***
Тени игроков рассекали поле, как стрелы. Апрель приложился теплым боком по всей округе, свирепо растопил на реках лед, оголил мшистые настилы камней и размял из пухлых почек первую, молодую листву. Свисток. Тени слетели вниз, падая на траву, соскочили с метел, дружно похлапывая друг друга по плечам. Себастьян, с подрагивающими в ногах мышцами, начал снимать с себя обмундирование. Тренировка потрепала всех. Даже железные нервы Когавы. Засвеченные пыльным солнцем фигуры с трибун что-то подбадривающе кричали. Он поставил ладонь козырьком, оббежал взглядом всех, увидел знакомых, покивал им и с изнеможением присел на колено, пытаясь отдышаться. — …ничего такой, да? — услышал он краем уха. — Кто? — голос смутно знакомый. Пока Себастьян пытался развернуть в памяти всех возможных, снова послышалось, в этот раз четким его имя: — Себастьян Сэллоу. — Сэллоу? Этот конопатый чёрт? — тут он с усмешкой просек чей это был голос, смахнул дрожащую капельку с носа. Так меня еще не обзывали, подумал, принимая протянутую руку Лиама. — Нормально? — спросил, поднимая его на ноги. — Хорошо отыграли, зря на нас Когава шипит. Себастьян покивал, пытаясь подслушать что-то еще. — …по-моему, он очень даже возмужал. И в плечах какой. Симпатичный. Его в прошлом году Патриция обхаживала, так он не дался, — и девчачий смех. Сколько их там? Четверо? Лив, а еще кто? — …я бы лучше с ним погуляла, чем с твоим братом, Лив, без обид… — …этот придурок криворукий… — рядом вещал Лиам, то смешиваясь с белым шумом, то снова проявляясь. — …Сэллоу такой же бессердечный скот, не смей даже с ним связываться, — с этим бы Себастьян поспорил, сердце у него было, билось под самым горлом, придавленное быстрым вдохом. Он застыл, склонив вспотевшую голову, смотрел на Лиама исподлобья, но не слушал. — …я думала, он тебе приглянулся. Нет? Себастьян с напряжением вцепился в древко метлы, прошелся пальцами по шершавому дереву, облизнул высохшие губы. — …да, Лив, разве он тебе не нравился на прошлом курсе?.. — вопросы посыпались от всех троих, разные, каверзные. Себастьян не успел расслышать, Лиам ощутимо стукнул его в плечо кулаком. — Эй, Себастьян, на тебя ступор напал? Идем, говорю, чего стоять, — Лиам потянул его с поля, коротко взглянул в сторону сестры. Себастьян прочертил взглядом низ трибун. Зацепился за неё. Лив оглядывала его, крутя в задумчивости прядь. В солнечном напылении она сверкала, как галеон, но даже отсюда его проняло не растопленным холодом её глаз. — Добрый день, прелестные дамы! — махнул им Лиам, блеснул улыбкой. — Лив, в совятню пойдем? Лив поднялась с трибун. Высокая стройная, мантия трепала краями подмятую юбку. Она быстро распрощалась с подругами и подошла к Лиаму, легко похлопала ладошкой по плечу. — Хорошо сыграли, — неожиданно сказала она, и Лиам с настороженностью на неё покосился. Лив была странно притихшей. — Приболела? — Лиам приложился пальцами к её лбу, постукивая. Она нехотя оттолкнула его руку, фыркнула. — Отстань и отодвинься от меня, ты весь потный. Себастьян усмехнулся, рассматривая её, шел позади них, оттягивая влажный ворот водолазки. Волосы, схваченные заколкой, мягко подпрыгивали в крупных волнах. Спина прямая. Из расстегнутой сумки выглядывал краешек книги. — Обидел кто? — снова попробовал Лиам, задевая близняшку плечом. — На обиженных воду возят. — Ага, а на тебе бочки таскали. Что случилось-то? — спросил Лиам, кинул взгляд через плечо на Себастьяна, тыкнув пальцем в сторону сестры, мол, знаешь что, кто. Себастьян качнул головой, удивленно нахмурился. Он снова попал в редкий момент их братско-сестринской заботы. — Лиам, никто меня не обидел, — спокойно отозвалась Лив, встряхнула рябую тень от солнца волосами. — Если это парень, мы с ним разберемся, только дай знать кто, — Себастьян вклинился между близнецами, улыбнулся на её короткий взгляд. Вблизи он мог рассмотреть каждую ресницу, и как тени от них падали в тонкие частоколы под глаза. Мягкие губы, бледно-розовые, в легкой улыбке. Скулы в бледных, не таких заметных как у него, веснушках. Она была красивой, не той кричащей красотой, а как прохладная сырость осеннего леса, только отмокшего от летнего духа, пожелтевшего по краям раскидистых крон. Высокая, доставала ему до плеча своим и, если бы носила каблуки, он бы мог вглядываться в неё прямо, разглядывать всю сглаженную остроту скул и взгляда очаровательной, светящейся улыбкой. Ему это нравилось больше всего, когда она улыбалась, тогда её лицо приобретало хрупкую нежность, почти по-детски впалыми ямками на щеках. Себастьяна удивляла эта разница между близнецами Бриар. Одно на двоих лицо, но совершенно разные взгляды и улыбки. Лиам был мягче, во всех смыслах ярче, а Лив строже и прохладнее, несмотря на всю внешнюю броскость. Она покачала головой, отводя от Себастьяна взгляд вперед. — Мне помощь в таких вопросах не требуется. Все от меня без ума, — внезапно едкое, и ямочки расцвели на щеках от улыбки. Себастьян усмехнулся. — Не сомневаюсь, Бриар. Ты умеешь очаровать своим пытливым умом любого, — он неожиданно почувствовал странную слабость от её близости и такой открытой улыбки ему. Если бы его спросили нравилась ли ему Лив, он бы задумался и, скорее всего, ничего не придумал обескураженно замолкнув. И хорошо, что никто не спрашивал. — Если бы это сказал не ты, Сэллоу, я бы расценила это как комплимент. Себастьян встретился с ней глазами, с мягкой улыбкой кивнул. — Это и был комплимент. — Бога ради, Себастьян, я как бы еще тут, а ты внаглую флиртуешь с моей сестрой, — послышалось сбоку, и Себастьяну прилетел ощутимый тычок под ребра. Лиам хмуро качал головой. — Хочешь и с тобой буду? — он ткнул его локтем в ответ, хмыкнул. — Ты не в его вкусе, если, конечно, у тебя нет пары упругих грудей, — фыркнула Лив. — Ха-ха, — закатил глаза Лиам. — Больше не шути. Тропинка сползла в сторону совятни. Ветер трепыхал зеленые всходы травы, пробирался скользким теплом за шиворот. Себастьян, до этого вспотевший, передернул от озноба плечами, мокрую голову застудило. — Иди сам, Лиам, у меня там на лестнице голова кружится, — она прислонилась бедром к камню, задумчиво подняла глаза к широкому пролету. Лиам вручил ей свою метлу и с усмешкой сказал: — А я говорил не бегай по ступенькам, теперь я знаю твою маленькую слабость. — Какую? Ступеньки? — Высота. Больно было в прошлый раз падать? — он издевался, но не злобно, просто хотел, чтобы сестра наконец вернулась в прежнее настроение. Себастьян посчитал, что это крайняя забота, на что они были способны. Лив тяжело выдохнула, покачав головой с замкнутым в одну точку взглядом. — Мне даже жаль, что мы родственники. Лиам рассмеялся, но для надежности бросил взгляд на сестру, чтобы не прилетело пинка для ускорения. — Пойдешь? — спросил у Себастьяна, кивнув в сторону. — Нет, — Себастьян отмахнулся, припал спиной к стене, поглядывая из-под ресниц на Лив. Она была отрешенной, какой-то неживой. Вот пару минут назад улыбалась, а теперь стояла с пустыми, потухшими глазами. Он решил, что это самый удачный момент для вопроса. — Значит, конопатый черт? Она резко вскинула голову, распахнула свои жёлтые глаза. Ресницы пару раз недоуменно вспорхнули. Но тут же на её лице проступила холодная улыбка. — Подслушивать так в твоём духе, Сэллоу. Как много ты слышал? Он небрежно пожал плечами, не сводя насмешливого взгляда с неё. Её это не пугало, не удивляло, она просто отвечала тем же. Себастьян с гулким стуком сглотнул, прокатывая адамово яблоко вверх-вниз, обвил пальцами метлу покрепче, отошел от стены. Лив вжалась в выступ перил, отчего-то нахмурилась, стоило ему подойти ближе. Он вскинул бровь. — Боишься, что я буду мстить? Напрасно, мне лестно, что обо мне говорят… Я правда так хорош? — спросил, улыбаясь одной из своих, как он думал, обескураживающих улыбок. Девчонкам нравилось, когда он так смотрел на них. Скользя медленно взглядом сверху-вниз, останавливая его на губах. От такого ноги подкашивались и сверкал румянец. Это всегда работало. Лив, неожиданно, рассмеялась, наклонила голову и прикрыла ладонью глаза. Что-то новенькое, подумал Себастьян, уязвленно прикусив губу. — Ох, Себастьян, — это было в насмешку, но на долю секунды что-то внутри него вздрогнуло и с гулом упало вниз. Она так редко называла его по имени, что он и не помнил, когда такое было в последний раз. Улыбалась в своей прежней ехидной манере, с холодом в глазах. — Хорош? Я бы не побоялась оспорить любого, кто так считает. Он нахмурил брови, всё еще не сводя с неё глаз. Странно, но это его задело, за ту самую, глубинную часть. Себастьян пару раз моргнул. — К чему тогда были те вопросы? — спросил, хмуро наседая на неё. Лив поводила глазами по сторонам, словно кого-то искала, с сомнением заломила брови. — Какие вопросы? — она посмотрела на него прямо, и он попытался понять, шутит она или врёт, или хочет побольнее на него надавить. — Что я нравился тебе на прошлом курсе, — его голос стал глухим, глаза внимательно следили за её реакцией. Её не было. Лицо Лив было абсолютно пустым. — Нравился, до момента с Пруденс Аллен, — она призналась об этом с такой легкостью, что Себастьян опешил, распахнув широко глаза. Тут же тяжело сглотнул, вспоминая прошлый год. Такой момент был, когда его застукали за непристойными поцелуями в пустом кабинете с семикурсницей. Анна была вне себя от злости, тогда она напомнила ему Лив. Он думал, что не переживет тот стыд и позорный клич, который кричали ему еще неделю вслед. Сэллоу развратник и сорванец, бойтесь, девчонки, он вас всех съест. Бойтесь за юбки, бойтесь за блузки, Сэллоу руками их все распустит! Тупость, а он это терпел. Даже от Оминиса, который громче всех смеялся, когда Анна тыкала Себастьяна лицом в гневное письмо дяди Соломона. Воспоминание скользнуло нервной судорогой по позвонкам. Он почти оправился от того случая и больше с девчонками не связывался, какие бы они симпатичные не были. Он плотно сжал челюсть и древко метлы, скинул с себя груз неприятной мысли, снова встретился с глазами Лив. Она не улыбалась, скорее, выглядела растерянной. — Ладно, это было в прошлом, не будем его ворошить, — она пошла на попятную, будто поняла, что ему стало не по себе от этого разрытого воспоминания. Пощадила его чувства. Это Себастьяну не понравилось. Он усмехнулся. — Так значит, я разбил тебе сердце в тот год? А ты на что-то надеялась? — спросил, выхватывая взглядом её вспыхнувшую на самой радужке глаз злость. Его пробрало до костей, но он улыбнулся, чувствуя, как завозилось в груди горячее чувство удовольствия. Он зацепил её за живое. Теперь главное быть внимательным, Лив, как змея, могла ужалить и парализовать. На крайний случай, подбить глаз. Себастьян вскинул брови на её молчаливое негодование. — Эй, нас дед на каникулы к нему зовет. Он уезжает на Балканы и просит присмотреть за домом, — послышался голос Лиама. Он перелетел через ступеньки, улыбчивый, в руках письмо, но тут же нахмурился, заметив напряженных Лив и Себастьяна. Толкнул друга в плечо. — Дистанция, Себастьян. Что вы тут устроили без меня? Лив повела плечами, будто скинула с себя всю тяжесть их разговора. Взяла из рук брата письмо. Себастьян искоса наблюдал на за ней, за её бесцветным лицом и прямой спиной. Он с сочувствием отметил для себя, что ему хотелось, чтобы она смотрела на него, неважно, пусть даже когда злилась или ругалась. От этого его замкнуло, осело зыбким холодом по конечностям, расползлось по всем окаменевшим жилам. Плохо. Так плохо, что даже хорошо. — Себастьян, поедешь с нами? Дом в нашем полном распоряжении. Ни деда, ни домовика. Смекаешь, о чём я? — спросил Лиам, вскинул брови и толкнул его в бок. Да, Себастьян смекнул, окинул взглядом Лив, которая шлепнула брата ладонью, что-то торопливо возразила, что не будем брать Сэллоу, зачем нам Сэллоу, а Лиам, а мы еще Тома возьмем! Он смекнул в этот самый момент. Лив ему нравилась.***
Дом стоял под высокой, обмерзшей елями и рощами, горой. Большой, с кучей пустующих комнат, в стеклянной пыли окон и острой, в желтоватой черепице крышей. — Мы должны были жить тут, но дед невзлюбил нашу мать, она же магглорожденная. С Лив мы гостим здесь даже чаще, чем в собственном доме, — сказал Лиам, в первую их ночь прибытия. Он провел их с Томом в отдельные для каждого комнаты, дал по сменному постельному белью и разжег камин в гостиной, натапливая остывший дом. Себастьяну дом понравился. Было что поизучать, куда пролезть. Первым делом они обошли весь первый этаж, кухню, гостиную, пару комнат для прислуги, кладовую, библиотеку (в ней был запертый кабинет деда, куда они не смогли попасть, а хотелось) и подвал, который больше походил на каменное подземелье. — Дед у нас строгий. Я пару ночей тут провел, пока Лив не замолила мои грехи, — со смешком вел свою экскурсию Лиам. На втором этаже было много запертых комнат, куда они тоже не попали, а на третьем и чердаке мохнатый слой пыли забился в горло и нос, и они с кашлем, с чихом и безудержным смехом Тома кубарем свалились со скрипучих ступенек. — Черт, кто меня пнул в ногу? — застонал Лиам, цепляясь ладонями за перила. — Зачем вы туда потащились? Дед не разрешает на верх ходить, — снизу стояла Лив, в белом, легком платье с распущенной косой. В сером свете закопченного окна она напоминала привидение. Себастьян поднялся с теплых коленей Тома, к которому его прибило. Отряхнул с себя пыль и подал руку друзьям. — Мы в порядке, спасибо, что спросила, — с раздражением фыркнул Лиам. — Просто не лезьте, куда не просят, ладно? Я клятвенно пообещала деду, что дом не развалится к его приезду и что мы будем соблюдать все условия, по которым вы… — она навела палец на удивленного Тома, затем на хмурого Себастьяна. — …здесь можете присутствовать. — Ой, да не ворчи ты, как дед, — отмахнулся от неё Лиам и повел всех вниз, спускаясь на этот раз осторожнее. — Чертовы лестницы, проклятье на нас, что ли? Он взглянул на косящуюся на него Лив. Та улыбнулась. — У тебя две левых ноги, чему ты удивляешься?.. Следующим днём, подбитые Лиамом, они побрели на реку. По дороге остановились у стоячего пруда, покидали блинчики, но выходило не очень, камни отскакивали от зеленых лап кувшинок. Лес шелестел, пружинил в опаленной солнцем листве, как перекаты волн. Мшистый, зеленый, весь в кудлатых вязах и ясене. Они остановились на берегу, вытягивая головы, чтобы рассмотреть другую сторону. Река разлилась в широкий, бликующий брызгами света, рукав. — Доплывем до моста, после него там такая красота! Я всё вам здесь покажу. Мы с Лив каждую лесную тропу знаем и куда река впадает. Можем, кстати, потом дойти до Болотистого озера, — говорил Лиам, перетягивая рубашку через голову. Светлые, длинные пряди вздыбились, рассыпались по оголенной шее, он снова собрал их в небрежный хвост, улыбаясь, совсем как мальчишка. На щеках отпечатались ямочки. Том с прищуром оглядел широкую реку, чистую, что можно было увидеть ребристое дно ила и прилипшую к камням волосистую тину. — Ты не шутишь, да? Вода еще не прогрелась, — Том неуверенно начал расстегивать пуговицы, не переставая вкидывать взгляды на нетерпеливого Лиама и такого же улыбчивого Себастьяна. — А чары нам на что? — с искренним удивлением возразил Лиам, сверкая голым торсом и грудью в светлых, почти незаметных волосках. — Я не лучший пловец, — признался Том, но с улыбкой оголился по пояс, как и парни. Он был выше их всех и казался куда взрослее. Плечи раздавались в ширину, как у Себастьяна, а на ладно скроенном теле всюду крапинками рассыпались родинки. Он был несомненно хорош собой, даже Лиам с Себастьяном это признавали (и женская, добрая половина Хогвартса). — Не боись, дружище, я буду рядом, — звонко впечатал ладонью по лопатке Тома Лиам. Тот с сомнением усмехнулся, но полез в воду первым. — Чёрт! Мерлинова борода, вода ледяная! Лиам с тяжелым вздохом закатил глаза. — Балда, магия для тебя шутка? Себастьян остался стоять наблюдателем, пока они вдвоем с раскатистым смехом свалились в реку, забрызгав зеленеющую осокой кромку берега. Он с легким вдохом вошел в ледяную реку с разбега, будто напоролся на стог иголок. С громким вскриком вспомнилось и наличие волшебной палочки, оставшейся под брюками. Вот и он балда. — Себастьян, бодро гребем туда, — вскинул белую руку Лиам в направлении течения, за ивы, словно в поклоне опустившие зеленые ветки в реку. Ему к мосту не хотелось, хотелось просто поплавать, понырять, снять с себя всю поклажу из учебных будней и удавок от ссор с Анной и дядей. Если Анна была спокойна, отпуская брата на каникулы к Бриарам, то дядя рассвирепел, наверняка боясь, что с такого расстояния не сможет контролировать племянника. Отношения у них слабо, но ладились. — Нет, я тут… тут вас подожду, плывите без меня. — Да ты чего, Сэллоу, поплыли! — уговаривал его Лиам, подплывая вплотную. — Лиам, пусть, — добродушно улыбнулся Том, словно понимал Себастьяна без слов. Порой, так и было. Одного взгляда на друга хватало, чтобы Том не дёргал его по всяким причинам. Они пережили достаточно, чтобы Себастьян мог звать Тома Роллана своим «другом». С Лиамом и Оминисом они с самого начала друзья, и Себастьяна иногда удивляло, с какой легкостью Роллан мог завоевывать сердца и вливаться в компании, будто всегда был своим. — Завтра я тебя к себе привяжу, Себастьян, не отвертишься. Себастьян с ухмылкой плеснул в него горсть воды. — Буду ждать. Они заскользили вниз по течению, уплывая всё дальше, пока их макушки не засветило отблеском ледяной воды. Себастьян расслабленно сплыл от одного края реки к другому, всё думая о последнем разговоре с Лив. Их общение после того дня не возобновлялось, она смотрела на него с пустым, равнодушным взглядом, хотя ему казалось, что ей явно было что ему сказать. У них даже не было возможности побыть наедине, а Себастьяну так хотелось. — Эй, а где парни? — услышал Себастьян с берега. Лив стояла в прожилках света, упавшего через озеленелые пологи леса, словно разбитая на витраж. В ярко-белом платье, с собранными волосами, сжимая что-то в руках. Он подплыл, вышел из реки, предчувствуя странную смесь из волнения и сильного влечения. Лес будто читал его мысли, они были на берегу одни. Он встряхнул с мокрых волос капли воды, умыл рукой лицо, разглядывая её из-под слипшихся от влаги ресниц. Лив не стесняясь его рассматривала, с едва теплящейся улыбкой. В его груди что-то припечаталось, плотное, увесистое, он не разобрал, принимая из её рук полотенце. — Убежали, а полотенца не взяли, — тихим голосом пояснила она, всё же отводя глаза куда-то ему за спину. Себастьян глухо хмыкнул, смахнул полотенцем ползущие капли по лбу, улыбнулся её оглушенному виду. Да, Себастьян Сэллоу был хорош собой. Он был в том женском списке из двадцати трех имен, с кем каждая старшекурсница, по случаю, должна была сходить на свидание. Увы, в этом году строчка «Себастьян Сэллоу» пустовала, он не соглашался ни на что. Он решил, что исключение бы могла составить Лив, если бы ей было дело до этого списка. За два учебных года он состригал свои кудри почти под корень, но они быстро и густо росли, завиваясь в объёмные кольца и выцветая на солнце до медно-рыжего. Веснушки темнели с приходом весны, осыпанные по всему светлому лицу, плечам и торсе. Он вырос почти на три с половиной дюйма за год и раздался в плечах настолько, что теперь все прошлогодние рубашки лопались по швам. Он был подтянут благодаря стабильным тренировкам в квиддич и постоянным забегам с Лиамом и Томом от ими же заваренных дел. Его голос сломался еще на пятом курсе, но он нашел свой способ, как соблазнять девчонок не только одним взглядом, но и умело сыпать комплименты низким, бархатистым тоном. Это сводило с ума. Он знал куда стоило нажать, как лучше улыбнуться и сколько фраз потребуется, чтобы склеить или упросить кого-нибудь. Вдобавок ко всему, он избавился от детской припухлости, на смену умильным, в конопушках, щекам его челюсть заострилась, явно проглядывался кадык, а губы бантиком смягчали остроту скул. Себастьян Сэллоу определенно знал, какое производил впечатление. — Спасибо, — он поблагодарил её с улыбкой, пытаясь применить всё своё обаяние на Лив. Он еще не определил, нравилась ли ему Лив как объект вожделения или нравилась искренне, всем своим неуемным сердцем. Если Себастьян чего-то хотел, он этого добивался. Если Себастьян любил, то со всей отдачей и глубокой привязанностью. В свои семнадцать он еще никогда не влюблялся настолько, как говорил Лиам «голову с плеч сносит» или Том «ты буквально сходишь от этого чувства с ума!». Тому он верил больше. — Они поплыли к мосту? Почему ты не с ними? — спросила Лив, скручивая в руках полотенца в жгуты. Себастьяну показалось, что в ней что-то переменилось, в её взгляде, в позе и лице. Она не смотрела на него, прятала глаза в раскинутых лужайках полевой травы, в скользких лучах высокого солнца и в лесных коридорах густеющей зелени. Он накинул полотенце на плечи, пожал ими, бегая взглядом по далеким силуэтам горной цепи. — Мне хотелось побыть в одиночестве. Такое редко случается, — внезапно признался он и припечатал всё легкой улыбкой. Лив кивнула, смотрела словно глубоко в себя, потрогала выпавшие пряди из низкой шишки. — Я тогда пойду, отдашь им, — она протянула ему два измятых полотенца. Себастьян с весельем подумал, что еще никогда в жизни не видел Лив Бриар такой кроткой и послушной. Затем он подумал совсем бессмысленное, несусветное — что если поцеловать её. Эта мысль запуталась в другой, и Лив, не дождавшись, скинула полотенца на их одежду. Тут-то он понял, что упускает момент, если не сейчас, то больше возможности не будет. Он оправдывал себя, ему было боязно, всё это могло закончиться роковой ошибкой, стоящей ему зубов или ребер. Но риск дело благородное, а ему рискнуть хотелось больше всего… — Лив… — он успел поймать её руку, тонкую, мягкую, в сравнении с её его ладонь казалась широкой и твердой. Лив испуганно повернулась, сглотнула. Он заметил как сменились эмоции на её светлом лице, как смягчился взгляд, в нём что-то блеснуло, неуловимое для него, но это был не отказ, а просьба. Себастьян потянул её на себя и понял, что она не сопротивлялась, улыбнулся уголком губ, подошел ближе, окидывая её тягучим взглядом. Да, это было проще, чем он думал. Лив смотрела на него прямо, чуть прищурившись, ресницы вспархивали, ложились мягкими тенями под глаза. Губы приоткрылись. Она ждала, ей тоже было интересно, что Себастьян будет делать. В её взгляде не было ни доли холода, только непонятная для него эмоция. Она легко улыбнулась, расцвечивая ямочки по бокам щек. — Что дальше? — спросила с вызовом, опуская глаза на его плечи, смахивая сырые, налипшие пряди с его лба, так просто и непринужденно, что Себастьян почувствовал, что это не он владеет ситуацией, а Лив. От её тепла и близости он ощутил горячий прилив возбуждения, волнительного трепета. Что дальше? А дальше Себастьян взял дело в свои руки, не смея завладеть собой, с шумом поцеловал её, стискивая ладонями щеки, соскальзывая руками к плечам, на талию. Сминая её губы своими, со всей властью, что у него была. Он почувствовал, как она задрожала, примкнула плотно к его мокрому торсу, прошлась ладонями по крепким плечам, впуталась пальцами в беспорядочно примятые кудри, отвечая со всей горячностью и порывом. Принимая его жаркие, влажные поцелуи, размыкая розовый рот, позволяя ему скользнуть своим языком по её. Он крепко прижал её к себе так, что Лив пришлось встать на носки. Его поцелуи были глубокими и пламенными, и он почувствовал, как она оплавилась под ним, вздрогнула, колени подогнулись. Себастьян дотянулся до её бедер, подкидывая вверх. Лив ухватилась ладонями за его плечи, со вздохом прижалась мягкой грудью к его, Себастьян явственно это почувствовал, разорвал поцелуй, пытаясь поймать её глаза. Лицо Лив окрасило нежным, розовым, губы блестели от слюны, волосы растрепались, упали на спину, по плечам. Он опустил её на траву, навис сверху, оглядывая тёмными, заплывшими зрачками. Повёл руками вдоль податливого, льнущего к нему тела. Да, Сэллоу был умелым любовником, пусть и такими подробностями могли похвастаться только пару дам. Деревенская проститутка, с которой Себастьян и потерял невинность перед шестым курсом, в деревне, недалеко от которой жила семья Бриар. Это Лиам его потащил знакомиться с барышнями. Себастьян и не знал до конца вечера, кто те две симпатичные, молодые девушки были, пока не пришло время уединения. Он настолько растерялся в первый раз, что девушка сама его раздела и уложила в койку, а затем плавно, словно делала это тысячи раз, объяснила, что стоит делать с женщинами в таких вот случаях. Себастьян всегда быстро схватывал и на этот раз тоже. Второй раз всё случилось с той печально известной семикурсницей — Пруденс Аллен. Она сама этого хотела, когда у них начался роман в середине года. Они сняли комнату в Трех метлах, и тут познания Себастьяна пригодились сполна. Немудреный опыт, но все были довольны. Он наклонился к ней, прошелся губами вдоль оголенных ключиц, собирая гармошкой подол платья, пока не почувствовал под ладонью мягкую кожу. Провёл руками по ноге вверх, задирая край панталон, но Лив со смехом остановила его. — Не-ет, не так просто, Сэллоу, — шепнула она ему, схватив за запястье. Себастьян заглянул ей в лицо, с улыбкой очертил взглядом нежный румянец, зацелованные губы. Ощутил странное, приятное головокружение. Ему сносило голову. В паху ныло. Как он хотел разрядки. Его пальцы коснулись края декольте, потянули, оголяя плечи. Грудь Лив вздымалась, она часто задышала, постоянно сглатывая, не моргая следила за его лицом. Всё в веснушках, мягкое, розовое. — Если вернутся Лиам и Том… Начала она, облизывая вмиг пересохшие губы. Себастьян почувствовал внутреннее давление. Он не выдержит. Ему нужно было кончить. Он потянул второй край, не почувствовал никакого сопротивления от Лив, она ждала, поглаживая его напряженные предплечья, соскальзывая пальцами по шее, по спине, распятая под ним, красивая и притягательная. Себастьян с тихим вздохом прижался губами к её шее, осторожно, мягко целуя. На место ненасытной страсти пришла жадная до касания, до поцелуев нежность. Он и не знал до этого момента, что в нём было столько мягкости и чуткости. Его губы с влажным звуком целовали её плечи, её ключицы, не заступая за ту тонкую грань, отделяющую её груди. Он не знал, откуда в нём было столько смирения и чувственности, когда он стянул её платье до талии. Рука Лив тут же дернулась, прикрывая грудь, её лицо было пунцовым, испуганным, но Себастьян медленно потянул её на себя, поцеловал запястья с бледными, голубыми венами, пробуя её кожу на вкус. Лив громко вздохнула, смахнув ресницами солнечные засветы. Себастьян не отводил от её лица глаз. Он хотел увидеть каждую её эмоцию, её реакцию на него. Он с мягкостью опустил её руку, наклонился к ней, улыбаясь одной из своих соблазнительных улыбок. — Ты ведь хотела побыть на месте Аллен? — спросил он, потянулся за поцелуем, но вдруг встретился с её щекой. Она отвернулась, едва мазнув кончиком носа по его. С силой нажала на плечи, отталкивая от тебя. Он растерянно сел. Её лицо было красным, злым. Себастьян понял — я идиот, самый безмозглый на свете придурок. Он с легкостью успел ухватить взглядом её округлую, небольшую грудь с острыми, розовыми сосками, жадно сглатывая собирающуюся слюну. Лив быстро натянула платье, шумно вздохнула, поднимаясь на ноги. Платье примялось, на белой ткани смазанным зеленым остался травяной узор. Волосы в беспорядке. Глаза блестели обидой и злобой. Она так глубоко вдохнула, что Себастьян увидел, как косточки проступили на шее, а грудь вздрогнула. Лив не сказала ни слова, собралась и ушла. От её шага растения вздрагивали и дрожали, цепляясь за длинный подол. Себастьян тоже почувствовал, как сердце вздрогнуло, задрожало, ухнуло куда-то вниз. Он всё испортил. В паху горело так, что он с изнеможением застонал в голос. От досады. От своей непоколебимой тупости. Сэллоу был хорош, даже в промахах. Он прыгнул в реку, пытаясь сбить весь жар, остудиться, перестать думать о Лив. О её нежных грудях, таких трепетных, точеных. О её распухших, влажных от его поцелуев губах. О ней, раскинутой под ним, такой желанной, красивой, томной, в тонких переливах света. Голову кружило, в ледяной круче воды он остывал, но медленно. Горели его жилы, горели его чресла, он был совершенно раздавлен и сбит с толку. В мыслях, оплывших, разнузданных отпечаталось её лицо, такое обиженное, покрытое стыдом. После этого он точно не надеялся на её благосклонность. Себастьян думал и думал, пока сердце не успокоилось, и его не забил озноб. Губы посинели. Он с трудом, на замерзших ногах и руках, выполз на берег, обваляв бока в солнечном песке. Он думал, что ему понравилось. Что он никогда и никого не желала так, и не думал столько ни о ком. В его тесной голове не умещалось столько напоминаний о Лив. Он облизнул губы, ощутив вкус её кожи и речные капли воды. Себастьян прикрыл глаза сгибом локтя, застонал на весь лес, не выпуская из головы её образ.***
Лиам и Том с усилием пытались рассмешить Лив, пока она спускалась с ними с пригорка. На её лице была бледная тень задумчивости и совершенного равнодушия. Себастьян шел позади, но даже отсюда ему было видно, что Лив злилась. На него. — Что случилось не знаешь? — спросил Лиам, в тот же вечер, когда они вернулись с реки. Он что-то подозревал, но Себастьян не раскололся, пожав плечами, и старался не думать о том, что Лиам мог сделать с ним, если узнал бы истинную причину почему его сестра была расстроена. Он всё еще был её братом, оберегающим её от таких идиотов, как он сам и Себастьян. — Я бы свёл Лив с Томом. Как думаешь, хорошая была бы пара? — спрашивал какие-то ну абсолютно идиотские вопросы Лиам, пока они ходили по маггловской деревне в поисках нужного им дома. Себастьян не думал, что это так его разозлит, но он отчего-то злился и играл желваками. Они искали дом купца, у которого, по слухам, можно было приобрести алкоголь. Дед, конечно, продумал всё наперед, запер все запасы в свой кабинет, и Лиам предложил самый отчаянный из вариантов — сбегать до маггловской деревни, которая находилась прямо за бугристыми плечами гор и топким болотом. — Лиам, ты сам рассуди как это дебильно звучит. Если Лив узнает, что ты её к Тому сватаешь, тут даже я буду бессилен, — пытаясь не злиться в голос, сказал Себастьян. Он устал, он не хотел обсуждать такие вещи с Лиамом. Или хотел. Себастьян стряхнул всколоченные, пыльные кудри. Поводил взглядом по округе. Дом они нашли, скупили три бутылки домашнего вина, бутылку односолодового виски, расплатились маггловскими деньгами (Лиам сказал, что мать выпускала их иногда к магглам и давала эти непонятные копейки, которые им не сильно были нужны) и трансгрессировали к дедовскому дому, звеня стеклом. Позже, все вчетвером поплелись к Болотистому озеру. Вот тут-то Себастьян и слушал глупые анекдоты и каламбуры, которые не сильно помогали в завоевании внимания, даже простой улыбки, Лив. Он с сочувствием покивал парням, улыбнулся, но сердце неспокойно трепыхалось. Это он виноват. Сэллоу был хорош, когда понимал что делает, с Лив он ничего не понимал. Четвертый день их пребывания в доме деда близнецов Бриар, а он уже сумел наворотить кучу проблем, потому что не думал или не хотел думать. Озеро опоясывали высокие, разлапые ели, почти совершенный круг, как огромное, тёмное зеркало. Тонкие стебли рогоза вплетались в гладкое отражение еловых гребней. Широкие лапы кувшинок уходили длинными ножками под воду. Место красивое, совершенство и спокойствие. Воздух густел смолой и острым запахом речной воды. Себастьян расслабленно застыл, выкручивая в голове всю плёнку памяти, чтобы запомнить этот день, оставить, и рассказывать Анне, где побывал и как там было красиво. Ему немедленно захотелось написать ей письмо, пожаловаться на себя, спросить совета. Её рядом так не хватало. — Красиво, правда? — спросил Том, встав к Себастьяну плечом к плечу. С улыбкой наклонился к нему, кинув быстрый взгляд на суетливых близнецов сзади, зашептал. — Я знаю, между вами с Лив что-то произошло, если будешь вести себя и дальше, как козёл, то Лиам догадается и даже я буду бессилен. Себастьян вскинул брови, заглянул ему прямо в глаза. Догадливый, чёрт, подумал, усмехнулся про себя. — Если ты его отвлечешь, я смогу извиниться, — тихо ответил Себастьян, примяв рукой плечо друга. Том кивнул с озорной улыбкой и повернулся. — Эй, Лиам, ты мне обещал кое-что тут показать. Пошли, пока мы еще трезвые, — он махнул Лиаму рукой. Близнецы переглянулись. Себастьян заметил, как рука Лив потянулась к рукаву брата, но тот был быстрее, перешагивая через раскинутый плед. Она тяжело вздохнула, стрельнула недобрым взглядом в Тома и Себастьяна, сощурилась. — Пошли, тут такая пещера есть, тебе понравится. Тебе же нравится по всяким подземельям шастать, — хмыкнул Лиам. — Себастьян, побудешь с Лив? Мы быстро. Они торопливо зашагали вдоль озера, схваченные в его гладкое, тёмное отражение. Себастьян с гулким стуком, сглотнул, повернулся. Теперь всё зависит от него. Будет ли он в этот раз козлом или включит мозги. — Кхм, — начал он немногословно, подошел, потрепав кудри на затылке. Неловко. — Очень умно. Но если ты полезешь ко мне еще раз, Сэллоу, я тебе язык откушу, — со злостью выпалила Лив, насупленная, на дне глаз янтарем ёжилась злоба. Это будет сложно. — Я не стану. Прости меня, я… — слова рассыпались в пустой голове, гулко покатились. Себастьян застыл, прилипнув рукой к затылку. Тяжело. Он наклонил голову, прикусил от волнения губу. Он что, серьезно так взволнован? Себастьян не верил сам себе, словно рассудок его покинул. Почувствовал как с жаром греется кожа на щеках, на шее. — Я думала, ты изменился, а ты как был козлом, так и остался, — снова сказала она. Себастьян заметил её сжатые кулаки, вскинул руки, делая маленький шаг назад. С целыми зубами будет легче извиняться. — Лив, я ляпнул совсем не подумав. Прости меня. Я вовсе не… Не подумай, я эту Аллен забыл давным-давно. Мне она не нужна. — Да мне без разницы, Сэллоу. Ты… — она подошла вплотную, тыкнула ему в грудь пальцем. Он поморщился, но остался стоять, поймал её взгляд. — Ты скотина. Я… у меня даже слов нет. Что если бы… Она с шумом выдохнула, сощурилась. — Что если бы там всё и случилось. Ты бы гордился собой, да? Тебе нравится, когда девчонки вьются вокруг тебя и каждая готова отдаться? Ты ничем не лучше Лиама. Я ошиблась, подумала, что ты куда благоразумнее. Я наивно посчитала, что нравлюсь тебе… Тут она неожиданно замолкла так быстро, что Себастьян не успел уловить её вспыхнувшую эмоцию, которая вмиг разгладилась на её лице. Она побледнела. Отошла с тихим выдохом пряча глаза в сторону. Себастьян нахмурился, окидывая её взглядом. Да, Сэллоу был хорош, он разбирался в вещах простых и сложных, но Лив была из разряда «невозвозможных». Он протянул ей руку, пытаясь поймать за локоть, её повело, она чуть не поскользнулась на крупной гальке, часто заморгала. — Лив, что? В чём дело? — спросил он взволнованно, подтягивая её к себе, аккуратно подминая с боков руками. Лив закачала головой. — Ты меня убиваешь, конопатый ты черт, серьезно, — с выдохом, но без привычной озлобленности сказала она, принимая его помощь. — Голова от тебя разболелась. — Ты бледная, — заметил он, тяжело сглотнул. Из-за него? Чёрт, это не просто не неловко, это убийственно. Он и не думал, что девушки могут быть такими ранимыми. Что Лив Бриар может. — Извини, я знаю, что я идиот. — Хорошо, извинения приняты, только отпусти меня, — она завырывалась, но Себастьян ей не поверил, заглянул в глаза. Она смотрела на него со странной смесью эмоций, это был не холод, но точно прохлада, отчужденность. Её руки уперлись ему в грудь, а запах забился острым, пудровым ароматом. Он не знал что это, но от неё всегда пахло чем-то цветочным, едва уловимым. — Надо тебе взбодриться, — решил он, потянул за собой к озеру. — Нет! Отпусти меня, Сэллоу, я не собираюсь лезть в воду с тобой. — Тогда без меня. — Нет! Отстань и хватит уже. Я тебя простила, всё. Дело решено. — Вовсе нет. — Да! Если не отвалишь, я превращу тебя в выдру, отправишься домой вплавь. Он, наконец, отпустил её руку. Взглянул ей в глаза. Лив была серьезной и холодной. Себастьян кивнул, он не испугался угрозы, скорее то, каким тоном она это произнесла. Ему показалось, что она сейчас заплачет. Но глаза Лив были сухими и совершенно безучастными. — Я не знаю, как искупить свою вину. И я… — он не знал как сказать эти слова, которые крутились в голове, скребли ему нёбо. Как признаться, как совладать с собой. Он тяжело вздохнул, дёрнул головой, словно готов был нырнуть под воду. Это первое на его памяти признание. Он ведь готовился к этому, он уже понял, что путь назад ему закрыт. Лив ему нравилась. Что-то в самой глубине упиралось твёрдым, острым коленом, душило, терзало. Ведь, если он скажет это вслух не грянет гром, земля не поглотит его? Его не затянет в трясину болота. Не снесет течением реки. Это обычное признание. Для себя в первую очередь. — Мне нравишься ты, Лив, — не так, поменял местами слова. Пригладил костяшкой бровь, попытавшись вновь. — Ты мне нравишься, Лив. Он вскинул глаза на неё, незаметно вздохнул. Да, сложно, но он всё еще цел и может дышать. — Я и сюда-то поехал, чтобы видеться с тобой, — это было правдой, он, наконец, признал. Ему не столько была нужна компания парней, сколько её. С ними он жил в одной комнате, а с ней он виделся только когда она, как гроза, обрушивалась на провинившегося Лиама или на совместных занятиях. Но в школе всё иначе. Там много глаз, много ушей. Кажется, даже стены подслушивали разговоры. Лив стояла оглушенная, ресницы вспархивали. В вечернем воздухе потянуло прохладой, нагретой смолой. День близился к закату, уплотняя, вытягивая тени зеленых стрельчатых елей. Себастьян надеялся на другую реакцию. Более живую. Лив же, словно застыла, только глаза бликовали янтарным омутом и плечи ходили от быстрых вдохов. — Себастьян… — услышал он слабое. Её рука припала к губам, теперь только её глаза ярко горели на бесцветном лице. — Слава Мерлину, у тебя голова от натуги не лопнула. Он усмехнулся, откинул голову назад. Почти, столько мыслей, а голова маленькая, могла и лопнуть. — Это не то, чего я ожидал, — с улыбкой сказал он, окидывая её из-под ресниц. Лив глухо фыркнула. — Ты чуть не поимел меня, а потом упомянул свою Аллен. Какой реакции ты хочешь? Чтобы я к тебе в объятья кинулась? — она ехидно улыбнулась, но даже от этого у Себастьяна горячо завозилось под сердцем до этого неизученное чувство… любви. К этой несносной, грубой девчонке. И вот он вернулся в начало. Нахмурился, со вкусом пожевав губу. Влюбился? Как это сложно. Он ни к кому не выказывал чувств, только Анна удостаивалась его любви. Сестру он горячо любил и ценил, и не имел ни малейшего стеснения ей об этом говорить. Но здесь… это было сложно. — Ты, Сэллоу, уже дважды мне сердце разбил, — кинула она ему. — А прошлый год не помнишь, потому что таскался везде с Аллен и флиртовал почти с каждой. И на мои знаки внимания закрывал глаза. Себастьян крепко призадумался. Знаки внимания? Когда такое было? Ах, да. Тут он вспомнил. Лив как-то звала его в библиотеку, поднатаскать его в теории по рунам, которые он выбрал дополнительным предметом, вместо нумерологии. Бесплатно. Другим она назначала цену в два сикля. На день рождения, в сентябре, она подарила ему хорошую книгу. Когда они с Лиамом попадались на своих проделках после отбоя, она елейно уговаривала старост не стучать. Она звала его в Три метлы. Звала прогулять историю магии и добежать до Сладкого королевства в Хогсмиде. Она с искренним интересом общалась с Анной и помогала ей, бесплатно, подтягивая по всем нужным ей предметам. Это всё было на его глазах. Прямо перед ним. Очевидное, наверное, но не для него. И он вспомнил эти взгляды, которые она обращала на него. В тот год она была другой и терпела его отказы. И Оминис подначивал его, что скоро Сэллоу и Бриар породнятся. Но он-то думал, речь об Анне и Лиаме. А, оказалось, Оминис говорил о Лив… Это было сотрясающим открытием, раскатившим его в плоский блин. Да, Сэллоу был хорош, но иногда беспровестно тугим на голову. — Я… серьезно? — он хмуро почесал затылок, пытаясь привести в порядок весь бардак, учиненный в разуме. Какое сокрушение. Какое упущение! Если бы он был с Лив еще с прошлого года, они бы не потеряли столько времени. Но он заметил её, рассмотрел только в начале этого. Досадное упущение. — Серьезно, Сэллоу, я о таких вещах не шучу, — Лив с осуждением смотрела на него. Глаза потемнели, остекленели. В них листопадом увядала, промозглая, сырая осень. — Мне очень жаль, что я был так слеп, — это было не сложно, признаться, что ты круглый дурак, и, оказывается, слепой не Оминис, а он. Ему бы хотелось рассмеяться, да только в груди осела непривычная тяжесть, оттянула сердце до рваной боли. — У меня больше нет шанса всё исправить? Надежда горела в нём, как сгорала от проклятья Анна. Да, он был так окрылен её исцелением. Он был так рад, что сестра вдохнула полной грудью и начала проживать свою жизнь, как и он, во всю силу, со всей необъятной глубиной смысла. Что его голову затуманило, снесло непонятными, мимолетными интрижками. Он ударился в это чувство свободы, словно он был проклят на пару с сестрой всё это время, а теперь отпустило, распустились звенья цепи, до этого сковавшие его. Лив с грустью повела по нему взглядом, поджала сухие губы, коротко усмехнувшись. — Ты такой непостоянный, Сэллоу. Откуда мне знать, чего тебе захочется завтра или кого? — Не правда. Я очень верный, особенно тем людям, кто мне дорог, — с твердостью сказал он, омывая лицо в прохладном, густом ветре. Ему было душно, тесно. Хотелось выпутаться из собственных мыслей, скинуть с себя неудобную, тесную шкуру, в которой он существовал эти годы. Притворялся, примерялся в новые для него роли. Теперь он понял, что ему это было не нужно. Лив улыбнулась, но блекло, обняла себя руками, отвела взгляд в сторону. — Ты мне тоже нравишься, Себастьян, но я… — Я понимаю, — Себастьян кивнул. Надежда постепенно затухала, как прогоревшая лучина. — Я был козлом, но всё что было там на берегу, это было настоящим. Лив неуверенно застыла, зажмурилась. — Почему ты говоришь мне это сейчас? — Я влюблен в тебя и хочу, чтобы ты это знала, — выпалил он, внутри что-то съежилось, как в приступе, кольнуло. Он ждал грозовую бурю, шторм, но вокруг было тихо. Себастьян Сэллоу тоже заслуживал любить. Он обычный, местами глупый парень, но он имел представление о чувствах и их силе. Лив распахнула от неожиданности глаза, вздрогнула, когда Себастьян подошел ближе, коснулся едва её плеча, рассматривая её лицо из-под ресниц. — Я не обязываю тебя отвечать мне тем же, но мне хотелось бы… я бы хотел иметь надежду, что когда-нибудь ты ответишь мне взаимностью. Внутри горело, словно Себастьян сходу залил в себя сразу литр огневиски. Горло сдавило. В её глазах отражалось вечернее небо, лиловое, багряное; это не осень, понял Себастьян, это её обыкновенные глаза, в них вся разгадка. Это Себастьяну такой она казалась, непробиваемой, устрашающей в гневе, холодной, но это просто Лив. Её взгляд потеплел, соскользнул на его губы. Он потянулся к ней, с решимостью, со всей вязнущей на губах страстью поцеловал, сжимая её так крепко, что она запротестовала. — Больно. — Прости, — он улыбнулся, мягко, но на этот раз не с такой уверенностью целуя её. Внутри разлился кипяток. Он запустил пальцы в её волосы, захватывая всю её голову, всё её сердце собой. Сладко переплел их языки, дотягиваясь руками до талии, сжимая в своих руках её бедра, несильно, но ощутимо. Было так приятно чувствовать её, касаться, целовать. Любить. Она позволила, сцепила руки на его шее, оглаживая затылок, оттягивая кудри. Он целовал её со всей бурей, что бушевала в нём, глубоко, неистово, чувственно, подтягивая её ближе к своей груди, соскальзывая руками по спине, по выпирающим лопаткам, по спутанным прядям. — ЧТО ЗА ЧЁРТ? — крик распустил их руки, отвернул их друг от друга, красных, зацелованных, испуганных. Лиам шел твердо, сзади бежал Том с едва сдерживаемым смехом, зацепил плечо Лиама рукой. — Сэллоу, ты совсем ошалел?! Себастьян был не готов, что его лучший друг развяжет с ним драку, но с пылкой уверенностью закрыл собой Лив. Лиам побагровел, хватая ртом воздух. Рука Тома оттянула его назад. — Спокойнее, Лиам! — сказал он, подминая губы в рвущейся улыбке. — Какого чёрта, Себастьян? — Лиам смотрел только на Себастьяна, его кулаки побелели. — Ты с моей сестрой… за моей спиной?! — Лиам, — строго сказала Лив, подошла к брату. — Какого чёрта, тебя волнует с кем я? Успокойся. Что, побьешь своего друга? — Я не могу поверить… как это случилось? Какого, блин, чёрта? — он переводил взгляд с Себастьяна на Лив, в немом удивлении распахнув губы. — ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ? — Прекрати, что за драма? — нахмурилась Лив, взяла его за лицо, обратив внимание на себя. Лиам насупился. — У тебя есть какие-то вопросы к нам? Будь добр не орать. Он закивал, вырвался из её рук, сощурился, глядя на Себастьян. — Пошли, я тебе вопросы позадаю, — с насмешкой сказал он. Себастьян вздохнул, качнул головой. — Я не буду с тобой драться, Лиам. — Я тоже, Себастьян. Серьезно, пошли, мне нужно очень многое тебе сказать, — процедил он, вложил палочку в руки Лив. — Что б не искушала. Но Лиам и без палочки мог набить Себастьяну лицо. Это напоминало комедию, очень паршивую и смеяться тут было не с чего. Лив испуганно переглянулась с Себастьяном, он улыбнулся ей, тоже отдал свою палочку Тому. — Мы просто поговорим. Так? — настойчиво спросил Себастьян. Лиам хмуро кивнул. И они ушли, петляя между тенистыми коридорами подлеска. Лив побледнела, сжала в руках палочку Лиама. — Мерлин, Лиам его прикончит. Том покачал головой, положил ей руку на плечо, успокаивая. — Они не станут драться. Лиам и Себастьян вернулись только через полчаса. За это время Лив успела накрутить себя, только спокойствие Тома её усмиряло. Они ушли врагами, а вернулись вновь друзьями. Без синяков и крови. — Я вверяю тебе сестру, Себастьян, она мой любимый родственник, поэтому не прошляпай её, — от такой заботы Лив скорчила гримасу, но не отняла руки, когда Лиам её крепко сжал. — А я хотел свести тебя с Томом… — ЧТО? — воскликнули в один голос Том и Лив, ошарашенно переглянулись. — Совсем одурел, Лиам? Свою личную жизнь устраивай, придурок, а в мою не лезь! — она со злостью шлепнула его по плечу, но от выражения лица Тома и брата её пробрало на смех. — Кошмар. Мы еще трезвые, а вечер уже чуть не скатился в драку. — Упускаем момент, — заметил Том с улыбкой. — У вас будут несносные дети, — вставил своё Лиам. — Замолчи, Лиам, раздражаешь, — сморщилась она. — Я просто… я не верю, что вы сошлись, — с остекленевшим взглядом сказал близнец. — Поверь и умолкни, — с силой толкнула она его, но Лиам даже не пошатнулся, смахнул несуществующую слезу с глаз. — Я очень счастлив. Это невероятное событие, два любящих сердца решили связать себя узами… Он не договорил, Лив с усилием надавила ему ладошкой на рот, заглянула в глаза. — Я клянусь тебе, Лиам, если ты не перестанешь, вечер закончится для тебя куда неприятнее завтрашнего похмелья. — Хорошо, но я правда рад. Я переосмыслил… — Да-да, Лиам, мы поняли, что ты свыкся с этой мыслью, — покивал Том, тоже подключившись к Лив, чтобы заткнуть его словесный поток ненужных изречений. Себастьян тихо наблюдал, чувствуя, как в сердце расползлась легкость. Он хотел поделиться этим как можно скорее с Анной, с Оминисом. Они тоже будут рады, что Себастьян не растерял рассудок, а встал на путь истинный. Что всего-навсего влюбился.***
Утро пятого дня для всех началось с головной боли. Только Лив была бодрой и разливала всем чай в чашки, улыбалась, светилась в мягком свете, пролитого через окна кухни солнца. — Чёрт, чей это кот? — с удивлением спросил Том и вскинул руки. К нему на колени забрался большой, рыжий кот деда. Лив с улыбкой потянулась к коту, он ластился к её ладошкам, громко замурчал. — Это Бальтазар. Малыш, где ты пропадал? — ласково спросила она, приседая на колени, и что-то тихо намурлыкивала коту в ответ. Парни глупо моргали, наблюдая за такой непривычной картиной. — Бальтазар — это в честь библейского волхва? — неуверенно поглаживая рыжего, спросил Том. Она поднялась, пошла в кладовую за молоком. Оттуда послышался её приглушенный голос, одновременно с коротким выдохом Лиама, они ответили в один голос: — В честь убийцы Вильгельма Оранского. Никого это не удивило, возможно, только Себастьяна. Том с опаской посмотрел на рыжего, тот потёрся об него, тарахтел на всю кухню. Лиам и Себастьян переглянулись, хмыкая. К Тому всех прибивало, животных, людей, опасности, ничего удивительного. — Почему он трется об меня? Лив поставила коту миску с молоком, тот быстро соскочил с коленей Тома. — Учуял в тебе родственную душу? — пожала плечами Лив, улыбнулась всем троим, но больше всего внимания досталось рыжему. Она до конца дня возилась с котом, гуляла с ним по дому, по разлинованным тропинкам сада. Себастьян не сумел поймать её до самого вечера и это его немного бесило. — Перетерпи. Она этого кота больше нас вместе взятых любит, — сказал с ухмылкой Лиам, когда они, уже отошедшие от похмелья, потащились за ним в лесную глушь. Лиам, как и обещал, провёл их по всем закоулкам и местностям этого бескрайнего леса. Они поплавали в реке, запаслись родниковой водой, покидали камни в разинутую пасть огромной ямы, которая осталась после выкорчеванного толстого дуба. Попрактиковались в дуэльном мастерстве. Роллан всё еще был лучшим. Себастьян почувствовал себя так, будто переместился на два курса назад. Только вместо налипшей внутри падальной безнадеги, теперь была легкость и чувство покоя. Они вернулись к вечеру. Том и Лиам немедленно завалились спать, они вчера пили и гуляли больше всех, и Себастьян на пару с Лив, как самые трезвые, тащили их обратно. Но Лив всё же всех трансгрессировала, когда ей надоело каждый раз поднимать, запутавшегося в собственных ногах, брата. Он побродил по дому, пытаясь отыскать Лив, но её нигде было, и Себастьян решил смыть примятые пылью кудри и отмыться от тины. В запотевшем зеркале отразилось его лицо, он потрепал себя по щекам, потрогал пальцами припухшую синеву под глазами и с полотенцем на плечах выплыл из ванной. — Если хочешь есть, там на кухне я оставила пирог, — неожиданно сказала Лив, поднимаясь по лестнице. Её комната находилась в самом конце коридора, дальняя дверь. Он застыл, внимательно оглядывая её, уже переодетую в сорочку, босую, в обнимку с котом, который блеснул ему зелеными глазами. Себастьян ухмыльнулся. — Что, Сэллоу, так и будешь ходить по дому? Она многозначительно окинула его глазами, наглаживая рыжую, довольную морду кота. Себастьян вскинул подбородок, сглотнул, в горле пересохло. Сорочка просвечивала, натягиваясь на округлых бедрах Лив. Ему немедленно захотелось, чтобы её на ней не было. — Тебе можно, а мне нет? — с ухмылкой спросил, подошел ближе, она отступила к стене. Бальтазар спрыгнул с рук и проскользнул вниз. Лив в шутку нахмурилась. — Предатель, — тихо сказала она, но тут же вернула взгляд к Себастьяну, он склонил голову на бок, подошел ещё плотнее, пока Лив не уперлась спиной в стену, посмотрела на него сверху-вниз. Себастьян вскинул руку, уперся поверх головы Лив, на губах играла улыбка. В паху запульсировало так сильно, что он тяжело сглотнул. Веснушки ярко выделялись на светлом лице. — Что дальше, Себастьян? Она снова смотрела на него тем самым взглядом. Не отказ, а просьба. Себастьян потянулся к ней, поцеловал сначала в скулу, сминая пальцами талию. Лив тихо выдохнула, плотно примкнула грудью к его, и тут Себастьяна перемкнуло. Он с жадностью, с непримиримым огнём, охватившим его, поцеловал её. Заводил руками по талии, соскальзывая на бёдра. С глухим удивлением понял, что под сорочкой Лив была совершенно нагая. Он оторвался от её губ, взглянул на неё, словно увидел в первый раз. Лив улыбалась, губы блестели, глаза смеялись. Она скользнула пальцами по его шее, огладила челюсть, большим пальцем надавила на его нижнюю губу. Это она владела ситуацией, не Себастьян. — Зайдешь? — спросила, повела его к своей двери. Себастьян шел, словно зачарованный. Её волосы отливали золотой, палой осенью. Её рука, мягкая и нежная, сжимала его. У него так быстро и невыносимо билось сердце, что он почти боялся, как бы оно не пробило его горло. Они остановились. Лив повернулась, вскинула светлые брови, ресницы затрепетали. В масляном свете коридорного светильника она была похожа на редкую, в позолоте, драгоценность. — Обещаю не кусаться, — весело сказала она, открыла дверь, и они завалились в полутьму её комнаты. Себастьян заозирался, пока Лив взмахом палочки не зажгла свечные огарки. Света было мало, но он мог четко видеть её тонкую фигуру. Как грудь просвечивала сквозь хлопок сорочки. Как плечо оголилось, когда она присела на край кровати, посмотрела на него из-под ресниц, мягко улыбнулась. Себастьян почувствовал как у него закружилась голова, сладкий, пудровый аромат разлился по комнате, вместе с неярким пламенем свечей. — Себастьян, — позвала она так тихо, так нежно, что у него внутри всё съежилось от трепета, от искушающего его шепота. «Бери, она твоя. Действуй!» Он опустился рядом с ней, вглядываясь в её лицо. Лив закусила губу, сощурилась в легком смешке. — Ты онемел? Да, Себастьян вмиг потерял связь со своим разумом и ртом. Слова не шли. Сердце придавило горло в оглушающем стуке. Он мог только кивать и смотреть. Лив улыбнулась, потянулась к нему, целуя в шею, в выпирающую косточку на плече, так мягко, раздражающе. Себастьян тяжело выдохнул. Он не владел ничем, вела она, и он с весельем отметил, что был не против этого. Она целовала каждую веснушку на его плече, дотягиваясь рукой до влажных кудрей, массируя пальцами голову, легко оттягивая. Себастьян прикрыл глаза, тяжело дыша. Это и близко не походило на то, что он испытывал прежде. Он не мог разобрать ничего из спутанного клубка мыслей и чувств, которые она распаляла в нём. Вдруг он почувствовал, как она с силой укусила его в плечо, вздрогнул, с удивленной улыбкой взглянул на неё. — Ты обещала не кусаться, — заметил он, пропуская сквозь пальцы атлас её волос. Она улыбнулась, глаза блеснули в полутьме, обольстительно, призывно, и тут же зализала укус, своим розовым, горячим языком. Себастьян сглотнул, перекатывая адамово яблоко под горлом, вместе с поселившимся в нём объёмным чувством обожания. Её ресницы трепетали, она коротко поглядывала на него, улыбаясь так незаметно, чарующе. Она владела им, его сердцем, всем его телом. Оно отзывалось на каждую ласку покорным выдохом, горело, путалось в неизученных, таких новых ощущениях. Себастьян удивлялся своему смирению, своей дикой жажды до её касаний и поцелуев, он позволял ей делать с собой всё, смыкая свои руки на её спине, оглаживая выступающие лопатки и позвонки. Она придвинулась теснее, вплотную своим бедром к его. Себастьян словно понимал её намерение, бегая глазами от широкого выреза сорочки на ложбинку между грудями, на тонкие, выпирающие косточки её ключиц. Она вся светилась, её кожа под его пальцами скользила, грелась, глаза яркие, с влажным блеском, как расплавленное золото, следили за ним. Он почувствовал, как дыхание сбилось. Он взмок, кудри налипли к шее, к сырому лбу. Чёрт. Было тесно, невозможно жарко. Ему требовалась разрядка, так сильно тянуло в паху, так сладко она терзала его поцелуями, скользя губами по предплечьям, по лицу, сжимая его своими тонкими пальцами, вплетая их в сырые пряди. И дышала ему в шею, остро, возбужденно. Мурашки оплели мелкими нитями каждый нерв. Стон вырвался из самого горла. Его глаза пробежались по скованным светом теням, скачущим, бесплотным. Он поймал её пальцами за подбородок, внимательно вгляделся в бездонные колодцы её глаз, на дне золотом драгоценности, похоть, голод. Они были ясными, горели, как два медовых цитрина, на опаленном нежным румянцем лице. — Ты такая красивая, — прошептал он, с несвойственной для него чуткостью проследил взглядом её вспыхнувшие на щеках ямочки, её влажный блеск губ, как изогнулись брови, как тень от ресниц легла под глаза, как она смотрела на него в ответ. Сердце бесновалось. Выкручивало жилы возбуждение. Себастьян почувствовал как в хрупкой неге ему стянуло всё узлом. Он поцеловал её, размыкая губы горячим языком, скользнул по шелковым губам, по её влажному кончику, плавно, с давящим томлением. Лив отвечала, ластилась к его рукам. Он запустил пальцы за широкий ворот, огладил мягкость кожи, накрыл ладонью упругое полушарие. Почувствовал как власть перешла к нему, когда его пальцы задели набухший сосок. Лив томно выдохнула ему в рот, что-то неразборчиво замычала. Себастьян хмыкнул, облизнул губы, окидывая её из-под ресниц, тени скрыли его глаза, с расплывшимися зрачками, словно он был под опиумом. — Себастьян, — прошептала она, водя по нему влажными пальцами, прикоснулась горячими губами к плечу, стряхивая со своего завернутый край сорочки. От её голоса, от этой явной просьбы, почти мольбы, Себастьян улыбнулся, оттянул ткань, оголяя румяную грудь с набухшим светло-розовым соском. Такая чувствительная, бархатная. Он сглотнул скопившуюся слюну и примкнул губами к вздрагивающей в теплом свете груди. Лив мелко задрожала, пока он ласкал, игрался, обводя жарким языком горошину соска. Её вздохи, томные, взволнованные, раздавались приглушенно. Так остро, опаляя её разрядами безудержной ласки, вылизывая до вибрирующего всхлипа. С влажным причмокиванием он выпустил сосок, освободил её вторую грудь, и Лив сдавленно заскулила, когда Себастьян лизнул её, дразня, посасывая, задевая самым кончиком языка. Лив зажмурилась, прикусила губу, стискивая пальцами его крепкие, все в искрах веснушек, плечи. Она дрожала, выстанывала его имя, так тихо, с придыханием. Себастьян мягко подул на сосок, катая второй между влажными пальцами, улыбнулся, рассматривая её из-под ресницы. Тонкая кожа натягивалась на шее, на губах остался след от зубов. Она смотрела на него влажными, потемневшими глазами, и в этом изломе бровей, в её отуманенном от его ласк взгляде, было что-то трепетное, восторженное, с жаркой истомой давящее ему грудь. Она была такой чувствительной и уязвимой, что Себастьян никогда не смел увидеть, запечатлеть этот образ в себе. От его касаний, от его поцелуев и влажного языка она податливо льнула, растекалась под ним, как сахар над огнём. Лив Бриар была его. Вся в матовом блеске нежно-розового румянца, с осенней прохладой в волнах волос, с трогательными ямочками на пылающих щеках, с шафранными, оплывшими чернильной глубиной зрачка, глазами. Он сглотнул вязкую слюну, целуя её в плечо, мягко сжимая грудь, примеряясь, царапая грубыми костяшками соски. Она вздрагивала, выгибалась, стонала горячим шепотом его имя. Себастьян. Пока это не отпечаталось в нём глубокой бороздой иступленной горячки. Он так её хотел. Пока её рука не огладила подтянутые бока, живот, и от её пальцев у него внутри всё не съежилось в нетерпении. Коснись. Пожалуйста, коснись меня. Выцеловывал он на ней, на её плечах, открытой шее, на её распухших губах. Лив медленно прошлась тонкими пальцами вниз, задевая дорожку волос, уходящую за грубый шов кальсон, и дальше. Себастьян громко застонал, когда она уверенно взяла в руку его член, стиснула в пальцах. — Чёрт, Лив… — приглушенно в её плечо. Он зажмурился от пронзающего тока в паху до каждого позвонка. Зарылся носом в её волосы, тяжело, громко дыша. Она осторожно оттянула кожу на головке, скользнула пальцем, смазав выступившую смазку, двинула рукой. Себастьян стиснул её в своих руках. Лив остановилась, шепнула ему: — Погоди, Себастьян. И выпуталась из его объятий, сверкнув улыбкой. Он остро почувствовал взвинченную неудовлетворенность, слабость, когда она исчезла под его руками. Внимательно наблюдал за тем, что она делала. Лив вынула из выдвижного ящика маленький, в тёмном стекле, пузырёк, капнула себе на ладонь, растирая, и скинула обратно. Примкнула к нему бедром, устраиваясь под его бок удобнее, с яркой улыбкой оглядывая его. Одна её грудь оголилась, выглядывая разбухшим розовым бутоном соска из-под сорочки. — Так будет приятнее, — тихо сказала, прошлась кончиками пальцев по его лбу, смахивая налипшие пряди. Его достиг аромат, тот самый, её, сладкий, цветочный, пудровый. Себастьян сглотнул, наблюдая за её рукой, хрипло спросил: — Что это? — Масло гиацинта, — улыбнулась она, поцеловала его в уголок рта, обращая внимание на себя. — Тебе понравится. Себастьян не сомневался, её пальцы умело смыкались и гладили его изнывающие яички. Он какой-то дальней мыслью думал о том, что она делала всё так точно, без тени стеснения и неуверенности. У нее был опыт? Откуда она столько знала? Её рука заскользила по его члену, плотно смыкая пальцы, и Лив начала ею двигать, медленно, мягко, разгоняя по его телу горячие волны дурмана и томления. Себастьян хрипло застонал, громко, тяжело выдыхая. Пот скатился по виску. Лив поцеловала его скулу, лизнула место за ухом, шепнула: — Тише-тише, на комнате нет заглушающих чар. Он услышал в её голосе улыбку, заводил рукой по спине, притягивая её теснее, заглушая стоны в её плечо. Вдыхая её аромат, бархат её кожи. Немыслимо, он был в какой-то странной, вязкой неге, не сдерживаясь. Теперь он стонал её имя. — Быстрее? — спросила, Себастьян хрипло застонал, выдохнув слабое «да». Её рука плавно скользила по его члену, то надавливая пальцами на пульсирующую головку, то соскальзывая на всю длину. Она знала, что делать, подстраиваясь к нему. Его естественный запах тела и аромат масляной смазки разлился по комнате, кружил вспотевшую голову. — Чёрт, чёрт, — в изнеможении хрипел Себастьян, стискивая её талию, покусывая нежную кожу на плече. Лив возбужденно дышала ему в шею, сладко шептала нравится ли ему так или ей ускориться. Себастьян неразборчиво хрипел, чувствуя, как завязывался узел в надрывных импульсах возбуждения. Ещё немного, и его настигнет оргазм. Лив словно почувствовала, услышала, как он начал глубоко дышать, сжимать её кожу под своими пальцами, заскользила рукой быстрее, точнее попадая в его горячие выдохи и иссушающие стоны. Пальцы плавно двигались, с нажимом выдаивая из него хриплые звуки. Себастьян был на грани, под глазами плыло, он вспотел, заливая потом виски и плечо Лив. Ещё, ещё, быстрее, чёрт. Чёрт возьми! Он задрожал, со сладостным стоном кончая ей в руку, закусив до красных отметин её плечо. Тяжело, громко выдыхая её имя, не переставая ощущать острые волны удовольствия, затекающие в каждый исступленно натянутый нерв. — Ох, чёрт… Лив, — он прошелся влажной от пота ладонью по её волосам, по её спине, получая упоенное наслаждение, зажмурив глаза. Она отпустила его член, огладила косые мышцы живота, и Себастьян ощутил блаженную слабость, забитую в костное витье ребер. Это было что-то оглушительное, неизменно сладостное. Получить оргазм от её руки. Себастьян еще никогда не ощущал такого глубокого насыщения. Он утолил свой голод, распустил внутреннее напряжение, словно разомкнул тугую пружину. С ней всё было новым, ярким и наполненным таким наслаждением, что он только и сумел откинуться на кровать в бессилии. Каждая его мышца ослабилась, оторвалась от нитки. Он был свободен и безумно влюблён. Лив с улыбкой натянула на плечи сорочку, скрывая грудь, потянулась за палочкой. — Надо отмыться, — сказала, взмахнула палочкой, и остывающее пятно спермы исчезло, её руки стали сухими и привычно матовыми. Она устало опустилась рядом, поглаживая прокусанное плечо. Себастьян виновато улыбнулся, навис на над ней. — Прости, — тихо сказал он, целуя её в щеку, стянул сорочку с плеча. Он оставил на ней впечатляющий красный укус, наклонился, поцеловал его, зализывая вспухшее место. Лив мягко спутала пальцы в его вспотевших кудрях, потянула к себе, и Себастьян встретился с её губами. Сладко, влажно, всё еще не в силах отдышаться, руки тряслись, пока он упирался ими в кровать по сторонам от её головы. С выдохом лёг на неё, придавливая своей тяжестью, оплетая руками её талию, её стройные ноги. — Твоя очередь, — сказал он ей, протягивая руку к подолу сорочки, собирая гармошкой. Лив тихо засмеялась. — Ты уверен? Я могу подождать, — ответила она с улыбкой, но в её глазах горело желание, такой же ненасытный голод. Себастьян хотел заставить её кончить. Он с твердым намерением прошелся ладонью по её атласному бёдру в мягких, светлых волосках, задрал сорочку. — Позволишь мне? — спросил Себастьян, поглаживая внутреннюю сторону бёдра, с нежностью, с подрагивающим в мышцах послеоргазменным слабосилием. Лив смотрела на него, разметав светлые волосы. Смотрела, как Себастьян размыкал её ноги, с оплывшими, черными зрачками, с обуреваемым его новым желанием. Она кивнула, поднялась на локтях, двигаясь на кровати. Закусила губу, когда он прошелся пальцами по тонкой коже на бедре, внимательно следя за её эмоциями. Его пальцы скользнули по набухшим, шелковым складкам. Мокрая, горячая. Лив вздрогнула, упираясь затылком в кровать, заломила брови, приоткрыв влажный рот. Себастьян наклонился к ней, целуя в скулу. — Направляй меня, я могу промахнуться, — признался он, раздвигая пальцами её пульсирующую киску. Лив моргнула, слабо кивая. Его пальцы скользили между её ног, мягко, влажно. Себастьян тяжело сглотнул, чувствуя, как снова наливались возбуждением его чресла. Он надавил большим пальцем на чувствительное место, и Лив с наслаждением громко выдохнула. — Продолжай. Он послушно продолжил, надавливая, водя пальцем по клитору. Лив задрожала, придавливая его ладонь теснее к свой киске, тихо заскулила. — Быстрее, Себастьян… Себастьян с улыбкой послушался, наблюдая за её лицом, она заломила брови, сжала покрывало рукой, облизывая пересохшие губы. От этого у Себастьяна что-то замкнуло, он наклонился к её лицу, припадая губами к её распухшим, искусанным, ловя каждый вдох и стон. Она выгнулась, целуя его, судорожно выдохнула, прося ускориться. С громким стоном смяла его кудри в пальцах, дрожа и жадно вдыхая. — Себастьян, пожалуйста, ещё… да, так… Захныкала, на лбу бисеринками выступил пот. Себастьян тихо зашептал. — Тише, моя девочка, тише, — смакуя каждый её сладостный стон, вглядываясь в розовое, очерченное мягкими тенями лицо. — Себастьян… — жалобно, вожделенно. У него снова запульсировало в паху, сердце раздробило кости в оглушающем стуке. Эти пальцы делали много вещей, но еще никогда не доводили до оргазма Лив Бриар. Она зажмурилась, выгибаясь, и с громким, вздрагивающим в горле звуком застонала. — Ох, Себастьян!.. — вздрогнула всем телом, с усилием вдавливая затылок в койку. Её настигла волна желанного оргазма. Она судорожно вздохнула, крупно вздрагивая, и приоткрывая красные, влажные губы. Себастьян самозабвенно наблюдал за ней, сминая влажными от смазки пальцами её бедро. Лив открыла глаза, несколько раз сглотнула, тяжело выдыхая, проследила затуманенным удовольствием взглядом, как Себастьян поднес мокрые пальцы к своим губам и облизал. Её глаза широко распахнулись, рот приоткрылся. Себастьян ухмыльнулся, закусив губу. — Ты вкусная, — с улыбкой сказал он, оглядывая её удивленное лицо. — В следующий раз без рук. Она коротко усмехнулась, прикрывая сгибом локтя глаза. — Боже, Себастьян, ты невыносим… — И я тебя люблю, — со смешком сказал, прикладываясь к ней под бок. Лив с легким изумлением повернула к нему голову. Себастьян рассматривал её глаза, её спутанные волны волос, её припухшие губы. До невозможности, до упоенной эйфории, до прокусанной кожи она его, и он влюблён так сильно, что ему страшно. — Ты не шутишь, — серьезно сказала она, раскидывая вспотевшие пряди по койке, и лениво заворачиваясь в край покрывала. — Не шучу. У озера тоже были не шутки. И я не шутил, когда сказал Лиаму в лесу, что сделаю тебе предложение, после окончания школы, — тихо сказал Себастьян, следя за её глазами. Лив застыла, кажется, даже перестала дышать. Он с улыбкой дотронулся до её впадинки на шее, огладил с уже привычной чуткостью её скулу. — А ты думала, я снова включил придурка? Она сглотнула, в глазах затеплилась непонятная для него эмоция, свернулась пушистым, рыжим комком — осознание, задор, торжество. Лив улыбнулась, ямочки проступили на щеках, и Себастьян тяжело вздохнул. — Люблю, когда ты серьезный. — И меня? — И тебя, — кивнула она с улыбкой, пряча лицо ему в шею, поглаживая плечи, все в золоте веснушек. Они сплелись руками и ногами, заворачиваясь в плед, как два побега глицинии. По комнате, смыкаясь и расползаясь, вращались тени. Воздух густел сладким гиацинтом. Ночь мерно раскачивала гущину подлеска, раскраивала тенистые пологи, скрывая в свежем мазке темени не гаснущее окно дома под висячей горой.