swarm of bees

— Я сегодня без транспорта, — Ви накидывает на плечи тяжёлую кожаную куртку поверх растянутой и выстиранной футболки с потрескавшейся эмблемой Рамонэс и закрывает за собой стеклянную дверь кофейни. Сегодня он явно не рассчитывал на свидание с Пак Джуын — одет как оборванец, и даже сам не будет отрицать этого. — Можем пойти на автобус или прогуляться пешком, — предлагает он, прокручивая ключ в скважине. — Я знаю, как можно срезать путь через переулки, — гремит пряжками на куртке, убирая связку ключей в карман. — Лучше пешком, — Седжон не хочется сейчас домой, как и не хочется трястись в общественном транспорте — накаталась за последние дни. — Сегодня тёплый вечер. Да, для середины осени вечер и правда выдался несказанно тёплым. Тэхён вопросительно смотрит на голые ноги Седжон, обтянутые тонким капроном чёрных колготок, но кивает. Если она замёрзнет, то он просто отдаст ей свою куртку — если она, конечно, примет его широкий жест и не побрезгует. Сегодня она кажется ему какой-то не такой, как обычно. Только в чём отличие от прежней Лим Седжон — он пока не понял. Классические шорты и длинный пиджак в тёмно-зелёную клетку, дорогая сумка через плечо, каких у неё целая гардеробная. Всё как обычно, но что-то изменилось. Он направляется в противоположную сторону от своего дома, а Седжон следует рядом и не отстаёт. Ви высокий, и шаг у него широкий. Это отлично выручает, когда опаздываешь куда-то. Но сегодня им некуда спешить, поэтому они медленно бредут по неизвестному для Седжон маршруту. Она никогда не была в этом районе и вообще мало где гуляла пешком: в основном передвигалась на красном Хёндэ, либо с личным водителем, если брат его за ней присылал. В последнее время вот освоила автобус, но из него не так удобно знакомиться с городом. Особенно, когда частенько с тобой ездит сосед сверху и отвлекает от всего постороннего своей болтовнёй. Новые ботинки пришлись очень кстати — Седжон чувствует себя в них прекрасно, хоть и непривычно быть на полголовы ниже Тэхёна. Обычно они одного роста, что прямо в глаза друг другу смотрят. Но и обычно на ней совершенно другая обувь. Пак Джуын пристально следит за личным стилем каждой подруги, потому что поистине гордится званием, приписанным им в университетских стенах. Королевам не положено ходить в кроссовках или грубых ботинках — только высокие каблуки. Исключение, которое Седжон с боем для себя выбила, — шорты — и то, только потому что если не присматриваться, они похожи на юбку. Седжон ненавидит весь этот «офисный стиль», ведь насытилась этим за жизнь в кругу столичной элиты. Чего не скажешь о Джуын, которая выросла в обычной семье со средним достатком, и которая так желает прикоснуться к «роскоши». Лим Седжон по горло сыта всем этим бомондом. Не получает больше удовольствие от покупок за деньги брата, который потом при каждой удобной возможности попрекает её этим. Не получает удовольствие от их выходов «в свет» на вычурные светские приёмы с бизнес-партнёрами Намджуна. И уж тем более не получает удовольствие каждый день возвращаться в их квартиру в Каннаме, где то слишком бездушно, даже когда все жильцы дома. С подачи Ким Сокджина затеяла авантюру с репетиторствами, чтобы хоть немного отгородиться от тотального контроля Намджуна. Чувствует от лучшего друга брата больше поддержки, чем от единственного кровного родственника, который ещё при своём уме — частично. Не понимает, чем в прошлой жизни провинилась, что её братом родился Намджун, а не Сокджин. Лёгкий ветерок доносит запах уличной еды и обдаёт вечерней прохладой, пропитанной спокойствием и умиротворением. Они идут практически молча уже десять минут, изредка обмениваясь мимолётными фразами о «чудесной» погоде. Неприятная неловкость тучей висит над ними и следует по пятам всю прогулку, и это гложет их обоих. — Ты, наверное, очень любишь кофе, раз работаешь там? — наконец заводит разговор Седжон, как только они сворачивают с шумной улицы в тихий пустой переулок. — Не ради же денег ты там горбатишься? — Нет, не ради денег, — вздыхает Тэхён, пиная камушек носком массивного кроссовка. Кусок гравия отлетает куда-то в сторону и ударяется о высокий забор, издавая характерное постукивание. — Я вообще-то ненавижу кофе, — усмехается себе под нос, глядя под ноги и пиная очередной камень. — Правда? — Седжон только сейчас поворачивает на него голову, пытаясь понять логику. — Тогда я совсем не понимаю, зачем ты этим занимаешься? — растерянно качает каштановыми волосами Седжон. Тэхён глубоко вздыхает, заполняя лёгкие осенью, и, прикрыв веки, вскидывает умиротворённое лицо к небу, которого не видно из-за пурпурных облаков. А через мгновение он уже смотрит на Седжон из-под пшеничной чёлки: — Когда тебе не нравится что-то, то тебе проще достичь успеха в этом деле, так как ты делаешь всё на автомате. Как по инструкции. В итоге оттачиваешь своё мастерство до совершенства, — так, как получилось у него с Джуын. Никаких эмоций и привязанности. Лишь чёткие инструкции, и вот она уже сама ему написывает каждый день. — Но стоит эмоциям завладеть тобой, то начинаешь тут же привязываться, вкладываешь душу. Буквально дышишь и живёшь этим делом. Чем больше чувствуешь, тем больше начинаешь сомневаться. А чем больше сомневаешься, тем больше копаешься и сомневаешься в себе, — в свете ночных фонарей глаза Ви горят зелёным огнём ярче, чем сигналы светофоров. — Как следствие, выходит полное дерьмо. В этих словах слышится что-то, что Седжон распознаёт как досаду и глубокую обиду. Она не знает, что адресовано это несбыточной мечте Ким Тэхёна стать известным музыкантом. До сегодняшнего вечера она вообще не знала об этой его страсти, пока Хосок не рассказал о гитаре. Но чувствует, что это «что-то» ещё терзает Ви изнутри. Сказанные слова находят отклик и в её душе: не понаслышке знает, каково заниматься делом, к которому душа не лежит. Имеет впечатляющие успехи в учёбе, что даже помогает другим за соответствующую плату, потому что делает всё бездушно — как болванчик, которому дали по голове щелбан, а дальше он уже сам ей кивает. Не испытывает трепетных чувств, не вкладывает ничего от себя, поэтому и преград никаких перед собой не видит. Ещё ни одной сессии с долгами не закрыла, и ученики её тоже не жалуются. — Кажется, я понимаю о чём ты, — с долей грусти в голосе соглашается она. — А я люблю кофе, — зачем-то делится этой информацией, хотя уверена, что Тэхёну плевать. — Не понимаю я вас — любителей кофе, — он фыркает себе под нос. — Не представляю, как может нравиться терпкий грубый запах, кисловатые нотки, которые до дрожи иногда пробирают всё тело. А того хуже — молочная пенка, которая всегда остаётся на самом дне и ты выпить её не можешь. Или это послевкусие мерзкое, — он ёжится, представляя вкус ненавистного напитка. Седжон задумывается над его словами, но понять их в полной мере не может, ведь всё, что он сейчас перечисляет — ей нравится. — Понятно, — не знает, что ещё тут сказать, и тоже пинает один камешек носком новеньких мартинсов. В ушах Тэхёна разносится треск ударов о неровную дорогу, и до него доходит, что сегодня не так в его спутнице — нет стука высоких каблуков. Опускает взгляд на её ноги и внимательно смотрит на чёрные ботинки с жёлтой строчкой по периметру подошвы. Обычная обувь, которая чертовски ей идёт — это всё о чём он сейчас может думать, пока она мысленно себя ругает за ещё один тупиковый диалог. И в невыносимо свежем воздухе вечернего Сеула звякают камушки о бордюры и стучат неуклюжие сердца. Тэхён уже было подбирает следующий неловкий вопрос, для их провального разговора, как оглушающий свист словно гром посреди ночи разрывает барабанные перепонки. Седжон вздрагивает как ошпаренная, а Ви резко останавливается. Эхо разносится по пустому переулку, и Тэхён оборачивается прежде, чем свист успевает окончательно затихнуть. — Какие люди и без охраны, — цедит сквозь зубы коренастый парень и делает вальяжный шаг навстречу. Седжон тоже останавливается и оборачивается на звук скрипящего голоса — слишком высокий для парня, который уже встаёт в вальяжную позу, запуская руки в карманы чёрной дутой куртки. Он зажимает фильтр сигареты передними зубами, а губы кривятся как в токсичном оскале, будто с них вот-вот капнет яд. Двое его приятелей стоят по обе стороны, и вся эта компания явно не смахивает на студентов престижного Сеульского университета. — Хан Гесан? — устало выдыхает Ви, поворачиваясь на тройку всем корпусом. …узнал его. — Ви, ты же знаешь, что я больше не Хан Гесан, — незнакомец устало закатывает глаза. Ему не нравится слышать своё имя из уст Ким Тэхёна. — Что ж, Бам, тогда я больше для тебя не Ви. Седжон стоит чуть сзади, но даже с этого ракурса может наблюдать, как напрягаются скулы Тэхёна. Стоило ей один единственный раз прогуляться по закоулкам Сеула, как она уже влипла в неприятности. Ещё пока не влипла, но и от новых знакомых не исходит радужной ауры. — Кажется, вы с дружком позабыли своё место, — шипит Бам, делая ещё один шаг навстречу и выпуская через рот клубы густого дыма. — Я, конечно, знал, что крысы вездесущи, но не думал, что мы вот так просто встретимся, — он разводит руки в стороны, окидывая взглядом переулок. — А вы с дружками позабыли, что такое сломанные пальцы, — Тэхён встаёт устойчивей: ноги на ширине плеч, а кулаки уже сжаты. — Я не вижу, чтобы поблизости был Юнги. Бам раздражённо проводит языком по нижнижней десне, скаля зубы как дворовый пёс, и ещё раз затягивается никотином. — Зато я вижу кого-то поинтереснее бунтаря Шуги, — он оценивающе смотрит за спину Ви прямо на Лим Седжон, отчего у неё бегут мурашки по коже. Она, конечно, подозревала, что в подворотнях можно встретить кого угодно, но чтобы это была шайка головорезов? Такое обычно только в фильмах показывают. А впрочем, не то чтобы Седжон проводила много времени в подворотнях. И она не из тех, кто показывает свою слабость. Тем более перед незнакомцем. Тем более, перед этим низким парнишкой, который с неё ростом, а значит по меркам парней — низкий. Она лишь стоит и смотрит на него своим самым надменным взглядом, который только есть у неё в запасе. И раздумывает: съязвить, выплёскивая всю желчь на этого мерзкого парня, или промолчать. — Это только между тобой и Шугой, — Тэхён сверлит взглядом Бама. Ему не нравится эти похотливые черти в его зрачках. Знакомы они с этими парнями с давних времён, но сейчас кажется, что они будто призраки из прошлой жизни. — Не надо впутывать в это меня, а тем более её. — О нет, Ви, — он нехотя возвращает свой взгляд на Тэхёна. — Не всё так просто, — он противно клацает языком, прежде чем спросить: — Ты хоть знаешь, каково это — сидеть в тюрьме? Седжон непонимающе смотрит на Тэхёна. Она не знает о чём говорит Бам, но ей это не нравится. Очевидно, что между Ви, Шугой и этой шайкой пробежала какая-то кошка. А раз прозвучала слово «тюрьма», то кошка точно была чёрная. Седжон знает, что Тэхён и Юнги имеют за плечами тёмные делишки, но она и не предполагала, что там было что-то серьёзное. Но, видимо, очень даже, раз Бам сейчас не просто угрожает им — он собирается отомстить. — Нет, — равнодушно отвечает Тэхён. — Но вы с дружками, видимо, сейчас поделитесь впечатлениями. Седжон замечает, как друзья Бама подходят ближе, сокращая между ними расстояние, а их предводитель стоит от Тэхёна метрах в четырёх, не больше. Бам от злости сильно стискивает зубы и что-то перебирает в кармане. Седжон это тут же замечает, и это ей не нравится. Под ложечкой начинает неприятно тянуть, ведь атмосфера за долю секунды накаляется до предела. И Седжон делает шаг к Ви, чтобы стоять с ним наравне, но он не позволяет ей сдвинуться с места. Безмолвно преграждает путь рукой, вынуждая ступить не вперёд, а за его спину. Сам же не моргая смотрит в бесстыжие глаза Бама, что уже пеленой ярости затянуты. Много обиды и злости сидит в душе этого парня, а один из виновников его страданий сейчас стоит всего в нескольких метрах. Ви тоже улавливает это движение в кармане Бама, но виду не подаёт. — О-о-о, — тянет Бам, а его дружки уже практически стоят по обе стороны от него. — Сейчас ты узнаешь кое-что похуже, — он задумчиво подносит свободную руку к подбородку и смотрит куда-то в сторону, явно отвлекая внимание Тэхёна. — Надо бежать, — еле слышно шепчет Седжон за спиной Ви. Едва заметный кивок головы, выглядит так, словно Тэхён лишь участливо кивает неприятному собеседнику, а не передаёт знак Седжон. Но это точно сигнал, и Седжон готова сорваться с места в любую секунду. — Например? — Ви плевать, он лишь тянет время, чтобы обдумать пути отступления, потому что вступать в драку, когда они вдвоём с Седжон — не вариант. Бам смачно сплёвывает бычок в сторону, и на его лице появляется диковатая ухмылка. Он чуть поворачивает голову на дружков сзади и усмехается: — Парни, вы слышали? Мы его заинтересовали, — парочка прыскает, словно их лидер сейчас сказал что-то смешное, а Бам снова поворачивается на Ви. Никакой насмешки в его глазах больше нет, лишь злость. — Например, то, что люди делают с теми, из-за кого они оказались в этой самой тюрьме… То, что с людьми делают в тюрьме, Лим Седжон так никогда и не узнает. Следующее мгновение кажется ей вечностью: она слышит, как колотится от волнения её сердце, как кровь пульсирует у неё в висках и как потеют ладони. Чувствует, как напряжён Тэхён, стоя к ней спиной. А через мгновение они уже бегут по дороге вверх на пригорок. В ушах стоит гул и лишь одно слово, которое кричит Тэхён: — Бежим! — уже на ходу озвучивает он, хотя Седжон и так несётся со всех ног. Сзади слышны крики шайки Бама, ругательства, угрозы и грохот подошв о холодный асфальт. Седжон видит краем глаза, как Тэхён оборачивается назад, но сама смотрит только вперёд, боясь, что если она сейчас хоть чуть-чуть сбавит скорость, то просто куборем покатится обратно, ведь дорога идёт в горку и это им на руку. Всего несколько метров отделяют их от вершины. — Быстрее, они догоняют! — освещает ситуацию Тэхён, а в его голосе слышатся мольба и тревога. Холодный ночной воздух заполняет разгорячённые лёгкие, а дыхание сбивается, но никто из них даже не думает замедляться. Ведь стоит замешкаться — конец. Дорога начинает круто идти вниз. Бежать быстро опасно, но им ничего не остаётся. Несутся со скоростью света по улице, словно в тележке с края обрыва, а затормозить нельзя, потому что нет тормозов. Адреналин наполняет разгорячённые тела Тэхёна и Седжон, которые со всех ног бегут по ночному переулку, держась за руки, а сзади раздаются крики с угрозами и мат. Кожа на руке Седжон мягкая и обжигающая. Такая горячая, что Тэхёна в пот бросает от этого прикосновения. Но он лишь сильнее сжимает её ладонь, словно не боится, что она может прожечь в нём дыру. Это первый раз, когда он дотрагивается до неё и на долю секунды ему хочется, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось. Очередной крик мужских голосов сзади долетает до его ушей, приводя мысли в порядок — сейчас не время для романтики, нужно выжить. — В рассыпную, — командует он, толкая Седжон в узкое ответвление между домами. Отпускает её руку, а сам бежит вниз по улице до следующего переулка. Седжон на автопилоте влетает в маленький проход между зданиями, чудом не вписавшись в каменную стену слева. Спешит вглубь — в темноту — туда, где её никто не сможет увидеть. Мышцы каменеют, ноги будто залили в бетон. Она прячется за огромным мусорным баком и слышит, как по дороге проносятся три человека. По отдалённым голосам понимает, что Тэхён свернул направо. Старается перевести дыхание, жадно глотая ртом воздух, и морщится, когда лёгкие и глотку начинает жечь с новой силой, словно весь кислород на Земле закончился в эту самую секунду. Здесь стоит отвратительный запах мусора и мочи, но ей сейчас всё равно. Трясущимися руками достаёт телефон из сумочки, которую чудом не выронила, и открывает карту района, ведь понятия не имеет, как выбраться отсюда и как найти Ви. Понимает, что опасно, но и бросить его одного на растерзание этой омерзительной тройки она тоже не может.

***

Минуты тянутся бесконечно долго: сколько прошло времени — пять минут, десять — Тэхён не знает. Он бежит сломя голову по узкому коридору между домами. Единственное о чём он сейчас молится — лишь бы впереди не было тупика. Если бы у Бама был пистолет, то он бы уже выстрелил, значит, у него в кармане лишь нож. С ножом Ви будет проще справиться, но не в узкой подворотне и не одному против троих. Сейчас ему главное запутать следы, а потом он найдёт Седжон. Никогда он ещё не был так рад холмистой местности Сеула, как в тот момент, когда им удалось скрыться за пригорком прежде, чем тройка ублюдков взобралась на вершину. Они не успели заметить, куда спряталась Седжон, поэтому все трое ломанулись за Ви — он видел это, когда сворачивал в очередной переулок в пятидесяти метрах от «укрытия» Седжон. Узкая дорога петляет словно змея между многоэтажками спального района. Прямо, налево, направо, снова прямо и дважды налево — очередной поворот, и Тэхён уже видит впереди широкий проспект. Сейчас главное выбежать на него и скрыться в толпе — окончательно сбить их со следа. Ви надеется, что у Седжон хватит ума сделать тоже самое. Он знает этот район, переулок в который Тэхён толкнул Седжон точно выходит на главную дорогу. А по пути много закутков и узких проходов, где она сможет спрятаться, если услышит погоню, и если ей хватит ума. А Седжон точно хватит ума — Ви в этом уверен. Если бы они были вдвоём с Шугой, то, конечно, бежать бы не стали — будь там хоть три человека, хоть пять. Но не с Лим Седжон. Рисковать её жизнью он не станет, тем более зная, что от этих ублюдков можно ожидать всего что угодно. Не просто так Бам бросался громкими заявлениями, не просто так он скалился с пеной у рта. Много времени прошло со старшей школы, и не для всех оно смогло стереть следы былых «подвигов». Не у всех были связи, чтобы очистить своё имя и выйти сухим из воды. У Шуги с Ви — да, у Бама и остальных — нет. Не добегает до широкой авеню метров десять, Тэхён останавливается, чтобы перевести дух. Удалось оторваться на приличное расстояние, но это единственный выход из лабиринта проулков, поэтому Ви ждёт. От сбившегося дыхания содрогается всё тело — ноги неистово гудят, а мышцы словно свинцовыми стали. Он упирается руками в чуть согнутые колени, наклоняется вперёд и громко дышит, не сводя взгляда с того самого поворота, откуда с минуты на минуту покажется неистовая тройка. Глотает воздух пересохшими губами, словно это вода, а он в пустыне, и морщится от того, что в лёгкие как будто раскаленное железо вливают. Слышит далёкий топот тяжёлых кроссовок вдалеке и начинает неспеша отступать спиной назад. Сердце ломает грудную клетку изнутри, Тэхён делает очередной глубокий вдох и уже было собирается снова сорваться с места, как кто-то хватает его за локоть и втаскивает между домами. Ви ошарашенно смотрит на то, как Лим Седжон прижимает указательный палец к своим губам и тащит его в тёмный закоулок под лестницей, ведущей к чёрному ходу какого-то заведения. Свет сюда практически не попадает, а значит тени не смогут их выдать. Звуки шагов приближаются с каждой секундой, словно вбивая сваи в барабанные перепонки. Но Тэхён их не замечает: слышит лишь, как сердце колотится уже где-то под корнем языка. И задерживает дыхание, когда мимо их поворота проносится ненавистная троица. Слышится возня — остановились. Обсуждают, что следует разделиться и бежать в разные стороны. Скорее всего, они попытаются найти в толпе людей похожую светлую макушку и будут гнаться за несчастным бедолагой, который случайно окажется не в том месте не в то время. Либо вернутся обратно и будут прочёсывать все закутки в переулке, что скорее маловероятно — так бы сделали Ви с Шугой, но не шайка Бама. Эти ребята никогда не отличались умом и сообразительностью. Остаётся надеяться, что за последние несколько лет так ничего и не изменилось. Седжон зажмуривает глаза и закрывает себе рот рукой, чтобы, не дай Бог, не издать лишнего звука и не выдать своего укрытия. Кажется, она тоже перестала дышать. Секунды тянутся мучительно долго, и как только Бам и его приспешники покидают переулок, Седжон убирает руку и с шумом выдыхает. Поднимает глаза на Ви, который сейчас вплотную к ней стоит, и улыбается. …она впервые искренне улыбается Ким Тэхёну. А он стоит и смотрит на неё сверху вниз: на каштановые волосы, которые в этом освещении выглядят чёрными как нефть — дорогая и бесценная; на светлые глаза, серую радужку которых видно даже в темноте; на раскрасневшиеся щёки и на небольшую ямочку на левой щеке. Тэхён ещё не до конца осознаёт то, что сейчас произошло, и то, что он ещё не начал дышать. — Как ты догадалась, где я? — на выдохе спрашивает он, не повышая лишний раз голос. — У меня есть телефон с интернетом, — пытаясь отдышаться, отвечает Седжон. — А ещё, я умею пользоваться картой. Улица, на которую ты меня толкнул, выходит на проспект. Я услышала, как они кричали, что ты тоже побежал направо. Я подумала, что ты собираешься в людное место, чтобы замести следы и смешаться с толпой, — она мыслит точно так, как и надеялся Ви. — Это вторая ближайшая улица, с которой можно выйти на авеню, — слова даются ей с трудом, и Седжон жадно глотает воздух. — Я бежала со всех ног. Думала, что не успею тебя перехватить. А ещё хуже — столкнусь нос к носу с этими придурками. Я еле успела тебя поймать, — морщится, прижимая ладонь к левому боку, и чуть сгибается, практически утыкаясь шоколадной макушкой в мокрую от пота и растянутую от времени футболку Тэхёна. В нос ударяет запах её кондиционера для волос. Что это — лён, василёк, липа — он не знает, но ощущает себя не под грязной лестницей, а на цветочном поле. Запах приятный, яркий, но ненавязчивый. Именно такой, какой может быть присущ пчёлкам-медоносам. Тэхён молчит, полминуты переваривая сказанное только что Седжон, и то, что им удалось спастись. А она снова выпрямляется и смотрит ему в глаза, демонстрируя эту, неизвестную доселе, ямочку. Взгляд Седжон с трудом фокусируется на лице напротив — явно перенервничала и не может сосредоточиться на чём-то конкретном. Беспорядочно мечется по медовому лицу Тэхёна, будто считает маковки родинок, хаотично рассыпанные по его лицу. Не замечает, как он отчаянно пытается перехватить серые глаза своими и хоть на мгновение удержать зрительный контакт. От Пак Джуын тоже пахло цветами, но они были приторными. Должны были дурманить, но от этого запаха хотелось поскорее избавиться. Слишком навязчивый. Слишком притворный и двуличный. Должен тебя одурманить, но от него только воротит ещё больше. Между ним и Седжон практически нет свободного пространства — лишь запах капучино с лавандой. Точно — это лаванда. Седжон что-то бормочет про моральный облик тройки хулиганов и совершенно не замечает, как сейчас на неё смотрит Ким Тэхён. А он смотрит так, словно впервые видит. Растрепавшиеся от бега волосы и разгорячённое лицо, широко распахнутые глаза и звук, ещё не восстановившегося дыхания. Взгляд больше не холодный как обычно — она не смотрит с пренебрежением исподлобья, как делает это изо дня в день. Сейчас Лим Седжон не выглядит как королева пчелиного улья, от взгляда которой хочется спрятаться в дальний угол. Она выглядит как маленькая беспомощная букашка — абсолютно безобидная. Как божья коровка, когда попадает в поле твоего зрения в совершенно неожиданных местах, где её вообще быть не должно. Это вызывает улыбку. Седжон не придаёт этому значения, но уголки губ Тэхёна непроизвольно ползут вверх. Расстояния между ними так мало, что Тэхён буквально слышит, как стучит сердце у Седжон под рёбрами, словно чечётку отбивает. Его сердце тоже готово вырваться из груди, вот только Ви уже не уверен, что это из-за пробежки или страха. Чувствует, как от Седжон пахнет чем-то сладко-горьким и терпким. От Седжон пахнет кофейными зёрнами. И нотками лаванды. Но это не из-за кофе, который он сварил для неё в знак примирения. Похоже, это её естественный запах. Или спрей для тела. Или кондиционер для волос. Ви не знает, но это тот аромат, который ей действительно подходит. Это то, как пахло у неё в комнате, когда аджума принесла им травяной чай. Нежный, но грубый. Сладкий, но горький. Еле уловимый и в то же время Тэхён задохнуться от него готов. Кажется, его больше не воротит от запаха кофе — он его успокаивает. Так долго старался привить себе любовь к этому напитку, а оказывается нужно было просто забиться с Лим Седжон под лестницу. — Ты в порядке? — он наконец-то находит в себе силы сказать хоть что-то. Со словами приходит и осознание того, что они стоят не просто близко, а неприлично близко. Так, как не должны этого делать. Тэхён нехотя отстраняет Седжон за плечи и отходит в сторону, присаживаясь на ступеньку лестницы. Упирается локтями в широко расставленные колени и опускает голову вниз, вздыхая с долгожданным облегчением. Стоял бы тут с ней всю ночь, но ноги подкашиваются от бега и целого дня за прилавком кофейни. Прошло уже несколько минут, и если бы шайка собиралась вернуться и прочесать все закоулки, то они бы уже это сделали. Теперь Тэхён спокоен. — Лёгкие горят, — признаётся Седжон, подходя к Тэхёну и опускаясь рядом с ним на пыльную ступеньку. — И, кажется, я порвала колготки, — она морщится и стягивает с одной ноги новый чёрный ботинок. Колготки действительно порвались, а на месте дыры на пятке виднеется большой алеющий развод — кровоточащая мозоль, будто Седжон раздавила клюкву. Это самое ужасное, что может опорочить радость от покупки новой обуви. Тэхён наблюдает, как она пытается оторвать кусок капрона от кожи, к которой он уже успел приклеиться на подсохший сгусток крови. — Я оплачу тебе такси, — уверенно заявляет Ви, и его тон не подразумевает отказа. — Спасибо, — она поворачивает на него своё раскрасневшееся лицо и благодарно улыбается. Снова эта ямочка на левой щеке, и Тэхён не может поверить в происходящее. Кто же мог представить, что для того, чтобы увидеть настоящую Лим Седжон, нужно столкнуть её с местными бандюганами? Он уверен, сейчас перед ним настоящая Седжон. Не та, которую он видит в коридорах кампуса. Не та, которая сидит на второй парте и записывает в конспект каждое слово преподавателя. Не та, которая смотрит на всех надменным взглядом и ведёт себя так, словно она королева не только этого универа, но и всего мира. — До такси придётся пройтись. Сможешь? — Ви осматривает её окровавленную пятку и понимает, что ответ на свой вопрос он уже знает. — Да, — пожимает плечами Седжон и, как ни в чём не бывало, стягивает второй ботинок. — Ты же не собираешься идти босиком? — удивляется он, вскидывая вопросительно бровь. Уже доводилось наблюдать такую картину, но тогда ему было абсолютно наплевать. …теперь всё по другому. — А что, есть другие варианты? — голос уставший, готовый на всё, лишь бы поскорее добраться до дома. Ви встаёт с места, отряхивая штаны, и хлопает себя по плечу, смотря на Седжон сверху вниз: — Есть один вариантик, — ухмыляется он. Седжон скептически наблюдает за этим многозначительным жестом и поджимает губы. Кто же мог знать, что спустя какие-то три недели некий академщик Ким Тэхён будет нести её на спине после того, как им чудом удалось спастись от шайки бывших заключённых? Седжон раздумывает над этим предложением всего пару секунд и молча подхватывает одной рукой новые ботинки, а второй поправляет ремешок сумочки. Запрыгивает на спину Ви, обхватывая крепкую шею руками, стараясь не испачкать его и без того не первой свежести футболку. Чувствует через тонкий капрон, как грубые руки Ви осторожно подхватывают её ноги под коленями. Если двадцать минут назад Седжон думала, что их прогулка уже не может стать более неловкой, то она ошиблась — может. Её дыхание ощущается прямо под ухом, и Тэхён чувствует, как по его шее бегут мурашки. Снова окунается в лавандовое облако и старается не думать о том, что ощущает тепло её тела даже через плотную кожаную куртку. Неспеша бредёт к ближайшей автобусной остановке, чтобы посадить Седжон на скамейку и вызвать для них такси, а самому хочется нести её так до самой квариры. — Ты меня сейчас задушишь, — хрипит он, потому что Седжон давит ему на кадык. — Прости, — слышится из-за спины неловкое извинение. Седжон замечает, как косятся на них прохожие, отчего её щёки начинают пылать от стыда. Понимает, как неловко они сейчас выглядят. Но лучше так, чем она будет краснеть из-за того, что ощущает тепло ладоней Тэхёна на своих, практически голых, ногах. Чувствует, как подрагивают его пальцы, будоража бабочек у неё в животе, которые уже бьются в огонии. Смущена ещё сильнее, чем прежде, ведь уверена, что Ви чувствует, какими «колючими» стали её ноги. Но рада, что надела сегодня шорты, а не юбку, а то бы умерла на месте от позора. И не джинсы, а то не почувствовала бы его пальцы, которые вот-вот поплавят невыносимо тонкий капрон. Свободное такси стоит у обочины, и Седжон чувствует облегчение, что не надо ждать его в неловкой тишине. Тэхён аккуратно опускает её на асфальт, и она на цыпочках заскакивает в автомобиль. Они ушли от Каннама совершенно в другом направлении, ведь о коротком пути до дома уже речи не было. Едут тоже молча, лишь из радиоприёмника доносятся звуки новомодной песни какой-то мальчиковой группы. Лим Седжон скучающе подпирает ладонью подбородок и смотрит на проносящиеся мимо неоновые вывески вечернего Сеула, пока Тэхён отстранённо сидит в своём телефоне. Ей не хочется больше на него смотреть: чувствует себя в ужасном замешательстве из-за случившегося. За прошедшие несколько часов успела ощутить на себе весь спектр эмоций: от ревности и обиды, до неловкости и дикого страха. До этого дня не имела ясности в своих чувствах к Ким Тэхёну, который сидит сейчас в полуметре на заднем сидении старенького такси. А теперь и вовсе сбита с толку. Она ведь всеми силами старалась избегать зрительного контакта с зелёными глазами, пока они с Ви стояли под тёмной лестницей. Чувствовала его обжигающее дыхание на своей коже, что аж ноги подкашивались — и беготня по подворотням тут уже не при чём была. И Седжон знает, какими неправильными были в тот момент её мысли. Неправильными и жалкими — теперь она полностью понимает, в каком ущербном положении оказалась. Ему нравится Пак Джуын, а не Лим Седжон — ей это известно. Но она как будто не может принять это. …или не хочет. Прикрывает глаза и заполняет лёгкие слабым ароматом кожаного салона и хвойного ароматизатора воздуха на лобовом стекле. Мысленно отсчитывает секунды до своего дома и чувствует облегчение, когда машина паркуется у обочины. — Спасибо, — из-за долгого молчания её голос кажется ещё более ничтожным, чем она сама. Тянется к ручке, чтобы открыть дверцу, как она отворяется сама собой. Мин Юнги молча ставит на асфальт перед машиной чёрные мужские шлёпки с белой эмблемой спортивного бренда. А Седжон уже казалось, что этот день не может стать более странным — оказалось, что может. — Позаботься о ней, хён, — слышится из глубины салона хриплый голос Ви. Шуга лишь кивает, слегка заглядывая в салон, пока Седжон надевает тапки, в которых её ноги практически тонут — великоваты на несколько размеров. Но лучше так, чем идти до квартиры босиком, или ещё хуже — в неудобных ботинках. Слышит, как за её спиной закрывается дверь такси, а когда оборачивается, то автомобиль уже мчится прочь по широкой дороге. Шуга поворачивается к ней и внимательно смотрит на чёрные мартинсы в её правой руке. — Это он тебя попросил? — она задаёт очевидный вопрос и переводит взгляд с багажника такси на угольный локон, спадающий на светлый лоб Мин Юнги. — Нет, я просто ясновидящий, — игриво ухмыляется тот, поднимая светло-карие глаза на лицо Седжон. Так и стоят молча, пока он не выдерживает: — Идёшь? — искоса смотрит, пока обходит Седжон, направляясь к подъезду. — Или ещё не нагулялась? Остроумен, как и всегда — бесит. Седжон непроизвольно фыркает себе под нос и спешит догнать его: — Ты знаешь, что произошло? — уже подозревает, что Тэхён успел написать о случившемся другу, раз тот вынес ей сменную обувь. Но услышанное от Бама не даёт ей покоя — она должна знать, что произошло между ними в старшей школе. — Тебе натёрли новые ботинки, — Юнги пожимает плечами и пропускает её вперёд в светлый холл жилого дома. — Всё ясно, как белый день. — Я имела ввиду не это, — слегка морщится, вспоминая произошедшее меньше часа назад. — Да. Ви написал из такси, — тон Шуги ровный и абсолютно серьёзный. Было неприятно узнать о случившемся. Юнги надеялся, что судьба будет благосклонна, и никто из них больше никогда не встретится с призраками прошлого — тёмного прошлого. Седжон следит, как он вызывает лифт и смотрит на индикатор этажей, всячески стараясь избегать с ней зрительного контакта. Но тишина длится лишь до тех пор, пока автоматическая дверь не отгораживает их от ненужных ушей. — Что между вами произошло? — Седжон всё же решается задать волнующий вопрос напрямую. Готова принять отказ в рассказе, но попытаться удовлетворить любопытство всё же стоит. Сегодня с ней могло случиться всё что угодно в том тёмном переулке, так что Седжон заслужила знать, из-за чего она рисковала своей жизнью. — Ты про шайку Бама? — Шуга слегка косится на неё, приподнимая густую бровь. — Думаю, ни для кого не секрет, что в школьные годы мы с Ви были не самыми образцовыми подростками, — Седжон лишь молча кивает, соглашаясь со сказанным. Знала про тёмные делишки Шуги и Ви, но в подробности никогда не вдавалась, ведь дела до них ей никакого не было. — У нас была своя компания. Бам, Джей и Вон тоже в неё входили, — тяжело выдыхает он, вспоминая былую дружбу, от которой и следа не осталось. — И как полагается всем шайкам, мы частенько возвращались домой с разбитыми носами и рваными коленками. Грустная улыбка на долю секунды мелькает на бледных губах Шуги и тут же исчезает. Лифт уже подбирается к нужному этажу, и Седжон нажимает на кнопку, останавливая кабину. Она дослушает историю до конца, даже если парочка жильцов их дома опоздают на поздний ужин или в бар. — Тогда была обычная уличная потасовка, — продолжает Юнги. — Только закончилась моргом и допросом в полицейском участке. Отцу удалось отмазать меня и Ви за одно. Его родителям пришлось знатно раскошелиться, но и дружба с семьёй адвокатов была не лишней. Остальным не так повезло. Им дали срок за убийство по неосторожности. Юнги наконец-то смотрит на Седжон, которая весь рассказ с него глаз не сводит. Думала про кражу, разбой или ещё какое хулиганство, но никак не про убийство. Она пока не отошла от шока, что они все когда-то были друзьями, а теперь ещё и такое. — Вы правда кого-то убили? — на лице Седжон не читается никаких эмоций. Она отлично умеет их скрывать когда нужно. Поэтому понять, напугана она или нет, Шуга не может. — Это была случайность, — он останавливает поток ненужных фантазий в её голове. — Парень поскользнулся и упал на арматуру. Это могло произойти с любым из нас. Мы были не виноваты, и те парни тоже. Лифт снова начинает своё движение, и Седжон спешит вновь нажать на «стоп». Давится сухим воздухом и возвращает взгляд на Шугу. Чувствует искренность в его голосе и словах — не может настоящий убийца стоять перед ней. Хочется верить в то, что сейчас она услышала, ведь каждое слово пропитано сожалением и раскаянием. — Я тебе верю, — говорит резче, чем планировала. Юнги внимательно смотрит ей прямо в глаза, а затем слегка ухмыляется одним уголком рта. В ореховых радужках его глаз видны отблески холодного света ламп на потолке. От этого всё его лицо словно подсвечивается изнутри, а чёткие границы чешуи дракона на боедной шее выглядят ещё более впечатляюще — Да брось. Небось уже боишься, что спуталась с бывшими бандитами, — Юнги пытается пошутить, чтобы окончательно разрядить напряжённую обстановку в замкнутом пространстве. — Не льсти себе, — недовольно закатывает глаза Седжон. — Я вас не боюсь. Шуга лишь шире расплывается в улыбке: — Тогда, может, ты согласишься сходить куда-нибудь со мной на выходных? — неожиданный вопрос отдаётся эхом в ушах. Лифт снова трогается с места и Седжон больше его не останавливает. Опять чувствует, как грудную клетку изнутри всю сжимает, и ждёт спасительного звука из динамика «пятнадцатый этаж». — Господи, ни за что, — как можно безразличнее смотрит в ответ и спешит покинуть остановившуюся кабину. — Ещё посмотрим, — бросает ей вслед Шуга в уже закрывающиеся двери лифта.