я рядом

Лиза лицом в подушку уткнулась. И не понятно, слезы она пытается унять или просто задохнуться. А тем временем уже двадцать первый день разлуки шел. Раны на сердце с каждым днем только глубже становились, пусть и должны были затянуться. Лиза понимала, что ошибку совершила. Что счастья лишилась. Что нет ей больше прощения. Про университет вовсе забыла. Целыми днями лежала, слезы пускали и изредка руки в кровь расчесывала. А еще таблетки пила, которые и не помогали вовсе. — Может быть, сегодня сходим на пары? Вилка тоже дома сидела. Потому что Индиго её подруга и оставить она её одну не может. — Иди, я тебя не держу, — молвила Андрющенко, лицо от подушки не отлепляя. — Ты можешь вечно лежать так, но рано или поздно все равно придется встать. Хотя бы для того, чтобы документы из универа забрать, ты же понимаешь? Вилка устала и безумно хотела спать. Она ночами за подругой наблюдала и от ночных кошмаров спасала. А ещё у двери в ванную сидела и прислушивалась, дабы Лиза ничего с собой не сделала. Брюнетка как ребенок себя вела. Капризный и надоедливый. — Плевать. На выдохе ответила и к стене отвернулась. Малышенко знатно Лизу заебала. Она одна быть хочет, и справляться со своим горем тоже только в одиночестве. Ей не нужен никто. Только блондинка с голубыми глазами и нежные руки на талии. — Ты же сама такой выбор сделала, тебя никто не заставлял! — выпалила татуированная, потому что сил терпеть уже не было. А Лиза промолчала. Понимала, что Виолетта права как никогда была. А ещё понимала, что назад ничего не вернуть. — Давай хотя бы до магазина дойдем, тебе свежий воздух нужен. После чего Индиго встала, оделась и с подругой в путешествие направилась. Улица огнями пестрила. Яркими, разноцветными и пиздецки надоедливыми. Весь город к празднику готовился, по магазинам бегал и подарки покупал. Только вот Лизе плевать на Новый Год было. В магазине тоже много украшений навешали. Гирлянды, мишура и старая елка. Потрепанная, со времен СССР. За кассой стояла бабка противная. Со стрелками до висков, черными бровями и надменной ухмылкой. Она недовольно товар пробивала и отвечала сквозь зубы. Потому что хотела как можно быстрее смену закончить и магазин закрыть, а не на грустное лицо Андрющенко смотреть. — Лиз, а ты что будешь? — спрашивала Виолетта, продукты в белый пакет собирая. Брюнетка молчала и смотрела на витрину с алкоголем. Даже блядская витрина напоминала о ней. — Девочки, можно быстрее? Мне не доплачивают. Не собираетесь ничего брать? Тогда прошу покинуть помещение, — а после продавщица цокнула и на измученную Лизу уставилась. — Мне ничего не надо, — наконец-то голос подала. — Лизок, ты двадцать один день нормально не ешь. Тебе надо, ты же понимаешь? Именно двадцать один день Индиго живет в апатии и ненависти к миру. — Ты не слышишь, что сказали тебе? Не хочет она. Не надо время мое тратить, — продавщица глаза закатила и принялась кассу пересчитывать. — А вас ебет? — в стороне Вилка не осталась. — Ты как со мной разговариваешь, малолетка тупая? Грозные глаза подняла, сквозь наращенные щетки вместо ресниц посмотрела на абонентку. — Это не я работаю в ебаном магазине, с ебаными тараканами и с ебано-стремной прической. Лизок, мы уходим, — выпаливает Вилка и подругу за руку хватает. А продавщица дар речи потеряла, что ответить не знала. Здесь всё довольно просто — малолетки раньше и слово боялись ей плохое сказать. Потому что не продаст паленую водку и ментов вызовет. Виолетта же смелая и ей в целом похуй. — Можно мне, пожалуйста, эту шоколадку? — дрожащим голос Лиза выдает и пальцем на витрину показывает. — Только быстрее, и так много времени на вас потратили. — С мужьями своими так разговаривать будете, понятно? И теперь Лиза терпеть не может. Из глаз слёзы льются, потому что ей эта противная женщина напомнила о Кристине и несбывшейся любви. Дальше все как по сценарию: Виолетта трехэтажный матом продавщицу покрывает, в драку лезет и слышит, как та полицию вызывает. Выбегает из магазина, Лизу за руку за собой таща, пока в девушку странную не врезается. О таких говорят, что они на трассе работают, за копейки отсасывают и тонну макияжа на лицо накладывает. Красноволосая в короткой юбке стояла, черных чулках и расстегнутой шубе. Старой и потрепанной. В руке сигарету держит тонкую и дым выдыхает. А когда с Индиго глазами встречается, то улыбается радостно и натянуто. — Лиза, ты? — щебечет, накаченными губами двигает быстро. Ангелина с недавних пор не изменилась. Только грудь сделала на деньги украденные, ногти нарастила и стыд потеряла. — Ангелина? — Индиго глаза поднимает и на бывшую одноклассницу смотрит. У той глаза сияют, и улыбка до ушей. Голос не ангельский больше, а прокуренный и мерзкий. А ещё духами от нее мерзкими пахло, вперемешку с сыростью и безысходностью. — Сто лет тебя не видела же! Только по рассказам чужим узнаю! — Лизу крепкой хваткой обнимает. — Слышала, вы с Крис в одном университете учитесь, вот же судьба-сука несправедливая, да? Она всё еще бьет тебя, унижает? Знаешь, как в школе тогда. До сих пор помню перепалки ваши и лицо вечно недовольное. И Лиза вновь срывается. Она скалиться, глаза сжимает, дабы слезы не показать. Геля последняя,я кто право имеет на слабость Индиго смотреть. Да и в целом не её это дело. Гелечка — это отголосок прошлого, который с каждой секундой делает только хуже. У Вилки кулаки уже чешутся, чтобы Новосёловой морду набить, колготки разорвать и на трассе кинуть. Чтоб жизнь малиной не казалась. — Да, учимся, — выдавливает Лиза, пусть и дается это нелегко. А Малышенко в глубине души радуется, ведь это первый раз, когда Индиго может что-то внятное ответить. — Ну, не ожидала, — воодушевленно и невозможно не искренне. — А что это мы только о тебе? У меня вот все хорошо, я зарабатывать стала. Видишь, шубу недавно купила, а то холодной эта зима выдается. Универ через месяц бросила, семью содержу. Молодого человека себе нашла. У него машина есть и работа. А как у Киры дела? Вы же с ней тоже общаетесь, да? Лиза слова чужие в расчет не берет. Пусть и на трезвую голову решила бы, что фраза её последняя странная и нелогичная. — У нее все замечательно, — подает голос Вилка. Она ревнует и не собирается Медведеву ни с кем делить. — Как же, — щурится и Виолетту с ног до головы осматривает. — Ты с ней знакома? — Мы трахаемся, — кидает и мечтает сбежать. — Если это все, то нам пора. Геля договорить не успевает, только удаляющие спины видит. Сигарету к губам красным подносит, тягу делает и пристально вдаль смотрит. Много думает и размышляет. Она глаза заметила Лизины красные и потерянный вид. И это не может не радовать. *** Несколько дней назад Виолетта с Кирой рядом с подъездом Кристины встретились. Обнялись, поцелуй подарили и несколько колких фраз кинули. Только сегодня они в гости не пойдут, сегодня у них другая цель. Вилка с собой взяла перцовый баллончик, а Кира кастет. Вилка драться настроена, а Кира её защищать. До гаража они за руку шли. Потому что время позднее и людей поблизости ней. А еще, потому что Малышенко тактильная, а Кира влюбилась без памяти. — Говорить буду я, ты молчишь, — строго Медведева молвит и Виолетту взглядом прожигает. Да губы надувает, а после улыбается так, что брекеты видно. — А если разговор в тупик зайдет, можно я её ударю? — Только после меня, — умозаключение делает и дверь отпирает. Виолетта первый раз в том гараже была. Она с интересом стены рассматривала, машину старую и гопников местных. Взгляд на Лере останавливает и мечтает ей голову ломом проломить. Здесь все просто — Вилка уверена, что это её рук дело. А дело то вовсе не в нападение, а в разбитых сердцах и ночах без сна. Компания за столом сидела и в карты играла, пока знакомый запах сигарет не уловила и на шум не повернулась. Кира маску безразличия надела, потому что в компании этой по-другому никак. Они съесть могут вместе с костями и верой в будущее. — Надо же, какие люди, ещё и с охраной, — лыбится Князь. Взгляд на табуретку Киры бросает. Там пусто и одиноко. — С чего такая важность? — Я поговорить пришла, — Медведева с места не двинется. Она шаг делает, чтобы Вилку спиной закрыть, пока та ноздри надувает и готовится к схватке. — Сука, это вы сделали, мрази?! — выпаливает Виолетта из-за спины девушки. А Кира тем временем сто раз жалеет, что с собой её взяла. Только вот брюнетку ещё в детстве научили — если драка неизбежна, то бей первой. — Ты бы её успокоила, — усмехается Данил и на кресло вальяжно откидывается. — Либо сказала, какого хуя она предъявы кидает. — Нахуй ты церемонишься с ней? Она выбор свой сделала, — Лера от самокрутки отвлекается и Киру взглядом оценивает. На ней куртка новая и взгляд не потерянный. Она в целом от старых друзей теперь отличается. — О чем говорить собралась? — Данил на слова Леры внимания не обращает. Он главный и его слово всегда последнее. — О том, что Шума головой поехала или о том, что ты с этой малолеткой трахаешься? — Это у вас типо болезнь заразная? — встревает в разговор Глеб. — Одним воздухом с Шумой подышала и на телок потянуло? — Ты кого, сука, тёлкой назвал? Вилка не боялась ничего. Потому что ей не страшно и потому что она за спиной Кира как за каменной стеной. Только вот даже камень можно сломать. — Ты бы собачку свою заткнула, знаешь же, как дела у нас решаются. — Если она пришла со мной, значит, она будет со мной, — Кира девушку свою за руку берет и к себе ближе притягивает. Она больше ничего не боится. И осуждающих взглядов тоже. А Вилка сияет и безумно возбуждается. Только крепче ладонь Медведевой сжимает и разжимает, дав понять, что ночь будет жаркой. — Я сейчас блевану, — саркастично тянет Лера. — Говори, раз пришла. — Кто из вас на Лизку напал? — подает голос Виолетта. Все друг друга в помещение осматривают. Потому что, по правде говоря, похуй им было на правильную Индиго с её пиздецки неправильной жизнью. Они Шуму в плаванье свободно отпустили, и плевать им хотелось на дальнейшую судьбу девушки. — Нам Индиго ваша нахуй не сдалась, мы не долбаебы. — начинает монолог Данил. — Но если ей кто-то всё-таки дал пизды, но найдите этого человека и я пожму ему руку. Таких как она вообще существовать не должно. — Не пизди, я уверена, что она была! — пальцем на Вакарчук показывает. Та удивляется искренне, а после смеяться начинает. — Заняться мне больше нечем, за Лизкой с ножом бегать по району и убить грозится. Сами-то слышите себя? — Вакарчук, мы не первый день знакомы. — Надо же, Кира, когда это мы фамильничать начали? — наконец-то траву закручивает и поджигает. — Нахуй мне ваша Индиго не сдалась. Буду я ещё об заднеприводную руки марать. — Это точно был кто-то из вас, я это знаю! — Блять, а у тебя со слухом все хорошо, родная?! Не я это, отъебись, — Лера злится и хочет Малышенко заткнуть. Она её бесит и заставляет нервничать. — А теперь заткнулись! — Данил по столу ударяет и к Кире вплотную подходит. — Не я, не они Индиго не трогали. Не по нашим понятиям парня или тёлку своего кента в страхе держать. Я думал, ты помнишь, — в глаза заглядывает. — А сейчас мы расходимся на доброй ноте, и ты, и Кристина дорогу в этот гараж забываете. Решили? — руку протягивает. — Это не наша жизнь и нам откровенно похуй. В нашем мире пьют пиво, курят траву и трахаются с противоположным полом. Кира руку Князю жмет и они прощаются. А после Медведева с девушкой на улицу холодную выходят и в сторону дома идут. — Ты им веришь? — Данил всегда мне был как брат. А ещё он самый умный из нас. Поэтому да, я ему верю. — И кто это был? — Я не знаю, — на выдохе блондинка отвечает. — И видимо никогда не узнаю. — Что будем делать дальше? — Для начала я трахну тебя на столе, а потом мы зайдем к Кристине и скажем, что это был кто-то другой.