Спустя неделю
— Господин Чон, как проходят дела с новой затеей? Я слышал, что вы провели большую закупку краски для кожи и намереваетесь вложиться в изготовление корсетов и кожаных аксессуаров. — Ох, вы хорошо осведомлены! В столице такие работы только-только входят в моду, поэтому мы решили играть на опережение. — альфа самодовольно делился тем, что его дело процветает и вскоре столичный рынок будет блистать от количества качественных работ от их имени. — Конечно, мне с этим помогла и моя дорогая супруга, которая тщательно изучила рынки других стран, чтобы найти место, где можно было бы выгоднее закупить краску. — мужчина едва обернулся к сидящей рядом жене и взял ее за руку. — Это было не так сложно, — мягко улыбнулась Чон Шии, сжав ладонь супруга. — Мой сын пока занят работой в порту, его дела тоже идут в гору. Скоро с лучшими будет тягаться! — горделиво протянул Ким Субин. — Однако, Намджун все еще в нетерпении, когда же мы представим наших детей друг другу как полагается. — Предлагаю этим воскресеньем, — предложил вдруг Господин Чон и жена тут же с удивлением взглянула на него, как и гость. — Я тоже не вижу больше смысла откладывать, у нас впереди еще приготовления к церемонии, совсем нету времени на какие-то лишние ожидания, так к чему тянуть? Господин Ким с горящим взглядом поддержал эту затею, тут же предложив место и время встречи, тогда как Чон Шии не могла и слова сказать поперек выдвинутому решению. Когда Ким Субина проводила прислуга, супруги остались наедине. Чон Сыхва ослабил платок на шее и поудобнее устроился в кресле, а его жена все продолжала ходить взад-вперед, нервно замеряя площадь комнаты. — Перестань мельтешить перед глазами, — с долей раздражения протянул устало альфа. — Почему так скоро? Какая встреча? Мы же даже не разговаривали с Гуком на эту тему. — запротестовала женщина, останавливаясь напротив альфы. — Мало ли как он отреагирует! — Перестань делать вид, что тебя это так волнует. Это твой косяк, ты должна была с ним поговорить, пока меня не было, — мужчина потянулся к металлическому вкладышу и извлек оттуда одну сигару, привезенную из другого города. Одним ловким движением Чон зажег ее и со вкусом втянулся, прикрыв глаза. — Во всяком случае, он же не дурачок, должен сам понимать, что его ждет. Альфа поднялся с кресла, чтобы подойти к комоду за пепельницей, но супруга перекрыла ему путь, вызвав тем самым удивление на его лице. — Решила включить мать? — В тебе есть хоть капля жалости? — пыталась вновь настоять на своем Госпожа, впервые за долгое время облачая перед этим человеком свое истинное лицо. — Жалость? — мужчина усмехнулся. — Я твоему отпрыску свою фамилию дал и обеспечиваю его всем необходимым, хотя мог выкинуть на улицу как только всплыла правда! Ты должна спасибо мне сказать, что я так тороплю события, ведь чем быстрее он выйдет замуж за Кима, тем ему же лучше. Чон Шии, чье лицо приобрело красный оттенок из-за накопившегося гнева и возмущения, поджала губы в тонкую полоску и в следующую секунду, сняв перчатку, отвесила супругу звонкую пощечину. Нежную кожу ладони тут же обожгло хлесткой болью, но она стойко проигнорировала эти жалкие ноты дискомфорта в сравнение с которыми не шла та желчь, которая плескалась внутри уже не первый год. Женщина смотрела на альфу со всей ненавистью, на которую способна ее душа и не думала отступать, даже когда Чон Сохва одарил ее предостерегающим взглядом. — Это все твоя вина, — сквозь стиснутые зубы проговорила Госпожа. — Это ты подложил меня под этого ублюдка и это все произошло из-за твоей жадности. Если бы не твой гребанный эгоизм и бизнес у меня бы не было ребенка от другого. Женщина тяжело вдохнула и также выдохнула, чтобы в следующую секунду вернуть своему лицу привычное нечитаемое выражение. Этот кошмар никогда не закончится. О величественная семья Чон, чье влияние выше всяких родов торговцев и иностранных мигрантов с благородным происхождением. Семья, которая всегда находится под пристальным присмотром аристократии и чьи шаги отслеживаются людьми Главы. Семья, которая настолько сильна по количеству поддерживающих род аристократов и бизнесу, что имеет лишь одного достойного конкурента на своих землях. В речах общества это пример другим, крепкая семья, единое целое и сила их якобы кроется в Божьем благословении, которое даровано им за незапятнанную честь. Как красива же однако эта картинка, которую так старательно рисует Глава семьи Чон. А, что же на самом деле? Благородная и статная Госпожа Чон всего лишь дворянка выданная замуж за альфу против своей воли, которая ни разу не была услышана своей семьей. Первый сын, играющий роль не долгожданного первенца, а наследника, который с самого детства только и делает, что учится для того, чтобы перенять семейный бизнес в будущем. Младший сын, являющийся «ребенком со стороны», который был зачат от единственной встречи Госпожи с человеком, под которого ее подложил ее же муж, чтобы в дальнейшем угрожать жалкому дворянину и в конце-концов просто избавиться от конкурента. И сам Глава – Чон Сохва, чьи деяния навсегда останутся в стенах имения. Когда стало известно, что Чон Чонгук не родной ребенок альфы, наказанием мальчишке послужило его заточение в имении на несколько лет под предлогом тяжелой болезни. Чон Сохва не знал куда деть всю ту злобу, что он испытал, узнав правду, и потому решение его было милостиво, но в то же время слишком жестоко. Супругу же он заставил молчать, чтобы даже Хосок никогда не узнал правды, иначе он в один миг мог выгнать ее из своего дома вместе с маленьким ребенком и тогда ему было бы плевать, вернется женщина домой к родственникам, которые когда-то продали ее, или же пойдет просить милостыни у того торговца, от которого и понесла. Спрятать информацию о том, что Чонгук не является родным ребенком Господина Чона было необходимо настолько далеко, чтобы ни одна душа не прознала. Если бы эта правда всплыла, то вся ценность омеги, как «выгодного моста» тут же упала бы на самое дно. Кому нужна красивая, но бесполезная кукла, от брака с которой из выгоды перепадет разве что красивое личико, а не целое состояние? Никто бы не согласился взять в мужья нагулянного мальчишку, в котором протекала кровь разве что дворянки и какого-то обнищавшего торговца. А пока эти сведения были похоронены, Чонгука могли сосватать тому, родство с кем открыло бы новые возможности для развития бизнеса самой семьи Чон. Как же им благоволила сама удача, когда руку омеги у его родителей попросил сам выходец из семьи Ким! Признаться, был бы это Ким Тэхен, Господин Чон сразу бы отказал, потому что прекрасно знал, что глава семьи Ким первым бы делом проверил всю информацию относительно избранника своего сына, чтобы убедиться в чистоте его происхождения. Но брат Главы — совсем другое дело! Не было в высшем свете аристократа, который не знал бы, что Ким Сувон болен и единственным его желанием является застать внуков и сына, который обрел счастье в браке. У этого альфы просто-напросто нету времени на избирательность и сомнения, к тому же Намджун и сам проявлял нетерпение, желая поскорее сделать омегу своим женихом, поэтому Чон Сохва сразу же одобрил это решение. Намджун обладал портами с выходом к другим странам и бизнесом, с помощью которого можно было бы развить сеть продаж продукции семьи Чон. А земли, доставшиеся альфе от отца, можно было бы застроить по плану, который давно пылился у Господина Чона в кабинете. Все складывалось как никогда хорошо! Сейчас же главной задачей стояла обязанность помолвки и знакомства. Чонгук уже миновал порог брачного возраста и слухи о его болезни и отсутствию жениха были самой горячей темой споров. Как только альфа отдаст этого мальчишку замуж, он сможет посвятить себя полностью бизнесу и больше не отвлекаться на эту назойливую проблему. Чон Шии покидала супруга с прямой спиной и гордо вздернутым подбородком, словно это она вышла из несостоявшейся ссоры победителем. Как бы она не сопротивлялась умыслу мужа, тот к ней не прислушивался и окончательно принял решение встретиться этим воскресением. Она больше не имела права голоса. Господин Чон разве что усмехнулся женщине в спину. Сигарета, зажатая меж его пальцев, у тому времени наполовину истлела, а на щеке остался красный отпечаток ладони, которую он когда-то целовал с искренним чувством любви, что было выжжено расчетливостью и жадностью. Альфа едва коснулся горящего ушиба и, забрав все же пепельницу, вернулся в кресло. — О, моя глупенькая, драгоценная Шии.***
Сегодня Госпожа Ким была в саду в длинном платье оттенка слоновой кости из легкого шифона, которое было драпировано золотистым кружевом. Оно имело открытые плечи, которые скрывал короткий жакет того же кроя, а в качестве изящных дополнений к наряду шли белые короткие перчатки из легкой ткани, рукав которых был украшен жемчугом и скромное колье с рубинами, подаренное супругом однажды. После холодных дней наконец настали солнечные будни и Госпожа сразу же перешла пить чай в излюбленный открытый сад, где могла свободно любоваться благоухающими цветами, однако этим днем составить ей компанию прибыл сын, который сказал, что у него возник серьезный разговор к матери. — Матушка, кажется, я влюблен. Госпожа Ким, которая отпивала горячий чай, поперхнулась и к ней тут же подоспела служанка, подавая платок. Тэхен также в ту же секунду встал со своего стула и с испугом взглянул на матушку, но та вскоре откашлялась и пришла в себя. — Ты сейчас серьезно? — спросила женщина, глядя на сына в неверии. Неужто она и вправду не ослышалась? — Да, матушка. Я серьезен как никогда. Тэхен всю неделю провел в размышлениях. Вскрытая чужая правда оставила свой отпечаток на его раздумьях, но никак не повлияла на отношения альфы к юноше, чей образ стал родным. — Прямо-таки влюблен? — Думаю, да. — И кто же эта особа? Или, может, юноша? — Ким Чеен тут же отодвинула чашку и с ожиданием взглянула в глаза сына. Застать влюбленное собственное дитя, что может быть волшебнее и сокровеннее этого момента? Эти некогда холодные глаза теперь горят огоньком новых чувств, а ресницы слегка трепещут от волнения. Какой же трогательный момент! Могла ли Госпожа мечтать о том, что когда-нибудь застанет такое откровение единственного любимого сына? — Это младший сын семьи Чон – Чон Чонгук. — уверенно произносит альфа. — Что? — взгляд женщины сначала выражает беспокойство, а затем растерянность. — Тэхен, я же просила тебя не увлекаться этим… Теперь красивое лицо Госпожи омрачает тень разочарования, которое она даже не пытается скрыть. Голос ее звучит негромко. — Это не просто увлечение и я прошу вас уважать мой выбор, — тут же прервал ее речь Тэхен, не желающий слышать отговорок. — Я знаю цену каждому своему слову, знайте и вы, матушка. Я настроен серьезно. — Неужели? — она ахнула с такой долей отчаяния, что Тэхен на миг вновь привстал со стула. Взгляд женщины заметался по саду, по цветам, и пейзажу за спиной альфы, лишь бы не смотреть в его глаза в этот момент. — Тэхен-и, я же просила тебя не связываться с этой семьей. — последнее слово Ким Чеен произнесла с нескрытой, казалось бы, брезгливостью, словно тоже знала о них что-то отталкивающее. Хотя при этом она имела хорошую связь с Госпожой Чон Шии и всегда была к ним благосклонна. — Чонгук хороший юноша, но… — Вам ли это решать? В эту секунду Тэхена охватила настолько сильная печаль, что он едва мог держать свое лицо, как и голос, равнодушным. Он искренне верил, что матушка, которая так мечтала замолить грехи перед сыном и сократить пропасть между ними, будет на его стороне и обязательно поддержит, ведь Тэхен действительно влюблен. Для него, познавшего любовь так поздно, это чувство кажется новым и он уверенно делает ему навстречу шаги, но в этом мире, его мире, без чужого одобрения каждый его шаг будет опаснее предыдущего. Не одобрение, так благословение родительское важно, ценно, но теперь альфа уверен, что матушка ему его не даст, что выдают ее глаза. Тэхен держится отстраненно. Если она не на его стороне, то он будет идти этим путем один и любой ценой достигнет желаемого, не побоявшись нарушить запреты традиций и обетов. Альфа встает из-за столика и смотрит на женщину сверху-вниз тем взглядом, которым он ее одарил, когда впервые ступил на землю имения после учебы в академии. Здесь и сейчас Госпожа сделала свой выбор и вместе с ним десять шагов назад от того места, куда так упорно шла не один год. Тэхен собственными руками готов сдвинуть ее с дороги, если понадобится. Он ее уважает, но это чувство не стоит на одной ступени с благодарностью и пора бы этой женщине это понять. — Тэхен, не глупи! Твой отец ни за что не даст одобрения на то, что ты удумал! — Ким Чеен резко поднимется также из-за столика, поставив руки на его поверхность. Стул позади ножками скребет по камням, прислуга же, которая стояла все это время позади, нервно вжимает голову в плечи, не зная куда деться. — Ты не сможешь добиться отцовской поддержки и благословения, в итоге просто зря поссоритесь! Разве оно стоит того? Любовь? Стоит ли любовь того, чтобы выступить против родительской воли, против завета и традиций аристократии? Любовь проходит, а вот поддержка семьи и финансы всегда смогут обеспечить новое развлечение, так к чему тратиться на эту временную ерунду… — Матушка, я уже взрослый и вы больше не сможете заткнуть меня, отправив заграницу. — альфа склоняет голову перед матерью, лишь бы скрыть разочарование. — Что бы вы мне не говорили, я все равно намерен поговорить с отцом сегодня же. — Да что ж это такое… — Ким Чеен смотрит в спину развернувшемуся и удаляющемуся сыну и не может найти слов. Она хватается ладонью за грудь, где сердце колет болезненной дробью после разговора с Тэхеном и оседает на стул неспешно. Слуга тут же велит позвать лекаря, а сам наполняет высокий стакан водой и протягивает своей Госпоже, моля потерпеть еще чуть-чуть. Родительское сердце сходило с ума.***
Игры в честь, одобрение, благословение, почет, вера в традиции и приметы, привычки верить во что-то Высшее — кругом были десятки иллюзорных запретов и границ, которые попичкали в каждый миллиметр какие-то идиоты. Тэхена одолевало неописуемое чувство гнева и раздражение. Альфа мрачной тучей прошел мимо резко выпрямившейся охраны и с таким же выражением лица направился прямиком к кабинету отца. Родительская опека? Благодать? Советы «чтобы было, как лучше»? Извольте! Где были эти благонравные и трепещущие за каждый шаг своего дитя родители, когда он так в них нуждался? Решили опомниться сейчас и выбрали путь, который идет противоположно его желанию? Тогда он не намерен тратить ни единой ночи на размышления, чтобы понять хотя бы одного из этих двоих. Тэхен на взводе. Приняв собственные чувства этим утром и дав волю истине, он чувствовал такую легкость, о которой мог только мечтать, однако нега от предвкушения серьезного разговора с виновником таких перемен, была нагло и бессовестно развеяна матерью, которая не захотела даже дослушать своего сына. Массивные двери в отцовский излюбленный кабинет Альфа толкнул без всякого стука, откинув всякие манеры. Его не желали слушать, когда он был учтив и потому он решил кричать о себе громко, чтобы дошло до всех. Из светлого коридора Тэхен тут же попал в обитель отца, где тот провел большую часть своей жизни. Огромные резные стеллажи из дорогого дерева были забиты книгами разных переплетов и закрывали аж две стены, а перед широким окном располагался рабочий стол, что был завален бумагами. Здесь же был небольшой столик меж двух удобных кресел, отделанных бархатом шалфейного цвета, на котором была раскрыта шахматная доска с расставленными фигурами, вырезанными по личному заказу альфы одним известным мастером. Господин Чон, который до столь внезапного визита был занят, вероятно, разговором со своим приближенным помощником, Канг Даюном, тут же стих, стоило дверям резко распахнуться под натиском чужой силы. Отнюдь на сей раз его сын не выглядел как человек, зашедший на чашку чая и потому Ким Ха Юн сразу понял, что тот желает поговорить с ним о чем-то серьезном. Понявший это же Канг Даюн, который давно уже не сталкивался с юным Господином и успел соскучиться, лишь мог себе позволить отвесить поклон сыну своего хозяина. После этого он тут же удалился, не посмев и взглянуть в глаза чем-то обозленному альфе. Когда стража закрыла двери, оставляя тем самым отца и сына наедине, Тэхен подошел к столу альфы и с гордо поднятой головой заглянул Господину Киму в глаза. — Зачем вы искали информацию о семье Чон? — Что? — Ким Ха Юн непонимающе уставился на сына. — О чем ты? — Мне известно о том, что вы получили довольно ценную информацию о семье Чон. Что вы собираетесь делать? Неужели решили играть грязно? Отец Тэхена был человеком чести и на рынке был известен своей службой закону и порядку. Он никогда не занимался трусливым устранением конкурентов с помощью силы и денег, всегда действовал в строгих рамках дозволенного и выходил победителем. Бесспорно, с семьей Чон тягаться было куда сложнее, ведь их дело поддерживали выходцы из других знатных родов и спустя несколько лет непримиримой торговой бойни Ким Ха Юн все же принял тот факт, что торопиться не стоило. Здесь, на рынке, все было устроено как в строгой шахматной партии, где ты не можешь мчаться и делать десять ходов подряд, поэтому он стал терпелив. Однако, Тэхен понятия не имел как его отец хотел поступить с полученной информацией, ведь та запросто могла навредить чужой репутации. — Ох, занятно, — улыбнулся кончиками губ мужчина, поняв о чем говорит сын, — Неужто среди моих людей затеснились и твои? Как прискорбно, что сын настолько не доверяет своему родителю. — Сейчас вопрос не о доверии, я в ваши дела никогда не лез, и всегда лишь молча ждал когда же вы соизволите сами раскрыть те секреты, которые храните не первый год. Глаза Господина Кима тут же расширились в удивлении, когда он, кажется, наконец понял, что Тэхен говорил прямым текстом о том секрете, из-за которого его когда-то выслали за границу. Это дело минувших дней, мужчина думал, что мальчишка не будет так «везуч» и никогда не узнает правду, ведь только теперь альфа осознал насколько низко он пал в глазах собственного единственного сына. Как давно Тэхен знал правду и как она всплыла? Неужели он знал обо всем не первый год, но даже несмотря на это, все равно продолжал учтиво и хорошо обращаться с родителями? Как долго он ждал, что его родители раскаются и извинятся, попросят прощения за то, что никогда не называли настоящей причины отсылки в академию? Грязная животная измена отца, его грех теперь пятном лежал не только на его чести, но и на чести всего рода. — Как давно…ты знаешь? — Это не так важно, как то, о чем я вас только что спросил, — твердо стоял на своем Тэхен. Признаться, о разговоре с отцом, где тот раскаялся бы, Тэхен мечтал еще с того дня, когда он, будучи мальчишкой, в слезах прятался в гардеробной. Ему тогда оставалось лишь отсчитывать дни когда же за ним прибудет экипаж и он уедет на долгие годы в другую страну, но родители не предпринимали никаких попыток объясниться и обо всем поговорить. Для них лучшим решением было отправить сына подальше, чтобы он не рос в семье, где резко появились бы раздоры и недопонимая. Таким образом они хотели защитить мальчика, но получилось наоборот. Сейчас альфа уже вырос и многое стал понимать, но даже когда он справил совершеннолетие, никто и не думал открыть ему эту тайну. Мечтал ли Тэхен об этом откровенном разговоре? Мечтал ли, чтобы родители объяснили ему, что дело не в нем и нет, он не мешал им своим существованием, просто они не могли и дальше играть роль хорошей родительской пары после такого предательства одного из них? Еще как! Конечно, мечтал! Но сейчас Тэхен вставал на горло обделенному любовью ребенку внутри себя и уверенно говорил о том, что его волнует совсем другое. Теперь у него появился кто-то важнее всяких тайн и эгоист в альфе трагично погиб, уступив место иным чувствам. — Я не собирался никак использовать эту информацию против семьи Чон и тем более выводить ее в свет, — принял свое поражение Господин Ким, — это что-то вроде страховки. — Страховки? — Тэхен с непониманием взглянул на отца, нахмурившись. — Чтобы Чоны, став членами нашей семьи, не вздумали лезть в мои дела. — О чем ты? — сердце пропустило беспокойный удар. — Твой двоюродный брат выйдет замуж за младшего сына семьи Чон, обе стороны согласны, поэтому мне нужно иметь что-нибудь против Чон Сохва, чтобы он был в узде и не рисковал идти против меня. — громом прогремели слова Ким Ха Юна, оглушая Тэхена. Альфа более не слышал о чем рассказывал отец. Сердце зашлось в болезненном ритме и едва Тэхен смог ощупать позади стол, чтобы упереться в него бедрами. Все тело словно налилось свинцом, а разум отторгал такую простую истину. Пока альфа играл с Чонгуком в гребаные загадки, Намджун молча действовал, опередив всех. Захотел – взял, сыграв лучше их всех вместе взятых. И это ведь Тэхен глупо и самоуверенно думал, что дразнит братца и находится к цели куда ближе, чем тот, но Намджун с самого начала стоял около финишной черты и с удовольствием отпивал лимонад, наблюдая, как глупо его родственник соревнуется сам с собой. Договоренность о помолвке - это не дело одного месяца. Неужели о таком исходе знал Намджун с того дня, когда Тэхен только-только повстречал Чонгука и впечатлился разве что его личиком и нравом? Неужели, этот подонок был тем, кто первым понял всю прелесть этого омеги? — Тэхен? Тебе плохо? Ты слишком бледен, может позвать лекаря? — отец тут же с беспокойством заметался около альфы, который его словно не видел и не слышал. Стеклянные глаза были устремлены куда-то в пол, а руки безвольно болтались вдоль тела, будто над марионеткой больше не было контроля. Господин Ким впервые видел своего сына таким и его охватил серьезный испуг, отчего он тут же вцепился в его плечи и потряс. Тэхен казался тряпичной безвольной куклой. Стадия отрицания услышанной им правды слишком быстро промелькнула перед глазами и теперь Ким пытался лишь принять тот факт, что это не идиотская шутка. Плечи его мелко задрожали и Тэхен, словно безумец, познавший что-то неприемлемое, начал тихо смеяться. Господин Ким тут же прижал сына к своей груди, подбородок свой уместив на его макушке, и крепко сжал в объятиях, поглаживая его по спине, тяжело вздымающейся от смеха, который звучал слишком отчаянно. — Тише-тише, я рядом, сынок, — шептал альфа, пытаясь хотя бы как-нибудь успокоить сына. Никогда в жизни он не испытывал такого страха, как сейчас, когда с его ребенком творилось нечто страшное. — Даюн, срочно позови лекаря ко мне в кабинет! Немедленно! — крикнул Ким Ха Юн в сторону двери, за которой тут же послышались торопливые шаги прочь. Тэхен вцепился в руку отца и лишь после его слов заметно размяк. Напряженные плечи осунулись, а натянутая улыбка с горечью опустилась уголками вниз. Тэхен прислонился головой к отцовской груди, слушая его сердце, которое от волнения сходило с ума, и спустя долгое мгновение охрипшим голосом уверенно произнес, удивляя родителя: — Я ни за что не позволю этому браку состояться.***
— Никогда так не делали раньше? — Никогда, честное слово! — рассмеялся Хосок, расположившись поудобнее. В его волосах играли лучи весеннего теплого солнца, а ноги приятно окутывала прохладная озерная вода, доходящая чуть выше лодыжек. Рядом сидел Юнги, который и предложил помочить ноги, как бы странно это не звучало. Омега поделился, что в детстве он часто также садился на мостик около одного пруда и ногами водил по водной глади, наслаждаясь теплыми солнечными деньками. Хосок же делал нечто подобное впервые. Весной вода еще плохо прогрета, да и не может похвастаться чистотой, но Юнги это все равно не остановило, стоило ему заметить деревянный узкий мостик, что тянулся от берега. Возможно, это было излюбленное местечко какого-нибудь рабочего, который жил неподалеку и любил развлекать себя рыбалкой, проходящей под пение птиц. Пейзажи здесь были неописуемо чудесные. Покажи это место искусному художнику и он тут же потянется к кистям и холсту! Хосок решил привести юношу этим днем сюда для прогулки. Как он заметил, Юнги был очень впечатлительным и безумно любил тихие девственные места, нежели шумные площади и рестораны, куда принято приглашать своих партнеров. Мин совсем не прятал эмоций и всегда был честен в их выражении, всякий раз заставляя альфу глупо улыбаться каждой мелочи. — Помню, как-то Дэрэл меня на всех порах нес в сторону такого же озера и я решил, что он решил меня все же утопить. — вспомнил об очередной выходке любимого коня Юнги. Таких историй у омеги было в запасе крайне много и одна другой безумней! Кажется, Хосок начинал понимать почему Мин так опасался этого скакуна. Они сидели, прижавшись друг к другу плечами, и водили ногами по прохладной воде, словно беспечные дети. Альфа все чаще ловил себя на том, что все время поворачивается к чужому профилю и безмолвно любуется им, будто очарованный. Юнги этим днем вновь покорял Чона своей красотой. На нем была рубашка сшитая из льна, с небольшими пуговками жемчугового перелива, и при этом украшенная лишь узкими полосками отечественного кружева, пришитыми к оборкам рукавов и к галстуку. Рубашка имела большой напуск, скрывающий пояс широких брюк оттенка кофейных зерен, закатанных до колен. Из украшений же не было ничего бросающегося в глаза, помимо небольшого крестика на цепочке, спрятанного под воротником. Кожа бледноватого оттенка словно светилась в лучах солнца, а розовые губы то и дело трогала широкая заразительная улыбка, которой Юнги одаривал только альфу. — Как поживает твой брат? — выдернул из размышлений Хосока Мин. — Я слышал о том, что произошло недавно…Это просто ужас! Этот черт – Ким Тэхен, даже словом мне не обмолвился о том, что чуть не погиб! — грозно вздернул ногой в воде Юнги, разгоняя гладь. — И почему все приходится узнавать от кого попало… — С ним все хорошо, благодарю за беспокойство, — мягко улыбнулся Чон, вспомнив образ брата. — В первые дни он был неразговорчивым, но потом все уладилось. Его спасением я обязан юному Господину Киму, если бы не он, то… — речь резко оборвалась, стоило альфе только представить чем все могло бы закончиться, если бы Ким бросил его на дороге. Рука непроизвольно сжалась в кулак и кожа покраснела от давления, однако хватка тут же ослабла, стоило поверх лечь чужой прохладной ладони в жесте поддержки и успокоения. Юнги смотрел на альфу с тенью грусти, но давал понять, что все позади. Чонгук дома цел и невредим и теперь ему ничего не угрожает, ведь брат всегда рядом. — Я был не прав насчет твоего товарища, — признал альфа, который чувствовал искренний стыд за свое поведение и за свои слова. Сколько бы они с Тэхеном не сталкивались, Хосок мог лишь с презрением смотреть на него свысока, словно глупое дитя, которое было за что-то неоправданно обиженно. Ким никогда не пытался его принизить и лишь единожды ударил больно, но был чертовски прав – когда сказал о том, что Хосок поздно включил старшего брата. Для Чона это тогда звучало как новый повод ненавидеть и презирать, а Ким прошел мимо и больше не думал задевать, дав почву для размышлений. Конечно, Тэхен не открыл какой-то секрет, ведь все прекрасно в обществе аристократов были осведомлены, что Хосок долгое время провел на учебе и на службе, и все эти годы Чонгук был совсем один в поместье, оставленный всеми подобно надоевшей игрушке. Просто другие молчали, считали это мелочью и чем-то неинтересным, тогда как Тэхен один понимал всю ценность каждого упущенного кем-то года, словно сам стоял у такой же пропасти и смотрел на кого-то, кто был на другом ее краю. Теперь Хосок мог понять о чем ему тогда говорил Юнги, когда просил приглядеться к альфе. Он же не оправдывал его скверного характера и манер, он лишь намекнул под верным углом взглянуть на этого человека, чтобы не говорить грязных вещей попусту. Как же порой бывают слепы люди в своем неведении… — Главное, что ты это понял, — вновь улыбнулся Юнги. — Тэхен тот еще дьявол, но я его уважаю, потому что хорошо знаю. Поверь мне, Хосок, он бы собой твоего брата прикрыл, сам бы встал под стрелы, но его бы тронуть не дал. — Почему же? — выгнул в вопросе бровь альфа, не понимая о чем именно речь. Юнги лишь перевел взгляд с озера на него и произнес с веселыми нотками в мелодичном голосе: — Скоро поймешь. После отдыха у озера было решено пойти к деревьям, где привязаны скакуны, через зеленое широкое поле, коих в местности было предостаточно. Неподалеку располагалась частная ферма, а от нее недолго было и до конюшни Юджина, куда Юнги зарекся вернуть Дэрэла до заката, чтобы его отвели в купальню. Все же, омега все еще не настолько был смел, чтобы драить этого задиру в реке. Если бы у Хосока была лишняя парочка часов, он бы обязательно составил Мину компанию, но у него есть неотложные дела в поместье и Юнги не смеет его задерживать. Она и без того довольно часто стали встречаться, хотя это и выходило без всякого планирования, просто Хосок продолжал приходить в конюшню Юджина и натыкаться на ворчащего Юнги. Их общение придерживалось легкости и неформальности, а разнообразные разговоры включали множество всевозможных тем от воспоминаний из детства и до историй о местных байках. Юнги любил родной край и его живописные просторы, а Хосок отчего-то отдохнуть мог исключительно в компании этого юноши, не считая брата, которого теперь также было сложно выловить в поместье. — Скоро будет фестиваль в городе, — начал неожиданно Хосок, пока они шли к коням. — Если ты позволишь, я бы хотел тебя пригласить пойти на празднование вместе. — договорив, альфа остановился и Юнги замер также, обернувшись к нему. В открытом поле, которое было украшено разными красками цветов, Юнги в своем светлом одеянии выглядел подобно нимфе, зазывавшей потерявшегося путника в лес. Глядя на него Хосок вспоминал разве что выдуманных мистических существ из детских книжек: фей, нимф и сирен, настолько неземным ему казался чужой светлый образ. Взволнованный легкий ветер за одно мгновение прошелся по светлым волосам омеги, спутав прядки, и те прикрыли на мгновение глаза, которые пораженно смотрели на альфу, терпеливо ожидающего ответ. Фестиваль проходил в ближайшую пятницу и был праздником по поводу распустившихся редких цветов, которые собирали раз в год теплым весенним месяцем и доставляли лучшим лекарям, ведь только из этого цветка можно было изготовить лекарство, которое помогало при всяком страшном недуге. Однако, в простонародье этим цветам приписали еще одно значение. «Обреченные Возлюбленные» Все потому, что цветы эти были редки и раз в год на их поиски отправляли лучших дворцовых людей. Если же цветок находил кто другой, то мог продать за большие деньги или же по закону отдать людям дворца. Росли же они не в одном месте, а где попадется, там и вылезут, и всегда только по два цветка с семени, у которых был один корень на двоих. Лекарственное же свойство цветка было заключено в стебле, но вот беда – если срезать один цветок, то второй тут же завянет и будет уродливым, иссохшим и ни на что не пригодным. Бывало, что два цветка росли с большой разницей и, когда один вытягивался, привлекая всякого своей красотой, второй смиренно тянулся к нему, также вытягиваясь. Многие люди, будучи необразованными, срезали один подросший стебель, оставив другой дорастать с корнем, но тот все равно также увядал и тогда жадные люди теряли наживу. Как один возлюбленный обречен погибнуть без своего избранника, так и второй обречен погибнуть, коли у него отберут его любимого. От этого люди и прозвали чудо цветок «Обреченными Возлюбленными», а фестивалю придали еще одно значение, как дню, когда все пары выходят вместе на площадь и проводят время друг с другом игнорируя тех, кто хотел бы их разлучить хотя бы обычной беседой. Юнги протянул свою ладонь, вложив ее в чужую руку. — С удовольствием составлю тебе компанию, — улыбнулся омега и его руки коснулись чужие мягкие губы, запечатлев на бархатной коже легкий, полный нежности поцелуй. — Безмерно рад это слышать.