Стокгольмский синдром

      По почти безлюдным улицам полуночного сквера в Бедфорд-Стайвесанте начали спускаться капли дождя, угрожающе указывая на будущий ливень и убеждающих убраться жителей гетто подальше в свои серые коробки. Но ему нравилось это ощущение свежести, которое позволяет на время не чувствовать запах бедности и нищеты в забытом богом части Нью-Йорка.       Пробираясь сквозь толщу грязи и мусора, оставленных в переулках района, Тоби искал место, где можно устроить ночлег. Хотя, если бы ему сказали в прошлой жизни, что он будет каждую ночь спать на улице, зарывшись в мусорные мешки и свернувшись в позе эмбриона, то парень бы смело рассмеялся в лицо, говоря о том, какую ахинею несет его собеседник. Но Тоби не помнил о своей прошлой жизни, поэтому к черту все, что было раньше.       И наконец, его ожидания оправдались. Рядом с какой-то стеной, на которой иронично для своего существования среди серых грязных улиц никому ненужного района был нарисован клоун, который улыбался, рядом с мусорным контейнером и разорванной возле него кипой мешков.       Подойдя к стене, Тоби оперся на нее, закрывая глаза и сползая вниз, рядом с поставленными им же топорами.       Честно говоря, он сегодня значительно заебался, бегая за местными проститутками, но так и не смог поймать даже одну. Есть хотелось безумно сильно, ибо он уже и не помнил, когда в последний раз его желудок был полон. Хотя, возможно, три дня назад он съел кусочек недоеденной пиццы, оставленной кем-то на лавочке.       Нет, не в его стиле было брезговать после кого-то, так ещё и едя практически с пола. Пицца — это святое. Особенно для здешних людишек, желающих набить свои брюхи дешевым фастфудом. И для него, желающего перебиться хоть чем-то, чтобы не сдохнуть, хотя бы раз в несколько дней ради своего жалкого существования.       Ну а что ещё было делать, если рассуждать и углубляться. Например, тем же самым пацанчикам, у которых ещё молоко на губах не обсохло, а их судьба уже предрешена.       Нет, Америка — очень толерантная страна, где и белые, и цветные равны. Добивайтесь успехов, в чем хотите Дело совсем не в расизме, боже упаси. Мы ведь живем в цивильном обществе, которое всегда благоприятно принимает вершение судьбы любого его участника.       Только вот, пока это цивильное общество спокойно жарит барбекю на заднем дворе и весело проводит время, человек, живущий в гетто, рискует сто раз на день получить перо под ребро и скопытиться. Тогда можно привести пример, что человек имеет свойство развиваться и становиться лучше, поэтому при определенной точке всегда может поменять геолокацию и зажить счастливо. Ага, хуй там. Гетто редко кого отпускает из пучины своих лап. А тем более гетто не терпит подставы и предательств. Поэтому стоит думать о том, какой шаг стоит в следующий раз предпринимать, чтобы не получить пулю в голову.       Вот и остается тем, кто хоть как-то имеет чувство самосохранения заткнуться и молча жрать эту до блевотины напичканную химикатами пиццу, дабы дать себе хоть шанс на маленькое счастье и на время не думать о чем-то негативном.       Тоби очутился в этом районе совсем недавно, до этого скитаясь по трассе и временно укрываясь под крышей обшарпанных заправок, дабы хоть немного согреться. Он понимал, что эта территория явно была кем-то присвоена, ибо он чувствовал неуловимую угрозу, летавшую в воздухе от присутствия такого же верного раба, как и он сам, в лапах безликого.       Этот прокси был явно опытнее и намного сильнее, ибо нещадное чувство тревоги только и говорило о том, что надо валить куда подальше от случайной встречи. Но Тоби не спешил уходить. Ибо это место было прекрасной возможностью вершить свои дела для удовлетворения тонкого человека. Хоть это было и не часто, но Тоби был очень рад, что является берсерком с привилегиями, позволяющими в большинстве случаев делать всю работу самому и помнить об этом, не смотря на громкий звон в ушах.       Опустив взгляд, Тоби осмотрел свою правую руку. На плечевой кости находилась глубокая, рваная рана, о точности возникновения которой он не помнил. Края раны уже успели покрыться тонкой коркой, но все равно было видно, как проступает гной, что свидетельствовало о том, что стоило чем-то обработать данную проблему, дабы случайно не лишиться руки.       Наверное, он получил её пару дней назад, когда пролез на заброшенный завод. Может быть, это получилось тогда, когда он перелазил через разбитое окно, остатки стекла которого ещё не были полностью выбиты.       В чем-то Роджерс находил плюсы анальгезии, особенно, когда жертва кусалась и отбивалась, а он с полной уверенностью мог волочить ее за волосы по земле, потому что ничего не чувствовал и не мог поддаться такой минутной слабости, как боль. Нет, он все-таки её чувствовал, но только в особых случаях, когда боль была на столько сильной, что угрожала его жизнедеятельности.       Единственным минусом его организма являлись гребанные тики, которые были совсем безобидные, но очень часто сопровождались припадками, заставляя скручиваться и дрыгаться на земле до хруста костей. Время от времени Тоби приходилось ночью взламывать двери местной аптеки и воровать психотропные лекарства.       Он не разбирался, что именно ему нужно было брать в своем случае, поэтому глотал все, что смог достать. Конечно, тошнило после приема, и голова кружилась ещё долгое время, но они помогали на время забыть о тиках, поэтому парня все устраивало. Да уж, не повезло жителям от слова совсем: мало того, что вся часть района кишит бандами и разборками, дешевыми проститутками, каждый вечер стоящих возле табачки и ищущих покупателя на ночь, так еще и на голову свалилось одновременно два маньяка, которые потихоньку вырезают часть населения.       Тоби любил трогать лишь женщин с низкой социальной ответственностью. На их поиски редко кто выходил, так еще и можно было обзавестись в карман пару купюр, оставшихся после клиента. Да и, в случае чего, всегда можно было списать на того же самого клиента, которому не понравилось обслуживание, и он слишком сильно был расстроен этим, что мог случайно в порыве гнева разобраться с нерадивой мадам.       Иногда Тоби задумывался, какой была бы его жизнь, если бы выбор тонкого человека не пал на него. Возможно, он бы сейчас ходил в колледж, устроился на подработку, общался с другими людьми и надеялся на светлое будущее, как и любой другой подросток. Иногда даже задумывался о том, что он просто сошел с ума и сейчас лежит в какой-нибудь психушке и воображает всё это, но реальность была слишком суровой, чтобы давать слабость и думать о том, что было бы, если время уже не обратить вспять.       Рядом послышался шорох. Тоби замер и медленно повернул голову. Рядом копошилась черная крыса в поисках пропитания. Он улыбнулся, и ненадолго замерев, резко поддался вперед хватая хвостатого. Крыса громко завизжала, пытаясь выбраться из цепких рук, но тот лишь сжал крепче. Когда животное немного успокоилось, тот повернул её в своих руках и посмотрел на маленькие чёрные бусины, смотрящие на него с нотками нервозности. Тот погладил её за ухом, и внимательно изучал. Вот оно, такое маленькое, хрупкое чудо сидит и смотрит на него, точно так же изучая, задумываясь над тем, зачем этому великану понадобилось ловить её. Постепенно она успокаивалась, оседая на руках и уже даже готова была проявлять долю дружелюбности, понимая, что человек не желает ей зла, как Тоби резким движением свернул ей шею. Еда сегодня сама нашлась, не стоит с ней долго играть.       Остатки крысы всё еще грелись на самодельном шампуре из веток под костром, собранном из хлама мусора. Тоби решал, что ему делать. Нужно было идти и искать место, где можно обосноваться на некоторое время, ибо скитаться и таскать за собой вещи уже изрядно надоело.       Доев мясо, он поднялся и побрел в сторону озера, огороженного ржавым забором сбоку. Перепрыгнув через него, он побрел к тропинке рядом с водой. Он шел медленно, наслаждаясь запахом росы. Тоби уже приметил лавочку, которая стояла поодаль от тускло светящегося фонаря, как вдруг почувствовал резкий удар в затылок, и его сознание помутилось.