***
Молодой лисенок тем временем сидел на краю леса, собирая различные травы и ягоды по поручению деревенского лекаря. Вокруг было слышно только редкое пение птиц, журчание воды неподалёку и как маленькие животные шуршат в высокой траве, изредка высовываясь и напрашиваясь на ягодное угощение из рук мальчика. Зазевавшись, он даже не замечает, как очередная попрошайка – на этот раз, в лице птицы – пролетела мимо него, пытаясь урвать гостинец, но вместо этого получила лишь лёгкий толчок в обратную сторону. Все было хорошо и спокойно. Все было привычно. Стоило закончить, как уши нервно дёрнулись в сторону моря, улавливая тихий свист и ржание коня. Сомнений не было – это была его сестрёнка и никто иной. Быстро унеся собранное городскому лекарю и попрощавшись, он тут же побежал к берегу, где, вероятнее всего, сейчас находилась Бон, по пути чуть не сталкиваясь с парой взволнованных озорянок. Услышав недовольные речи сестры, Фукс лишь улыбнулся, переходя с бега на шаг: знает ведь, никуда её не отпустят. Бонни делает шажок в сторону и ощущает, как ее рубашку кто-то хватает. Обернувшись, та замечает собственного коня, который настойчиво выпрашивает от хозяйки похвалу за столь быструю прогулку до пляжа. Девушка лишь легко смеется, хлопнув себя по лбу, и достает из кармана яблоко, протягивая своему другу и продолжая взглядом изучать пространство. Все-таки мальчики не могли ее так бросить! Покуда конь благодарно тычется мордой в маленькую ладонь, розоволосая продолжает с особым вниманием искать взглядом тех, кто ей так нужен и о… Удача! — Фукс! — радостно откликается девушка, кивая своему подопечному и отпуская, направляясь в сторону названного брата. — Шварца ищешь, Бон? – интересуется мальчик, немного растрепав и так взлохмаченные ветром розовые волосы подруги. — Его несколько дней уже нигде не слышно и не видно. Может, и правда уплыл… Он ведь давно грозился. — Исчез и не появляется! И не предупредил… – Ощутив прикосновение к своей голове, Бон сначала легко щурится, а потом позволяет дотронуться до себя, продолжая рыскать глазами. — Думаешь, он все-таки смог уплыть? Туда… Ведь, если у него получилось, то мы потом и все вместе можем! Маленький лис улыбается и кивает девчушке, а сам на мгновение уходит в себя, крепко задумавшись: он в очередной раз вспомнил историю своего появления здесь, рассказанную ему дедушкой Орфом, который до сих пор являлся уважаемым старостой деревни. Орф одним из первых увидел, как какая-то небольшая лодка была принесена течением к берегу и он, позвав ещё несколько жителей, направился к ней. На секунду ему даже показалось, что лежащий внутри неё мальчик был уже мертв, но Эллия — самая сердобольная женщина в Тихой гавани — подойдя ближе и взяв ребенка на руки сказала, что позаботится о нём, почти скрывая спящего в своих руках и тканях одежды. Не было ни дня, когда Фукс бы ни задумывался о том, откуда он прибыл. Оттуда ли, куда наконец удалось вырваться Шварцу?... Кстати о нём. Корабль, видневшийся на горизонте, почти прибыл и лисенок очень надеялся, что блондин там и им вдвоём не придётся бегать по лесу в его поисках.***
Ветер яростно треплет густую копну светлых волос, будто бы пытаясь сплести пряди между собой в причудливые косички, но тут же расплетая, потому что ничего хорошего неосязаемыми неуклюжими руками не получается. Шварц, кажется, издевательств над своими волосами не замечает совсем – лишь сильнее прижимается к мачте, обхватывая ее руками, чтоб не упасть, да ногами слегка болтает от нетерпения. Соскучился по дому. Соленый воздух забивает нос, из-за чего блондин морщится пару минут, а затем чихает, едва ли не падая кубарем вниз, но успевает задержаться ногами, так и повиснув вниз головой. Рука рефлекторно хватается за широкие карманы, дабы ничего из них не выронить. Все суланские прилавки обшарил, грех добру пропадать! Мысленно Шварц хвалит себя за то, что он не оказался на дощатой земле, самодовольно ухмыляясь. Впрочем, один из матросов, заметив, что мальчишка строит из себя попугая, мягко, но громко, намекнул, что он – маленький идиот с отсутствующим инстинктом самосохранения. Шварц кивает, соглашаясь, и лучезарно улыбаясь в ответ. Черствое сердце морского волка мигом тает и он, махнув рукой, уходит, оставляя беспризорника наедине с самим собой. Шварц чувствует, что голова начинает кружиться, но продолжает висеть вниз головой, потому что «когда выпрямляешься - чувство забавное». И сколько ему ни тверди, что так нельзя, все равно будет и вниз головой висеть, и падать, и коленки разбивать, лишь бы на месте не сидеть и лишь бы скучно не было. Выпрямляется он лишь тогда, когда слышит крики моряков, извещающие о том, что берег близко. Парень встает прямо на мачту, бросив хитрый взгляд на белоснежный парус и едва подавляя в себе желание прыгнуть на него, чтобы приземлиться. Вместо этого он вновь обхватывает деревянную балку руками, вихрем соскользнув с нее вниз и наверняка нацепляв кучу заноз. Потом с ними разберется. Подбегая к одному из бортов, он вновь чувствует, как нос начинает чесаться от соли, но делает над собой усилие и не чихает. Этот бой с самим собой он выиграл, чем остался запредельно доволен. Да, Шварц самый старший из их дружеского трио, однако это не мешает быть ему так же и самым легкомысленным, иметь практически детский склад интеллекта. Возможно, именно поэтому ему удается без проблем общаться с теми, кто младше. — Отойди от края – выпадешь! А то мы тебя не знаем! – вновь кричит один из моряков, обращаясь к парню, но тот лишь отмахивается железной культей, заменявшую ему правую руку. — Не выпаду! «Ну, по крайней мере, не утону» – добавляет он про себя, не считая нужным озвучивать эту часть. Шварц запрыгивает на край, с трудом, надо признать, балансируя и борясь с непрекращающейся качкой, которая становилась все невыносимее. Подождав, когда берег будет совсем уж близко, парень оборачивается, махнув морякам на прощание рукой. — Ну, спасибо, что подвезли! Снова! — Снова?! — слышится вслед возмущенный возглас, однако блондин уже не слышит. Корабль не успевает причалить к берегу, как Шварц в пару прыжков преодолевает расстояние от деревянной махины до земли, оказавшись на песчаном пляже близ пристани. В очередной раз ощупывает карманы, но на этот раз – изнутри, проверяя сохранность заморских драгоценностей. Щурится, осматриваясь и зацепившись взглядом за то, что искал, а именно – две ярких макушки: розовая и рыжая. Довольно ухмыляется, а затем, запрятав сувениры поглубже в карманы, несется со всех ног к тем, кто давно готов его изрядно поколотить за очередное внеплановое исчезновение, громко крикнув уже издалека. — Я вернулся! Едва завидев вдалеке знакомую фигуру, Бон буквально испаряется розовым вихрем с глаз Фукса и несется прямиком к блондину. Белый песок задорно шуршит под ногами, пока девочка изо всех сил пытается максимально быстро преодолеть расстояние от них до Шварца. Бон делает последний шажок и буквально налетает на главаря компании и крепко обнимает того, на ходу радостно и шутливо ворча. — Вернулся он! Шварц, вот кто так делает?! — возмущенно произносит Бонни и, довольная, жмется к нему. — Мы ждали! Фукс лишь тихо смеётся над этим и подходит к полузадушенному Шварцу с висящей на нём розоволосой. — Бон, ты же его убьешь сейчас! – сквозь смех произносит лис, похлопав сестру по плечу, словно судья в борьбе, призывая ее остановиться. Встретиться со старыми друзьями после долгой разлуки приятно, и это прекрасно видно по довольному лицу Шварца, несмотря на то, что его активно старались лишить кислорода в легких. Блондин даже подыгрывает, высовывая язык и закатывая алые глаза, изображая висельника, после чего, впрочем, возвращается в нормальное состояние и от души хохочет, утянув и подошедшего лиса в крепкие объятия. — Признавайся, что ты своровал из заморских городов, Шварц? Не просто так ведь тебя так долго не было… — Фукс со всей лисьей хитростью прищуривается, сделав небольшую паузу и внезапно продолжая. — Или ты там себе девушку нашёл? Говорил он, конечно, в шутку. Но ради реакции на такие резкие выпады можно было и пошалить, рискуя потом убегать от обоих: от Шварца за такие шутки и от Бон за сворованную возможность расспросов. Стоило лису задать свой бестактный вопрос, память Шварца мгновенно припомнила ему эпизод, который он рассказывать совершенно не собирался, а потому мальчишка лишь сильно нахмуривается, сделав важный вид, но на деле банально пытаясь подавить смущение. Благо, красные щеки стали такими еще до этого. От бега. — На меня, конечно, много кто смотрит, я же, понимаешь ли, красавчик тот еще, но я не дурак, чтобы тратить свое драгоценное время на девушек! Тем более на другом… это… материке! Эти отношения будут определенно обречены на провал. Да. Шварц говорит, подняв указательный палец в воздух и настолько убедительно, что даже взрослый человек, состоявший в отношениях, наверняка бы поверил. Впрочем, это было бы лишним, ведь вещает он сейчас не взрослым людям, а двум неопытным подросткам, которые ему всецело доверяют. И совсем не обратят внимания на его розовеющие щеки. — Обречены на про-вал! Слышишь? — Бонфуа становится рядом с парнем и старательно пародирует того, поднимая палец вверх. — И вообще! — мальчишка мгновенно переводит тему, сделав это так громко, что сам едва ли не вздрогнул. — Своровал, пф! Обижаешь… На свои кровные золотые все куплено, между прочим! Вся Тихая Гавань знала, что Шварц был конюхом. Ну, неофициальным конюхом, скорее, помощником. Однако парень действительно вкладывал душу в то, что делает, поэтому часть денег от продажи лошадей, которых, кстати, и перевозили в Сулан на кораблях, законно отходила ему. Тратить деньги он не любил, однако очень любил своих друзей, поэтому не жалел потратить на них звонкую монету. — Подумаешь, поторговался немного, а то своровал… — продолжает тихо возмущаться Шварц, в третий раз суя руки в длинные карманы, которые доходили чуть ли не до колен, чтобы больше можно было унести. — Бон, держи. Парень протягивает девчушке нечто похожее на странную деревянную палочку, вдоль и поперек испещренную многочисленными узорами, однако при дальнейшем рассмотрении можно понять, что это ничто иное, как один из знаменитых суланских вееров. Правда, как оказалось на месте, сейчас там больше популярны зонтики, но на зонтик скромных сбережений Шварца, к сожалению, не хватило. Бон молча наблюдает за ним и тут же замирает. Протянутая ей палочка кажется такой красивой и нереальной, что девчушка на мгновение даже задерживает дыхание, переводя взгляд то на друга, то на заморскую вещицу. Аккуратно приняв подарок в свои руки, розоволосая не менее аккуратно оглаживает пальчиками узоры на деревянных дощечках, скользя тонкими пальцами по каждому плавному зарубку. Наконец поняв, что к чему, Бонни медленно отворачивает один край веера в сторону и с восторгом рассматривает замысловатые узоры тушью на прочной ткани. В голубых глазах все это время торжествует неподдельный восторг, покуда тонкие пальцы изучают новую вещицу. Сделав шажок назад, Бонфуа подносит веер к лицу, совсем легко согнув локоток, и делает короткий взмах, копируя движения всяких дам, что приплывали иногда в Тихую Гавань. Сложив обратно веер в палочку, девушка счастливо улыбается, смотря на Шварца и шутливо кланяется тому, кивнув и невольно потерявшись в словах. — Спасибо, Шварц… — Бон держит подарок на ладошке и продолжает улыбаться, пытаясь сформировать свой восторг в слова. — Он очень красивый… — Фукс, твоя очередь! — окликает лиса мальчишка, свободной рукой, тем временем, обшаривая второй карман. — Не знаю, правда или нет, но кнотт, продающий эту штуку, уверял, что оно работает. Иллюзии, вроде, создавать умеет. Разберешься, ты-то сможешь с ним совладать. А еще я ракушек всяких насобирал, но это так, мелочи… Намекая на принадлежность друга к лисам, Шварц отдает мальчику небольшой колокольчик, на вид из чистого серебра, украшенный мелкими бантиками, бусинами, камушками, и прочей всякой симпатичной ерундой. Все вместе смотрелось максимально стильно, поэтому Шварц купил бы его, даже если бы у вещицы не было никаких магических свойств (что само по себе еще являлось большим вопросом). Ему всегда нравилось все блестящее. Лис даже невольно навострив уши от любопытства, тут же прижимая их обратно к голове, тихо фыркая на эту несдержанность рефлексов, а взглядом уже изучая колокольчик у себя в руках: сначала просто повертев, а потом, немного подняв его над головой к солнцу, рассматривая блеск серебра и камней. Рука уже немного дергается в сторону, но Фукс тут же решает, что лучше не стоит им звенеть – мало ли, вдруг и правда может накладывать иллюзии? – и убирает колокольчик подальше, привязав на пояс, с улыбкой оборачиваясь обратно к Шварцу. – Спасибо! Я… обязательно разберусь, как он работает. Хотя он и так очень завораживающий. Раздав друзьям небольшие подарки, Шварц буквально светится от удовольствия. Он любит устраивать неожиданные сюрпризы, однако радовать ими своих друзей – еще больше. Чтобы увидеть блеск счастья в их глазах, не жалко было потратить и последние сбережения. Все равно, если ближайший месяц придется есть одну лишь капусту! Главное, чтобы Бон с Фуксом остались довольны. Шварц всегда радовал их чем-то новым. Сам забирался туда, куда не могли остальные и абсолютно всегда приносил что-то интересное. Честно сказать, он до самого возвращения боялся, что друзья подарки не оценят, но их реакция говорила о совершенно противоположном. Все-таки у него был хороший помощник в выборе сувениров. Постойте-ка… Мгновенное, но незаметное замешательство в глазах – осознание, что даже не спросил имени. Дурак. Шварц едва сдерживается от того, чтобы хлопнуть себя по лбу, за рассеянность, но понимает, что нельзя. Они же еще ничего не знают. — А ракушки-то покажешь? — заметив замешательство блондина и склонив голову набок, Бон хитро прищуривается и легко улыбается, придерживая веер. Громко кашлянув и приводя таким образом мысли в порядок, мальчишка снимает с плеча небольшой узелок, видимо, с ракушками, и запихивает туда руку. Долго-долго роется, надо полагать, для виду, потому что после этого он выуживает оттуда громадных размеров раковину, вытянутой формы. Вновь протягивает вещицу Бон, как первой, кто спросил про морские сокровища. — У них это называется горн. Вроде. Ну, если я правильно понял. — Будто бы пытаясь убедить самого себя, Шварц вновь серьезно кивает, подтверждая свои слова. Узелок с более мелкими ракушками и остальными небольшими сувенирами, в свою очередь, передается Фуксу. — Но это, признаться, уже товар не совсем честный. А какая разница?! У них их там все равно куча! Перламутровая поверхность приятно блестит на свету, переливаясь всеми цветами радуги в самом нежном их проявлении на глазах голубоглазой. Бонфуа не спеша прикладывает так называемый горн к своему уху и задерживает дыхание: внутри маленькой ракушки сосредоточены миллиарды звуков — шорох песка, каждое движение морской воды о брег, и кажется, сам небесный нарвал из старых сказок поет у нее над ухом. Дедушка Орф часто рассказывал о том, что за коралловым рифом обитает особый, необыкновенный народ — фалмари. Рассказывалось и про то, что у этого народа лазурная кожа, вытянутые конечности и ростом они превосходят человека уж точно на метр. В древних сказаниях было написано, что самого Небесного Нарвала может призвать лишь истинный вождь. И только когда тот заступит на свой пост, Небесный Нарвал вновь будет кружить над водами и поселениями народа, оберегая их от горя и невзгод. Таковы легенды, а как мы знаем, в каждой легенде свои крупицы божественной правды. Фукс со всей осторожностью принимает мешочек и оборачивается в сторону деревни, наблюдая, как жители уже понемногу расходятся по своим домам. — Пойдёмте, посмотрим на ракушки вместе с Эллией, она явно заждалась нас. Особенно тебя, Шварц. Ох, как она переживала… ты ведь сможешь загладить вину своими историями о Сулане? Шварц нервно сглатывает, отводя взгляд, едва услышав имя женщины. Той следовало бы рассмотреть вакансию военного дознавателя, ведь никто в Гавани не умел расспрашивать так, как это делала она. Ей даже необязательно было задавать вопросы в лоб: милая улыбка, доброжелательный взгляд, пара нужных слов – и ты сам все выдаешь, как оно было. На всех это действовало. На Шварца – в первую очередь. — Я… эм… да нечего рассказывать… — Шварц делает шаг в сторону, и только самый внимательный заметит этот бегающий взгляд, знаменующий лишь одно – собрался давать дёру. — Просто скажите ей, что со мной все в порядке, ладно? А то у меня много дел… пока! Едва успевая договорить последнюю фразу, Шварц мгновенно срывается с места, поднимая клубы песочной пыли. Буквально за секунды преодолев расстояние от берега до ближайших деревьев, он скрывается среди них, словно ассасин, совершенно, конечно же, не заметив, что с руки слетел еще один подарок. Подарок лично ему. Тоненький неприметный черный шнурок из плетеной кожи, украшенный парочкой маленьких, но дорогих, видно, бусин. Такая вещь, в отличие от горна, явно была ему не по карману. Даже при условии, что Шварц прекрасно умел торговаться. Перепрыгивая с ветки на ветку, блондин понимает, что что-то не так. Останавливается на одной из них, ощупывая запястье и к своему ужасу осознавая – потерял. Но не возвращаться же теперь, ей богу! Поэтому он, сцепив зубы от обиды на самого себя, мчится дальше, слыша возмущенные возгласы, следовавшие прямо за ним. Своих друзей он знал прекрасно, а вместе с ними и одну нерушимую истину: если догонят – вопросов не избежать. — Подожд- Шварц!! — Фуукс, — быстро тянет Бон и бросает ему напоследок. — Бегом! Еще секунда и вслед за старшим с пляжа пропадают еще двое, бросившись в погоню. Блеск. Бон мгновенно останавливается на месте и подхватывает в руки небольшой браслетик, прокручивая тот в пальцах и легко хмурясь. Из здешних жителей никто не носил подобного. А только вернувшиеся с материка матросы еще не успели побывать здесь и пронести товары. Из этого следовало одно — лишь один человек, прошедший здесь только недавно мог уронить его. Быстро спрятав тот в карман, девушка продолжает свой путь, перепрыгивая через поваленное дерево и направляясь следом за беглецом. — Шварц! Да стой же ты! Еще немного и ее рука оказывается возле его плеча. Розоволосая делает выпад, чтобы схватить того за рукав, но! Не успевает и тот вновь отдаляется от нее. Голос невольно срывается на бегу, покуда сама девушка не смеет остановиться, то и дело оглядываясь назад, ища взглядом Фукса, а потом возвращая свое внимание к блондину впереди. Сам Фукс с ужасом замечает, что едва не врезается в дерево, тут же сворачивая на другое, потревожив этим несколько очень шумных птиц, чьи возгласы были слышны ещё долго, отдаваясь не особо приятным звуком в ушах, заставляющим недовольно поморщиться. Довольно скоро эти возгласы сменяются на возгласы Бон, которая не бросает упорных попыток догнать Шварца. Ее упорство оказалось довольно заразительным – не отличающийся большой ловкостью Фукс с азартом бежал дальше, почти не чувствуя, как с непривычки от нагрузки горят легкие. Большими прыжками и снова чуть не навернувшись с ветки, возможно, оставляя пару царапин от деревьев на руке, лис старается быстро преодолеть большое расстояние и встать почти прямиком на пути Шварца, надеясь поймать того и отдышаться. — Шварц! Стой! — однако блондин ловко сворачивает в сторону, не давая к себе приблизиться. — Да погоди же ты! Чем дольше продолжалась погоня, тем сильнее Шварц жалел, что вообще стал ее инициатором. Осознав, что не прошло еще и десяти минут, а он уже начал задыхаться, блондин сделал неутешительный для себя вывод – неделя на чужой земле действительно выбила его из колеи, ведь он совсем забыл про тренировки! Ибо все свободное время тратилось на прогулки, знакомство с местностью и снова на прогулки. Он даже ни разу не удосужился побегать! «Молодой человек, как безответственно!» - голосом Эллии раздалось в голове настолько четко, что Шварц даже приостановился, но тут же почувствовал движение сзади: Бон попыталась ухватить горе-беглеца за рубашку, и ей бы это удалось, если бы мальчишка в последний момент не извернулся буквально по-змеиному, выскользнув из-под аккуратной девичьей ручки. Повернув голову назад, к преследовательнице, он, дразня, высовывает кончик раздвоенного языка и хитро щурится, впрочем, быстро возвращая голову туда, куда она должна сейчас быть устремлена – вперед. Весьма вовремя, потому что на пути возникает дерево и парню приходится круто вильнуть вправо, чтобы не познакомиться с корой, вроде, ясеня и разбитым носом до кучи. Бон обхватывает пальцами ствол и тоже минует дерево, которое стало препятствием не только для блондина, но и для нее самой. Ответно показав тому язык, розоволосая лишь сильнее поднажала, следя боковым зрением за тем, как Фукс срезает собственный путь. Отлично! Значит, путей отступления станет еще меньше, если они подберутся с разных сторон. Ветки под ногами на редкость скользкие и сырые. Видимо, в Тихой Гавани пару часов назад прошел дождь. Шварц про себя подмечает, что устоять на борту качающегося корабля было куда легче, чем здесь, однако мысль закончить не успевает: перед самым носом откуда-то снова выпрыгивает Фукс, полностью закрывая собой все пути отступления. Ну, все, кроме пути вниз, как заметил Шварц парой секунд позже. Блондин не может затормозить на скользкой ветке, а, вернее, просто не успевает. С воплем отчаяния он вытягивает руки вперед, буквально налетая на Фукса и сбивая его с ног, после чего двое мальчишек падают кубарем вниз, по пути ломая мелкие ветки и собирая за собой кучу сорванных листьев. Шварц, как человек, который постоянно куда-то откуда-то падает, однако, успевает сориентироваться в полете и пытается зацепиться за ветку протезом, свободной рукой, в свою очередь, удерживая лисенка за воротник, как котенка за шкирку. Все ветки предательски выскальзывают в миллиметре от железных пальцев, но Шварц не был бы Шварцем, если бы сдался просто так. До земли оставалось совсем немного, но именно в этот момент блондин чудом успевает ухватиться за одну из нижних веток, задержавшись на несколько секунд. Казалось, что вот оно – спасение! Треск. Если бы Шварц продержался еще хоть мгновение – ветка бы непременно обломилась и, скорее всего, зашибла бы обоих, но на (не)удачу этого не произошло: металлические пальцы со свистом проехались по влажной древесине, не выдержав веса двух подростков и, понятное дело, разжимаясь. Вновь дикий ор на оба голоса и стремительное падение вниз. Бонфуа со скорбным лицом провожает их взглядом. Больно. Но не так больно, как могло бы быть. Шварц с протяжным страдальческим стоном приподнимается, пытаясь сесть. Получается, но не с первой попытки. Перед глазами все кружится, поэтому приходится несколько раз сильно зажмуриться, чтобы привести себя в какой-никакой порядок. Очухавшись, блондин весьма грубо толкает лежащего рядом Фукса в бок, а услышав в ответ такой же болезненный стон успокаивается. Значит жив. — Блин… Не очень мягкая посадочка… Фукс лежал с максимально страдальческим видом и совершенно не собираясь подниматься, даже после того, как его толкнули, одаривая друга лишь многозначительным недовольным взглядом, на что получает еще один тычок, после чего Шварц фыркает и отворачивается. Нет, он, конечно, знал, что падение – это его вина, но брать ее целиком на себя он не собирался. — Нечего было на пути стоять, да! Сам виноват! Бонфуа опирается на толстую кору поваленного дерева и резко прыгает через то, оказываясь еще на метр ближе к своей цели. Но не тут то было. Отличная командная работа, небольшая жертва со стороны Фукса и… Шварц с Фуксом на земле. Не то, на что она надеялась, но цель все-таки достигнута. Тормозить нет времени и места. Шаг, следом прыжок и девушка хватается за ветку одного из деревьев, которые нависли сейчас над парнями. Усевшись на ветке, Бон легко усмехается, с хитрым прищуром поглядывая на Шварца и выуживая из кармашка найденный браслетик, держа тот в ладошке и показывая ему. — По-пал-ся! — хмыкает Бонфуа, все еще пытаясь отдышаться. — Не знаешь чьё? — Что? Шварц, с каких пор ты носишь браслеты? Да ещё и такие… — лис настолько заинтересовался вещицей в руках Бон, что даже решил подняться. Правда, получилось не с первого раза. Но побеждает только тот, кто не сдаётся, поэтому он всё-таки с тяжёлым вздохом садится, рывком поднимаясь за плечо Шварца, едва не «помогая» тому рухнуть обратно, но не прикладывая достаточно сил для этого. Проверив руки и всё остальное на целостность и убедившись, что серьёзных повреждений нет, Фукс отряхивается от грязи и вытаскивает несколько веточек, попавших в волосы. Не сразу замечая девчушку, а только когда она подает голос, Шварц поворачивает голову к ней, долго присматриваясь к загадочной вещице, которую демонстрировала Бон. Ничего не разобрать. Шварц не сдается, продолжая щуриться, поворачивая голову в разные стороны, как филин, однако с такой высоты совсем ничего не видно. В конце концов, кое-как собрав остатки сил после погони, он поднимается на ноги, слегка шатаясь и вновь всматривается. — Что это так- Запоздалый вопрос, потому что к этому моменту блондин прекрасно понимает, что держит в руках девочка. Понимание настолько четкое, что Шварц буквально давится незаданным вопросом, вновь покачнувшись в сторону и опустив голову. Со стороны могло показаться, что он злился, однако… Мальчишка покраснел. Непонятно, из-за чего больше: из-за своей рассеянности или из-за того, что сейчас придется выложить все, что он так наивно надеялся забыть. Тем не менее, Шварц решает, что сейчас отступать еще рано, а потому, сжав кулаки от неловкости, он вскидывает голову вверх, начав яростно возмущаться. Выглядело бы угрожающе, если бы не так комично. — Бон, отдай! Я случайно его нашел! На дороге валялся! В нем нет ничего особенного, он просто симпатичный… Ну же, дай сюда! Девочка с неподдельным интересом наблюдает за реакцией блондина на демонстрацию браслета и легко щурится, внимательно разглядывая лицо лжеца. — Ты врешь, — наконец выдает Бонфуа и легко прокручивает в пальцах невесомые бусины. — Я знаю, что сейчас ты пытаешься врать. Если бы ты нашел его на дороге, то отмахнулся бы от него сейчас. Бон удобнее устраивается на ветке, продолжая наблюдать за тем, как мальчишка пытается дотянуться до нее, попутно продумывая новые и новые аргументы в свою пользу. Но в проницательности этой девчушке ему не занимать. В конце концов, не первый год водится с ними. Прекрасно понимая, что просто так ему ничего не вернут, блондин попытался подпрыгнуть вверх, чтобы достать до руки девочки. Провал. Координация после падения все еще не желала восстанавливаться, а потому прыжков пришлось совершать не один… десяток. Плюнув на идею достать браслет, Шварц старается дотянуться хотя бы до Бон, чтобы скинуть ее вниз и поймать, однако даже ему не хватало ловкости добраться до такой высоты с одного лишь ровного места. Вздохнув, Шварц махнул рукой, устало падая обратно на землю, в пыль. Для полноты картины не хватало снять рубашку и помахать ей, как белым флагом. Парень вновь опускает голову, не смея снова демонстрировать густо покрасневшее лицо и тихо, едва слышно, произносит единственную смущенную фразу. — Мне… мне подарили… Фукс едва не давится от такого заявления, растерянно хлопая ресницами, пока глядит на старшего. Вот дела! И кто же мог подарить ему подарок на чужой земле? Неужто у него и правда появилась поклонница, оттого блондин так странно среагировал на ту шутку? Лис уже собирается задать вопрос, однако сестра опережает его, хохоча и спрыгивая с дерева, в два счета оказавшись на земле. — Ладно-ладно, вот теперь ты говоришь правду! — девчонка, сдавшись, протягивает браслетик хозяину. — Пойдем скорее, по дороге расскажешь! Девочка едва успевает договорить, как ее будто прошибает разрядом молнии и она замирает, словно статуя, отключившись от всего внешнего мира – опять это началось. Бон не носилась в конюшне, не работала у аптекаря. Девчушку тянуло ко всему по капле, но целенаправленного увлечения у нее никогда не было. В отличие от друзей она мелькала везде и в то же время нигде не была. Странно. Даже Тарна, их знакомая лисичка, пыталась привлечь ее к готовке у своего дедушки, но и тут вольную птицу не удалось заинтересовать. Но с пяти лет что-то начало происходить. Голоса. В голове ли? Стоило эмоциям хоть на мгновение захлестнуть черту каких-то установленных рамок, так это начиналось. Голоса. Множество голосов… Они не сливались в один звон, они звучали разными бубенчиками на разных частотах. И каждый раз чья-то новая история. И тогда же начались ее выпады из реальности. Бон резко дергается и ощущает, что все звуки вокруг нее мгновенно растаяли. Тишина. Только перед глазами что-то маячит, словно туманное облачко. Перед ней чья-то новая душа — новый гость. Девочка не единственная тонко чувствовала грань миров – Фукс не раз замечал, как временами замирает его подруга, после иногда даже не осознавая, сколько времени она провела в этом трансе. Лис понимал, что что-то не так, даже будучи совсем юным кицунэ и толком не разбираясь в магии, но даже он мог отличить враждебную сущность от безопасной. По этой причине он никогда не задавал лишних вопросов — пугать сестру тем, что все происходящее могло выглядеть странно, не хотелось. Единственным, кто ничего не понимал и очень злился из-за этого, был Шварц. Он точно так же, как и его друзья, чувствовал колебание ауры в окружающем мире. Однако если Бон с Фуксом могли примерно определить градацию опасности той или иной ситуации, то у самого блондина в этот момент срабатывал древнейший рефлекс – бей или беги. Если что-то не так, то надо убраться поскорее, а если не получается – быть готовым дать отпор. Именно поэтому временами Шварца откровенно раздражало, что друзья тянутся к чему-то сомнительно магическому, не следуя его примеру. Однако он не знал, почему чувствует мир настолько сильно. Почему все они чувствуют мир настолько сильно, в отличие от обычных людей. Он понятия не имел, почему на всех них смотрели из-за этого косо. Шварц вообще мало что понимал, но четко знал одну вещь: он должен защищать Фукса и Бон. Всегда. Конкретно сейчас – увести из этого злосчастного места, да подальше. Шварц, и правда, не знал своей точной биографии. Никто не знал. История о том, как конкретно мальчишка появился в Тихой Гавани, менялась и искажалась ровно настолько, насколько хватало фантазии у рассказчиков. Каждый перекраивал факты на свой манер, отчего даже самые, казалось бы, немыслимые детали казались вполне реальными. Тем не менее, ни один человек в Гавани не знал точного ответа, откуда и как блондин попал сюда. В конце концов, Шварц просто перестал спрашивать. Точно знал он лишь одно – раньше лес здесь был гораздо гуще, но однажды безо всяких причин там случился крупный пожар. В центре пепелища Шварца и нашли: совсем одного, до смерти испуганного, но целого и невредимого, за исключением отсутствующей правой руки. — Ребята, — через какое-то время Бон вновь подает голос, кажется, с большим трудом высвобождаясь из своего «сна». — Правда, пойдемте скорее домой. — Все в порядке? — взволнованно дергает ушами лис, бегло осмотрев свою спутницу. — Ты как-то побледнела… — Все хорошо, — тянет розоволосая и делает вид, что занята приведением своих волос в порядок. — Просто матушка волнуется наверняка… Девочка направляет взгляд с Фукса на Шварца и легко ежится: кажется, они все-таки почувствовали, что произошло. Кивнув парням, та пропускает их вперед на тропинку и идет следом, мысленно все еще оставаясь на том злосчастном дереве. Светлый дымок опускается на ветку и медленно обращается в подобие человеческого тела: прозрачное, немного размытое по контурам. Оно (ведь дать ему определенный род уж никак нельзя) тянет к ней что-то схожее с рукой, но девушка не может двинуться — тело мгновенно сковывает, а сама она не в силах и слова вымолвить, не спуская голубых глаз с туманной дымки. Но стоит дымке открыть свой «рот», как девочка мгновенно впадает в замешательство: она не слышит ничего из того, что оно говорит, но чувствует всем сердцем, что оно что-то просит. Но вот что? Бон резко оборачивается, когда они уже ступают по тропинке. Взгляд ее решительно направлен в сторону того злополучного дерева. — Шварц. Фукс. — Остановившись, она оборачивается на них и снова смотрит на ту ветку. Вот она дымка. — Разве вы… Не видите этого? Непонятное напряжение среди них всех почти физически чувствовалось. Сейчас даже Фукс был не против убраться отсюда побыстрее, несмотря на то, что в лесу он всегда чувствовал себя спокойно. Обращение Бон к ним звучит неожиданно и странно, отчего лис останавливается даже слишком резко, тут же развернувшись на все сто восемьдесят к сестре. Тихо подойдя к ней, он кладет руки ей на плечи, приобнимая и стараясь всмотреться туда же на ветку. Лекарь не раз говорил ему, что у рыжего «золотые руки». Кажется, ещё не было случая, когда от отваров и мазей, приготовленных им, людям становилось хуже, а не лучше. Он не знал, было ли дело в его аккуратности и внимательности или же в чём-то… магическом. Но Фукс всё так же по-детски надеялся, что его руки, и правда, способны лечить. Или хотя бы немного успокоить Бон. Даже полминуты рассматривания ветки не дали никаких результатов… Момент. Лис заморгал очень часто, пытаясь понять, что только что было. Показалось, что на долю секунды он увидел… другое такое же место. Без розовой макушки перед собой. Без столь яркой зелени – всё было мрачнее. И, кажется, на ветке было… что-то. Но он не уверен. Он не уверен, было ли оно и было ли что-то ещё не только там, видел ли он это всё вообще. Взгляд метнулся к колокольчику. Не могла ли это быть случайная иллюзия? Но за всё это время от него не было звона. Просто показалось?... — Не видим чего, Бон? — Там ничего нет, Бонфуа, — молчавший до этого Шварц резко подает голос, который сейчас нарочито звучит металлически равнодушно. — Мы собирались домой. Идем. Строго и официально. Как голос старшего брата или отца, который ругает ребенка за слишком разыгравшееся воображение. Да, Шварц был прекрасным актером. Проходя по улице, он всегда улавливал чужие эмоции, манеры поведения, мимику и жесты. А запоминая их, мог составить абсолютно любой образ, который сам же мог без труда сыграть. Как и сейчас. Со временем это приведет мальчика к абсолютному несчастью: он запутается в собственных масках и практически утратит путь назад. Но это произойдет через много-много лет, а пока он играет образ занудного старшего брата, мотивы которого известны лишь ему самому. Девушка непонимающе смотрит на призрака из густой дымки и медленно поворачивается к своим друзьям, силясь найти в лицах тех хоть какие-то отголоски понимания. Но не находит. Они не видят. Почему-то они не видят того, что видит она. Но почему? Шварц делает несколько широких шагов подходя к Бон и Фуксу, даже выходя чуть вперед, и вновь всматривается в пейзаж, который пару минут назад казался троице совсем безобидным. Однако снова абсолютное ничего. Взгляд Бон метается от призрака к парням, от парней к призраку, но это не дает абсолютно никакого ответа. Скорее наоборот — запутывает куда больше в свою паутину иллюзий и вопросов. Сжав в тонких пальцах ткань рукава рубахи, она делает шаг за Шварцем и внимательно смотрит. Ведь он сделал выпад именно туда, где сейчас и был дух. Шварца злит, что парочка намеренно подвергает себя опасности, не торопясь никуда уходить. Окончательно выходя из себя, мальчишка протягивает руку вперед, попытавшись разогнать воздух вокруг, но… Протянутая рука даже не успевает совершить и пары движений, как резко дергается и цепенеет на месте. Вместе со Шварцем в целом. Он не видит, но прекрасно все чувствует. Та же энергетика, такая же ледяная и липкая, какая обдала троицу и пару мгновений назад. Такая же… мертвая? «Здесь что-то есть». Глухим звоном раздается в голове мысль, наперебой с собственным сердцебиением. Едва придя в себя, мальчик резко одергивает руку, вновь начав пристально всматриваться в проклятую ветку. Опять ничего. Ничегоничегоничего. — Шварц, — голос Бон тихой мольбой обращается к нему, пока сама девушка медленно протягивает ручку к плечу, аккуратно хватаясь за ткань его рубашки. — Ты… Ты видишь его? Но он не слышит ее. Наверное, не слышит. Ответом на ее вопрос оказывается крик. Столь сильный, столь ужасный, что девушка сама пошатывается, на мгновение обращаясь взглядом к Фуксу, и хватаясь за собственную голову. Шварц всегда был приверженцем правила, что лучшая защита – это нападение, а потому чувства каждый раз взрываются в нем раньше, чем их успевает остудить мозг своим холодным расчетом. Сделав широкий выпад вперед, блондин принимает устойчивое положение, чтобы не оказаться опрокинутым (кто знает, что там), после чего набирает в легкие так много воздуха, что едва ли не задыхается в кашле. Но сдерживается. И кричит. Кричит так, как кричат до смерти напуганные птицы, которые стараются увести хищника от своих птенцов – благородно, конечно, но очень надрывно. Фуксу от такого внезапного выпада приходится прижать рыжие уши – и естественным образом, и руками покрепче. — Что ты, черт возьми, такое?! Мгновение. А для девчонки все как будто замедлилось, будто кто время вновь остановил. Бон проводит вновь по плечу блондина и аккуратно, со всей силой которая у нее только есть, отталкивает его назад, заменяя, становясь на его место. Еще шаг, вот ямка, вот камень… Но если для Бон время остановилось, то для Шварца и Фукса оно буквально ускорилось в несколько раз. Все произошло слишком резко: девочка, подлетающая к старшему, толчок в плечо, несколько неаккуратных шагов назад и падение из-за неудачно лежащего на земле камня. Приземление выдалось жестким от слова очень: Шварц бы наверняка вывихнул ногу, если бы не успел убрать ее. Он растерянно ищет взглядом Фукса, но тот лишь немигающе наблюдает за сестрой, не смея ей мешать. Самому не ясно: то ли от страха, что «нечто» может разозлиться, то ли от чувства, что происходит что-то... правильное? Будто ничего страшного не случится. В будущем подобное промедление может стоить ему жизни... кучи жизней. Но сейчас... Сейчас, и правда, не произошло ничего плохого. Лис доверял Бон. Возможно, даже больше, чем следовало бы. Находясь в своей, отдельной реальности, девочка возвращается к дереву и замирает под той веткой, стараясь не дышать. Пока призрачная тень медленно колышется и, судя по всему, намеревается спуститься к девчушке, сама она оглядывается на своих и друзей и легко кивает тем, мягко улыбаясь. Кажется, ей нужно сделать именно то, что просит заблудшее существо. Не имея воли подняться, Шварц обеспокоенно переводит взгляд от Фукса к Бон и наоборот. Несколько раз. Казалось, он единственный, кто не понимает, что здесь происходит. Почему все чувствуют это загадочное присутствие… чего-то, видят его и не могут глаз отвести! Все чувствуют, а он… постойте, он тоже чувствует…. Агрессию. Непонятную злобу, которая, словно снежный ком, с каждой секундой становилась все сильнее и буквально разрывала Шварца изнутри: почему это существо не хочет показываться ему?! Он что, чем-то хуже? И почему друзья совершенно его не слушаются и не хотят уходить?! Стиснув зубы, мальчик опускает голову, тщетно стараясь подавить в себе приступ всеразрушающей злости. Шварц не понимает, почему злится. Половиной себя он осознает, что агрессия его беспочвенна. Ребята ведь сами не понимают, что это такое. Тот же Фукс – его взгляд не выглядит ясным, будто он осознает, что здесь происходит. Он напуган и растерян так же, как и Бон. Как и Шварц. Но как эта неосязаемая тварь посмела проигнорировать только его?! Это происходило не впервые. С самого детства за Шварцем наблюдалась подобная особенность: он мог начать плакать из-за абсолютной ерунды, но буквально на следующий же день пережить подобное без происшествий. Годы шли и детские слезы сменились подростковой агрессией. Но сколько бы ему ни было лет, все жители знали: если началось – быть пожару. И действительно, горело каждый раз. Дом, лес – неважно. Если Шварц не успокаивался вовремя, случайное возгорание происходило само по себе. «Спокойнее. Ты должен успокоиться. Не делай хуже, пожалуйста, не делай хуже». Уговоры самого себя совершенно не помогали. Для него уже не существовало ни непонятного духа, ни Бон, ни Фукса, ни пространства вокруг. Только он и его нарастающее бешенство. Он знает, что будет дальше. Шварц чувствует, что левая рука будто начинает плавиться, причиняя настолько сильную и резкую боль, что хотелось выть. Что и сделал бы Шварц, если бы не сидел с плотно стиснутыми зубами. Однако произошло то, чего раньше никогда не было: жар постепенно переполз от руки до самой шеи, заставив Шварца буквально зажмуриться одним глазом, чтобы не издавать звуков. Он чувствует, как каждый миллиметр кожи обрастает маленькими чешуйками и чем дольше это происходит, тем невыносимее это выдерживать. Он уже не видит, что Бон подходит к сущности вплотную. Еще немного и дымка сама спускается к Бон. Девчушка делает шаг вперед и замирает, медленно протягивая руку к самой неизвестности, скользя пальцами сквозь клубы дымка и ласково ведя по неизвестным и прозрачным артериям. Пальцы будто сами знают, что им нужно делать. Вот маленькие прозрачные сосуды ведут к целому клубку. «Наверное, сердце?» Дотронувшись до него одним только пальцем, Бон мгновенно чувствует облегчение, пока сизая дымка медленно испаряется перед ней, утекая куда-то к облакам. Розоволосая оборачивается к друзьям и едва пошатывается. Неужели все? — Бон! Это могло быть опасно! — лис тотчас подлетает к девочке, очень вовремя поймав ее за плечи, не давая ей и шанса оказаться на земле. — Пойдемте уже домой! Шварц?... Шварц! Фукс растерянно окликает старшего и осматривается вокруг, замечая, что тот недвижимо сидит под одним из деревьев — все там же, куда его отпихнула Бон не так давно. Но блондин не отзывается, будто сознание покинуло теперь и его. Лишь дрожащая от напряжения рука выдает его нахождение здесь. «Возьми это. Пусть он будет с тобой до следующей нашей встречи». Чужой голос разрывает бесконечный мрак самобичевания в голове. Так резко, что Шварц непроизвольно распахивает глаза и видит. Видит блекло светящиеся бусины на своем браслете. И чувствует, как жар спадает, давая, наконец, спокойно вдохнуть. Постепенно возвращается и слух: вместо собственного сердцебиения Шварц слышит, что запели ночные птицы. В глазах двоится. Мальчик поднимает голову и видит, что друзья уже возвращаются к нему. Значит, все наконец закончилось. Все закончилось. Шатаясь, блондин неловко поднимается и дергает рукав вниз, а воспаленную ладонь прячет в глубокий карман штанины. Чтобы не увидели. Он потом как-нибудь расскажет. — Нам… нужно возвращаться.***
— Нам запрещено причинять вред смертным, если ты забыла, — строгий голос одной из сестер гулом прокатывается, кажется, по всему существующему в мироздании пространству. — Тебе повезло, что никто из них серьезно не пострадал. — Я всего лишь подтолкнула девчонку к ее истинному предназначению, — почти обиженно отзывается вторая, отрывая взгляд от круглой сферы на столе, которую сиюминутно заволокло дымкой. — Тебе-то легко говорить, твоя избранная сразу попала в нужные руки... — Это не шутки, — первая вовсе не разделяет беспечности сестры, тщетно пытаясь воззвать к ее серьезности. — Если Рэн узнает, что по твоей милости его избранный увидел неупокоенную душу... — Он не узнает, если ты ему не скажешь. — Если ты продолжишь играть с огнем и дразнить наследие Атума, думаю, гнев Рэна будет для нас меньшей из проблем. — Это было для дела, — проказница накрывает стеклянный шар богато украшенным платком, и игриво подмигивает, спровоцировав очередной тяжелый вздох у своей собеседницы. — Он мог помешать и увести ее. К тому же, он прекрасно справился, видишь? — Это единичное везение, сестра. Не стоит на него полагаться и впредь вмешиваться в жизнь людей. — Ты такая скучная! Вот поэтому в Империи популярны только мои алтари. Заливистый смех Черной Императрицы наполняет самые вычурные, под стать своей хозяйке, покои Небесного Дворца.