть, чего бы ему это не стоило, ведь так больше не может продолжаться. — Я верну тебя, — шепчет себе под нос Арсений, скрываясь с глаз Матвиенко.