Исповедь

      В школе пусто. К семи тут не остаётся никого.       Почти никого.       Чёткие шаги эхом отражаются от стен, бьют по ушам в этой таинственной тишине. Лишь одна дверь вдали чуть приоткрыта. Тонкая полоска света на полу так манит к себе. Язык проводит по сухим губам. Ладони потеют, живот потягивает от волнения. Уши и щёки горят. Всё тело, в общем, горит от желания и всплывающих в голове мыслей.       Фонарик светит под ноги, хоть и без него дойти по прямому коридору до конца не представляется трудным, но ноги слишком расслабленно и неуверенно ступают по скрипучим доскам.       Скрип этот точно слышен оттуда, где его ждут.       В груди дрожит тепло, которое отдаёт в конечности, заставляя их непроизвольно подёргиваться от волнительного желания.       Класс встречает полутьмой. Круглый плафон горит над доской, отбрасывая мутный свет на передние парты — дальше всё покрывает собой зимняя тьма.       Андрей по обыкновению кидает свой рюкзак к парте и встаёт напротив доски. Учительский стол пуст, но парень точно знает, что в спину ему утыкается один заинтересованный взгляд и терпеливо ждёт. Так тихо, что, кажется, будто здесь только он один. Мимолётно оборачивается в темноту и ухмыляется ей, зная, что за каждым действием пристально наблюдает хищный взгляд.       Пару секунд Андрей мнётся с ноги на ногу, не желая демонстрировать свою податливость сразу. Медленно, потягивая время, опускается на одно колено. Вслушивается в посторонние звуки. Кажется, ловит усмешку.       Сам улыбается, закатывая глаза от стандартности происходящего, ставит на пол второе колено и осторожно садится, кладя руки на бёдра.       Ждёт, не оборачиваясь.       По коже пробегают мурашки, когда слышатся выверенные медленные шаги, звук которых приближается. Внутри становится жарко, но снаружи будто бы до дрожи обдувает холодным ветром.       Андрей спиной чувствует прожигающий взгляд.       — Здравствуйте, — почти шепчет он, как только в поле зрения появляется высокий властный силуэт. За ним тянется шлейф приятного одеколона. Андрей вдыхает запах так, что голова кружится.       — Здравствуй, — здоровается Дима, медленно обхаживая пространство у доски. Его руки сложены в районе груди, Андрей медленно переводит взгляд на сомкнутые ладони, потом мельком спускает вниз по росту и снова возвращает на лицо. Мутный свет падает на него, придавая серьёзности и хмурости. Хотя даже Андрей знает, что Дима, как и он, находится в предвкушении и заметно медлит только для того, чтобы растянуть момент, ведь тот, кто его тянет, обладает гораздо большими полномочиями, чем тот, кто ждёт. Но Андрей уверен был, желание сильнее всякой потребности казаться доминантным. Диме даже не надо было казаться. От его сосредоточенного взгляда уже хотелось отдаться полностью, забывая про собственную свободу. — Пришёл всё-таки, — констатирует он, поднимая со стола тонкую указку. Изящно вертит её в руке, скользит пальцами по пластику туда-сюда и приподнимает уголок губ в очередной ухмылке, чувствуя на себе жаждущий взгляд.       — Мирюсь с тем, что нахожу удовольствие в таких вещах, — Андрей облизывается и хитро улыбается, оголяя резцы. — Уже смирился, — поправляется он.       — Ты смышлёнее своих одноклассников.       — Вы смелее своих коллег.       — Мы оба знаем, что общественные нормы слишком разнятся с нашими.       — Поэтому я здесь.       — Снова, — уточняет Дима. — Такой молодой, протестный, максималистский в каких-то вещах, — останавливается после каждого прилагательного. — Ты правда что-то осознал с нашей последней встречи? — откладывает указку на полку у доски и подходит совсем близко, чуть приседая перед Андреем.       — Может быть, — неоднозначно говорит Федорович и смотрит прямо в глаза. Держит взгляд, показывая отсутствие неуверенности и страха. Дима приподнимает его голову двумя пальцами и направляет чуть выше, заставляя Андрея потянуться вверх и выпрямить спину. — Мне приятно Ваше общество.       — Ты помнишь правила? — шепчет прямо на ухо, дыхание такое тёплое, что кажется, будто по завитку ведут кончиком языка.       — Как никогда хорошо, Дмитрий Сергеевич, — отвечает Андрей, концентрируясь на своём голосе, который сейчас звучит так покорно и непривычно. Интонацией выделяет обращение, зная, как это нравится Диме: так льстит его доминантной натуре.       — Ты сводишь меня с ума, — Андрей от этого искушающего шёпота замирает, поверхностно дыша, дабы не пропустить мимо ушей ни один звук.       Говорить нечего, да и не хочется. Просто молчать и отдаваться во власть человеку, который умеет ей распоряжаться.       Андрей ехидно улыбается, прикрывая глаза.       — Что Вы будете делать?       — Предположишь? — Дима отдаляется, отпуская подбородок, и просто смотрит сверху.       — Свяжете? — Андрей задирает голову, не сдерживая улыбки от предвкушения.       — Продолжай, — требует Дима.       — Дальше этого не заходит, — жмёт плечами Андрей, подаваясь телом чуть вперёд.       — А ты хочешь зайти дальше? — Дима смотрит на не находящего спокойствия Андрея и сам хочет показать своё нетерпение, но стоит ровно, показывая чувства только в окрашенном влечением взгляде. Устоять на ногах очень сложно, когда на тебя глядят с таким послушанием.       — На немного, — отвечает Андрей, чувствуя волнение, и вспоминает, что от него ждут конкретный ответ. — Да.       — Разрешишь мне снять футболку? — Дима, присаживаясь на корточки, хватается за нижний шов помятой белой футболки и чуть задирает, открывая полосочку бледной кожи. Андрей задирает руки вверх и прикрывает глаза. — Я жду ответа, — напоминает.       — Да, — говорит Андрей, на секунду сводя брови вместе, и тут же чувствует, как ткань ползёт вверх, подставляя внешней прохладе грудь, живот, плечи. — Только её?       — Торопишься. Оставим на следующий раз, — Дима привстает и по-хозяйски складывает футболку на парту позади. Хоть и складывать уже порядком измятое бесполезно.       Проходит к своему столу и выдвигает нижний ящик, вытаскивая из него моток верёвки бледно-охрового цвета.       — Поднимись, — Дима садится на стул, теребя выступающий из мотка кончик.       Андрей медленно поднимается, чувствуя внутренней стороной плеч разгорячённость собственного тела. Он держит руки за спиной и смущённо смотрит вниз. Так робеть ему ни перед кем не приходилось, людям он кажется даже слишком в себе уверенным, но когда стоишь в пустом классе перед человеком, рядом с которым чувствуешь себя защищённо, потребность в любых колючках отпадает и волнение перестаёт быть слабостью.       — Подойди, — Дима подзывает его жестом.       Андрей медленно приближается и теперь уже он смотрит сверху. Плафон светит совсем рядом, позволяя лучше рассмотреть черты лица: выбритые полоски на бровях, аккуратно постриженную бородку и требовательный взгляд, выдержать который дольше пары секунд не получается.       — Руки, — Дима медленно разворачивает моток, смотря на два вытянутых запястья. Андрей мнётся, перекидывает вес то на одну ногу, то на вторую, но вскоре, когда верёвка первым оборотом обволакивает кожу, замирает, сосредотачиваясь на ощущениях. — Как ты себя чувствуешь?       — Очень, — начинает Андрей, но запинается, когда чувствует, как верёвка стягивается. — Очень хорошо. А Вы?       — Спрашиваешь? — усмехается Дима, затягивая узелок. Сам вопрос подразумевает, что чувствует он себя лучше некуда. — Нахожусь в предвкушении, — всё же поясняет, попутно откладывая ножницы на видное место.       Дима встаёт и немного подвигает Андрея за плечи. Тот податливо плетёт свои ноги за тянущими куда-то руками. Когда движение прекращается, он чувствует сзади опору, по ощущениям — меньшее ребро поверхности стола.       — Если я попрошу тебя не открывать глаза, не будешь подглядывать?       — Нет, обещаю, — говорит Андрей, чувствуя как ускоряется биение сердца. Он плотно смыкает веки, отчего все ощущения обостряются. Уши вслушиваются в каждый шорох, пытаясь предугадать чужие действия. Тело чувствует исходящее со стороны тепло. Андрей чувствует Диму сбоку и чуть разворачивает голову.       Дима кладёт тёплую ладонь на чужую шею и медленно ведёт вниз.       — А-а, — стонет Андрей, успевая осознать интонацию своего голоса и покраснеть. — Простите.       — Не извиняйся. Мне нравится, когда ты раскрепощён.       Дима ведёт по груди, замедляясь на уровне сосков и целует в губы, настойчиво проникая языком внутрь. Андрей отвечает с таким же энтузиазмом и снова роняет стон — теперь уже в Димин рот, — когда чувствует сжимающие сосок пальцы. Сведённые и связанные спереди руки ощущают нарастающее напряжение в штанах.       А Дима хитро улыбается, чуть отстраняясь. Андрей эту улыбку на себе чувствует и смущается: одно дело стонать в воздух, когда голос растворяется в пространстве, другое — стонать в губы кому-то, когда вибрации твоего голоса попадают внутрь другого человека.       Ладони опускаются на оголённую грудь и аккуратно толкают назад. Андрей за неимением хорошей опоры, ложится спиной на стол, лопатками и плечами чувствуя шероховатое дерево. Ноги неудобно свисают с краю, но Дима тут же их подхватывает и наклоняется к Андрею, проводя губами по его рвано вздымающейся груди.       — Ты можешь обхватить меня ногами, — говорит Дима и, почувствовав снявшийся с рук вес, убирает их, переставляя на стол, по обе стороны от Андрея.       Ноги крепко сжимают его торс. Связанные запястья мешают действиям, и Дима подцепляет верёвку и тянет наверх, закидывая их за голову Андрея. С отведёнными назад руками, тело становится таким открытым и уязвимым.       — Хочу найти твои эрогенные зоны, — шепчет Дима, оглаживая грудь руками.       — Когда Вы меня трогаете, у меня всё тело — одна сплошная эрогенная зона, — дрожащим голосом говорит Андрей. А ведь с самого начала настрой у него был довольно уверенный. Сейчас он просто тает от ласк.       — И всё же, я продолжу, но тебе нужно говорить об ощущениях, договорились?       — Ладно, — кивает Андрей, и становится так волнительно от неизвестности, что глаза вот-вот норовят открыться, но парень жмурится, чтобы не поддаться искушению.       Чувствует тепло губ на шее и замирает, когда дорожка поцелуев медленно тянется вниз.       — Я просил говорить, — напоминает Дима. — Дышать тоже желательно.       — Реакция моего тела говорит за меня.       — Конкретней, мой дорогой, — просит Дима. У Андрея от этой фразы внутренности сводит, отчего сказать что-то внятное не получается сразу.       — Мне нравится.       — Молодец. Я продолжу.       Дима спускается на ключицы и проводит кончиком языка вдоль её очертаний.       — Надо ниже, — комментирует Андрей.       Дима замедляется, но скоро возобновляет движение. Губы внезапно накрывают сосок и парень от неожиданности стонет, рефлекторно выкидывая руки вперёд, дабы прикрыться от таких откровенных ласк, но быстро сдерживает их, чуть не ударяя Диму по голове.       — О-очень нравится, — шепчет Федорович, будто стесняясь своих предпочтений.       Губы накрывают другой сосок и немного сжимают.       Дима ушами ловит новый стон Андрея и чувствует собственное возбуждение, которое старательно отодвигает на задний план. Сейчас доставить удовольствие хочется другому человеку.       Пальцы остаются на сосках и продолжают их теребить, пока Дима тянет цепочку поцелуев до конца живота и чувствует сжимающие торс ноги, так сильно, что дышать трудно становится.       — Андрей, — с укором говорит он.       — Нравится, — голос мелко дрожит от нетерпения. — Очень сильно. Пожалуйста, ниже.       — Нет, — отодвигается Дима, подхватывая чужие ноги.       — Почему? — Андрей хмурится.       — Оставим на следующий раз. Договорились?       — Ладно, — нехотя соглашается он.       — Хороший мальчик, — Дима улыбается, свысока оглядывая смущенное лицо. — Можешь открыть глаза.       Андрей и открывает, немного щурясь даже от тусклого света над доской. Дима помогает подняться и аккуратно развязывает руки, после разминая их, чтобы разогнать кровь. Андрей оглядывается в темноту.       Зевает, думая о том, что хочет остаться в этом мгновении подольше.       Дима опускает руки и позволяет себе присесть на стул, сматывая верёвку в моток.       Андрей отходит, надевает футболку, в которой теперь так непривычно, и вешает рюкзак на плечо.       — Спасибо большое, — благодарит он, хотя в штанах напряжение невыносимое. Ну ладно, сейчас добежать до туалета, а потом на автобус домой. — До завтра.       — Увидимся. Учи экономику.       Андрей хмыкает, представляя, как завтра будет сидеть на обществознании среди своих одноклассников и думать не об этой ссаной экономике, не об инфляции и депозитах, а о том, как прошлым вечером его разложили на учительском столе. Представлять что-то большее и ловить довольные ухмылочки Дмитрия Сергеевича.