Объект №17

Отпереть дверь ее коттеджа оказалось не сложнее, чем пройти на Косую аллею. Не Алохамора, конечно, но, чтобы справиться с простейшими защитными чарами, Долохову понадобилось не более двух минут. Несомненно, такое удачное стечение обстоятельств должно быть ему на руку, однако мужчина раздражался все сильнее. Видимо, кудрявый Гриффиндор совсем растерял сноровку в мирное время. О чем думают эти щенки из Подвига Дамблдора, или как они там себя называли? Отряд Дамблдора? Долохов осторожно продвигается по освещенному коридору в гостиную, стараясь не смотреть на стены, безвкусно завешенные колдографиями. Большая часть лиц со снимков ему все равно не знакома, какие-то — и вовсе мертвецы, павшие жертвами Битвы за Хогвартс. Мертвой должна оказаться и она — девочка, которой он уже и так задал выволочку в Отделе Тайн много лет назад. Оказавшись в гостиной, первым делом он охватывает взглядом пространство и бросает Гоменум Ревелио, чтобы еще раз убедиться — в комнате он один. Антонин хмурится, подмечая, что помещение совсем негодное для доброй дуэли. Тут просто не протолкнуться: кругом все завалено книгами, журналами и пергаментными листами. Доступ к камину — единственный путь к отступлению — и тот захламлен макулатурой и чашкой с тем, что возможно когда-то могло быть кофе. Одно неловкое движение и любой из этих перегруженных книжных шкафов зашибет насмерть. Не лучший конец для дуэлянта. Но, кажется, дуэли и вовсе никакой не может быть, ведь палочка Гермионы Грейнджер, предназначенная для непосредственной защиты жизни своей хозяйки, лежит на кофейном столике. На этом лимит осторожности Антонина, как и терпения, подходит к концу. Потирая переносицу, он раздраженно выдыхает «Idiotka» и бросается вверх по лестнице на поиски Объекта № 17. Объект № 17, а точнее его труп, должен был стать символом новой и свободной жизни Антонина. Жизни, в которой Визенгамот оправдывает его по всем статьям обвинения, а Пророк печатает заказную статью о тяжелой судьбе жертвы Империуса времен Второй Магической. Текст статьи, к слову, уже давно готов, также как и пергамент с результатами подставного суда. Всего-то и надо убрать 17 лиц, неугодных для двадцати восьми Священных чистокровных баранов. День, когда рыжий недоносок, сморщив свой конопатый нос, посетил его одиночную камеру, стал для Антонина судьбоносным. Когда-то давно, во времена шальной юности, Долохов был нетерпим к сквибам, позже — к магглорожденным, а под эгидой Пожирателей и протекцией Темного Лорда и вовсе открыто презирал всех магглов и магглолюбов. Однако, годы заточения шли, и идеология перестала преобладать над ним. Теперь единственным источником ненависти стал для узника сам Азкабан. Поэтому пока Уизли с гордостью вещал ему о милостивом Министерстве, шансе свыше и возможности сотрудничать в обмен на свободу и законное пребывание в Магической Британии, Долохов уже мысленно согласился на все возможные условия. Да и, как оказалось, не зря — всего-то и надо убрать пару десятков неугодных волшебников, мешающих Министерским крысам. С него колдография мертвеца — ему покровительство и защиту от добродетельной общественности. Той же ночью его неофициально аппарировали прямо с территории Азкабана и доставили в крошечный кабинет непотопляемой Амбридж. Эта розовая пизда продолжала каким-то невероятным чудом держаться на плаву, по прежнему оказывая помощь влиятельным мира сего. Мерзкая баба была более конкретна, нежели ее протеже, и уже к пяти часам утра они подписали магический контракт. Отныне он — тайный агент Министерства. В былые времена эту должность называли «палач», но его новому боссу, конечно, виднее. Задачей агента Долохова было убить и сжечь трупы 17 объектов, имен которых ему не раскрывали раньше времени. На все про все — два года (по всей видимости, покрывать бывшего Пожирателя Смерти бесконечно даже всесильное Министерство позволить себе не могло). Проживание под Фиделиусом, бесконечный запас оборотки в комплекте с колдокамерой и скромные суммы из Гринготтса делали работу выполнимой, а бытие — сносным. Однако Объект №1 дался Долохову не так просто, как ему виделось тогда, сидя в кабинете кошатницы. В конверте, который оставил ему Уизли, лежала колдография семейства Гойлов. Убивать старых товарищей и их жен, конечно, не являлось жизненным кредо, но что поделать: вкупе со свободой шла его волшебная палочка, а с ней Антонин больше никогда добровольно не расстанется. Так что у бедолаги Гойла и его очаровательной жены не оставалось никаких шансов выйти из этой передряги живыми. Работал наемный убийца профессионально: труп, колдография, поджог. Никакого сочувствия к своим жертвам он не испытывал; причин, по которым эти маги стали занозами в чьих-то благородных задницах, не искал. Каждый сам кроит свою судьбу, а значит, жалости здесь просто не место. Да и в бою он всегда оставлял жертвам Министерства право защищаться, так что они вполне могли… Хотя не могли, конечно. В дуэли с ним достойно выстояли бы только зельевар-предатель, да сумасшедшая сука Белла. Знакомых ему по прошлой жизни Объектов оказалось немного — помимо Гойлов, был еще Малфой-старший, престарелая тетка Паркинсон и кудряшка из Золотого Трио. Из ванной доносится шум воды. Очевидно, в данный момент Объекта №17 больше беспокоит собственная чистота, нежели безопасность. Раздражение захватывает Антонина целиком: беспечность девчонки не знает границ! Светлая сторона совсем заигралась в свою победу, раз так самоуверенно подходит к собственной защите. Всего каких-то семь лет назад их, как скот, гоняли по лесам егеря. Беспечные идиоты, навоображали мир вокруг себя, видят только черное и белое, доверяют не тем, ищут не там, спят не с теми… Долохов вытаскивает маггловскую сигарету из кармана своего тренча, подносит палочку Грейнджер ближе, чтобы прикурить и замирает, так и не получив заветную порцию никотина — шум воды прекратился, а значит, чистая и голая мисс Гриффиндор готова принять свою судьбу. Он подбирается совсем близко к своей жертве, останавливается в дверном проеме и, пользуясь ее неведением, замирает, что бы еще полминутки жадно любоваться этим притягательным телом. С тяжелых от влаги волос струятся капли по ее загорелой спине, прокладывая свой путь к талии и замирая на пояснице. Так же как и капли, взгляд Долохова скользит по ее потрясающим формам. Столько же времени должно пройти, чтобы он — хладнокровный убийца, дуэлянт, манипулятор — перестал наконец терять контроль от одного лишь вида голой задницы Гермионы Грейнджер? Долохов знал: перетрахай он хоть весь Лютный, все равно из него не выбить воспоминаний об этих бедрах и его руках, сжимающих гладкую девичью кожу до красноты. Интересно, почему Грейнджер называют мозгом Золотого Трио? Очевидно же, что ее главный козырь ниже. *** — Серьезно? Ворвался в мой дом, сломал мою защиту… — Она хотела сказать еще что-то, но Тони, резко крутанув ее кругом, уже прижимал к груди так крепко, что вряд ли теперь ее услышит. Удел коротышек бормотать в мужскую грудь и никогда не быть услышанной — это она усвоила еще в отношениях с Роном, чего и говорить про Тони. Да и разрушить такой момент Гермиона в принципе не решится. Даже если ее и разрывает от желания высказать все о его глупости (ведь надо так напугать? Как будто у него ключа нет), открыть сейчас рот значит разрушить эту хрупкую иллюзию привязанности. Ведь впервые за почти полтора года постельно-приятельских отношений Тони сам обнимает ее. Нет, что-то нежное от него, конечно, проскакивало и прежде. Например, в тот раз, когда он вернулся после убийства Малфоя, Гермиона около получаса сидела у него на коленях, наслаждаясь теплом любимого мужчины. Изначально было понятно, что в этой паре она — тот самый обезумевший влюбленный, а мистер Долохов, что же, он просто приятно проводит досуг. Несмотря на то, что она сама охотно ответила взаимностью на его инициативу продолжать эти тайные встречи (что уже ставит под сомнение наличие серого вещества в ее черепной коробке), Гермиона себя не винила. Да от одного вида Антонина сухо становилось во рту, а мокро внизу. Ей и так приходилось прятать свои чувства под маской легкой отстраненности, чтобы не выглядеть полной идиоткой или, что хуже, Лавандой Браун на пятом курсе! Еще тогда, в Отделе Тайн, когда он откинул капюшон, юная Гриффиндорка чуть не пропустила смертельное заклинание Белатрикс. От природы слабая в боевой магии, Грейнджер совсем растерялась. А потом и вовсе схлопотала проклятье, причем — о Мерлин — от него же. Ночью, лежа в больничном крыле, она очень удивлялась своей реакции на этого бессовестного Пожирателя. Да и вообще, разве могут приспешники Волдеморта быть такими пленительными? По всем законам жанра, они должны быть как Петтигрю, или тот же профессор Снейп. А этот какой-то неправильный злодей — высокий, статный, с этими изумрудными глазами и самоуверенной ухмылкой. Ее даже наличие бороды не смутило, хотя в картине мира маленькой мисс Грейнджер привлекательный мужчина всегда гладко выбрит и аккуратно причесан. Было в нем что-то хищное, настолько живое и естественное, что просто взляд не отвести. Как будто мерзавец получал удовольствие от самого процесса чудовищной схватки. Глупая Гермиона, ее восхищение взрослыми мужчинами — чего стоит один лишь проходимец Локхарт — всегда выходило боком. Надо больше учиться и думать о сверстниках. О Роне. Спустя годы, даже после Азкабана, Антонин продолжает выглядеть так, будто его завтра напечатает Ведьмополитен. Гермиона тихонько отстраняется, чтобы дотянуться до полотенца и уже наконец прикрыть наготу. Рядом с Тони она до сих пор стесняется своего тела, а точнее задней ее части. Как ни старается она сидеть на этих бесполезных диетах, ее бедра и не думают уменьшиться хоть на дюйм. Чертова генетика и ни капли волшебства. — Херня твои чары, devochka, — доносится до нее злой шепот ее обожаемого мужчины. — Какого Мерлина ты шатаешься по дому без палочки? Я мог оказаться не единственным наемником Министерства, в Азкабане полно претендентов на эту должность. — Шутишь? Куда я ее по-твоему должна засунуть? — Девушка возмущенно разводит руками, в надежде, что полотенце удержится и не слетит во время разговора. Тони, кажется, и вовсе не слушает ее. Что-то бормоча про связи в Германии, он движется в направлении спальни. Глядя на его удаляющуюся спину, до Грейнджер медленно начинает доходить: самоуверенный ублюдок Тони Долохов уже имел бы ее прямо в ванной, раз уж застал даму голой. Да и вообще, Тони был у нее буквально вчера, а значит, в следующий раз должен прийти не раньше субботы. Частота визитов у него строго ограничена и не превышает трех-четырех в неделю. Ну кроме того единственного раза, когда он какого-то дьявола полетел с ней на самолете в Австралию, чтобы она навестила родителей, а он понаблюдал за ней из кустов. Что на него тогда нашло — загадка, которую и Ровене Ревенкло не разгадать. Но улетел Тони все равно раньше, сославшись на смертную скуку. Гермиона дышит глубже и пытается сообразить что же еще с ним не так, кроме подозрительных разговоров о потенциальных убийцах. Он очень возбужден и раздражен, что ему в принципе не свойственно. Обнял ее. Сам. Прижал еще так крепко-крепко и гладил, но совсем не с эротическим подтекстом. Тут Гермиону как обухом по голове ударили — это не Тони! Точно кто-то под оборотным, хотя запаха она не заметила. Теряет сноровку? Возможно. Мирное время все-таки. Хотя работа, которую выполняет ее мужчина, лишний раз доказывает, что в Маг Британии время может быть каким угодно, только не мирным. Грейнджер останавливает поток панических мыслей, и, сделав глубокий вздох, принимает решение. Вот она палочка — этот идиот зачем-то оставил ее на раковине — вот он сам Лжедолохов, стоит к ней спиной и что-то причитает. Ну что же, пришел в дом к Гермионе Грейнджер с недобрыми намерениями — унесешь свои яйца в карманах, кем бы ты ни был! Лишь одно обстоятельство немного выбивает из колеи — полотенце наверняка слетит во время первой же атаки.