За чертой круга

      Амала проснулась. Удары дождевых капель по крыше были первым, что она услышала.       «Странно. На закате небо казалось таким чистым… Неужели за ночь тучи набежали?»       Она нехотя открыла глаза. Окна были распахнуты настежь. Прохладный ветер шевелил дымчато-серые полупрозрачные шторы. В воздухе витал удушливо-сладкий аромат тропических цветов. Амала глубоко вдохнула и в ту же секунду поняла — с ней что-то не так. Голова была тяжелой и резкими спазмами отзывалась на каждое движение шеи. Ладони вспотели. Сердце билось гулко и медленно.       Превозмогая боль, Амала поднялась с постели и едва не споткнулась о сваленные на полу, у самой кровати, вещи. Мужские и женские — они были скинуты в одну кучу, словно владельцам не терпелось как можно скорее избавиться от одежды, чтобы…       «Чтобы что?»       Амала осмотрелась. Несмотря на похожее убранство, это была чужая комната, но с какой-то стати она оказалась заполнена знакомыми вещами. На туалетном столике лежали косметика, духи, гребень из сандалового дерева — подарок матери, и еще кое-какие мелочи. В стеллаже чуть поодаль от кровати стояли любимые книги Амалы. Почуяв неладное, она еще раз посмотрела на груду одежды и… да, там было ее сари, которое не так давно они выбрали вместе с Рэйтаном. Он сказал, что светло-фиолетовый, ближе к лиловому, оттенок хорошо гармонирует с ее кожей.       Рэйтан…       Неужели он все-таки решил остаться на ночь? Пришел, когда она уже спала, и не стал будить. Это было похоже на него. Но как объяснить, что за ночь в ее комнате успели перекрасить стены и поставить другую мебель — Амала не знала. Непонимание росло в ней вперемешку с паникой.       В кровати кто-то пошевелился. Тяжелое покрывало с шелестом сползло в сторону. Сначала Амала увидела темную макушку, а через пару мгновений взгляду открылось смуглое мужское лицо с красивыми, заостренными чертами.       Амала прижала ладони к губам и лишь чудом не вскрикнула, иначе ее личный ночной кошмар по имени Амрит Дубей обязательно бы проснулся и устроил ей кошмар наяву.       «Амрит?! Но… как? Почему?!»       Комната перед глазами плыла и качалась, будто Амала стояла на палубе корабля.       Еще чуть-чуть, и можно было смело грохнуться в обморок.       «А может, оно и к лучшему», — подумала Амала. Может, тогда она проснется по-настоящему и поскорее умоется холодной водой, чтобы от гадкого сна даже воспоминаний не осталось!       Вопреки желанию, спасительное забвение не наступало, а реальность, напротив, становилась четкой и осязаемой.       Амале хотелось закричать… Нет, заорать во все горло, лишь бы не видеть этого!       Она понимала, что сброшенная одежда: ее сари с абстрактным цветочным рисунком и богатое одеяние Амрита, ее босоножки на каблуке — да, Амала не изменяла своим привычкам, несмотря на неудобство ношения такой обуви в сочетании с традиционной индийской одеждой, — и его ботинки из мягкой черной кожи — прямой намек на то, что случилось.       Амала зажала рот, кое-как добрела до двери, нащупала круглую ручку и выбежала в коридор. Благо от спальни до уборной оказалось недалеко.       Амала думала, что ее не просто вырвет, а вывернет наизнанку, но все, на что оказался способен ее организм — это жалкие потуги и судороги над раковиной. Видимо, на ночь она ничего не ела и даже не пила. Слез, как ни странно, тоже не было, а вот дышать получалось с трудом.       Амала хрипела и стискивала бортики раковины до побеления костяшек пальцев.       «Бежать! Бежать прямо сейчас!»       Голова отказывалась соображать, но стоять на месте и ничего не делать Амала не могла. Ей казалось, еще секунда, и она сойдет с ума. Рехнется к чертовой матери. А может, уже рехнулась, потому и оказалась здесь.       — Госпожа, что вы делаете?       Амала обернулась. Наверное, вид у нее и впрямь был безумный, потому что Сана испуганно отшатнулась.       «Сана? Откуда она здесь?» — мелькнуло в мыслях, но сперва Амале нужно было разобраться с собой. Точнее, в себе.       Она приложила ладонь ко лбу.       «Горяченный!»       Только температуры не хватало. Хотя если творящееся с ней безумие можно объяснить болезнью — все не так плохо. Болезнь можно попытаться вылечить.       — У меня вопрос получше: что ты здесь делаешь?       — Я услышала шум и решила проверить, все ли у вас и молодого господина в порядке. Простите, что зашла без стука.       У Амалы едва не подкосились колени.       «И Сана туда же!»       — М-молодого господина? — Амала хватала губами воздух, но никак не могла надышаться. Если она собирается разобраться в произошедшем — истерика едва ли поможет, хотя сейчас Амале больше всего на свете хотелось что-нибудь сломать! Хотелось прижать Сану к стенке, чтобы не мямлила, а сказала прямо, что здесь происходит. Почему Амала оказалась в одной постели с… Нет, нет, нет. Она не станет думать об этом. Не сейчас. Только не сейчас. — Ты служишь Дубеям?       Сана изумленно распахнула большущие карие глаза, глядя на Амалу так, будто та была слегка не в себе. А может, и не слегка.       — Столько, сколько себя помню, госпожа.       — Прекрати. — Амала стала массировать виски, чтобы избавиться от головной боли. — Не называй меня госпожой в этом доме.       — Но как же…       Амала больше не слушала. Она сорвала с настенного крючка махровый халат, накинула его поверх сорочки, оттолкнула ошарашенную Сану с прохода и вышла в уже знакомый прохладный коридор. Главное — добраться до лестницы, спуститься на первый этаж, пройти к выходу мимо прислуги — остальные Дубеи, как и Амрит, наверняка спали в такую рань! — а там — через сад и на улицу. К свободе.       Амрит мог обнаружить ее пропажу в любой момент, но разговаривать с ним — да и просто видеть! — это последнее, чего хотелось Амале. Она еще спросит с него, как полагается. Пусть он хоть трижды потомок брахманов и один из самых уважаемых людей не только в Калькутте, но и во всей Западной Бенгалии, пусть он может видеть и управлять тем, что другим и не снилось, — ничего из этого не дает ему права распоряжаться судьбой Амалы, влезать в ее жизнь и обманом — по-другому и быть не могло! — заманивать в свое змеиное логово.       Басу она или кто?!       Нет, он ответит…       За все ответит!       Не иначе, как опоил ее какой-нибудь дрянью, от которой Амала потеряла голову и оказалась здесь. С ним. Но разве Рэйтан — ее Рэйтан! — допустил бы подобное? Разве остался бы в стороне? Никогда!       Амала была уверена в Рэйтане больше, чем в себе, умудрившейся забыть, что предшествовало ее пробуждению в чужой спальне.       Да, однажды Амале пришлось смириться с присутствием Амрита в ее жизни, но о чем-то большем и речи не шло! Пусть они были связаны не только судьбой, но и обстоятельствами, ее эта связь всегда тяготила, его же — воодушевляла! Даже после того, как Амала четко обозначила рамки, Амрит нет-нет да поглядывал на нее с интересом, подкалывал и называл «невестушкой», хотя прекрасно знал, что этому браку никогда не бывать. Иногда в ходе беседы Амрит мог невзначай коснуться ее руки или плеча… Амала каждый раз вздрагивала. Просто так этот человек ничего и никогда делать бы не стал.       Амрит обладал не только острым умом, но и приятной, Амала бы даже сказала — завораживающей, внешностью. Если бы не пресловутая связь между ними, которой Амрит был едва ли не одержим, Амала непременно удивилась бы повышенному вниманию к своей скромной персоне. Пусть она происходила из знатной семьи, в дюжине были и другие завидные девушки с богатым приданным. Взять хотя бы Банерджи… Они располагали реальными деньгами и положением в обществе, а что осталось у Басу? Громкая фамилия да прошлые заслуги. Возможно, Амала была хороша собой, но таких «хорошеньких» в Западной Бенгалии наверняка было много. Амрит мог выбрать любую! И любая была бы счастлива! А может, дело в том, что Амала к моменту их первой личной встречи уже оказалась несвободна? Амрит просто не мог смириться с тем, что живой трофей достался не ему, а кому-то другому?       Амала понемногу начала приходить в себя. После приезда в Калькутту она и не из таких трудностей выпутывалась, значит и теперь справится.       Из-за злости и негодования, которые понемногу начали спадать, Амала отказывалась слушать свою интуицию, а та твердила — Амрит не стал бы опускаться до такой низости и глупости. Ему бы гордость не позволила затащить Амалу в постель против воли. Да, он хотел, чтобы она была с ним, но исключительно добровольно, не по принуждению. А может, Амала просто недостаточно хорошо знала его, поэтому и оправдывала?       — Не ходи за мной, — бросила Амала Сане через плечо, но та лишь поджала губы. Дерзить хозяйке в этом доме, по всей видимости, было нельзя, но и от своих благих намерений Сана отказываться не собиралась.       — Люди молодого господина сейчас во дворе. Они не должны видеть вас такой. — Сана задержала взгляд на глубоком вырезе ее сорочки. — Вам же хуже будет.       — Твой господин мне не указ. — Амала почувствовала, как кровь зашумела в ушах, а к затылку прилила волна жара. — Я не желаю зла Дубеям, но если кто-то из них встанет у меня на пути — раскланиваться точно не стану.       Сана опустила взгляд в пол.       — Вы будто сами не своя… Позвольте мне позвать господина. Не хочу, чтобы у вас были проблемы.       — Только попробуй! — прошипела Амала, и со стороны двора, как назло, тут же послышались приближающиеся голоса и чьи-то торопливые шаги. Вскоре перед ней появился Шехар и еще пара мужчин, которых Амала мельком видела у Калигхата.       Столкнувшись с Амалой, они переглянулись. Шехар мгновенно бросился к ней и попытался закрыть своей фигурой.       — Вам нельзя… В таком виде… — из-за сбивчивого приглушенного шепота Амала не могла понять, беспокоился Шехар или злился. Скорее всего злился. Однако от другого голоса — громкого и уверенного — ей уже стало страшно по-настоящему.       — Что здесь происходит? Амала, в первую очередь я хочу услышать ответ от тебя.       «Больше ничего не хочешь, подлец этакий?» — хотела выплюнуть Амала прямо в холеное, самодовольное лицо Амрита, но это было не только невозможно, но и крайне глупо, пока Амала не выяснит, что произошло, и куда исчез Рэйтан. И почему Сана вдруг оказалась в доме брахманской семьи, если она не так давно приняла участь белой вдовы, и ей не то что работать здесь запрещалось… Запрещалось находиться рядом с Дубеями и дышать с ними одним воздухом.       К тому же Амала была не готова столкнуться с ним лицом к лицу после того, что между ними было. Или не было?       «Не могло быть, вот!»       Хотя обстоятельства говорили об обратном.       Амала буквально кожей почувствовала его приближение: волосы на голове зашевелились и начали покалывать затылок, оттого она не удержалась и вздрогнула всем существом, а затем повернулась…       Амрит был в одних брюках и легкой тунике.       Амала сглотнула.       Она не могла поднять голову и посмотреть ему в глаза, ведь в них наверняка промелькнет недвусмысленное превосходство или еще что-то подобное. Если так, Амала не выдержит и вцепится ногтями ему в лицо!       Терпкий запах знакомого парфюма ударил в нос.       Горький шоколад и пряная вишня…       «Думаешь, тебе все позволено? Думаешь, я в твоей власти?»       А ведь не зря говорят, что в экстремальных ситуациях мозг начинает генерировать гениальные идеи. Ну, или что-то вроде того.       — Ничего такого, о чем тебе следовало бы переживать, — сказала Амала, удивляясь, как ровно и спокойно прозвучал ее голос. Дубей и раньше не раз проверял ее характер на стойкость. И даже сейчас, когда мир Амалы совершил кульбит, она ни за что не провалит проверку. Амрит рассчитывал, что она кинется на него с обвинениями? Или, напротив, будет умолять, чтобы он объяснил ей все и помог вспомнить, как она оказалась в его доме? Да ни в жизнь! Если по-другому нельзя, Амала примет правила игры. В конце концов она знает этих людей. Знает Амрита…       Ведь знает же, да?       Амала вскинула подбородок.       В утреннем свете глаза Амрита были похожи на зеленый сердолик — хризопраз.       Красивые глаза.       Жаль, что внутренней красотой Дубей едва ли мог отличиться.       Амала попятилась, но Амрит схватил ее за запястье. Знал бы этот аспид, чего ей стоило остаться невозмутимой, а не влепить ему пощечину прямо при всех! Однако устраивать представление на глазах у прислуги явно не стоило. Быть воспитанной и чтить традиции следовало в любых обстоятельствах.       Амрит заговорил тихо и быстро, чтобы слышала только Амала:       — Нет, я буду переживать, пока моя супруга носится по дому едва ли не в том, в чем мать родила. Я знаю, чего ты добиваешься, Амала. Спешу заверить — у тебя не получится.       Амала пошатнулась. От жаркой, удушливой волны снова стало нечем дышать.       Дубей, должно быть, издевался…       Но почему тогда он выглядел настолько взбешенным?       В сверкающих светло-зеленых глазах не промелькнуло ни единого намека на шутку, а губы были сжаты так плотно, словно с них вот-вот мог сорваться мощный поток ругательств.       — Госпоже нездоровится. Позвольте, я уведу ее, — послышался тихий, но уверенный голосок Саны. Амала даже не почувствовала, как служанка взяла ее под руку и увлекла за собой.       Амала несколько раз обернулась, но Амрит не смотрел в ее сторону — он о чем-то разговаривал с Шехаром. Аура вокруг Дубея пульсировала от недовольства, и Амала это чувствовала.       Почему она это чувствовала?!       Плещущееся в душе́ отчаяние поднималось все выше. Амале казалось — еще немного, и она захлебнется.       Она прижала к губам стиснутый кулак. Сана покосилась на нее, но ничего не сказала. Может, она и служила Дубеям, но была все той же тихой, миролюбивой и тактичной девушкой, знающей чуть больше, чем остальные.       Амала едва не подпрыгнула на месте от внезапной догадки! Знающая чуть больше, чем остальные, могла знать и о Рэйтане! О том, где он. Почему так и не появился? Почему Амрит назвал Амалу своей супругой? Только Рэйтан мог объяснить ей все. Только он мог успокоить.       — Сана, скажи мне, где господин Вайш? Как давно ты его видела?       «Почему он не откликается на мой зов? Ведь я никогда не звала его просто так!» — добавила Амала, но уже про себя.       — Вы не должны думать о господине Вайше. Вам… нельзя.       Когда они оказались перед дверью, ведущей в покои Амалы, Сана замялась и стала теребить простенькие браслеты на запястье. В ее темных глазах клубилась тревога.       Амала растерялась. Она не злилась на Сану, но ее слова задели за живое. Как Амала могла не думать о Рэйтане после всего, через что они прошли? Она думала о нем каждую минуту! И никто — даже Амрит! — не запретит ей любить его. Никогда.       Но Амале нужно было понять, почему Рэйтан не появляется? Почему молчит?       — Я не спрашивала твоего мнения. Я спросила: где он? Если знаешь — говори.       — Зачем вам это, госпожа? Почему вы сопротивляетесь?       Амале сделалось жутко. Сана явно о чем-то знала…       Откуда-то справа послышался скрип начищенных деревянных половиц.       Если Амрит заговорит с ней сейчас — Амала точно сорвется. Поэтому, недолго думая, она юркнула не в знакомую ей комнату, возле которой они с Саной стояли, а в чужую. Благо дверь оказалась не заперта, и внутри никого не было. Сана не последовала за ней. Шаги Амрита или кого бы то ни было еще тоже стихли. Амала осталась наедине с собой и с разрывающими голову мыслями.       Он предупреждал о последствиях, которые невозможно предсказать, но Амала не верила.       В ту ночь, когда Рэйтан ушел, она заснула, зная, что завтра снова увидит его, что никакие боги не смогут — не посмеют! — вмешаться.       Но боги не любят тех, кто идет против их воли.