Как мы самогон варить решили

      Давным давно во времена моей молодости – три с половиной дня назад оказался я в глуши неведомой, где не ступала нога адекватного человека. Отправили меня батька с маманей к бабке с дедом на лето в деревню. Деревня-то эта и впрямь никому неведомая! Название её я первый раз в жизни услышал сегодня.       Сидел я за столом на кухне, ковырял ложкой кашу и начинал уже подумывать о том, чтобы в этой самой каше и утопиться. Я-то дурак всю жизнь думал, что бабки только и умеют, что пирожки с блинами печь да носки вязать. Моя же бабка – роковая женщина была! Варила невообразимо липкую кашу, пирожков я за все три дня тут в глаза не видел, а вместо вязания она занималась разгадыванием кроссвордов.       Хотя почему «была»? Она и сейчас здесь. Стоит себе напротив меня и причитает:       – Эх ты, совсем ничего не ешь! Вот помрёшь так с голоду, что я потом делать буду? А ну, ешь кашу, говорю! – И замахнулась на меня полотенцем. Я испугался, но подумал и решил, что пусть она меня лучше убьёт этим полотенцем, чем есть эту дрянь! Так я ей и заявил.       Бабушка, конечно, очень расстроилась. Мне даже её как-то жаль стало.       – Вот, – говорит. – Ванечка, совсем меня не ценишь! Вот умру я, что ты потом делать будешь?       Теперь уже расстроился я. Сколько раз ей говорил, чтоб меня так не назвала – всё бестолку! И додумались же родители меня так окрестить! Ваня – скажешь тоже! Фу, аж блевать захотелось.       – А тебе вот понравится, если я тебя вместо Нины Светланой звать стану? Я Вару! – гордо завил я.       – Эх, подростки! – воскликнула бабка и, вытирая слёзы платочком, ушла.       Я решил воспользоваться ситацией и быстренько вылил кашу в окно. Оно выходило на задний двор, где проживал Пётр Первый – наш сторожевой пёс. Правда, изначально он был просто Петром, а вот Первым его прозвал уже я. И, в отличие от меня, Пётр просто обожал бабушкину кашу.       И вот я счастливый наконец-то вышел из-за стола. Время близилось к обеду, а мой завтрак что-то слишком уж затянулся. И пока бабка не решилась пичкать меня ещё и её отвратительным супом, я поспешил отправиться погулять.       Выхожу во двор, смотрю, а за соседским забором Пик стоит! Обрадовался я. Хороший он парень был, мы с ним быстро подружились. Помню, как он меня лопатой отпиздил – до сих пор кости ломит!       – Пик! – кричу ему я.       Он обернулся и подошёл к забору.       – Привет, – говорит. – Ты почему так долго не выходил?       – Да меня бабка кашу жрать заставляла! – честно ответил я.       – Вон оно как, – многозначительно протянул Пик.       – Иди сюда, – говорю я, потому что разговаривать через забор было неудобно.       И он, недолго думая, залазит на кучу дров, а после на мой курятник и спрыгивает на землю прямо рядом со мной. Я этому нисколько не удивился, ведь данный путь сам же и открыл, когда у меня после его лопаты так болели руки, что я не мог открыть калитку.       – Ну чё? – спрашивает Пик.       – У меня есть гениальная идея! – воскликнул я, ведь идея и вправду была гениальная. Да мои идеи вообще всегда были гениальны, чего уж там. – А у моего деда есть самогонный аппарат.       Пик обрадовался. Он любил бухать, как и я. Поэтому я тоже обрадовался.       И пошли мы к деду.       Дед сидел в гараже и чинил свой запорожец, который был чуть ли не старше его. (На минуточку – деду было шестьдесят шесть лет!) Хотя выглядел он так, что чинить его вообще не было смысла. Но дед всё равно каждый день ходил в гараж, заводил его, потом заглушал, пинал колёса и, громко матерясь, в конце концов возвращался домой. Сейчас он занимался тем, что пинал колёса.       – Дед! – сказал я, когда мы ворвались в гараж. Да, именно ворвались, ведь дед всегда запирался на засов, а Пик этот засов сломал за один удар.       – Твою мать, внучёк! – сказал дед, улыбаясь. – Ты чё совсем охуел сюда выламываться?! – Он был явно рад меня видеть.       – Нам нужен самогонный аппарат твой, – продолжал я.       – Охуеть! – воскликнул дед, хватаясь за сердце. – Алкаши малолетние!       – Да, – сказал я, ведь от деда ничего не скроешь.       – А бабушка разрешила? – спросил он.       Я подумал-подумал и ответил:       – Да.       – Тогда ладно! – Дед махнул рукой, и я уж было обрадовался, но не тут-то было. – Но вы мне поможете. Меня бабка попросила гусей покормить, картошки накопать и дров нарубить. А вы ж понимаете, запорожец сам себя не починит.       – Эх, – сказал я. – Поможем?       Пик кивнул.       Дед заулыбался.       – Ну вот и заебись! – сказал он и продолжил пинать колёса.       Первыми в списке шли гуси. А я их всей душой ненавижу!       – Я к ним не полезу, – заявил я.       – Это почему ещё? – не понял Пик.       – Они кровожадные убийцы! Только и ждут, чтобы откусить палец!       Пик заржал.       – Ебать, ты размазня! – говорит. – Смотри как надо.       И, открыв калитку забора, который отгораживал нас от этих тварей, зашёл туда. Разъярённые и голодные гуси ринулись на Пика. Я уж понадеялся, что они его сожрут, ведь самогоном делиться всё-таки не хотелось. Но он спокойно высыпал на землю зёрна. Гуси налетели на них, а Пик торжественно улыбнулся.       Но, будь всё так просто, я бы и сам покормил их. Но был там один ебанутый гусь! Нападал на всё, что видел! И теперь он вальяжно шёл прямо за спиной Пика.       И не успел я его предупредить,(гуся, не Пика) что тот больной на всю голову.       Гусь этот как взлетит! Да как запрыгнет Пику на башку! И давай щипать ему нечёсанную шевелюру.       – Ёбаный рот! – заорал Пик.       А гусь стал махать крыльями и бить его по роже пуще прежнего. Да при этом ещё издавать такие страшные звуки!       Пик терпеть это не стал. А потому, схватив бедного гуся за шею, отцепил его от своих волос и швырнул на землю прямо в кучку других гусей. Гуси разбежались от испуга в разные стороны, а тот ебанутый гусь полежал пару секунд, а потом вскочил на ноги и стал нападать дальше. На этот раз он клювом бил Пику по ногам, продолжая махать крыльями. Тот пнул его со всей дури так, что несчастный гусь отлетел к железной решётке. Да так там и остался лежать. Пик из этой схватки вышел победителем, а гусь, кое-как поднявшись на лапы, заковылял куда подальше.       – Эпично было, – сказал я.       – Пиздец был, – сказал Пик.       И мы пошли дальше.       Картошка казалась не такой страшной как гуси. А потому копать мы решили вместе. Но не так страшен чёрт, как Пик с лопатой!       И пока я пытался корчевать один долбанный куст картошки, запутываясь, где сорняки, а где картошка, охуевая от количества всяких личинок и червей в земле и громко матерясь, Пик накопал полведра.       – Ха-ха-ха! Во ты лох! – смеялся он.       – Сам такой, – говорил обиженный я, ведь как он смеет оскорблять самого Великого Вару?!       Пик продолжал ржать, а я – материться.       И вдруг я чувствую, что мне в затылок что-то прилетает. Похожее на камень, но мягче.       – Больно! – воскликнул я. – Ты чё, охуел совсем?!       – Это не я! – сказал Пик, указывая на забор. Тот был железным, а потому ничего не было видно. Оттуда вдруг что-то полетело и упало прямо у моих ног. Это была картошка.       – Заебали орать! – донеслось из-за забора.       Конечно, я не мог вынести такой неслыханной наглости! Поэтому взял картошку из ведра и швырнул за забор.       – Идите нахуй! – завопил я.       Мгновение спустя, в меня прилетело уже две картошки. При этом голос из-за забора продолжал кричать:       – Я вашей мамке всё расскажу!       Я кинул ещё картошку.       – Пидорас ебаный! – Хоть голос был, скорее всего, женским, ничего другого мне в голову не пришло. Но вдруг из-за забора вылетел целый картофельный дождь, и более детский и писклявый голос закричал:       – Пошёл в жопу!       Хотел было я закидать мелкого засранца этой картошкой до смерти, как Пик меня остановил и сказал:       – Всё, хватит. Пошли.       Мы сгребли всю соседскую картошку, которой накидали достаточно много, в ведро и потащились дальше.       А дальше по списку были дрова. Я вообще не знал, как их рубить. Пик опять вызвался показать как надо.       Надо сказать, работа спорилась только у него. У меня она скорее умирала. И то-ли это полена слишком толстые, то-ли топор слишком тупой, то-ли руки слишком кривые, но полено разломилось на две части, и одна из них отскочила за долбанный соседский забор. Здесь он был пониже, поэтому можно было бы увидеть человека, если бы он там был. Но во всяком случае, я услышал стук. А потом крик. Детский крик. Человек там всё-таки был. Ребёнок высунулся из-за забора. Это был пацан не намного младше меня в жёлтом свитере и со светлыми волосами.       – Больно! – завопил он.       Я узнал этот голос.       – А мне тоже больно было, когда ты мне в затылок картошкой попал! – сказал я.       Пик, услышав разговор, уставился на нас.       – Это ж Феликс! – сказал он. – У него батя мент! Что ты ему сделал?       – Ничего! – воскликнул я.       – Поленом по башке попал! – закричал Феликс.       – А ты мне картошкой! – продолжал стоять на своём я.       – Он бате пожалуется, – шепнул мне на ухо Пик. – Извинись.       – Ещё чего! – возмутился я.       Но Пик и Феликс так на меня посмотрели, что я сразу понял – он не шутит.       – Ладно, – говорю. – Извини, только не рассказывай бате.       – Хорошо! – воскликнул Феликс. – Надо быть добрыми.       – Видишь, – сказал Пик. – Он добрый.       – Да, – сказал Феликс. – А что вы делаете?       – Дрова рубим, – ответил я.       – Да ну! – удивился тот. – Прям так, за ничего?       – Нам дед самогонку обещал, – поспешил похвастаться я.       – Ого! А можно с вами? – По его глазам было видно, что он понятия не имеет, что это за слово, но оно для него просто красиво звучало.       – Сколько тебе лет? – уточнил Пик.       – Тринадцать, – ответил Феликс.       – Пойдёт! – сказал я.       К тому моменту Пик уже успел нарубить все оставшиеся дрова, и мы втроём наконец пошли к деду.       – Дед! – воскликнул я, врываясь в гараж. Пик сломал второй засов.       – Охуеть! – сказал дед. Теперь он уже не пинал запорожец, он просто матерился.       – Гони самогонку! – воскликнул я.       – Ой, блять, не могу! – запричитал дед. – Бабка отобрала! Сказала: «Нечего молодёжь спаивать!» и конфисковала!       Мы, конечно, все очень расстроились. Чуть было не загрустили! Но тут дед продолжает:       – Но мне-то похую! – радостно восклицает он. – У меня ещё двадцать пузырей водяры в багажнике!       И, доставая из багажника одну бутылку, торжественно вручает её нам.       Мы все очень обрадовались, даже грустить перестали!       И вот так эта история и закончилась: мы сидели с дедом, Пиком и Феликсом в гараже и пили водку. Не самогон, конечно, но тоже сойдёт.       Кстати, после этого бабушка побила нас всех полотенцем.