Свет весело освещал первый этаж гарема, позволяя увидеть простенькие узоры на стенах и роскошь, ощущающуюся только при первом впечатлении.
Дорогие цветастые ковры, виднеющиеся везде, куда падал взгляд, уже совсем не ласкали глаз, стали обыденностью. Но большие листья растений, торчащие из горшков, Луз до сих пор любила, ласково протирая от пыли при уборке.
Сейчас она смотрела на бликующую зелень и совсем не обращала внимание на разговоры девушек. Она практически точно могла угадать о чём говорят эти сосредоточенные на одном люди, и к тому же с некоторых пор все мысли улетучивались куда-то к звездам. Туда, где только она и её нездоровая, ненормальная, больная и аморальная любовь. Такая, о которой грешно даже думать, не то что бы упоминать. Такая, от которой по ночам льются слёзы не радости, а горечи.
– Говорят, Эмити Султан устроила матери отвратительную истерику вчера, – Луз начала слушать только из-за появившегося имени, надеясь, что её резкое вовлечение во взгляде не выглядит странно. Впрочем, во время дневного перерыва разве кто-то станет обращать внимание? Все в отдыхе.
– На какую тему, интересно? – поинтересовалась одна из девушек.
– Должно быть всё на ту же, – недовольное лицо наложницы чуть скривилось, – На тему того, что не хочет замуж, потому что жениться предпочтительней.
– Как ты смеешь такое говорить? – недобро выкрикнула одна из фавориток султана, сидящая в общей компании на первом этаже. Ей настолько нравилось хвастаться личными покоями, выбором еды и драгоценностями, что сюда её прямо таки тянуло, – Язык твой несчастный, его бы отрезать и собакам выкинуть!
Луз не любила Бошу Хатун из-за излишнего высокомерия, но сейчас была благодарна ей за то, что защищает госпожу хотя бы словесно. Слишком уж сплетни на тему дочери султана распоясались, а саму Луз и слушать практически никто не станет. Её считают странной из-за нежелания попадать в покои к повелителю. Считают, что в таком случае она зря занимает здесь место.
– Слухи не берутся из пустоты, а их аж вон сколько!
– Ты только подумай, что с Эмити Султан сделали бы за непослушание. Она не посмела бы говорить на такие темы и уж тем более спорить! Забыла, сколько праздников она для нас устраивала? Сколькими сладостями угощала? – Боша говорила эмоционально, словно не то чтобы хотела остудить слухи, а полностью их потушить, в качестве аргумента призывая здравый смысл, – Лично вас, дур, поубиваю, если ещё раз что-нибудь подобное услышу.
– Так возьми и поубивай, чего языком зря молоть. Я вижу шайтана в золотистых глазах госпожи, аж холод под кожу лезет, стоит ей пройти рядом, – не унималась зачинщица разговора. Всё-то она про всех знает.
– Так может ты просто влюбилась в неё, оттуда и ненависть, – пошутила одна из девушек и по гарему прошёлся смешок, – Хотела бы быть её рабыней, а приходится работать на кухне, да?
– Не говори чуши! Это ужасно грешно – возлечь с женщиной. Эмити Султан холодна как лёд, а её праздники – попытки вам, клушам, понравиться. Я видела, как она смотрит на некоторых дам. Это ненормально!
– Точно завидуешь, что на тебя не смотрит, – снова смех.
Как же весело обсуждать жизни других людей, наверняка и правда очень-очень забавно. Только Луз смеяться совсем не хотелось.
Её рвало изнутри от собственной неправильности, от чувства сумасшедшей обречённости на тему своей жизни. Как сильно она, несмотря на уговоры разума и понимание греха, любила младшую дочь султана. Любила и желала так, как должна была любить и желать мужчину – самого султана.
Любила и ненавидела это чувство всем существованием, каждый раз убеждаясь в необходимости покончить с собой, чтобы избавить мир от такой грязи.
Но в то же время не могла этого сделать, чтобы не вовлекать в страдания свою госпожу, снова и снова мечтая оказаться рядом с обожаемым запахом сладостей и корицы.
– Как вы смеете обсуждать семью султана? – злобно прорычала вошедшая в комнату калфа, – Так и головы лишиться недолго!
Девушки замолчали, большая часть которых потупила взгляд.
Луз каждый раз надеялась, что на тему Эмити говорят несерьезно. Потому что случится самая настоящая беда, если кто-то узнает всю правду.
– Луз Хатун, иди сюда, – позвала калфа, чуть отойдя в сторону от общего количества людей. Девушка послушно встала и скоро оказалась рядом с надзирательницей. Только с ней и было желание общаться.
– Что случилось? – спокойно поинтересовалась Луз, зная, что не сделала ничего дурного. Наказывать её не за что.
– Эмити Султан требует тебя к себе, – ответила калфа Уиллоу, словами вызывая в служанке волну радости, поднявшуюся внизу живота, защекотавшую в лёгких.
Как же сильно хочется наброситься обнять калфу за столь добрую весть и моментально помчаться к любимому запаху. Даже если Эмити только и нужно, чтобы Луз сходила к Одалии Султан и передала от лица дочери какую-то новость. Даже если Эмити ни разу не взглянет на свою вечную рабыню глазами цвета мёда и лимонной цедры.
Прекрасная, умная, красивая, изумительная в своём величии!
Луз захотелось петь и танцевать, каждым движением и словом восхваляя всё, что есть у султанской дочери. Но Луз только кивнула и равнодушно спросила: «Для чего?» – пряча в глазах блеск и ожидание встречи.
– Вы, кажется, подружились, – спокойно говорила калфа, – Госпожа хочет, чтобы ты помогла ей выбрать платья, которые она возьмёт с собой. Доверяет твоему вкусу.
– С собой – это куда же? – Луз заволновалась, уже с трудом выдерживая в голосе равнодушие.
– Иди! Сама у нее и спросишь.
Луз миновала нужное расстояние, проносясь мимо уже привычных стен дворца. Обычно когда удавалось прогуляться, она выглядывала во все окна, рассматривая красивый пейзаж сада или виднеющийся залив. Но сейчас было совершенно не до этого.
Хотелось скорее увидеть свою госпожу.
Двое слуг открыли массивные двери, позволяя Луз аккуратно ступить в чужие, но уже ставшие знакомыми, покои.
Эмити стояла спиной ко входу и смотрела в сторону балкона, выглядывая за его пределы. Луз могла поклясться, что лицо дочери правителя сейчас выглядит серьезным и очаровательным. Таким же великолепным, как и всегда.
– Госпожа, – Луз присела и почтительно склонила голову, ожидая, пока позволят сойти с места. Эмити повернулась и сделал шаг к девушке, смотря со строгостью и действительно с холодом.
Холод пугал, заставлял внутренне съежиться и обжечься зимой, запуская в дыхательную систему невозможный морозный сквозняк. В некотором плане именно это и представляли, когда речь заходила об Эмити Султан – две давно замороженные капли мёда, что на деле являлись глазами. И даже когда султанша пыталась создать видимость веселья – лёд не таял.
В этом плане Луз могла согласиться с той девушкой из гарема.
– Мне сказали, что вы хотели меня видеть, – осторожно произнесла Луз, наблюдая за тем, как мороз начал исчезать.
Эмити всегда так делала. Сначала пугала выражением лица, полным суровости, а после расплывалась в улыбке, бессильная более играть.
Но по словам султанши, только рядом с Луз она могла полностью оттаять, улетая душой к высоте своих чувств. В это нельзя было не поверить.
– Я хотела бы видеть тебя всегда, – вполголоса молвила Эмити, кончиками пальцев касаясь щеки Луз.
Девушка сильно скучала, слишком долго не могла увидеть госпожу, бросая вслед её образа незаметные взгляды. Поэтому не могла ограничиться таким мимолетным прикосновением, прижимаясь щекой к чужой ладони.
Она не боялась, что Эмити воспримет это слишком наглым. Не боялась, что в покоях могут быть посторонние глаза, потому что в таком случае её сюда не звали.
На большее зариться действительно небезопасно во всех планах, но это действие ей спустят. Лишь бы нежная ладонь, пальцы которой укрыты кольцами и перстнями, никогда не уходила с лица.
Лишь бы запах сладостей и корицы навсегда въелся в её собственное простенькое платье.
Эмити позволила насладиться моментом встречи не только любимой девушке, но и себе, большим пальцем поглаживая бархатную поверхность смуглой кожи.
После аккуратно переложила руку на спину девушки и отвела подальше от двери, усаживая на тахту, обшитую дорогой бордовой тканью.
Здесь роскошь уже виднелась не только на первый взгляд, но и на все последующие, ослепляя внутреннего эстета своим великолепием.
Луз понравилось бы любое место, где находится её госпожа, поэтому в сущности мебельное окружение было не главным.
Эмити села рядом, молча наслаждаясь долей момента, а после так сильно и неистово обняла девушку, что Луз удивлённо вздохнула.
– Я скучала по тебе, – выдохнула Эмити, позволяя голове упасть на колени Луз, немо заставляя ту погладить по волосам.
Луз так часто сомневалась в том, что это всё правильно. Думала об этом практически всегда, приходя к решению, что они обе заражены грехом. Но стоило только увидеть дочь султана, как всё покидало голову, устанавливая мысли на единую верную полку – всё так, как должно быть. Аллах не позволил бы им влюбиться, будь это неправильно. Греховно как раз таки противиться его решению. Греховно думать о самоубийстве.
Девушка понимала это каждый раз, когда находилась в объятиях любимой, и каждый раз вновь возвращалась к прежним мыслям, находясь в разлуке.
Что толку вечно страдать? Им никогда и ни за что не позволят быть вместе так, как им хочется. Эмити рано или поздно выдадут замуж, устроив при этом пышное гуляние. А Луз уже через несколько лет отпустят из гарема (по той причине, что султан ей не заинтересовался), также найдя подходящего мужа.
Мысли больно ударили по грудной клетке, отчаянным вздохом срываясь с губ.
– Тебя что-то беспокоит? – Эмити села и с волнением заглянула в глаза напротив, почувствовав мучение тех же эмоций, – Если тебя кто-то обидел, я клянусь,что заставлю обидчика поплатиться собственной головой.
– Я просто беспокоюсь о будущем, – как можно спокойнее ответила Луз, искренне улыбаясь заботливому участию.
Эмити поцеловала её в лоб, собираясь что-то сказать, но в дверь постучали, заставив девушек подскочить и мигом отлипнуть друг от друга.
В покои занесли большой поднос, усеянный любимыми сладостями – рахат-лукум, пахлава, халва и даже айва запеченная со взбитыми сливками.
Служанка поклонилась и вышла из покоев, снова оставив девушек наедине.
– Это всё тебе, – улыбнулась Эмити, окидывая взглядом вкусности.
– Боюсь я умру от разрыва желудка, если всё это съем, – покачала головой Луз, неловко краснея до кончиков ушей.
– Ты не имеешь права умирать, – посмеялась Эмити, усаживаясь на подушки возле подноса и зазывая девушку сесть рядом.
Этот трепет никогда не сможет покинуть разум и тело Эмити. Только рядом с Луз она могла расслабиться и раствориться в своих чувствах, отгоняя любовь подчинять и властвовать на задний план. Она сама готова подчиняться перед рабыней, делать всё, что пожелает эта кареглазая красавица.
– Ешь, – мягко сказала Эмити, тонкими пальцами поднося к лицу девушки кусочек лукума. Она знала, как редко девушкам из гарема позволяли есть сладости и правда готова была отдать Луз всё до последней крошки. Даже если получится так, что сама больше никогда в жизни не сможет взять в рот хоть крупицу сахара.
Луз послушно приняла кусочек сладости, прикрывая глаза от удовольствия вкуса, совсем не заметив, как лицо султанши оказалось рядом.
Эмити приблизилась к чужим губам, оставляя на них быстрый поцелуй, но и после отдаляться совсем не собиралась.
В отличии от Луз, Эмити никогда не думала, что всё, что происходит – грех, за который придётся когда-нибудь поплатиться. Что плохого в том, что им так хорошо вместе? Не может быть греховным столь великое чувство, сильное и окрыляющее. И чтобы быть вместе, перестать хоть на секунду прятаться, она готова пойти на всё.
– Госпожа, мне сказали, что вы собираетесь куда-то уезжать, – неловко начала Луз, – Это правда?
Эмити кивнула, нежно улыбаясь на резко помутневший взгляд.
– Не волнуйся. Ты отправишься со мной. Нам больше никогда не придётся возвращаться в эту клетку. Я обещаю тебе, что нам удастся сбежать.
Луз взглянула на Эмити с надеждой, но в то же время и с сомнением. Что же выдумала эта прекрасная султанша?
На темных подушках и бордовом фоне Эмити, облаченная в красивейшее узорчатое платье белого цвета, выглядела как полумесяц, сияющий на умирающем небе.
Это клеймо с именем Эмити Султан никогда уже не сотрётся с сердца.
– Как? Я уже не верю, что это возможно. А если поймают? Вас точно будут искать.
– Мы ни разу не пробовали. Я не дам тебе умереть, даже если самой придётся отдать жизнь. Я –
женщина в семье султана. Много кому я нужна?
***
Старания убедить, основанные принадлежностью к женскому полу, не сильно вселяли в Луз уверенность. Она больше не хотела оставаться в злосчастном дворце, но, несмотря на все мечты на данную тему, при действительном шансе сбежать боялась этого.
Ведь во дворце можно видеться хотя бы изредка, даже при ужасе от мысли, что их застукают рядом. Но если скрыться не удастся – тогда видеться будет вообще нельзя.
Даже если Луз не казнят, точно выгонят, сводя к минимуму все шансы увидеть любимую. Парой слов выведут из неё жизнь, оставив только мучительное существование. В таком случае убить себя только и останется.
Но все размышления отпали, приводя к единому верному решению – нужно хотя бы попытаться это сделать. Иначе они обе будут обречены. Иначе они обе нырнут в муки, потому что младшую дочь султана собираются выдать замуж – это самый страшный кошмар.
Эмити не хотела об этом говорить, но, видя сомнения в глазах любимой, решила предъявить этот ужасающий аргумент, склоняя чашу весов в нужную пользу.
Карета спешно двигалась в направлении куда более меньшего дворца, принадлежавшего старшей сестре Эмити – Эмире Султан и её супругу.
Напроситься в гости к сестре для Эмити не составило проблем. В конце-концов известие о скорой помолвке – не радостная новость только для двоих.
Жилище старшей султанской дочери находилось в Эдирне, что очень играло на руку из-за недалекой границы с Грецией. Если не учитывать несколько мелочей, только и нужно, что переплыть реку, после чего удрать в самый далекий городок греческой провинции. Куда-нибудь туда, где искать точно не будут.
Дорога выдалась утомительная, приводя девушек к пункту назначения уже к вечеру.
Жаркое солнце чуть меньше обжигало кожу, в то время как близкая лесная свежесть немножко холодила её, опуская тело в приятное блаженство.
Луз с радостью наблюдала, как Эмити здоровается с сестрой, заключая ту в крепкие объятья и аккуратно чмокая в загоревшую щёку.
Девушка стояла рядом с одной из служанок Эмиры, ощущая за спиной присутствие охранников в красных нарядах. Мысли о побеге обострили все чувства и Луз практически буквально чувствовала сосредоточенность мужчин.
Луз вдруг подумала, что эта сестринская встреча отнюдь не радостная, а очень печальная и, вероятно, последняя. Утром Эмити навестила мать, отца, брата, получая пожелания доброй дороги. Только дорога выйдет куда дальше, чем они все думают.
На что только эта безумная султанша готова пойти ради какой-то там рабыни! Сердце Луз просто разрывалось от мысли, что Эмити собирается бросить всю семью из-за неё, из-за чувств к ней. Испытывала благодарность в сторону госпожи, в то же время бессильна отделаться от мысли, что портит чью-то жизнь.
Какая же смехотворная история получается, просто немыслимая – дочь великого султана Османской империи бросает семью и жизнь в роскоши, собираясь уехать куда подальше с беститульной девчонкой из отцовского гарема.
От подобных мыслей хотелось исчезнуть.
Эмира Султан оповестила, что комната для Эмити уже готова и приказала слугам отнести туда багаж сестры, после чего порекомендовала самой сестре разобрать вещи.
Эмити лишь отмахнулась, говоря, что разберётся с этим перед сном.
***
Луз стояла в дальнем углу, издалека наблюдая за трапезой, выжидая приказа, если госпоже что-нибудь понадобится.
Подслушивать разговоры было интересно, но более интересным стало тихонько посмеиваться, когда муж Эмиры Султан собирался вставить своё слово, но мгновенно замолкал из-за ледяного взгляда прекрасной гостьи.
В Эмити таились кипящие водопады, нежность и горячий мёд, дотянуться до которых способны только избранные.
И каждый раз Луз благодарила Аллаха за то, что ей удалось стать этой избранной.
Солнце давно закатилось за горизонт, позволяя земле остыть, а накопившейся усталости всё стремительнее накладываться на глаза.
Закончив тему разговора, Эмира поднялась с подушки и пожелала сестре добрых снов, советуя проснуться пораньше, соблазняя вкусным завтраком. Эмити кивнула и также встала, ровными шагами преодолевая расстояние к лестнице.
Было невыносимо смотреть на госпожу, не имея возможности хотя бы подойти к ней и в очередной раз поведать красивую поэзию о любви, сочиненную под покровом ночи. Но сейчас этот самый покров сможет развеять тоску, позволяя побыть наедине.
Здесь нет калфы и никто не хватится Луз, если та не станет спать в своей кровати.
Здесь не будут беспокоить Эмити Султан, постоянно передавая послания от матери.
Они уже как в раю.
– Идём, Луз Хатун, поможешь мне разобрать вещи, – строго сказала Эмити перед прочими слугами.
Выделенная комната была большая, а вид с террасы выходил на лес, сейчас синий и серебристый от луны.
Луз принялась зажигать свечи, освещая комнату теплым дрожащим светом, удовлетворенно вдыхая запах ароматного воска.
– Ты не голодна? – мягко поинтересовалась Эмити, заключая девушку в объятья, – Я могу приказать принести фрукты.
– Я не хочу есть, – улыбнулась Луз, укладывая голову на острое плечико госпожи, – Меня хорошо покормили.
– Совсем скоро мы будем всегда есть вместе, – Эмити положила руку на затылок девушки, зарываясь пальцами в мягкие вымытые волосы, – Просто будем всегда вместе.
В это верилось сложно. Даже представить было немыслимо, но если всё получится – уже никогда не придётся печалиться.
– Как мы пройдём мимо стражи? – поинтересовалась Луз. Они прибыли в этот дворец на несколько дней, но задерживаться до истечения срока нельзя. Уже следующей ночью они должны выбраться.
– Я что-нибудь придумаю завтра. Нужно разобраться, где у них посты.
На некоторое время повисла спокойная тишина, иногда перебиваемая тихим потрескиванием свечей, а после комнату заполнил мягкий шёпот.
Эмити читала стихи о звенящей блаженством вечности, которую готова разделить с любимым человеком, и медленно подводила Луз к кровати, ни на секунду не выпуская из объятий.
– Я люблю вас, госпожа, – неумышленно вырвалось у девушки, от чего хватка султанши стала ещё крепче.
– Я – твоя рабыня, – последовал ответ, за которым Луз ощутила поцелуй. Аккуратный, но требовательный.
Лицо загорелось от смущения, когда одна рука Эмити притянула за талию ещё ближе, а вторая опустилась на грудь, нежно её ощупывая.
В такой близости удавалось находиться всего один раз, во время посещения дворца в Манисе, но это было так незабываемо приятно и неправильно, что положительные эмоции мешались со стыдом. Но теперь, когда они почти свободны, Луз была совсем не против.
Может быть сейчас последняя возможность сделать это.
Девушка обвила руками Эмити и беспардонно начала расстегивать пуговицы на платье, не желая, чтобы оно долго задерживалось на красивом теле.
Любая усталость утонула в страсти, которую дарил поцелуй, а по коже разошелся жар от тысячи костров. Пусть это было неправильно, стыдно и блудливо, но не хотеть этого человека действительно просто невозможно. Тем более в момент, когда за дверью не стоят стражники, а ко коридорам не носятся туда-сюда толпы служанок.
– Не спеши, – выдохнула раскрасневшаяся Эмити. Торопливые пальцы Луз никак не могли разобраться с петельками на платье, от чего султанша всё взяла в свои руки.
Разобравшись с собственным платьем, Эмити принялась за платье Луз, застёжки на котором растёгивались куда проще.
Опустив чужую одежду до талии, Эмити чуть отстранилась и внимательно осмотрела человека напротив, ещё сильнее обжигая тело горячим медовым взглядом.
– Ты прекрасна, – сказала Эмити, желая добавить что-то ещё, но полураздетая девушка заткнула поцелуем, наваливаясь всем телом.
Эмити прижала Луз к своей уже голой груди, скользя пальцами по спине, обводя каждый позвонок и вызывая на коже девушки мурашки.
Луз целовала жадно, цепляясь за губы, словно за спасательный круг, скоро проникая языком в чужой рот.
Руки блуждали по груди, аккуратно дотрагиваясь до розовых сосков и чуть сжимали их, покручивая.
Эмити выпустила короткий стон, медленно переводя руки со спины девушки к бёдрам, на которых скопились складки платья и резко дернула вниз. Ткань податливо соскользнула к лодыжкам и Луз легко из неё выбралась, заползая на середину кровати и подзывая к себе султаншу.
Каждое касание невозможно возбуждало и ещё долго чувствовалось на теле, заставляя его подрагивать от вожделения, безумного желания стать ещё ближе со своей госпожой.
Эмити исследовала каждый сантиметр кожи, стараясь оставить поцелуи и влажные дорожки языка везде, где только можно, внимательнее прочего исследуя грудь.
Луз громко застонала от щекотных приятных ощущений, когда один сосок оказался между мягких алых губ, а второй зажатый элегантными пальцами.
Эмити опиралась на локоть, нависая над хрупким телом девушки, но заметив, что в комнате становится слишком шумно, освободила руку от собственного веса и перекатилась на бок. Освободившаяся ладонь плотно прижалась ко рту Луз, призывая сдерживать эмоции.
На лбу появились капельки пота, дыхание прерывалось от каждых попыток дышать в принципе, а голова кружилась от ощущений.
Луз чувствовала, как ткань трусов становится влажной. Клитор всё сильнее пульсировал, окуная в безудержное желание, словно просил уделить ему чуточку внимания.
Было сложно терпеть. Луз с трудом сдерживалась, чтобы не потянуться запястьем к нетерпеливому месту.
Эмити, словно прочитав мысли, сказала:
– Я сейчас уберу руку от твоего рта, а ты не будешь шуметь, хорошо?
Луз сдержанно кивнула и сглотнула, соблюдая тишину, когда ладонь отлипла от лица и медленно поскользила к лобку.
Эмити впилась в губы Луз, поглощая возможные громкие стоны, наслаждаясь сбитым дыханием и тихим несдержанным мычанием.
Девушка заметно дрогнула, когда пальцы, лишенные всех колец временем ранее, забрались в трусики и раздвинули половые губы.
Эмити коснулась горячей кожи возле входа во влагалище и поелозила пальцем, заставляя его покрыться скользкой смазкой, после провела до набухшего клитора. Сделав так несколько раз и покрывая всю поверхность вагины нужной влагой, Эмити принялась стимулировать нервы любимой, заставляя ту жалобно заскулить.
Одна из рук всё ещё ласкала грудь, чем усиливала ощущения, приятными волнами плывущие внизу живота.
Было жарко, головокружительно и мокро от страстных поцелуев, выступившего пота и смазки, количества которой уже было излишне много.
Эмити проникла внутрь чувствительного места пальцем, двигая им медленно, позволяя привыкнуть.
Луз еле сдерживала стоны, практически задыхаясь в губы госпожи, позволяя той делать со своим телом, что вздумается.
Хотелось, чтобы это длилось вечно. Навсегда унесло обеих на мягкие облака блаженства, позволяя соединиться друг с другом таким образом, как не принято.
Эмити ускорила темп, спустя некоторое время ощущая усталость в запястье, но и не думала останавливаться, пока любимая не дойдёт до сладкого завершения.
А когда это случилось, притянула дрожащее тело к себе, заключая в крепкие успокоительные объятия.
Отдышаться с застывшим в горле стоном стало сложно. Грудь Луз стремительно поднималась и опускалась, соски всё ещё стояли от возбуждения и ласк, всё ещё являясь невозможно соблазнительными.
Эмити с нежностью наблюдала за девушкой, постепенно приходившей в себя, и улыбалась, радостно думая, что совсем скоро они смогут делать это гораздо чаще.
– Эмити, – выдохнула Луз, заглядывая в жёлтые фонарики глаз. Это был первый случай, когда она назвала султаншу по имени, – Позвольте и вам сделать приятно.
И Эмити позволила сделать всё, теперь точно понимая, насколько сложно было Луз оставаться тихой.
Через неделю они уже находились в одном из греческих сёл, постоянно будучи начеку, даже в самых незначительных силуэтах высматривая людей султана.
Но все-таки они были вместе, крепко держась друг за друга.
