я рядом

---------------- Виолетта, уставшая, с пар идет и в блок заходит. Как обычно кроссовки в один угол кидает, а портфель в другой. Руки разминает, костями хрустит и мечтает как можно скорее в душ сходить, а дальше уже и на вечеринку местную заглянет. Всё как обычно, даже прекраснее. Юли дома нет, никто истерики не устраивает. Неужели она съехала наконец-то и теперь Вилка для себя заживет? Ну, уж нет, не может ей так везти. Она взор кидает свой на стол, где разные баночки гуаши валяются открытые. Малышенко не была бы собой, если бы нос свой длинный в чужие дела не сунула. Да и не могла она поверить, что платок рисовать умеет. Иногда вообще кажется, что кроме криков и оров её в детстве ничему не учили. На столе листки исписанные валяются, с кляксами и солнышками нарисованными. Где-то просто пятно черное, а где-то и целая палитра. Ничего интересного на самом деле. Со стороны могло показаться, что ребенка одного оставили, и он решил, что художник настоящий. Но необычный. Особенный. Хуйня одним словом. Виолетта усмехнулась и листки в разные стороны подвигала, пытаясь что-то дельное найти. Но ничего. Да брюнетка в худшие годы своей жизни партаки симпатичнее набивала. Решила наконец-то толстовку свою белую со стула схватить, дабы в душ уже пойти. Время поджимало. А на элементе одежды пятно красовалось желтое. До безумия странное и грязное, с коричневым цветом перемешанное. Вилка несколько раз в руках толстовку повертела, чтобы удостовериться в самой главное потери жизни. А после самый громкий мат издала. Из уст её поток обзывательств самых разных посыпался. Любимая толстовка была. Ценная. — Юлька, блять! Из ванной комнаты Михайлова вышла, волосы в платок заматывая. Малышенко глаза закатила, когда опять тряпку на её голове увидела. Из ванной же вышла. Или не мылась? А она вообще моется? — Это что за нахуй, блять? — Вилка в лицо девушки кофтой ткнула. — Я ничего не трогала, — с улыбкой Юля ответила и на кровать села, принялась руки кремом мазать. — А кто? Я что ли? Я, блять, себя ебаным Пикассо почувствовала?! — на крик перешла. — Пизда тебе! — выдала Вилка и к коменданту отправилась. Дорога быстрая была, потому что татуированная бежала. Нет, летела, как можно скорее пыталась от платка убежать. Она её раздражала и вообще выводила из себя. — Татьяна Алексеевна, Юля в край крышей поехала! Смотрите, что она сделала! Вилка на стол рядом с комендой толстовку свою любимую кинула. Женщина устало глаза закатила и нехотя от телевизора отвлеклась, масштаб проблемы оценила. Тем временем и сама Михайлова подоспела. — Не слушайте её, она врет, — жалобным тоном Юля промолвила. — Я за столом сидела, рисовала, а Виолетта ко мне со спины подошла, и тряпье свое мне на стол кинула. Все рисунки мои испортила, одни кляксы там теперь, можете сами посмотреть. — Чего блять? — Вилка глаза выпучила и ладонью стол ударила. — Ты сама слышишь, что несешь? — Вивалетта, выбирайте выражения, — спокойным тоном коменда отвечала, вальяжно одну ногу на другую закидывала. — Извините, просто я так больше не могу! Она же врёт как дышит, а дышит часто! — Вы можете сами посмотреть, что все листки мои испорчены, — Юля плакать начала, лицо руками закрывала. Сто процентов улыбку свою хотела скрыть. — Дура, ты рисовать просто не умеешь, — с шумом выдохнула, понимая, что в самом настоящем дурдоме находится. — Вы только послушайте, — рукой на Вилку показала. — Как так можно? Рисование связано с самыми худшими моментами моей жизни. Это терапия своего рода, а Малышенко мне в душу плюнула! — А уж лучше бы в тебя, — с усмешкой прошептала. — Девушки, успокойтесь! — краем глаза за действиями в сериале наблюдала. — Вивалетта, извинись перед Юленькой, и идите к себе в комнату. — Чего? — глаза на лоб полезли. — Перед ней? Да ни за что на свете! Вы её на детектор лжи посадите, там восемьдесят процентов лжи будет. — Мне не нравится твой тон, — недовольно. — Юля через многое прошла, а ты с ней так поступаешь. — Ну и пусть дальше проходит, — замолчала Виолетта. — Желательно мимо, — обратно толстовку забрала. — Я тебе ещё припомню, — глаза сощурила и обратно в комнату удилась. Юля на месте стоять осталась, победе своей улыбаясь. --------------------- На дворе понедельник стоял. Самый нелюбимый день в жизни любого ученика и студента. Нужно и утром встать, и на пары прийти, и выжить. Все как сонные мухи ходили, преподавателей не слушали вовсе. Зевали часто и в телефонных играх зависали. Одни отличники себя прекрасно чувствовали. Зубрили как обычно, внимательно каждое слово слушали и в тетрадь конспект писали. Лиза в их число сегодня не входила. Она за самой дальней партой сидела, капюшон на голову накинув. Тысячу раз замечания от преподавателя получала за внешний вид и просто глаза недовольно закатывала, позы не меняя. У Лизы мешки под глазами были, кожа бледная и глаза красные. Они всю ночь проплакала и только под утро постаралась себя в божий вид привести. Ведь учебу никто не отменял. Она первую попавшуюся серую зип-кофту надела, капюшон натянула, дабы грязные волосы скрыть и на пары пошла. Как отличница и прилежная ученица. Только вот сегодня они ниже травы сидела, глаза к доске ни разу не подняла за целый час. В целом хотела испариться, быть может даже умереть, чтобы чувство неприятное не испытывать. На Андрющенко это было не похоже. Она всегда знала ответ на любой вопрос учителя, даже на тот вопрос, ответа на который в природе нет. Только вот сегодня, когда имя свое слышала, продолжала молчать, будто той не существует. Преподаватели на уступки шли. Потому что Лиза умная. Потому что Лиза просто заболела. И она болела. Болела Кристиной. В другой части аудитории Захарова сидела, точнее, лежала на парте. На голове всё та же кепка с человеком пауком была, а на глазах очки солнцезащитные. Она мешки скрывала и лицо опухшее. Крис несколько ночей нормально не спала, ворочалась и в мыслях утопала. В сторону Индиго даже не поворачивалась, только взгляд на себе пристальный чувствовала. Только вот Лиза на неё ни разу за день не посмотрела, наоборот, старалась со стенами слиться, как хамелеон. Девушки как никогда похожи в этот день были. Обе разбитые. Обе несчастные. И обе пытающиеся скрыться от людского мира. — Елизавета, хотя бы вы скажите мне основной принцип экономики, — молящим голосом мужчина говорил. Он очки на лоб натянул и переносицу потер. Для него тоже понедельник тяжело давался. — Я не знаю. А в аудитории все перешептывались. Где такое видано, чтобы Андрющенко ответ на вопрос не знала? И пусть большая часть её курса даже не понимала, на какой паре находится. — Кристина, с вами что сегодня? Вы меня слушаете? — Нет. Теперь смешок прошелся. Но ответ хотя бы не таким удивительным был. — Что ж это такое, — преподаватель взор в журнал кинул. — Малышенко, к доске. — Почему я? — проныла Виолетта и недовольно с места встала. Она между партами как кисель текла, старалась время оттягивать. — Потому что Вы здесь, — усмехнулся преподаватель. Вилка к доске вышла, и быстрый взгляд на подруг кинула. Не знала она, что творится с ними. Только недавно все было прекрасно, а теперь сидят в разных краях аудитории и в парту смотрят, будто что-то дельное рассматривают. — Сколько основных принципов экономической теории вы знаете? — Эм… три? — неумело Малышенко ответила. Наобум говорила. — Пять, — на выдохе промолвил учитель. — Че реально? Блин, спасибо! — на лице улыбка красоваться победная начала. — Принципов пять, — усмехнулся преподаватель. — А вам два. В помещении вновь волна смеха пронеслась. Вилка глаза в пол с грустью опустила и обратно на место поплелась. Села и тут же вертеться начала, то на Лизу, то на Кристину смотрела. Искренне не понимала, почему у них все так сложно? Почему поговорить не могут? Не зря же родители в детстве этому учили. — Вилка, а ты че с Лизой не сидишь? Поссорились? — прошептал на ухо одногруппник. — Нет, обет молчания приняли, — издевалась Виолетта. — Тебе заняться нечем? Иди книжки почитай. — Вы сговорились все? То Лиза, то Кристина, теперь ты ещё. Истерички ненормальные, — обратно к себе повернулся. А Малышенко с грустью вздохнула. Хотела бы она как раньше втроем сидеть и препода не слушать. В телефон играть, картишки раскидывать и шутки нелепые отпускать. Она бы Индиго с вопросами тупыми доставала, а та в свою очередь тушевалась бы от несмешных шуток Кристины. Мирить их надо, и плевать из-за чего поругались. Вилка себя Ларисочкой Гузеевой чувствовала. Мирила однажды, помирить и сейчас. *** — Лизок, ты и так меня весь день избегаешь, — ныла Виолетта, за руку Индиго на улицу тащила. — Хотя бы на перекур со мной сходи. Я гиперактивный ребенок, мне скучно одной! Лиза сильнее капюшон на глаза натянула и за Вилкой направилась. Потому что знала, что невозможно ей отказать, она силой бы на улицу вытащила. А на улице холодно было, повсюду сугробы пушистые лежали и ветер выл. Это даже хорошо, может Андрющенко заболеет и ближайшие две недели вовсе не будет с Крис пересекаться. Несмотря на ужасную погоду за университетом целая толпа на перекур собралась. И Захарова в их числе была. Она как обычно молчала, чужие разговоры слушала, и впитывать старалась. Только вот голова не тем была совсем забита. Кристине только ленивый вопрос не задал и не спросил, что у неё такое случилось, раз она с таким лицом недовольным стоит. Блондинка глаза только закатывала, взгляд уводила и на три буквы посылала. Индиго Кристину сразу заприметила и как можно скорее хотела уйти от неё подальше. Никогда она не сможет от картинок в голове сбежать. Теперь все было как раньше. Лиза с Вилкой вместе стоят, разговаривают, а Крис вместе со своими псевдодрузьями машины обсуждает и украдкой на Андрющенко смотрит, оценивая её состояние. Это напоминало сентябрь. Месяц, когда Лиза боялась Захаровой, боялась применений физической силы. Только вот погода была иная: солнце не светило, трава не желтела, дождь по асфальту симфонию не отыгрывал. Теперь неловкость вьюга сковывала, снежинки глаза затуманивали, чтобы девушки друг друга получше рассмотреть не могли. Теперь всё белое вокруг было и напоминающие о первом снеге и колесе обозрения. Теперь Лиза и Крис не смогут зиму нормально воспринимать. Теперь они опасаться её будут. — Ты почему вещи на мою кровать кинула? — за спиной у Виолетты Юля появилась. Девушка руки сложила в крест и недовольно посмотрела на Малышенко. А после платок клетчатый поправила, волосы внутрь заправила. — Чего? Ничего я не кидала, — спокойно ответила, ещё одну тягу сделала. — Вытравить меня хочешь, да? — глаза чернотой налились, на крик перешла. Все в их сторону повернулись, чтобы на драку посмотреть. Студенты Юлию Михайлову очень даже хорошо знали. А ещё знали, что каждая её истерика этот настоящий цирк. Потому и наблюдали пристально, в конфликт не влезали. Кристина тоже взор на компанию кинула. Мышцы напряглись, а сигарета между пальцев сломалась. Быстро новую достала и подожгла. Захарова дышала быстро и надеялась, что платку хватит ума ничего в сторону Лизы не говорить. Ведь та отрешенно рядом стояла, в перепалку не вступала. Не её это дело. Особенно сегодня. Особенно сейчас. — Иди, проспись, дура, — выкинула Виолетта. — Это она тебя заставила, да? — пальцем на Лизу показала. — Что смотришь на меня? — Не смотрю я на тебя, — шепотом ответила, глаз не поднимала. Не хотела при Кристине и лишнего слова говорить, да и знала она, что девушка за их перепалкой внимательно наблюдает. — Я же вижу, что смотришь! Или может тебе неприятно? Идиотка, блять, — выкрикнула Юля и собралась в сторону выхода идти. — От идиотки слышу. С недавних пор Лиза за себя постоять умела. С недавних пор она себя уважала. С недавних пор ей плевать было на последствия. — Как ты меня назвала? В зеркало посмотри, может, поймешь насколько плохо у тебя всё. — В отличие от тебя я смотреть в зеркало не боюсь, — слегка усмехнулась Андрющенко. А платок тем временем в сторону девушки устремилась. Толпа зевак наблюдать продолжала, хоть и знала чего стоит ждать. Одна только Кристина на месте мялась, пыталась хотя бы шаг в их сторону сделать. Но не получалось, она ногами как корнями в землю вросла и пошевелиться не могла. Потому что гордая. Потому что терпела. — Думаешь, умная самая? Только вот поверят как всегда мне, — самодовольно улыбнулась Юля. Михайлова на Лизу с кулаками набросилась. Пальцы в чужие волосы запустила, тянуть начала, ногой бить по животу. А Индиго скрючилась, в голове воспоминания страшные всплывали. Она на месте Юли Кристину видела. Совсем забыла вкус побоев, забыла боль, которую всем телом теперь ощущала. У Андрющенко органы медленно отказывать начинали от внезапного приступа страха. Платок не щадила, она продолжала Лизу в разные стороны водить, чуть ли не на пол кидая. Виолетта на одном месте стояла, в эту секунду её врасплох застали. Не думала она раньше, что Михайлова способна на подобные выкидоны. Кристина же на месте стоять не собиралась, у неё в груди сжалось всё, а глаза налились злостью, прямо как раньше. Прямо как на уличных разборках. Она вместо платка грушу для битья видела, и честно говоря, если бы не кричащая Вилка, Юлю бы на носилках давно выносили. Захарова через толпу наконец-то пробилась, массивные спины растолкала. Ей в след кричали, над ней смеялись и говорили, что помощь ущербных удел слабых. Но разве не плевать ей было? Михайлова, как только Кристину увидела, Лизу от себя оттолкнула с такой силой, что та об стену головой ударилась, и шипение протяжное издала. — Крис, не надо, она того не стоит, — кричала Вилка, поднимая Индиго с колен. — Блять, — у Лизы нога подкосилась, и она обратно на землю холодную села. — На ногу встать не могу. И Захарова это услышала. А ещё совсем забыла, где находится и с кем. Видела мишень, мешок с кровью, не больше. Из руки сигарету никуда не выкинула, лишь только к платку подошла, исподлобья смотря. — Шума, она сама, — заикалась, к стенке пятилась, пока окончательно лопатками холодный камень не почувствовала. — Она про семью мою говорила, меня унижала. За семью горой же, да? Ты же знаешь? — Шума? Крис злорадно усмехнулась. Она руку на горло Юли положила, пальцы сводить медленно начала. Та кашляла, но продолжала на месте стоять и пощады не просить. Потому что знала, что бесполезно это будет. Кристине уже плевать. Бычок к лицу Юли поднесла и к щеке приложила. Теперь платок в роли пепельницы воображаемой была. Толпа от страха медленно расходится начала, потому что знала, что дело запахло жареным. В этот момент и сама Малышенко подлетела к девушкам, руку на плечо блондинки положила. — Крис, — прошептала Вилка, руки её от Михайловой не откидывая. — Она уже по заслугам получилась, — Юля слезы глотала и воздух разряженный. — Дальше только хуже будет, ты же потом не отвертишься, — плечо сжала. — О Лизе подумай, — прошептала на ухо. Захарова медленно пальцы расслабила, и бычок в сторону кинула. Юлю от себя оттолкнула и сказала, что пять секунд у неё есть на то, чтобы из университета сбежать, иначе поздно будет. Та платок свой упавший схватила и побежала в сторону ворот. Молчать будет. Знает, что Крис не по зубам ей. Кристина в эту секунду к Лизе подлетела, от чего кепка любимая с головы упала. Но та не заметила, она вообще ничего вокруг не замечала. Ни людей, оставшихся на конец бойни посмотреть, ни преподавателей, решивших в окно выглянуть и ужаснуться. Лизу на руки подняла, самовольно руку её себе на шею закинула. В глаза не смотрела, всё ещё стыдно было за прошлый случай. А Индиго не сопротивлялась, но и желанием не горела быть настолько близко к Кристине. Тела вновь соприкасались, вновь сердцебиение друг друга они слышали, дышали вновь в унисон. ------------------------- Кристина с Лизой вместе на кровати в общаге лежали. На заднем плане сериал скучный шел, пусть и Крис заворожено за каждой сценой наблюдала. Лиза же книжку читала, под нос себе строчки шептала. На самом деле блондинка в сюжет не вникала, она шепот девушки слушала и старалась дрожь в сердце убрать. — Как ты это смотришь? — Лиза от книжки отвлеклась и на экран ноутбука уставилась. Там драка была не на жизнь, а на смерть. — Я приемы боевые учу, не мешай мне, — врала. Кристина хотела продолжать шепот Лизы над ухом слушать. — Тебе-то такое зачем? — усмехнулась девушка. — Как зачем? А кто от хулиганов тебя защищать будет в темном ночном переулке? — Крис глаза закатила. — Да я и сама справлюсь, — недовольно буркнула Индиго и книжку закрыла. Вид сделала, что обиделась. — Лиз, ты хорошая слишком для драки с хулиганами, — книжку у девушки забрала. — И всё равно не переубедишь, — постаралась улыбку подавить. — Пропадешь ещё без меня. Андрющенко недовольно книжку обратно вырвала и носом уткнулась в листы бумаги. Пусть и читать вовсе не хотелось. — Я вообще-то серьезно. Чтобы не случилось, я всегда где-то рядом буду, потому что хочу. И потому что без меня ты только, возможно, парочку уложить сможешь. А я, так и быть, остальными займусь. Так лучше? По рукам? — руку протянула. — По рукам, — действия повторила. — Но только ты на меня самых опасных оставишь! — Я подумаю, — рассмеялась Крис. ------------------------------ Андрющенко глаза закрыла от боли в ноге, а ещё от неловкости и желания испариться. Лучше бы вообще вместе с Вилкой никуда не пошла. Знала же, что идея эта плохая была. — Её к медсестре нужно унести, — Виолетта Лизу по голове гладила. — Я до препода добегу, скажу, что нас не будет. Кристина кивнула слабо и в сторону входа направилась. Ногами медленно перебирала, лишний раз боялась Индиго задеть. А Лиза и не шевелилась, она как пушинка на руках устроилась, старалась сделать вид, что вовсе её не существует. Мимо охранника быстро прошли, потому что пары уже начались и тот в журнал уставился, опоздавших записывал. Только вот до медкабинета так и не дошли, рядом с ближайшей лавочкой на втором этаже остановились. Крис Лизу усадила аккуратно, ноги её на ту самую лавочку и положила. Кроссовки сняла, принялась место повреждения прощупывать. Потому что пиздец как переживала, потому что хотела как можно скорее помощь скорую оказать, потому что как никто другой в травмах разбиралась. По телу Индиго волна тепла от прикосновений лилась. Готова каждый день по несколько раз конечности ломать, лишь бы Кристина до кожи её дотрагивалась. Каждое прикосновение, как удар током было. Нежное, медленное, но в то же время электричеством насквозь прошибающие. — Здесь больно? — на стопу надавила. Лиза из стороны в сторону головой помотала, ни слова не издала. Она наслаждалась. Она боль терпела и наслаждалась. Потому что Кристина рядом наконец-то была. Пусть и напряжение между ними было хуже, чем в школе, она внимание на это не обращала. Захарова же всё ещё старалась сердцебиение быстрое унять. Когда она ещё сможет вот так, официально, до кожи Индиго дотронуться? Когда она ещё сможет заботу и сопереживание проявить? Когда она ещё в глаза карие взглянет и утонет в них? Не скоро. А, возможно, и вовсе никогда на свете. Это слишком интимно было. Пусть сейчас нет поблизости стола злосчастного, они не находятся на самом верху колеса обозрения и уж тем более не в коридоре у Кристины. Всё равно лучше, чем поцелуй было, лучше, чем объятия. Потому что слишком долго хотели, слишком долго ждали и погасали без тепла и прикосновений. — Вы ненормальные, типа? — Вилка как молния подлетела. — Хули расселись? Лизе в медпункт надо. Давай, через плечо её и в путь. Виолетта сама над собой посмеялась и в сторону кабинета врача побежала, словно молнией маквин себя почувствовала. Как будто вместо волос у неё на голове пропеллер. А Лиза тихо вздохнула. Ведь вполне её все устраивало. А дальше что? В самом лучшем случае отправят её домой, в худшем — в больницу. Только вот уже не хотела. Пусть весь день старалась Крис избегать, сейчас присутствием её наслаждалась. Пока возможность есть. Кристина момент оттягивала. Она медленно к себе на руки Андрющенко усадила. Теперь уже брюнетка сама руку на плечо Кристины положила. В глаза друг другу посмотрели. Слишком давно они красоты этой не видели. Небо и земля. Посреди коридора остановились, каждую секунду в памяти оставляли. Каждой секундой пытались насытиться, ведь скоро вновь судьба разлучит. И в этот раз навсегда. — Ну, ало! — крикнула Вилка из другого конца коридора. — Крис, ты разучилась ходить там? Нехотя взгляд отвели и направились за подругой. Та маяком была, благодаря своей желтой шапке. Она по дороге сообщение писала кому-то, потому и часто в стены впечатывалась. Спустя несколько минут уже рядом с кабинетом были. Вилка дверь ногой открыла, потому что хотела, как можно быстрее Лизу вылечить. Может, пилюлю ей волшебную дадут, может, гипс наложат. Ей всё равно было, главное, чтобы та не мучилась. Но в кабинете пусто было. Только бумажки одиноко по столу были разбросаны и часы предательски громко тикали. На голову давили. Ещё большую неловкость создавали. — Так, вы здесь сидите, я мигом до деканата и обратно. Спрошу где врач у нас прохлаждается, — выдала Малышенко, уже в сторону двери направляясь. — Почему это ты? — недовольно буркнула Крис. Неужели с Индиго наедине останется? Так еще и на так долго. — Потому что ты старая, а я быстрее, — язык высунула. — Следи за ней, смотри, чтобы не ушла никуда, — взглядом Лизу, сидевшую на кушетке, оценила. — А, ну да, ты ж не сможешь… Короче пулей я! Испарилась. Будто бы и не было. Неловкая пауза нависла. Она до мозга костей угнетала, на уши давила. Только часы тикали шумно и совсем не к месту. Тишина угнетала, убивала каждую нервную клетку девушек. А ещё неловко было. Места себе не находили. Особенно Крис. Она из стороны в сторону ходила, губы кусала и потирала их после укуса. Не знала, что сказать, не знала, что делать, не знала, как разговор начать. Потому что тишина убивала. А ведь когда-то они часами могли вместе сидеть в тишине. Раньше разговоры не нужны были. Только присутствие. Только взгляд. Что же изменилось? — Блять, не могу я смотреть на тебя, — выпалила Крис. — Пойду в коморку, может у нее хотя бы обезбол не в самой жопе запрятан. И это правда. Кристина как никогда переживала. Только вот, сколько она однажды боли Лизе принесла? Сколько побоев та пережила? Сколько раз она с точно такой же травмой домой из школы шла? Не перечислить. Теперь же по-другому все. Потому что Захарова вину чувствовала. Если бы не гордость, если бы неё мерзкое поведение, она бы раньше Юлю оттолкнула. Она бы раньше по платку, как говорится, надавала. Теперь Лиза одна в кабинете осталась. Она только слышала как разного рода таблетки и микстуры в подсобке летают из стороны в сторону. А ещё как Кристина матерится и боится не успеть, будто Индиго от потери крови умирает. Тем временем Индиго на телефон сообщение пришло. Кое-как на кушетку навалилась, чтобы телефон достать, а после назад встала и принялась читать.

Вилка: Очень много буков. Пока я делаю вид, что я ищу медсестру ( а не мою моего кота Тома), я выскажусь. Мы подруги. И кто как не я глаза тебе на жизнь эту откроет? Возможно, это дело не мое, но мне пофиг. Короче, Лизка, кончай ты уже из себя не пойми кого строить. Самой же не нравится. И только попробуй сказать, что я не права. Короче, ты должна это знать. Кристина Кире всё рассказала. О том, что было, когда я при смерти лежала, если ты не поняла. И сначала я знатно ахуела и не поверила, разумеется. Но, блять, это же ваше единственное правильное решение было! Лизка, нельзя так. Кристина все Кире рассказала, понимаешь? КИРЕ! Она не побоялась, не зассала даже. А ещё прикол хочешь? Кира всю это жесть так не переваривает. У них с Крис даже терки жесткие были. А сейчас что? Кристине похуй стало. Ты понимаешь? Нет, ты не понимаешь! Она ради тебя на пиздец какие жертвы пошла, чтобы ты недовольная ходила и с платком дралась? Дело твое, но я как элпэшка говорю. Счастье свое не угробь! Вилка: Если что я ещё полчаса где-то гулять буду Вилка: И вообще, я с Кирой недавно сосалась, так что не тебе ныть! Вилка: Люблю)

Лиза несколько раз по строчкам глазами пробежалась, пока окончательно в суть не вникла. Она рот рукой закрыла, и дышать перестала. Подруга ей буквально глаза открыла на жизнь. Кристина всегда всем жертвовала. Кристина на уступки шла. Кристина через себя переступала. Кристина первый шаг делала. А что Лиза? Она только притворялась, что чувств нет. Она лгала, когда говорила, что не желает видеть девушку. Пусть ночами и корила себя каждый день. И пусть тогда, Индиго шаг первый сделала, но всё равно сбежала. Всё равно бросила и растоптала. Андрющенко ненавидеть себя стала. Ей казалось, что для Захаровой это игра с интересным сюжетом. Казалось, что от прилива эмоций она в поцелуй её вовлекала и огонь разжигала. Кто же знал, что всё намного серьезнее? Она Кире о своих чувствах к Лизе рассказала. Той, кого боялась даже во времена школьные. Неужели она так серьезно настроена? Что же Лиза натворила… А если не вернуть назад? А если поздно уже? А если теперь всё стало как раньше? Тогда почему Кристина всё еще рядом? Почему не ушла? Почему так блядски много вопросов? Тем не менее, Индиго свой выбор сделала. Ей бегать надоело. Она готова открыться, готова выслушать, да и сама высказаться. С кушетки встала, цепляясь за шкафы и стол. Еле ногами перебирала, все приборы роняла на пол. Грохот стоял как в самом отвязном баре. Железки медицинские друг о друга ударялись. Казалось, что Лиза только что от наркоза отошла и решила на прогулку выйти. Шла через боль и страдания. Только боль эта была не физическая, а моральная. Боялась, что слишком поздно. Кристина в подсобке баночки и скляночки перебирала, каждое название в интернете забивала, чтобы не ошибиться вдруг. Даже побочные действия читала. Лиза со спины подошла и, держась за стул, молча, стояла. Совсем близко, но так далеко. Она путь проделала ради того, чтобы просто стоять и молчать? Вроде бы всегда и делала что молчала. Хватит. — Ты ненормальная? Зачем встала?! — Крис из спины говорила, не поворачивалась. Лишний раз боялась на Индиго взглянуть и в глазах её утонуть. А ещё сорваться боялась, как обычно. Пусть хотела, но не могла. Поняла она, что Лизе дела нет до нее. А Андрющенко мыслями собиралась. Не могла не сделать. Не могла. Не. Могла. Руками теплыми торс Кристины со спины ухватила и щекой до лопаток прикоснулась. Чувствовала, что тело у Захаровой онемело от неожиданности. Та все таблетки разом из рук выронила и двигаться перестала. Боялась, что у Лизы бред начался от боли и скоро все прекратится. Но не сейчас. Не сегодня. И даже не завтра. — Мне надоело бегать, — шептала себе под нос. Но все равно прекрасно Крис слышала, ведь тишина каждый миллиметр кабинета до этого окутывала. — Да и я больше не в том положение, — слабо усмехнулась. — Давай поговорим?