первое правило книжного клуба - никому ни слова о книжном клубе!

      — Что мы забыли в Германии? — начал разговор Коля Ромадов. — Думал, мы пивка попьëм, а ты, Слава, какую-то чернуху рассказываешь. Я словно опять на Думской побывал...       — Соглашусь с Колей, — отозвался Федя Игнатьев. — Славка, это уже шизика какая-то.       В одном кафе в Мюнхене действительно встретились несколько близких для Славы людей, которые могли помочь с делом. Все они были явно недовольны тезисами Карелина и не были готовы воспринимать их всерьëз.       — Блять, да он уже работает у нас! Что еще нужно ему сделать, чтобы вы поняли что он в этой грязи купается с головой.       — Ну, у тебя есть какой план хотя-бы? — отозвалась уже Женя, попивая кофе.       — Я вас для этого и собрал. В общем, дела у Дани плохи. У нас времени мало. План мой в ловле на живца. Мой друг, собственно, Серëжа, зайдëт в этот клуб по вип-билету. Преимущество билета в полной свободе действий. Именно благодаря этому билету дилеры понимают кому толкать товар. Он же элитный, всë-таки. Установим ему камеру куда-нибудь в его портфель и будем наблюдать за происходящим. Как только Серëжа наш как-то проебется появимся мы. Наша задача простая. У клуба есть небольшая пристройка, там есть дохуя паленой документации. Надо взять хотя бы одного человека из их шайки с поличным. Остальное дело следствия, а следствию мы помогать вправе.       Почему-то сидящие рядом друзья изменились в лице. Слава это заметил.       — Я... Я что-то не так сказал?       — Всë так, Вячеслав. Вы такой начитанный. — этот глубокий голос сложно было не узнать.       Карелин взглянул в глаза напротив, в которых вспыхнули огоньки. Улыбка поползла наверх. Исчезали силуэты друзей, оставался лишь он. Начальник, который буквально испортил ему большую часть жизни. Сколько лет... И для чего?       Слава повертел головой, пытаясь понять, что это сон, но не вышло. Губы потянулись к лицу, этот поцелуй длился несколько секунд, но бешеная эйфория накрыла с головой. Неужели Слава что-то чувствует к этому ужасному человеку? Этому эмоциональному калеке?       Отойдя на небольшое расстояние Федоров опять заглядывает в глаза, спрашивает так уверенно: «Сколько еще ты собираешься за мной бегать? »       Слава уже готов плеваться желчью. Эти кошки-мышки ему не нравятся.       «Нравятся» — отвечает голос.       Сам он решает коснуться лица напротив, как будто желая понять правда ли это он. Да, широкие глаза, выдающийся нос, впалые скулы, косточки на плечах, ощущаемые через одежду...       Кажется, Слава сейчас просто бросит всë, уволится и уедет далеко-далеко.       «Если ты перестанешь думать о моих непристойных делах у меня будет больше времени думать о тебе», — говорит Мирон так сладко, так чувственно.       Почему-то катится слеза, тело сводит судорогой.       Мирон опять подходит, но начинает агрессивно бить по щекам. Улыбается и говорит:       — Слава, сука, просыпайся, пожалуйста. Але, дядь, быстро. Я не хочу зареветь как плакса прям здесь.       Слава просыпается в холодном поту. Перед ним сидит Ваня Светло очень обеспокоенный.       — Блять, Слава, я ходил за продуктами... И там Ваня, блять, я был уверен, что он хочет прыгнуть с балкона. Я зашел и прям за шкирку обратно затащил. Ты же знаешь, у нас балкон вообще не безопасный. Там пару дощечек нет, ограждения тонкие. Там перешагнуть на раз.       — Ты знаешь из-за чего он мог думать о таком поступке?       — Нет, но я отвëз его на дня два передохнуть в больнице. Очень тяжело было его уговорить, но он согласился. Я просто сказал, что он какой-то бледный, ему витаминчиков поколют да отпустят.       — И он в это поверил?       — Сложно сказать.       — Завтра с утра поеду к нему, спрошу что случилось. Слав, ну, это, можно я у тебя переночую?       — Да, конечно. Ложись на диван. Подушка, плед и сам знаешь где.       Отправив взволнованного Ваню спать, он стал смотреть в стену. Карелин и так в последнее время без мощного снотворного не засыпал. А тут еще такие откровенные сновидения. Это все пугало, но и притягивало? А эта улыбка на чужой физиономии, ух, аж в дрожь бросает. Слава обязательно должен разобраться со своими чувствами. ****       Утро выдалось скомканным. Слава уехал из дома раньше. Ваня закрыл дверь и отправился по нужному адресу. В больнице у него были знакомые, потому разрешили последить за Евстигнеевым пару дней.       Светло не помнил как заходил в палату. Руки тряслись бешено и как-то нужно было скрыть своë волнение. Но, черт возьми, как скроешь что волнуешься если при тебе человек чуть на тот свет не отправился.       Зрачки у Вани были чуть шире чем обычно. Он нервно перебирал тонкую простынку, а увидев друга улыбнулся. В палате не было никого постороннего.       — Как твои дела, Вань, — аккуратно спросил Ванечка.       — Пожалуйста, сядь. — Ваня послушно сел, немного потряхиваясь. — Я заебался. Всë, что ты услышишь, правда. Это я убил ту девушку на крыше нашего подъезда. Это после нашей ссоры я повел ее туда. Это я сделал фотографии, это я украл у тебя кулон, специально. Это я пудрил тебе мозги. Всë это я!! Я знаю какое я чудовище. Но я устал смотреть в твои чистые глаза и врать. Я очень тебя люблю, но я не могу подвергать тебя такому насилию. Ты можешь рассказать об этом Славе, полиции, другим журналистам. Сам решай. Я пойму.       В голове гудело. Светло смотрел куда-то в пустоту. Казалось, это какой-то нарко-трип. Не мог его собственный друг и парень так поступить. Он мог спросить что угодно, но почему-то спросил:       — А что было вчера? Я видел ты хотел, ну... Бля не могу сказать, сорян.       — Да, хотел. Я думал, сбежать из страны, думал принять много таблеток, думал даже в монастырь уйти грехи замаливать, прикинь. Но я не мог оставить тебя без объяснений. Да, я ссыкло, но я могу рассказать зачем я это делал.       — Зачем? — аккуратно спросил Ваня.       — Это было чем-то вроде острых ощущений. Первая жертва была абсолютно случайной. Девушку звали Ксюша. Милая девушка, безумной красоты, фигуристая. Я предложил ей фотосессию. Тогда еще была теплая осень, первые листья покрыли землю. Я предложил как-то креативно в полумраке ее пофотографировать. Потом я подошел к ней ближе, хотел поправить неровный локон. Но помню лишь как она уже лежит без сознания, в сердце нож.       Ваня немеет от ужаса, из глаза брыжжат слëзы. Он хочет прилечь на плечо Светло, но в последний момент себя одергивает. И рыдает тихо, согнувшись.       — Сука, хоть стой, хоть падай, но я чувствую, что это делал не я. Какой-то бес управлял этим действием. Я бы не за что не причинил вред человеку, это не я!! Сделал другой, но отвечаю почему-то я. Это просто мерзкая, жуткая грязь. Я понимаю, что это звучит настолько страшно насколько есть.       — Я знаю, что это делал не ты. — выдает спокойным голосом Светло и обнимает парня.       — Тебе не мерзко меня обнимать?       — От тебя пахнет дорогим парфюмом, почему мне должно быть мерзко? — парирует Ваня.       — Ты понял о чëм я говорю, — нервно ухмыляется он. — Брось меня здесь, в этой больнице, пожалуйста. Я чувствую как делаю тебе непоправимо больно.       — Иди в задницу, Евстигнеев. Я прекрасно знаю, что ты на такое не способен. — сжимает парня крепче и только сейчас задумывается, а что если Евстигнеев и вправду мог покалечить не одного человека. Неужели он тот самый убийца, которого они искали ни один месяц?