What a miracle

      Катя пишет Антону: «Давайте к 17, и не проебите плиз мой пакет!»       — Арс, Кате нужен какой-то ее пакет, — Антон кричит вглубь квартиры, щурится от солнца, пытается закрыться пальцами, но лучи хитрее, догоняют, слепят, дразнятся. Арсений появляется в проходе в одних трусах, пропускает пальцы через темные отросшие пряди, смотрит озадаченно:       — Пакет…       — Пакет.       — Вообще без понятия, о чем она. Откуда у нас ее пакет?       Антон думает: «Мне всё это снится».       Не может сейчас Арсений стоять у него посреди комнаты, светить своими блядски прекрасными голыми коленками, зевать, не закрываясь ладонью, и говорить «у нас».       Антон улыбается и записывает кружочек: «Катерина Батьковна, объяснитесь. Мы хер знает, че ты имеешь в виду, ну правда»       Катя была в сети 15 минут назад, и Антон откладывает телефон на тумбочку, потягивается до хруста в костях, уворачивается от подушки, летящей в голову. Ему так хорошо, что хочется кричать на самых высоких нотах.       Арс двигается плавно, вышагивает к кровати «на мягких лапах», ложится рядом с Антоном на его подушку, мгновенно закидывает на него все конечности, дышит в ухо, как ёж. Долбаный зоопарк. Любимый зоопарк, его зоопарк.       — Жарко, блин, — Шаст уворачивается ухом от щекотки, елозит, сминая простыни, — Арс! Ну перестань, — не удерживается и заходится в смехе, пытаясь поймать того за шею.       — Я ёж.       — Ты ёж-придурок.       Они возятся, как щенята, прикусывая друг друга, и оба дергаются от трели мобильника Антона. Арс перехватывает телефон, увидев имя на экране, уворачивается от загребущих рук с кольцами:       — Его нет, его похитил ёж-маньячила.       Катя вздыхает так наиграно страдальчески, что вообще не обидно:       — Бляха, как вы меня задолбали! Арс, ну ладно эта детинушка не помнит из-за своих пяти моторов в секунду, что было час назад, ты-то куда? Дима вчера передавал вам пакет с БАДами, случайно засунул туда платежку с катка. Мне нужна моя платежка!!! Я вчера тебе всё это говорила в голосовом, ты вообще ничего не слушаешь, да?       Арс корчит невинную гримасу, передразнивая, но быстро находится:       — Катенька, а при чем здесь пакет, если тебе нужна платежка?       — Ой, всё, иди на хер! Не привезете мне пакет с платежкой — поедете обратно, я предупредила! — Катя смеется, в трубке на фоне слышен тоненький голосок Савины: «Мам, кто такой маньячила?»       Антон не слышит ничего, кроме «вы, вам, поедете, привезете». Антон смотрит на все эти ключицы, тазовые косточки, запястья. Антон выжигающе, ужасающе счастлив.

***

      Если у Арсения спросят, что было на этом пикнике, во что они играли, что пили, кто приехал, он не сможет ответить ничего толкового. Потому что в голове уже нет ничего толкового, откуда там появится что-то новое-то? Они сидят кружочком, играют в ЧГК, Катя пилит свои проклятые сторис, он понимает, что через секунду его пьяная ржущая фигура, не сумевшая сразу соединить «барбаросса» и нечто, имеющее отношение к кино, разлетится по этому злоебучему твиттеру, пабликам и один хер знает чему еще. Но пока он здесь, он счастлив, он подпевает на французском английской Army of lovers, смотрит, как Димка влюбленно пялится на Катю через кольца дыма, как Шаст хрустит сухариками и пьет демонстративно из его стакана, как Кос разминает жене затекшую спину.       Перед тем, как провалиться в сон, Антон спрашивает его откуда-то из-под его же подмышки:       — Хороший день, да?       — Мне от его хорошести говорить тяжело, — пространно изрекает Арс, поглаживая золотистые вихры.