Battle Tendency:Olga Zakharova Insert.

В столовой стоял стойкий запах выпечки вперемешку с запахом какого-то чистящего средства. Когда они подходили к зданию, Штрохайм крайне резко дёрнул рукой, обозначая то, что Оле нужно его отпустить. Девушка ушла куда-то глубоко в мысли, пока они шли, и, честно говоря, когда она отпустила его руку, в тело пришла неумолимая дрожь. Только сейчас её мысли ушли от того, что она в Нацистской Германии, возможно даже попала во вселенную ДжоДжо. Сейчас она думала совершенно о другом. О доме, о родителях, о друзьях - что сейчас в её вселенной? В её времени? Ей было страшно думать о том, что сейчас творится в головах у её близких. Скучают ли они? Заметили ли её отсутствие? Бред, конечно заметили. А как о её пропаже узнают её друзья? Из-за неактивности в интернете? Слишком много мыслей заполнило её голову. Стало слишком страшно думать, размышлять об этом. Дыхание нервно участилось. — Выбирай. - Холодным тоном произнёс Штрохайм, чем вернул Олю обратно в... Происходящие события. Назвать это место реальностью язык не поворачивался. Может, это простой сон, правда чувствовалось всё слишком реально. — Простите..? - Переспросила Оля, глядя то на Штрохайма, то на обилие еды напротив. Было тревожно и немного жутко. Ей что, правда разрешат есть здесь? Не слишком ли это приветливо для обычного объекта изучения? Комната, одежда, еда - причём, которую Оля сама может выбрать, а не какая-то подозрительная субстанция. — Ммм? - Штрохайм приподнял бровь, чуть сжав челюсть. Тот наклонился над её ухом. — Выбирай или будешь жрать вчерашние плесневелые объедки. - Произнёс тот шёпотом, но сохраняя холодный и отрешённый тон. Он не шутил. Ни на мгновение. — П-прошу прощения... - Голос Оли чуть дрогнул и ушёл на высокие тона от нервов. — Да, я... Я просто задумалась. - Та неуверенно кивнула и оглядела ассортимент еды. Всё здесь было таким... Обычным. То есть, не то, чтобы Оля ожидала чего-то супер крутого или экзотического в 1938м году. Да и это не было минусом. Это было даже хорошо. Взгляд Оли тут же приковало пюре, а неподалёку лежащие вкусно пахнущие свиные отбивные вызывали желание облизнуть губы. Но нельзя. Оля мельком глянула на тарелку Штрохайма и, кивнув собственным мыслям, тихо вздохнула, набирая побольше воздуха в лёгкие. — Можно мне, пожалуйста, одну свиную отбивную и немного пюре? - Самым вежливым тоном, что только могла искренне выдать, сказала Оля. Она не хотела грубить людям, которые готовят для Нацистов. Они не виноваты. — Один момент. - Произнесла пышная женщина, аккуратно накладывая Оле пару ложек пюре. На её слова Штрохайм, почему-то, недовольно прокашлялся в кулак. — Что вам говорили о разговорах на родном языке здесь? Вы должны... Вы Обязаны чтить язык высшей нации. - Чуть ли не скрипя зубами, чётко произнёс Штрохайм, холодно глядя на женщину за стойкой. — Прошу прощения, Господин. - Женщина печально опустила голову и, положив в тарелку Оли отбивную, передала её в руки девушки. — А разве она... - Оля осеклась, прикусив нижнюю губу. Ей нельзя было позволять себе слишком много. — Что?! - Штрохайм резко схватил Олю за затылок. — Я неясно выразился?! Никакого Чешского! Откуда ты вообще его знаешь?! - Сдерживая голос в холодном тоне, спросил мужчина. Оля чувствовала от него агрессию от которой был готов вот-вот взорваться и сорваться на физическое насилие. — Прошу прощения, Офицер Штрохайм.. - Оля чуть сжала челюсть от боли и выпрямила спину, чтобы хоть как-то её минимизировать. Та невольно прикрыла глаза, чувствуя, как в уголках собираются слёзы от боли. — Й-я... Мне жаль... Я случайно... Я ненароком... Я... - Оля сделала глубокий вдох, прежде чем сказать следующую фразу. — Никогда бы не смела опорочить честь великого немецкого языка и германской нации. Я полностью осознаю свою вину за содеянное и готова к любому наказанию, которое вы мне назначите. Через пару мгновений хватка на её шее ослабилась, а затем он и вовсе убрал руку, чуть усмехнувшись. — Довольно. Не нужно портить мне аппетит. У меня сегодня хорошее настроение, вам обоим повезло. - Сказал Штрохайм. "Глупая. Думает, ей это поможет?.. Плевать. Я сейчас слишком голоден. И так достаточно ждал, пока она проснётся." - Подумал Рудольф, поставив на свой поднос стакан с молоком. "Прокатило. Но это была моя последняя ошибка. Дальше - расстрел.." - Подумала Оля, выбирая из напитков яблочный сок. К её искреннему удивлению, внешне он напоминал обычный яблочный сок из её времени: весьма чистый и прозрачный. Вместе со Штрохаймом они уселись за один из дальних столиков, позволяющий смотреть на вход. Конечно, Оля молча ела, рассуждая о том, что это было. "Я перешла на чешский? Но почему я этого не заметила? Я даже не заметила, что она говорила на другом языке. Я вообще ничего не понимаю..." - Пыталась размышлять Оля, пока её мыслительный процесс не был прерван тем, что Рудольф звучно прочистил горло, глядя на девушку. Та подняла на него несколько удивлённый взгляд. — Откуда ты знаешь этот язык? - Чётко разделяя слова, спросил Штрохайм. "Я не знаю." - Честно ответила ему у себя в голове Оля - "Я вообще ничего не знаю..." — Я уже говорила о том, что моя кровь испорчена матерью, так? Когда к нам приезжала бабушка, наполовину Чешка, она давала мне книги и заставляла на нём читать. - Оля состроила недовольное лицо. — Через некоторое время таких "учений" мы с Отцом уехали от неё. Это ещё и связано с её обманом. Она говорила, что она немка, и мой отец верил ей из-за её глаз. Но потом выяснилось, что она Украинка... - С искренним отвращением произнесла Оля, поморщив нос. Та опустила голову, чуть вздрогнув. — Из-за этого я - полукровка. И мне за это стыдно. — Расскажи о своих родителях. - Сказал мужчина, подперев подбородок рукой. Он крайне задумчиво разглядывал Олю. — И назови точную дату рождения. — Я... - Оля сглотнула. Стук сердца участился. — ..Д-двадцать второе сентября тысяча девятьсот двадцать... Третьего. Двадцать третьего года. Родители - Захаров Алексей Павлович, Проскурина Анна Владимировна. "Чёрт." - Оля нервно сжала брюки. "Какие отчества?! У Немцев вообще есть Отчества?! Я не знаю!! Блять, мне конец!" - Мысленно паниковала Оля. — Понятно. Несмотря на все опасения Оли, мужчина понимающе кивнул и вернулся к трапезе. Оля сделала глоток сока и тоже вернулась к поеданию. Оставалось совсем немного, поэтому Оля достаточно быстро доела, а затем, вытерев губы салфеткой, допила сок. "Мне повезло. Мне просто очень повезло. Почему вообще моя фамилия не вызывает у него никаких проблем? Она же даже не звучит по-немецки!" - Мысленно недоумевала Оля. "Хотя... Наверное, так даже лучше. Или он что-то подозревает и просто пытается выбрать, как меня лучше убить? Я не знаю... Лучше не думать о плохом. Еда - есть. Сок - есть. А как там папа с мамой, а Даня..? Что у них происходит? Как там ребята..? Вдруг они правда не заметили моей пропажи? Нет, нет, нет, они обязательно заметят..." - Оля чуть нервно сжала салфетку в руках. — Значит, тебе и правда пятнадцать. Хм. - Штрохайм чуть повертел наполовину выпитый стакан с молоком в руках, прежде чем допил его. — Интересно. Где сейчас служит твой отец? - Спросил тот, глянув на Олю. Его взгляд словно резал по Оле, не давая возможности солгать. — Я... Не знаю. - Оля мотнула головой. — Я не помню, как я сюда попала, я не помню, что происходило вчера-позавчера, и всё, что я вам рассказала - это то, что я помню из детства... Я не жила с мамой с семи лет и воспитывалась отцом в Гамбурге. Но... Я правда ничего не помню. Это - последнее. Оля врала. Даже не так - нагло пиздела. Но искусно. Она не помнила, что было вчера - это так. Но в остальном она прекрасно помнила, как позавчера, двадцать седьмого марта, убирала в доме, а под вечер пошла гулять с друзьями, да погуляли так хорошо, что спать она легла прямо на диване, не разбирая его. Судя по её обуви - Оля метнула беглый взгляд на свои кеды - она, кажется, в обуви вошла в дом, настолько устала. Нет, она не была пьяна позавчера, ни в коем случае - просто очень хорошо прогулялись. Сходили до холмика, посидели там, потом вообще в лес пошли. Благо родителям лишь в радость, ведь Оля наконец начала выходить из дома больше, чем в магазин и обратно. — Ты не выглядишь, как глупая девочка. - Сказал Штрохайм, цыкнув. — Тогда почему несёшь такую чушь? По спине Оли пробежал холодок. — Прошу прощения..? Это полная правда... - Сказала Оля, удивлённо приподняв бровь. — Хочешь сказать, что это я идиот, и упустил из-под своего взора какого-то Алексея? Или твой отец дезертирством занимается? - Спросил мужчина, сжав челюсть. — А ты знаешь, что бывает с дезертирами, м? О~ох, не знаешь. Но не бойся. Свою участь ты разделишь со своим отцом. Как только мы его найдём. - Тот усмехнулся, откинувшись на спинку стула. — А до твоей матери мы ещё быстрее доберёмся. Проскуриных по пальцам пересчитать можно. Так что уйдёшь ты из мира сего со своей семьёй. "Блять." - Нервно подумала Оля. "Из-за меня теперь какие-то Захаров Алексей и Проскурина Анна этого года умрут? Блять, о чём я только думала... Надо было сразу сказать, что я путешественник во времени, так хотя бы сразу застрелили..." - Размышляла Оля, после чего прокашлялась, уже было открыла рот, чтобы попытаться сказать хоть что-то, но Штрохайм остановил её жестом и повернулся в сторону входа. Тот недовольно цыкнул и отнёс поднос на стойку с грязной посудой. То же сделала и Оля. У Входа в Столовую он остановился на мгновение, уже готовый дать ей какой-то приказ, а потом, внезапно, воодушевлённо поднял брови, холодно улыбнувшись. — Надеюсь, ты наелась. Сейчас ты отправишься к себе в камеру, но через... Да, через пять часов я снова приду за тобой. - Сказал Штрохайм и схватив Олю за запястье, вышел вместе с ней из столовой. На выходе стояли двое крупных, почти одинаковых, солдат в форме. Одного из них Штрохайм подозвал к себе и приказал отвести Олю обратно в её комнату содержания. По дороге обратно Оля не поднимала взгляда от земли. Ей не хотелось разговаривать - да и не было положено. Штрохайм сам заводил с ней разговор, а с простыми солдатами нельзя разговаривать. Это Оля помнила ещё с театральных постановок. Когда она осталась в комнате и услышала щелчок замка, знаменующий о том, что дверь закрыта, та вздохнула и уселась на.. Стол. Стула в комнате не было, а забираться на кровать в одежде, в которой гуляла, было некрасиво. Кстати, её рубашки и джинс в комнате ещё не было. Обманули, получается? Или что вообще происходит? А вот подушка 50 на 30 была. Оля глубоко вздохнула и, сжав челюсть, опустила голову, закрывая лицо волосами. Правда дрожащие плечи всё выдавали для наблюдающих за ней людей - она тихо плакала. "Как там папа с мамой? Как Даниил? Как они относятся к моей пропаже? Они знают, что я пропала, или у себя в мире я просто в коме? Нет, нет, это же не мой фанфик по геншину... А ребята? Мои милые ребята? Мои друзья? Что они думают? Что у них в голове? Они вообще заметили, что что-то не так?.. Вика первые двенадцать часов будет думать, что я сплю, потом, может, что родители отобрали телефон... Забеспокоятся все только ближе к вечеру... Я же всегда находила способ связаться, даже если отбирали всё, что можно - всегда, всегда находила... А сейчас как..? Как сказать им, что со мной... Нет, со мной ничего не хорошо. Мне нужна помощь. Мне очень нужна помощь. Я не справлюсь тут одна, не справлюсь, не справлюсь..." - Паниковала у себя в голове Оля, крепко сжимая край стола под собой. — Не справлюсь... - Вслух повторила Она и вздрогнув, резко закрыла себе рот рукой. На каком языке она это сказала? На каком? На чешском? На Немецком? Или перешла на Русский? Чёрт, нет, если она перешла на русский, это же значит, что... В дверь постучали. В следующее мгновение Оля, сжимаясь, крепче вцепилась в стол. Дверь открылась и тот же солдат, что отвёл Олю в её комнату обратно, протянул ей чехол с одеждой. Быстро встав со стола и чуть пошатываясь, она его взяла и благодарственно кивнула. Он игнорировал её слёзы. Ему не в первой. Оля разложила чехол с одеждой на столе и достала из него свою красную рубашку в клетку, а затем и джинсы. Они были чистыми и от них пахло каким-то... Нет, не порошком, вроде бы тогда привычных Оле средств очистки для вещей не было. Но пахло свежестью. Вслед за рубашкой, Оля вытащила из чехла один чёрный комплект нижнего белья. Просто чёрные лоскуты, сшитые достаточно аккуратно, но материал на ощупь был приятный. Жаль, что Оля не разбиралась в материалах. Потом из чехла показалась... Ночная сорочка? Чёрная. Вот этот материал, по тому как он отражал свет настольной лампы, она узнала сразу - атлас. А лямки, почему-то, не из него. И по краям - внизу и у лифа были кружева. Чего? ССовцам шьют кружевные ночнушки? Оля подавила смешок, поскольку после смешка пришло осознание - нет, здесь что-то не так. Слишком не так. Оля, сложив всё обратно в чехол, аккуратно положила его на кровать, а сама вернулась на стол, теперь уже поднявшись на него с ногами. "Это невозможно. Это глупо. Это странно. На кой чёрт мне столько одежды? Почему они вернули мне мою одежду? Разве в их время существовал такой материал? Почему они предоставили мне нижнее бельё и ночнушку? Я объект изучения, почему всё так гладко для меня идёт... Это всё слишком странно, ну нет, блять, это ведь не мой фанфик с селф-инсертом! Почему всё так хорошо? Почему я ничего не понимаю?? Не так, почему я слишком много всего понимаю..?" - Размышляла Оля, когда вдруг её взгляд зацепился за зеркало и то, как она выглядела в нём. Она выглядела.. Отвратительно. Для самой себя, конечно. Всё лицо красное, на щеках разводы от слёз, а глаза опять наполняются новой порцией. Та сжала челюсть и перевела взгляд на центр зеркала. Она как бы смотрела теперь на отражение тумбочки, но по её предположениям, она должна была смотреть на тех, кто за ней наблюдает. В комнате при первом осмотре она не заметила камер, да и время не то. Так что, да, наблюдение за ней сейчас происходило через это чёртово зеркало. — Которое даже не зеркало. - Оля сжала челюсть. Рисковать - так сразу, и насмерть. Нет. Она не собирается стелиться под Нациков. Не за это её прадеды сражались. Девушка вздохнула и, почему-то, зевнула. Та неловко отвела взгляд в сторону. "Уже в сон клонит? А мне ничего не подсыпали в еду..? Это правда странно... Хотя, учитывая мой обычный распорядок дня на каникулах... Нет, мне же нельзя спать... Хотя с другой стороны, что мне остаётся? Тут ни книг, ни тетрадей... Не дай бог мне математику притащат.. Играть в вундеркинда-полиглота легко, но математика... Я же ничего не решу, совсем..." - Оля вновь зевнула, задумавшись об этом. Она аккуратно подошла к кровати и взяв с неё обе подушки, улеглась спать на стол, головой повернувшись в сторону двери. Стол оказался слишком прямым и не самым удобным местом для сна, но в конце концов, почему-то, Оле слишком не хотелось ложиться на кровать. Так она и уснула.

***

Через четыре с половиной часа Оля проснулась из-за стука в дверь и нервно фыркнула. "Ха-ха, в двери стучит, смешной, типа вежливый такой." - Подумала Оля, усаживаясь на столе и сонно потирая глаза. Зашедший в комнату Штрохайм крайне недоумённо глядел на представшую перед ним картину. Сонная девочка сидит на столе, на котором помимо прочего ещё и подушки, а на кровати прямо напротив неё лежит чехол со всей одеждой. Мужчина недовольно нахмурился, глядя на одежду на кровати. Потом он перевёл такой же недовольный взгляд на Олю и цыкнул. Без лишних слов он достал из одного из карманов на мундире небольшой стальной гребешок и протянул Оле. Девушка благодарно кивнула и, повернувшись к зеркалу, начала причёсываться, глядя на себя, но изредка кидая тревожные взгляды на стоящего в дверном проёме Штрохайма. "Что ему от меня нужно?" - Подумала Оля и, закончив расчёсываться, протянула гребешок обратно. — Нет, он твой. - Сказал Рудольф, отрицательно мотнув головой. — Теперь. - Добавил тот. — А... Благодарю. - Оля кивнула и аккуратно спрятав гребешок в карман, слезла со стола и надела обувь. — Вам что-то от меня нуж- Шлепок. Звонкий шлепок по щеке девушки заполнил комнату и Оле почему-то резко захотелось плакать. Не от боли, а от унижения. Она понимала, что именно не так: Спать на столе прямое нарушение этикета, которым, вообще-то, девушки в 40х годах должны быть обучены. Но не она. Она из 2023го. Она спала везде - на столе, на полу, на половинке кресла, в багажнике легковой машины, на компьютерном столе обнимая клавиатуру. А сейчас в кровати в её комнате её что-то отталкивало. — Ты, грязнокровная свинья! То, что вся комната временно принадлежит тебе, не даёт тебе права сидеть... Забираться с ногами... Спать на столе! Чёрт возьми, кем ты себя возомнила здесь?! Тебе что, недостаточно всех тех ошибок, которые ты сделала сегодня? Ты целенаправленно пытаешься сделать так, чтобы мы тебя тут прикончили? Жалкая девка, ты что, считаешь что у кого-то дрогнет рука тебя прибить? - Мужчина крепко схватил её за горло. Не сжимая его, просто зафиксировав её на месте. — Простите, Сэр, я... - Оля сглотнула и зажмурилась, стараясь не дать слезам выкатиться из глаз. — Й-я... — "Простите"? Опять "простите"? И сколько раз ещё ты так планируешь извиняться? - Холодным тоном произнёс тот и сделав пару шагов вперёд, внезапно прижал Олю к стенке, держа за шею. — Терпение у людей не бесконечное, ты ведь знаешь? Ты должна вылизывать мне сапоги за то, как я к тебе добр. А к добру ты относишься так?! Спишь на столе?! "Это правда было не лучшее решение... Бля..." - Оля нервно сглотнула, отведя взгляд в сторону, на что получила ещё один удар по лицу. — Не смей отводить взгляд, когда тебе не давали на это разрешения. - Штрохайм чуть оскалился, после чего, усмехнувшись, отстранился. Он увидел в её глазах искренний страх что его, честно говоря, немного раззадорило. Мужчина скрестил руки на груди, глядя прямо в глаза девушки. Из них бежали слёзы, но всхлипы она-таки сдерживала. "Не хочет показывать слабости? Бравое решение." - Подумал Штрохайм. "Нельзя показывать слабость. Он... Он же уважает мужество в людях вне зависимости от их национальности, так..?" - Нервно размышляла Оля, пытаясь успокоить дыхание. Та нервно коснулась шеи, чтобы проверить на наличие синяков. Не было. — П-прош... - Оля мотнула головой, как бы отменяя фразу для самой себя. Но та не сводила взгляда с глаз Штрохайма. — ...Такого больше не повторится. — С какой стати мне тебе верить, девочка? - Спросил тот, усмехнувшись. — ..У вас при себе нет оружия. - Оля указала на его пояс, всё ещё не отводя взгляда от него. — И наручников. Изначально вы не хотели мне вредить, надеясь на моё благорассудство. Я больше не подведу ваших ожиданий обо мне и моих манерах. Вам остаётся мне лишь верить на слова, но по-другому мне действительно никак закрепить свою клятву. Разве что на крови... - Та повела плечом, неловко прокашлявшись. — ..Даже по штабу, вроде бы, Офицерам положено ходить с оружием... Но вы пришли ко мне без оружия. Ещё и с презентом в виде гребня. Я полагаю, вы хотели наладить со мной контакт, но я подвела ваши ожидания, за что вы заслуженно на мне сорвались... "ПИЗДЕЦ, КАК У МЕНЯ НЕРВОВ ХВАТАЕТ ТАКОЕ ГОВОРИТЬ? Он же меня убьёт нахуй сейчас! Блять, блять, что делать? Я не выкручусь же своими сладострастными речами! Мне конец, можно даже не пытаться!!" - Паниковала у себя в голове Оля. Мужчина напротив усмехнулся. — Вот как? А с постановкой речи у тебя всё очень хорошо... - Мужчина натянул улыбку. — Но ты ведь сама прекрасно осознаёшь что это тебе не поможет. "Прочитал меня. Как открытую книгу. Ну да, мне, чёрт возьми, 15! О каком сокрытии мыслей и намерений может идти речь?! Особенно против офицера Нацистской Германии!" - Всё ещё паниковала Оля, чуть нервно сжимая гребень в кармане. Она всё ещё смотрела в глаза Штрохайма, но как только её брови дрогнули и выгнулись в страхе, мужчина и вовсе рассмеялся. — Боже... Тебе точно 15, а не, к примеру, 9? Ведёшь себя как истинный ребёнок. - Спросил Рудольф, холодно улыбаясь девушке. — Даже не знаю, что теперь с тобой делать. Ты у нас полиглот, так? Мать - Украинка? Может, и русский язык знаешь? Нужно поговорить с одним особым человеком. На русском. — П-почему я?! - Оля заметно вздрогнула от такого вопроса. — Разве мне положено знать, что от вас скрывают Российские Солдаты? — Какие? - Штрохайм удивлённо приподнял бровь, усмехнувшись. — Давно я такого выражения не слышал. Знаешь... Пожалуй, ты права, стоит послать кого-то другого на это дело. А для тебя есть другое дело. - Мужчина открыл дверь и, схватив Олю за запястье, пошёл вместе с ней вновь куда-то прочь из здания. В коридоре здания стоял стойкий запах крови, от которого чуть подташнивало, а из некоторых комнат доносились истошные крики людей. Оля опять отчётливо слышала русский. Они вошли в то же здание, которое Оля уже прозвала у себя в голове Домом Культуры, и поднялись на второй этаж. В определённый момент их внезапно окликнули сзади. — Господин Штрохайм. - По лестнице за ними поднялся какой-то мужчина, которой смотрел чётко на Штрохайма, игнорируя Олю рядом. Оля не рассматривала его, даже не пыталась. Сразу же опустила взгляд в пол. — Одно... Дело. - Сказал тот, с отвращением поглядывая на Олю. — Спуститесь к нам, а свою игрушку оставьте в библиотеке. — Грх. Сейчас. - Штрохайм чуть сжал плечо Оли и, оставив её в библиотеке, уже было собрался уходить, после чего рассмеялся со своей оплошности. — Ох. Ну да. — Что-то случилось..? - Спросила Оля, глядя на обилие книг, выставленных на металлическом стеллаже с трубами на каждом этаже полок. Штрохайм подошёл к Оле вплотную и чуть наклонился к ней, глядя прямо ей в глаза. — Вычудишь что-то - и тебе не жить. - Холодным тоном произнёс тот, после чего надев на запястье Оли одну часть наручников, скрепил её с третьим этажом книжкой полки второй частью. Оля нервно поёжилась от холодного металла. — И если заговоришь с кем-то - тоже. Закончив, мужчина удалился из библиотеки. Оля присела на стул рядом с книжными полками, пытаясь переварить то, что только что произошло, и что вообще происходит. На улице был яркий, приятный солнечный свет. Часы на стене библиотеки говорили, что сейчас 14:38. Неужели Оля всё это время правда проспала? И завтракали они со Штрохаймом в 10? Как странно. Хотя, с другой стороны, тогда это объясняет, почему же они были лишь вдвоём в столовой к тому моменту. Оле не оставалось ничего, кроме как взять книгу и попытаться её прочитать. Какая-то книга на немецком. Уже от факта того, что её название Оля не могла прочитать, стало не по себе. Это как? То есть, вслух она понимает, а текст - нет..? Девушка нервно открыла книгу, пытаясь понять хоть что-то. Нет. Абсолютно ничего. Ничего не понятно. Видимо, всё-таки стоило учить Немецкий на уроках, а не страдать фигнёй, зарабатывая оценки за пение на школьных мероприятиях. Хорошо, цифры она понимала. Но в голове приходилось переводить сначала на английский и только потом на русский. Sonne - тоже знакомое слово, она пела эту песню раммов на мероприятии, это - Солнце. Но остальное... Какой-то арабский, честное слово. И Оля совсем не понимала, почему она ничего не понимала.