Heart to Heart

Сначала Москва старается игнорировать их взгляды. Нет, в целом, он ещё от Саши узнал, что Уралов влюблен в Татищева, но думал, что это все одностороне. Но потом он замечает их «случайные» касания. А потом случайно несколько раз подряд замечает их целующимися в разных углах офиса. И затем, совершенно случайно, обламывает минет. Это словно становится толчком к идее. И не то чтобы у него было плохое отношение к Челябинску или много свободного времени, но... Почему бы и не поиздеваться немного, а? Но просто поиздеваться – не в стиле Московского. Поэтому сначала он часто отпускает в их сторону тонкие намёки, (за них, как и за шутки потом, ему конечно прилетает от Романова, но это не так важно). И если намёки всего лишь мелочь, то дальше он переходит на шутки. Провокационные шутки. Первым не выдерживает Татищев. Он ловит его после собрания и явно едва ли сдерживается чтобы не впечатать в стену. — Чего вы добиваетесь? — Московский довольно улыбается. — Я? Ничего. А что, боишься, что расскажу всем, что ты гей ? — Я не гей, — Московский подавляет смешок. — Сосешься с Ураловым как натурал, — Татищев хмурится. — Что ты... Вы хотите от меня, Михаил Юрьевич? — Москва чувствует себя бодрым хотя не спал сегодня от слова совсем. Но он уходит, так и не дав ответа, зато чувствуя удовлетворение. Это будет очень интересная неделя. *** Это действительно оказывается интересная неделя. На последнем собрании Татищев явно стал более нервным, а Уралов все больше хмурился. А Миша что? А ничего, работает и злорадствует. И видимо Бог напомнил о том, что насмехаться над другими - плохо. И сделать это решил он через Сашу. Потому, когда он приезжает к нему в пятницу, то перед ним сначала закрывают дверь. Московский смотрит на год, думая может его в девяностые перенесли. Но когда, все же, впускают, то он узнает причину недовольства. — Прекрати издеваться, Миша, Костя итак двести лет не мог ему признаться, — Московский вздыхает. — Если мои шутки разрушат их отношения, то может не так уж и сильно и любили?— Романову захотелось его стукнуть. — Ещё одно слово и поедешь обратно, — Московский разочаровано вздыхает. — А я ведь только начал, — Но отношения с Сашей ему дороже шуток над Татищевым. *** Но на следующий день Москва, по обычаю проснувшийся рано, проверяет рабочие чаты и замечает новый чат, созданный Камалией. И из него узнает, что вчера там разгорелся спор по поводу Челябинска с Екатеринбургом. Камалия 21:43 Итак,делаем ставки: как давно ебутся Татищев и Уралов? Курган 21:47 Ставлю на три месяца Красноярск 23:15 Тоже голосую за три месяца Московский пролистывает ещё несколько сообщений вниз, большинство поставило на три месяца. — Они серьёзно устроили спор? — он старается сдержать смех чтобы не разбудить Романова. Но недовольное бурчание говорит о том, что он его все же разбудил, — Прости, не хотел потревожить твой сон, — Что так тебя рассмешило? — Он рассказывает ему про спор, — Они проиграли, они переспали через полгода после начала отношений, — Миша думает о том, что деньги ему эти может и не нужны, но посмотреть на то, что из этого выйдет, он, определённо, хочет. Поэтому он делает ставку на полгода и все сразу начинают ждать его проигрыша. Но Москва никогда не проигрывает. — Если ты закончил, то напоминаю: сегодня суббота и ты знаешь, что это значит, — Он знает поэтому телефон остаётся где-то на тумбочке, а сам Московский все внимание переводит на свою Северную Зарю. *** И пока у одних выходные проходят тихо и спокойно, то другие пытаются не умереть от переизбытка событий за час. А ведь Татищев просто хотел высыпаться. Но именно сегодня сначала мелкие захотели выйти из дома и почему-то им для этого, конечно же, нужен Юра. А Юра просто хочет спать, ему вообще ни во что не уперлись прогулки. Скрашивает это все только то, что страдает не он один. — Сходить тебе за кофе? А то мне кажется, что ещё немного и ты уснёшь прямо тут — Пойдем вместе, мелкие там ещё час будут, а я жрать хочу, — Они направляются в кафешку, заказывая себе кофе и хот-доги, — И почему им надо именно со мной куда-то идти? Если нужны деньги то можно спросить, — ворчит, в который раз за утро, Челябинск. — Ты мог бы остаться дома, — Юра почему-то слегка смущается. — Без тебя спать холодно, — бормочет донельзя тихо Челябинск, — Какой смысл? Я все равно проснулся, — говорит он уже громче. Они перекусывают и возвращаются к подросткам,после возвращаясь домой. Младшие расходятся по комнатам, а пара располагается в гостиной. Татищев отмечает, что в объятиях Кости очень удобно. — Нас нас поспорили — Кто? — Почти все города, на то как быстро мы переспали, — Юра давится сигаретой, которую успел закурить. — Кто инициатор? — Казань, не Москва, не переживай. Они все за три месяца, а Москва за полгода... Я больше ничего не расскажу Саше, — Екатеринбург вздыхает. — Надеюсь, они забудут об этом Но никто, конечно же, не забывает. И в понедельник, на очередном собрании, все явно ждут от них чего-то. Но оба игнорируют взгляды других, смешки Москвы и даже тяжёлые вздохм Питера. Но если это они могли пережить, то дальше каждый второй пытался у них что-то узнать или шутил. И если терпение у Екатеринбурга большое, то вот у Челябинска определено нет. Поэтому на четвёртый день таких сообщений, он психует и отключает телефон к чертовой матери и игнорирует всех кроме Кости. — Почему им всем так интересна чужая жизнь? Своей пусть занимаются, или работы нет? Ну так вон пусть на заводы идут, — в очередной раз за вечер бурчит Юра. — Юр, иди сюда, — Костя тянет его к себе на кровать и пресекает все бурчания поцелуем. Отвлечь Татищева удаётся и теперь все его внимание сосредоточено на поцелуях с Ураловым. А остальные путь идут к черту, решает Юра, когда его подминают под себя.