Пуррекрасное фото

      Слова, определённо, не могли описать её состояние в данный момент. Только эмоции. Удручающие, жуткие, отвратительные эмоции, которые атаковали её сердце, сжирая всё то, что она так долго выстраивала.       «Он никогда не замечал. Я была недостаточно хороша. Я старалась так сильно, но в конечном счёте и этого не хватило. Он никогда бы не ответил на мои чувства. Я такая дура. Я не была нужна ему. У него же есть такая прекрасная девушка, а я просто недостаточно хороша…»       — Непета.       Она не видела, как он вошёл, и не заметила, как он сел на скрипучий стул и сжал её руку в своих больших и мягких. Девушка с жалостью всхлипнула. Эквиус осторожно смахнул указательным пальцем слезинки с её щёк. Из-за неровных вздохов её грудная клетка подрагивала, а губы тряслись. Повторив эту «процедуру» несколько раз, она повернула голову к другу, пытаясь сдержать слёзы.       — Я… Меня отвергли… — последнее слово она произнесла по слогам: выстроенная ей плотина начинала рушиться. Её плечи подрагивали, и отчаянные всхлипы вырывались из груди. — Я пыталась… правда… Просто этого… этого было недостаточно, — теперь она сама вытирала слёзы тыльной стороной своей бледной руки. — Эквиус, мне очень больно. Сейчас всё-всё болит, — плитка пола протестующе скрипнула, когда Заххак придвинулся ближе на своём шатком стуле. Сквозь затуманенный взор Непета видела, как он медленно моргает за сломанными очками, пытаясь подобрать стоящий ответ.       — Я бы сказал, что полностью не согласен с твоим последним утверждением.       — Которым именно? — всхлипнула девушка. — Тебе надо уто… Уто… — тяжёлый вздох, — уточнить, прости.       — Тебе не за что извиняться. Как я уже сказал, я не согласен с утверждением «меня отвергли».       — Но тебя здесь не было, — лёгкий ветерок через открытое окно пробрался в комнату, раздувая прозрачные занавески. Крошечные снежинки лениво залетали внутрь. — М-можешь закрыть? — в комнате было тихо, когда её друг на секунду отвлёкся, посмотрев на небо цвета индиго прежде, чем вернуться назад и снова взять её за руку.       — Я мог и не видеть. Но я слышал.       — О нет, Эквиус, ты же его не ударил, да?       — Я еле удержался, чтобы не тронуть его. Я знал, что это тебя расстроит, хотя мне и хотелось запульнуть его самого в одну из этих палат.       — Не надо так думать, — она притихла на минуту, собираясь с мыслями и сдерживая всхлипывания.       — …часы посещения закончатся через полчаса.       — Сколько время?       — Восемь тридцать, — было уже так поздно? С того утра время текло очень медленно. Пока она была погружена в свои мысли, события развёртывались вокруг неё, не задерживаясь надолго в голове. Дверь тихонечко приоткрылась, когда полная медсестра вошла внутрь, уставившись на друзей.       — Я вас не прерываю?       — Н-нет. Всё в порядке?       — Я просто хотела зайти, чтобы проверить как вы. К тому же, у вас ещё один посетитель. И что бы у вас там не происходило, я советую поторопится, хорошо?       Атмосфера в маленькой палате мигом сменилась с печальной на враждебную, как только причина несчастья Непеты вошла внутрь, засунув руки в карманы. Эквиус медленно привстал, не отпуская руки прикованной к постели подруги. Между теми двумя словно происходила телепатическая битва. Непета постаралась сесть, когда сжимающая её рука начала яростно трястись.       — Эквиус, не надо, ладно…       — Эй, не двигайся…       — Я настоятельно рекомендую не произносить ни единого слова в её направлении через твой мерзкий рот. Ты уже достаточно сказал.       — Хватит, — уж что-что, а с дракой она не сможет управиться. Хватка на её руке ослабла, Эквиус провёл большим пальцем по её запястью. Непета сделала так же. — Эквиус? Эквиус, увидимся завтра, ладно? — повисла угнетающая тишина, пока Каркат не стал отстукивать какой-то раздражённый ритм. — Завтра, когда больница откроется, хорошо? В субботу, да?       — Я удивлён, что ты запомнила даты. Тогда до завтра, — он осторожно сжал ещё раз её руку и отпустил. Он прошёл мимо альбиноса, остановившись, чтобы в очередной раз бросить на него яростный взгляд, а затем проследовал к двери, которую довольно громко захлопнул.       Она могла слышать, как Эквиус просит у медсестры полотенце. Хех. Напряжение стало теперь неловким, и Лейон отвернулась к окну. Хотя оно того и не стоило. С такого угла ей не было видно, что происходило снаружи. Тишину нарушили медленные и нерешительные шаги и звук того, как поднимают хлипкий стул. Её руки снова затряслись, а горло сжалось. Тишина длилась около десяти минут, пока её наконец не нарушили.       — Ты дура, — сердце потяжелело, взгляд снова устремился на постельное бельё.       — Я и так это знаю, ясно? Знаю.       — В этом и проблема, ты не знаешь, чёрт возьми, — она ничего не ответила. Прежде, чем опять заговорить, он медленно вдохнул воздух. — Ты понятия не имеешь, как я волновался. У тебя была когда-нибудь настолько ужасная мигрень, что ты даже сидеть спокойно не могла? Непета, я сидел вот на этом месте и смотрел на что-то на наподобие трупа, лежавшее на чёртовой кровати, а всем докторам было насрать, когда мне же… — он снова остановился, чтобы сделать очередной вдох.       — Ты волновался?       — ВОЛНОВАЛСЯ ЛИ Я? Твою ж мать, да ты даже не слушаешь. Когда ты была в отключке, я не покидал этого проклятого места, понятно? Я думал, что ты УМРЁШЬ, — наконец она взглянула на него, попавшись в ловушку тёмно-алых глаз. Они горели яростью и… было ли это отчаяние? Каркат пару раз моргнул, убедившись, что привлёк её внимание. — Ты такая неуклюжая тупица. Терпеть не могу то, как ты беззаботно прогуливаешься по улице. Знаешь, как мучительно представлять, как ты там одна гуляешь по ночам? — он вскинул руки к небу. — Да что с тобой не так? Такое чувство, что тебе плевать, что с тобой произойдёт. Словно тебе насрать и…       — Нет, это ты ничего не понимаешь, — теперь сверкали её глаза, и, попытавшись сесть, Непета заставила его опустить глаза. Через пару секунд она снова была способна говорить. — Знаешь, что, думаю, это ты ни на что не обращаешь внимания. Ты не замечаешь некоторых мелочей, пока тебе не кинут их в лицо. Ты не понимаешь никаких намёков, и неважно, что я делала, т-тебе в-всегда было п-плевать…       — Лейон!       — Неважно, сколько бы я ни старалась, ты так и жил, плевав на мои чувства, а я ведь и днём и ночью думала о тебе. И я так любила тебя, что эти чувства разрывали меня на кусочки, хотя это ничего и не значило, ведь тебе было всё равно…       — Заткнись!       И она так и сделала. Её заставили. Очень тяжело говорить, когда ткань чьей-то алой толстовки упирается тебе в губы, а переносица — в костлявое плечо. Стул был отодвинут в сторону, так как Каркат наклонился, чтобы стиснуть девушку в объятиях. Он так крепко прижимал её к себе, что мог полностью зарыться лицом в её тонкие волосы. Одной рукой он придерживал её за шею, а другой — за спину. Никакой нежности. Никакой осторожности по отношению к её поврежденной спине, потому и боль моментально ударила по позвоночнику, ведь Каркат практически поднял её с кровати.       Но ей было плевать. Её это так не волновало, ведь она сама обвила руками его шею, прижимаясь так же сильно. Прямо сейчас, в эту секунду Непета прижалась щекой к его запутанным белым волосам, которыми она всегда любовалась издалека, а теперь она поглаживала их. Она обидела его, как и он чуть раньше этим днём. И Каркат принял это, как и она. Сейчас её волновало лишь то, что она не могла стать ближе к нему, что если она отпустит его, то никогда больше не дотянется, навсегда потеряет в этом жестоком мире.       Видимо, он думал о том же, раз его хватка усилилась. Непета надломила его внутреннюю сдержанность, и эти объятия только доказывали это. И Лейон немного бесило, что она не могла так же сильно обнять его из-за болеутоляющего в её крови. Так нечестно, хотелось даже волосы рвать на себе: словно, она не могла показать свои чувства, как он.       — Я боялся, — хотя его губы прикасались к её непослушным волосам, Непета всё же смогла уловить этот шёпот. Она прижалась к его шее так сильно, как могла. Полившиеся из глаз слёзы начали оставлять мокрые следы на его толстовке. Наверное, только сейчас ей можно было быть так близко, забыть о том, что она хотела наблюдать со стороны, наслаждаться каждой предоставленной секундой. — Было так страшно: они говорили, что ты не жилец. Они сказали, что ты была в критическом состоянии, и я сидел в той комнате ожидания, рыдая, потому что ничего не мог сделать.       — Я думала, что ты бросишь меня этим утром. Я думала, что ты ушёл…       — Никогда…       — Ты был так зол, прости, ты уходил…       — Никогда…       — Просто мне так больно, я тебя так сильно люблю, что…       — Остановись же.       Казалось, если она повысит голос и не будет говорить шёпотом, то всё разрушится. Непета не могла вспомнить более напряжённый разговор, заправленный необходимостью быть понятым. Но девушка чувствовала, как Каркат излучал из себя стресс, и её казалось, что это её собственные отчаяние и безумное желание знать, что всё будет в порядке, хотя разум продолжал твердить, что такого не будет. Его слёзы были тёплыми и липли к прядям её волос. Но Непете было всё равно. Она сама уже вымочила в слезах его толстовку. Обоснованная расплата.       — Я люблю тебя.       — Я понял.       — Ты мне очень нравишься.       — Я знаю.       — Но ты не испытываешь ко мне того же…       — Мне очень жаль, чёрт возьми.       — Ничего.       — Нет, — Каркат хрипло вздохнул, громко шмыгнув носом. Непете казалось, что её позвоночник треснет под тяжестью рук, и она будто растает. Остановилось ли время, или же оно ускорилось? Какой сегодня день? Четверг? Понедельник? Мир был где-то в стороне, всё сейчас принадлежало им и только им одним.       — Ты приняла меня.       — Да.       — И неважно, что я так совсем по-другому выгляжу?       — Мне было бы всё равно даже, если бы ты покрасил волосы в ярко-розовый, — Каркат слегка засмеялся.       — Это, бля, стрёмно даже представить.       — Но знай, что мне будет плевать.       — Спасибо.       — А Терези плевать?       — Она слепая, идиотка.       — Ой точно.       — Спасибо.       — Всегда пожалуйста.       Всегда.       Ей полегчало, как только он отстранился. Стало как-то проще, и чувство жизни постепенно возвращалось назад.       Он понял её. Он знал. Теперь он всё знает. Но он любит другую.       Но это не имело значения. Непета понимала, что она может сделать то, на что не способна Терези. Она сможет принять его таким, отличающимся от других: его чертовски бледную кожу, его огненные глаза, лучившиеся эмоциями, то, как свет отражался от его волос цвета слоновой кости, создавая ощущение свечения.       Он будет жить, осознавая, что она приняла его. Она поняла его, когда никто другой не желал того. Но она также понимала, что Терези может сделать то, на что не способна сама Непета. Пайроп принадлежало его сердце, и она имело полное право целовать его.       Да, они обе приняли его. Но он мог выбрать только одну. И он выбрал её.       «Ничего. Он же знает, что я рядом». Каркат слегка отстранился, чтобы взглянуть на девушку. Она выглядела ужасно. С дорожками слёз на щеках, с растрёпанными волосами, с уставшим видом. Но она улыбнулась ему. И он улыбнулся в ответ.       Она защитит их. Защитит их счастье. Потому что они заслуживают это.       Да, она проиграла. Но казалось, что победила. Наконец она успокоилась, и какая-то часть её погрузилась в самые глубины души, чтобы отдохнуть. Каркат разорвал объятия, выпрямляясь.       — Спасибо.       — Бля, нет, тебе спасибо, — он накрыл ладонью свои глаза, вздыхая. — Прости.       — Ой да замолчи, — она вскоре протянула ему руку. — Поможешь мне встать?       — Зачем? Даже не думай о глупостях, тебе надо лежать и восстанавливаться.       — Я несколько месяцев только и делала, что валялась в кровати без сознания. Чёрт тебя подери, Каркат, помоги мне. Я хочу уже взглянуть в это чёртово окно!       — Блин, ну могла же нормально сказать, — он осторожно взял её под руку. Вставать было тяжело, но у них как-то получилось. Колени Непеты тряслись от тяжести тела, и она почти что уже полетела вниз. Но он успел её подхватить. — Как глупо.       — Хее-хее, — медленно, но верно они шли к окну. Ногам было неприятно ступать на холодный и жёсткий пол, и в своём больничном одеянии за это время она уже успела продрогнуть. Но это не имело значения. Она всё ещё чувствовала тепло поблизости. Каркат отодвинул занавески в сторону.       Мэн был покрыт тонким пластом мягкого и белого «пуха». До боли медленно падали снежинки, которые контрастировали с небом, испещрённым звездами. Улицы были переполнены разноцветными машинами со светившими фарами. Где-то на горизонте Непета могла увидеть маяк у побережья, свет которого всегда медленно разливался по кругу. Было красиво. Это стоило потраченных усилий. Непета ткнула его локтем под рёбра.       — Получилось бы отменное изображение для календаря.       — Сама по себе фотография была бы замечательна, глупая.       — Это было бы прекрасное фото.       — Вот как… Иногда ты говоришь очень странные вещи.       — Хее-хее.       — Раз уж мы заговорили о фотографиях, знай, что завтра я приду с кучей записей, понятно?       — Ууууууу, Каркотик, ты просто уничтожил этот момент!       — Да заткнись, я их принесу, ты над ними поработаешь!       — Но я не хочу!       — Как жаль, ведь тебе придётся нагонять!       Даже если это казалось невозможным, Непета в каком-то особенном роде торжествовала победу. Она призналась ему в своих чувствах. И он в этот раз понял её. А она — его. Они оба победили. Вместе.