Не стучи. Не входи.

Эти простыни всегда были настолько шероховатыми? Они же, вроде, вместе их выбирали, и выбирали внимательно. Сухо сглатывая, Дазай медленно поворачивается на бок, утыкаясь носом в одну из подушек. Солнечные лучи почти не проникают в комнату из-за плотных штор, но сейчас утро. Дазай проснулся совсем недавно, проснулся, готовый скулить от невозможной боли, перекатывающейся по его телу. И он, и Чуя, оба знали ещё за несколько дней, по всем предвестникам Дазай приближался к течке. Как и Чуя был в предгонном состоянии, и каждый день он уделял время на то, чтобы напоить Дазая своим ароматом и таким образом облегчить его состояние. Он мог запросто потратить часы на то, чтобы водить своими запястьями по коже Дазая, щекам, груди, бёдрам, оставляя на них свой запах. Но Дазай всё чаще просто забирался к альфе на колени и сидел, уткнувшись носом в точку пульса на его шее. Сейчас Чуи не было в гнезде, но лишь бы поскорее он вернулся. Это всё, чего хотелось сейчас. Прямо сейчас. Когда дверь в спальню открылась, Дазай выдохнул, но не нашёл в себе сил обернуться. Чуя обошёл кровать и наклонился к нему, молча протягивая стакан воды. Глаза Дазая от боли уже были подёрнуты влажной пеленой. Ну неужели должно быть настолько, чёрт возьми, невыносимо больно? Ныл каждый мускул, каждый участок тела. Ну скорее. Дазай, кое-как приподнявшись, принял стакан и немного отпил, наконец ощущая, как прохладная влага обволакивает его пересохший рот. Чуя, судя по всему, успел сходить в душ, чтобы немного охладить тело и состояние себя самого, тем не менее, челюсть его была плотно сжата. А его синие глаза, в них сейчас плескалась смесь сразу из множества эмоций. Кажется, самую последнюю каплю здравого смысла Чуя приберёг на то, чтобы не развернуть Дазая тут же в коленно-локтевую позу. Ведь оргазм мгновенно облегчил бы состояние обоих, но возможно гон Чуи сейчас только разгорается пожаром в его теле и разуме, и поэтому альфа был способен хотя бы как-то себя сдерживать. Но к моменту, как Дазай осушил стакан, Чуя, полностью обнажённый, уже забрался на кровать и стоял перед ним на коленях. Теперь, когда с Дазая можно было снять белье, Чуя справился с этой задачей молниеносно, затем помогая парню расставить ноги на постели широко. Наблюдать, как при каждом движении Дазай морщится от боли, Чуя больше не мог, поэтому сразу же провел пальцами у него между ягодицами, собирая естественную смазку, которую находящийся в течке Дазай выделял в большом количестве. Да он был весь мокрый, как и простыни под ним. Но эта смазка, она пахла так сладко, что Чуя бы сказал, что у него кружится голова, он теряет себя и находит парящим высоко-высоко в облаках. Запах Дазая был потрясающим, он ухал как все самые нежные цветы этой планеты, с преобладанием цветов персикового дерева. Аромат не был приторным, он был деликатным, манящим, и для Чуи он был определённо любимым и исцеляющим. Чуя провёл влажной ладонью по своей эрекции, внимательно смазывая налитый кровью член со всех сторон. Сквозь достаточно помутневшее от желания сознание Чуе казалось, что он слышал, как Дазай хнычет, поэтому, окончив увлажнять себя, Чуя навис над ним, удерживая свой вес на одной руке, пока другой направлял головку в истекающее смазкой кольцо мышц. Сразу вводя член практически до упора, Чуя теперь согнул руки в локтях, чтобы быть ближе к Дазаю, и он успел оставить смазанный поцелуй на его приоткрытых губах. Чуя отводил бёдра медленно лишь первые пару раз, он идеально скользил внутрь и наружу, поэтому сразу же перешёл на более уверенные толчки, размашистые и глубокие, что если бы не многочисленные подушки, Дазай бы поприветствовал макушкой изголовье кровати. Их тела сразу же покрылись каплями пота, Дазай смотрел перед собой, на Чую, он что-то шептал, но скорее больше хныкал. Трение большого члена о простату было очень приятным, настолько, что с каждым разом тело Дазая постепенно избавлялось от оков боли, но этого было недостаточно. Нужна была эйфория, экстаз, нужен был доставленный альфой оргазм, скорее. От нетерпения, напряжения Дазай нещадно царапал напряженные плечи Чуи, пока тот его ритмично и уверенно трахал, трахал потрясающе, как только Чуя умеет. По крайней мере так думал Дазай, даже если ему и не было с чем (кем) сравнивать. Растяжка, подаренная Чуей, была совершенной, трение их тел и глубокие толчки срывали с уст обоих парней громкие стоны, но они сами их не слышали, ведь были словно погруженными под воду. Вообще, всё шло фоном, только не знающий устали Чуя двигался всё быстрее и быстрее, пока они продолжали неотрывно смотреть друг другу в глаза. Бледное, зарождающееся на задворках разума приближение оргазма Чуя ощутил первым, ведь Дазай так требовательно сжимался на нём, и противостоять этому не было возможным, да и не хотелось. Противостоять. Не переставая толкаться, Чуя, ещё немного приблизившись, оказался ртом над основанием шеи Дазая и обнажил свои острые клыки, будучи уже наготове. Войдя в Дазая ещё резче, до упора, протолкнув в тесное пространство свой набухающий узел, Чуя испытал каждой клеточкой своего влажного от пота тела настигший его сильный оргазм и сомкнул челюсти, пробивая клыками нежную кожу. Ощущений было сразу так много, словно фейерверки рассыпались звёздами и в теле, и в самом мозгу Дазая. Невероятно, почти запредельно растягивающий мышцы прохода узел на члене у альфы и яркий, словно вспышка, жар от пронзающих кожу клыков довели Дазая до пика мгновенно. Всё это случилось настолько быстро, что можно было бы с лёгкостью сказать, что они оба кончили одновременно. Положив обе руки Чуе на спину, Дазай прижимал его к себе, чтобы хоть как-то заземлиться. Чуя же отчетливо ощущал, как теплая кровь струится из образовавшихся ран, поэтому осторожно вывел клыки, сразу же примыкая к ранкам языком и зализывая их широкими мазками. Неизвестно, сколько времени прошло, но Чуя должен был удостовериться, что обеззаразил раны своей слюной, как и что кровотечение полностью остановлено. Пока он уделял внимание данному очень важному моменту, припухлость узла пусть и не спала до конца, но он уменьшился достаточно, чтобы его можно было из Дазая вывести. Но Чуя позабыл обо всем, как только приподнялся над парнем и встретился с ним взглядом впервые. Впервые теперь с по-настоящему его Осаму. На всю жизнь. До последнего вздоха. Пока смерть не разлучит их. Но сейчас альфе казалось, что даже смерти он не позволит встать между ними. Ни за что. Ведь Дазай, он сейчас смотрел на него с такой благодарностью, его красивые карие глаза с длинными окропленным капельками слез ресницами ещё никогда прежде не смотрели на Чую так. Между их носами не было и сантиметра, когда Чуя наконец прошептал: — К.. кхм.. как ты?.. — только произнеся слова вслух Чуя осознал, что дышал ещё очень тяжело, а во рту ещё слишком чувствовался привкус металла. — Тебе больно? В ответ Дазай лишь замотал головой в отрицательном жесте. На лице его была довольная улыбка, хотя и слабая. Чуя знал точно, чего Дазаю хочется сейчас. Поэтому, теперь наконец выведя из него свой член, Чуя быстро, как мог, схватил салфетки и принялся себя и партнёра очищать от месива, которое они сотворили. Но это был лишь первый день их циклов. Сегодня и на все последующие дни они всё равно пропишутся в спальне, лишь иногда добираясь до душа, заказывая еду на дом и кушая когда и как попадется. Ведь главное сейчас — это помочь друг другу справиться с этим обуздывающим и тело, и разум состоянием. А пока Чуя просто улегся рядом с Дазаем, накрывая их обоих тонким одеялом. Им нужно немного отдохнуть, и окутавший его аромат дождя помогал Дазаю справиться с этой задачей, поэтому он прикрыл глаза, когда Чуя позади него лежал, уткнувшись носом ему в шею. Когда всё тело болит настолько, что даже прикосновение простыней кажется отвратительным, свойственно ещё больше наслаждаться комфортом своей постели в момент, когда боль уже полностью отступила. И хотя Дазай знал, через пару часов или к вечеру ему вновь станет не очень хорошо, в этот раз окончание течки он ждёт с нетерпением по другой причине нежели «отпуск» от ломоты в теле и головной боли. Чтобы, когда он и Чуя снова станут самими собой, а не подгонямыми инстинктами созданиями, он смог наконец провести подушечками пальцев по своей метке, думая о том, что он никогда не будет более счастливым, чем в данный момент. Но Дазай просто ещё не осознавал, что метка это не окончание истории, а самое её начало. И перед ними впереди ещё много всего, и хорошего, и разного. Дазай не один, и больше никогда не будет один. Что бы им ни предстояло, они пройдут через это вместе, или держась за руки, или альфа спрячет Дазая за своей спиной, оберегая. Ведь они истинные, и так было суждено.