Мокрые страсти

В этот вечер Шэдоу снова пришёл домой поздно. Чёрно-красный ёжик был ужасно вымотан и очень напряжён, поэтому всё, чего он желал на данный момент — добраться быстрее до жилища, принять расслабляющую ванну и, поскорее, завалиться в уютную тёплую постель. Шэдоу достал ключи из кармана пальто кофейного оттенка, вставляя те в замочную скважину и, открывая дверь, переступил порог их общей с Соником квартиры, даже сразу не заметивший своего недовольного возлюбленного, который, скрестив руки на своей груди, уже появился напротив угольно-карминового ёжика — как только услышал скрип двери — и кидая на того нахмуренный взгляд, он притопывал, нервно, ногой. Шэдоу склонил голову вниз и выдохнул — пока что облегчённо — опираясь плечом о стену прихожей, и немного наклоняясь, чтобы снять ботинки на шнуровке, при этом словно нарочно не поднимая взгляда на Соника. — Не потрудитесь ли объяснить причину своего позднего визита, господин Шэдоу Даркнэсс? — максимально саркастическим тоном отчеканил кобальтовый ёжик, выделяя, нарочито, формальное обращение, и приподнимая уголки губ в раздражённой ухмылке. — Меня задержали на работе, — бросил, абсолютно спокойно, Шэдоу, слабо усмехаясь ожидаемой реакции Соника, прежде чем скинуть с себя пальто, оставляя элемент одежды на вешалке. Шэдоу пригладил ладонью свои чëрно-красные иголки — по привычке — и устало вздохнул, наконец переводя, плавно, взгляд на хмурящегося Соника, который разводил свои руки в стороны, приглашая в объятия. — Действительно? А я уже подумал, что у тебя появился кто-то другой и явно поинтереснее меня, раз ты начал так сильно задерживаться в последние несколько дней, даже не предупреждая об этом меня, — Соник говорил это пассивно-агрессивным тембром, сверкая снова фальшивой улыбкой, и кидая дерзкий взгляд в рубиновые глаза, он звучно фыркнул в конце своей ревностной речи. — Соник, ты можешь хотя бы один, чёртов, вечер, обойтись без своей грëбаной ревности? — Шэдоу нахмурил брови в серьёзном взгляде и прикрыл, устало, глаза, ответно глядя в изумрудные омуты напротив себя, после чего ступил пару шагов вперёд, касаясь ладонями персиковых плеч — затем, заводя те за кобальтовую шею, угольно-карминовый ёжик заключил возлюбленного в тесные приветственные объятия. — Ммм… Дай-ка подумать… — сделав, нарочито, задумчивый вид, протянул лукаво Соник, не прекращая натянуто ухмыляться, — Нет, — и он махом обхватил стройную талию — как только тело чёрно-красного ëжика прижалось к его — и кобальтовый ёжик вцепился пальцами в его белую рабочую рубашку — по-собственнически — прижимая Шэдоу как можно плотнее к себе. — Я тебя умоляю… — цокнул Шэдоу, и задолбанно уткнулся мордочкой в плечо сапфирового ëжика, поскольку он, конечно же, понимал, что Соника бесполезно упрашивать делать что-то против его воли, тем более ревность — это штука такая, неоднозначная, тяжёлая и противная — и вряд ли сам Соник в восторге от того, что он иногда испытывает, когда его любимого парня нет рядом с ним. Это было неприятно для них обоих — ужасно действовало Шэдоу на нервы — но чëрно-красный ëжик понимал, что Соник, зачастую, сам не виноват в этом — даже если это не так, Шэдоу всë равно не собирался принуждать избавляться от этого насильно или, например, угрожать расставанием, если его парень не избавится от гнусной черты своего характера, обычно только всё портящей. Потому что это неправильно. Шэдоу не хотел давить на Соника, не хотел давать поводов для ревности, и уж тем более — никогда не хотел и даже не задумывался о том, чтобы изменять ему, потому что слишком сильно любил этого ревнивого придурка. Но Соник, даже уверенный в том, что Шэдоу любит только его, даже доверяя ему зачастую больше, чем самому себе — всё равно часто спрашивал об этом, всё равно продолжал ревновать, и всё равно иногда трепал возлюбленному нервишки. — Ты можешь позвонить моему начальству, если не веришь мне на слово, и тебе подтвердят, что я сидел на работе до пол-одиннадцатого, после чего сразу же поехал домой, — Шэдоу говорил это максимально чётко и уверенно, в привычной для него холодной манере, немного отстраняясь из тёплых объятий — затем, нежно прикладывая свою ладонь к щеке Соника, он легко чмокнул персиковые губы, прежде чем совсем разрушить их небольшой тактильный контакт, направляясь в сторону спальни, чтобы наконец сменить рабочую одежду и разобраться с некоторыми документами, которые ему отдали на дом. — Я доверяю тебе, — произнёс, вслед уходящему угольно-карминовому ёжику, Соник, и расслабленно вздохнул, успокоившись, когда Шэдоу заверил его в том, что провёл весь день на работе — и по вялому виду парня итак было понятно, что он слишком вымотался — поэтому, как только нервозно-ревностный порыв всё-таки спал, сапфировый ёжик почувствовал себя очень неловко. — Может, тебе ванну набрать? — подойдя ко входу в их совместную комнату, дверь которой была приоткрыта чуть больше, чем наполовину, Соник опёрся о косяк плечом, скрещивая руки на своей груди, и взглядом полуприкрытых хризолитовых глаз, заинтересованно, он начал наблюдать за Шэдоу, снимающим с себя, спешно, белоснежную рубашку и чёрные брюки. Несомненно — он засмотрелся. — Если не трудно, — спокойно отозвался Шэдоу, когда остался совсем без одежды, поднимаясь с края кровати и, хватая со спинки компьютерного стула тëмный халат — кинул взгляд кроваво-алых глаз на Соника, согласно кивнув, пока окутывал своё стройное тело в тёплый элемент одежды пепельного оттенка, завязывая пояс — затем присаживаясь за рабочий стол, чтобы включить ноутбук. — Я позову, как только закончу со всем, ежонок, — заботливо оповестил, напоследок, Соник, слегка улыбнувшись только краем губ, после чего немного оттолкнулся от косяка, на который наваливался, отправляясь размеренным шагом в ванную комнату. Шэдоу, в ответ на его слова, кинул только протяжное «мхм», неотрывно глядя в экран ноутбука, и клацая быстро по клавишам — он набирал поздние деловые сообщения, после чего ему следовало заняться распределением документов, хотя у чëрно-красного ёжика, сейчас, не было совершенно никакого желания этим заниматься из-за усталости. Соник, тем временем, уже игрался с вентилями смесителя ванны, настраивая воду, чтобы была погорячее и, добившись нужного результата, сапфировый ёжик, задорно напевая себе под нос что-то на иностранном языке, направился на кухню, чтобы сварганить хотя бы парочку сытных сэндвичей на вечерний перекус. Он был более чем уверен, что его возлюбленный не откажется, потому как Соник умел очень неплохо готовить — на самом деле решил научиться в этом плане хоть чему-то только ради него — а сам Шэдоу, должно быть, пришëл домой совсем голодный. Но, первым делом, у них по плану была комфортная горячая ванна. И, видимо, «горячая» сегодня не в единственном смысле. Когда Соник, наконец, закончил с нарезанием бутербродов, то бережно разложил их на тарелочки, оставляя посуду с пищей на деревянном столе — затем он вернулся в ванную комнату, и убедившись, что ванна набралась, кобальтовый ёжик выключил воду, шагая снова к спальне, где сейчас работал уставший Шэдоу. — Приглашаю вас на ночной сеанс водных процедур, мистер Даркнэсс, — с наслаждением, приторно-лукаво проговаривает Соник, когда оказывается рядом, снова выделяя тоном во фразе фамилию угольно-карминового ёжика, после чего кобальтовый ëжик подбоченивается одной рукой, окидывая возлюбленного довольным, дерзким взглядом. — С каких пор ты обращаешься ко мне так официально? — Шэдоу, на время, отвлекается от экрана ноутбука, оставляя свои пальцы покладисто лежать на клавиатуре — затем переводит проницательный взгляд очаровательных рубиновых глаз на Соника, стоящего, смирно, буквально в шаге от него. — Не знаю, Шэди, просто внезапно ударило в голову, что тебе, может быть, нравится слышать формальные обращения к себе, — усмехается, как всегда нахально, Соник, затем улыбается — вызывающе, игриво, в своей привычной манере, загадочно подмигнув парню напротив себя. — Я бы, всё-таки, предпочёл этому твои глупые ласковые прозвища, — выдаёт, насмешливо, Шэдоу, решая проигнорировать его намëк на оставшийся осадок недовольства — и немного поджимает губы, внезапно замалкивая, пока палевые щёки слегка покрываются почти незаметным румянцем от осознания, что он действительно в первый раз сказал это вслух за всë то время, что был вместе с Соником. Чёрно-красный ёжик, теперь, напряжно ёрзает на компьютерном стуле, отводя неловкий взгляд в сторону, когда замечает — как блеснули, мимолётно, искрами азарта изумрудные глаза, как наглая ухмылка стала только шире, почти показывая острые клыки по краям, а сам Соник вновь выпрямился в полный рост, скрещивая теперь руки на своей груди — готовый, в любой момент, позволить нелепой похабной шуточке сорваться с персиковых уст. — Хех, я даже не думал, что ты-… — Знаешь, мне и на работе всего этого хватает, так что давай не будем, — тут же перебивает его Шэдоу, и выдыхает протяжно, откидываясь, ненадолго, на мягкую спинку стула — он опускает устало голову, не готовый сейчас говорить на тему работы, формальностей, спорить и уж тем более выяснять, каким слащавым словечком его лучше всего звать. — Ну хорошо, ежонок, — максимально соблазнительно протягивает Соник, и кивает, слегка прищуриваясь, пока глядит с неоднозначным интересом на Шэдоу, в то время как угольно-карминовый ёжик поднимается с места, поправляя, спешно, помятый халат — идеально сидящий на его привлекательном теле — он закрывает ноутбук, направляясь в сторону выхода из спальни. — Можешь присоединиться, — Шэдоу, внезапно, останавливается сбоку от Соника — и проговаривает эти слова искусительным шёпотом в самое ушко, оставляя на его мочке лёгкий поцелуй, вызывающе скользя своей рукой по персиковой, снизу-вверх, пока не достигает сильного плеча, напористо впиваясь пальцами в ткань светлой кофты на нём. Соник молчит в ответ, лишь глубоко вдыхая, когда ощущения приятных, нежных прикосновений накрывают его, и парень прикусывает слабо нижнюю губу, прикрывая хризолитовые глаза вновь, пока свободной рукой пытается поймать чёрную талию — безуспешно, поскольку Шэдоу ловко уворачивается, и смеётся игриво, поспешно скрываясь за дверью ванной. И Соник, в очередной раз, дерзко усмехается, расценивая это как намёк — и не собираясь упускать возможность, он сразу же разворачивается, следуя за своим раззадорившимся возлюбленным, пока не оказывается за белой дверью, которую, впоследствии, по-привычке запирает изнутри. А Шэдоу, в то время, уже успевает распустить пальчиками узелок пепельного пояса, соблазнительно-медленно стягивая, мягкий халат, со своего сильного рельефного тела, после чего откидывает ненужный элемент одежды на скамью около кафельной стены. Соник становится в стороне от угольно-карминового ёжика и следует его примеру, избавляясь, поспешно, от белой кофты и домашних потрёпанных джинс, открывая вид на подтянутую фигуру — отчëтливый пресс, сильные руки и прокачанные, регулярными пробежками по городу, стройные ноги — почти такую же идеальную, как у Шэдоу. Кобальтовый ëжик, покончив с раздеванием, и оставив свои вещи рядом с халатом возлюбленного, подходит стремительно к Шэдоу, немедля кладя руку на его талию — заставляя повернуться к себе лицом, он тут же властно прижимает прекрасное тело парня к себе. И чëрно-красный ëжик покорно отдаётся персиковым рукам, позволяя их обладателю откровенно себя лапать, и только задорно ухмыляется, прикрывая кроваво-алые глаза, в то время как тëмные руки, с карминовыми полосками по их бокам, скользят плавно по чужому телу и, дразня, касаются тёплыми ладонями привлекательного мужского пресса. — Слушай, иногда мне кажется, что ты намеренно соблазняешь меня, — Соник говорит это так укоризненно-ласково, с неким загадочным флиртом в тембре звучного голоса, продолжая обворожительно улыбаться — он смотрит влюблённым взглядом в рубиновые глаза визави, пока ладонь свободной руки слегка прижимается к палевой щеке, большим пальцем проводя, нежно, по мягким губам Шэдоу. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, Соник, — абсолютно невинно отзывается Шэдоу, с нотками некой игривости в голосе, будто реально не улавливая сути его слов — он слегка наклоняет голову в бок, поддаваясь манящим пальцам партнëра, и лишь наигранно удивляется его речи, в то время как тёмные руки проскальзывают ниже персикового пресса, позволяя одной из них зайти за синее бедро, чтобы вцепиться усталыми пальцами в упругую ягодицу, а другой спуститься прямиком к напряжённому паху, накрывая ладонью, заигрывая пальцами с чувствительной мошонкой. — То, что ты делаешь сейчас, разве это не-… — Соник внезапно прерывается, и шумно вдыхает через рот, приоткрыв уста в немом стоне, словно задыхаясь — и слегка приподнимая голову выше, парень изящно прогибается в спине, хватаясь руками за крепкие плечи Шэдоу, давая ему бессловесное согласие на прикосновения к интимным участкам своего тела — он лишь откровенно наслаждается заводной доминантностью своего партнёра. — Ты слишком много болтаешь, — дерзко констатирует Шэдоу, и одним уверенным движением прижимает кобальтового ёжика к холодной стенке своим телом, примыкая к чужому лицу своим, впиваясь настойчиво в желанные персиковые губы жадным поцелуем — он продолжает настырно ласкать пальчиками область чужого паха, аккуратно играя с яичками, взывая напряжённый член Соника затвердеть ещё больше. Соник чувствует слабую, почти незначительную боль из-за удара спиной об жёсткую поверхность, затем лёгкий холодок следом за приятным разрядом по позвоночнику, почти не успевая среагировать на чужую напористость. Сапфировый ëжик лишь издаёт глухие стоны в ответ на касания, ловит ответно губы возлюбленного, когда те втягивают его в требовательный поцелуй, первым проталкивая язык в ротик Шэдоу, на что чёрно-красный ёжик реагирует незамедлительно, начиная буквально бороться с чужим языком за лидерство. И Соник плавно пробирается своими ладонями по чёрным рельефным рукам, заводя те за спину, затем проходясь по ней нежными, почти невесомыми прикосновениями, прочёсывая нарочито чувствительную область лопаток — вырывая из Шэдоу сладостный полустон сквозь пылкий поцелуй — и касаясь тёмного хвостика, персиковые пальцы заходят ниже, вжимаясь, крепко, в мягкие ягодицы. — Мы увлеклись, — разрывая, неохотно, страстный поцелуй, отмечает Шэдоу, прерывисто отдышиваясь — он приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на любимого, пока тыльной стороной ладони свободной руки утирает его слюну на своих губах, а другая рука всё-таки прекращает свои движения на синем паху, отстраняясь. — А я так не думаю, — соблазнительным тембром заявляет Соник, стараясь нормализовать дыхание после длительного поцелуя, и слегка надавливая на пушистую белоснежную грудь, он отталкивает Шэдоу от себя, после чего выравнивается, наконец позволяя себе освободиться от давления чужого тела, что прижимало его к стене всë это время. Соник, теперь, приближается к отшатнувшемуся чёрно-красному ёжику сам, снова хватая, уверенно, одной рукой за стройную талию — затем аккуратно берëт его ладонь в свою и приближает к губам, заботливо целуя пальцы, после чего заводит тëмную руку за собственную шею, призывая угольно-карминового ёжика ухватиться за неё. — Тогда заставь меня думать иначе, — страстным полушёпотом изрекает Шэдоу прямо в губы Соника, обдавая те горячим дыханием, когда вновь приближается к его мордочке почти вплотную своей, обхватывая крепко, обеими руками, кобальтовую шею. И Соник ухмыляется так же нахально, в своей привычной манере, глядя полуприкрытыми изумрудными глазами в рубиновые, пока язык его проходится дразняще-медленно по палевым губам, оставляя после себя влажный след. — Ты не пожалеешь, Шэди, — с этими самоуверенными словами Соник резко опускает руки ниже тëмной талии, подхватывая под ягодицами, и приподнимая чёрно-красного ёжика, он подходит к давно ожидающей их ванне, осторожно располагая Шэдоу в ещё горячей мягкой воде. Соник, затем, к нему присоединяется, забираясь следом в ванну, садится прямо напротив Шэдоу, откидывая руки по краям, стараясь расположиться так, чтобы обоим было удобно — он ощущает, как теплота воды приятно окутывает его тело. А Шэдоу пристально наблюдает за Соником, за каждым его движением — выжидающе, и слегка ёрзает на месте, хватаясь мокрыми руками за края ванны, собираясь немного привстать, чтобы приблизиться снова к любимому, сгибая ноги в коленях, и присаживаясь, сверху, на его бёдра. Соник, сразу реагируя, плавно движется руками под водой по ножкам Шэдоу — вверх, проглаживая кожу под мокрой чёрной шёрсткой, вызывая приятные мурашки по телу угольно-карминового ёжика — достигая вновь упругих ягодиц, он заводит одну руку за тëмный хвостик. Шэдоу ещё немного придвигается — теснее — скользя ладонями по белой поверхности с каплями воды, с отчётливо слышимым, скрипящим звуком, ехидно перебираясь руками на сильные надплечья Соника, ощущая, как твёрдый член партнёра упирается в его — требующий ласки. Соник, тем временем, надавливает аккуратно пальчиками на колечко мышц, вскоре успешно проникая внутрь сразу двумя, пока свободная рука движется по крепкому прессу выше, достигая грудки с белоснежным, пушистым и таким же мокрым мехом — зарываясь в него, дразня территорию чувствительных сосочков, после примыкая, вожделенно, к ним губами, слегка дразня языком, поочерёдно, один за другим. Шэдоу слабо постанывает, чувствуя, как напряжение нарастает всë сильнее — нарочито приливая к паху, стягивая стойким, ноющим вожделением внизу живота — и блаженно прикусывает клычками собственные губы, закрывая на момент глаза, вздрагивая, слегка, от ощущения двигающихся, активно, в его дырочке уже трëх изворотливых пальчиков, задевающих чувствительные точки внутри — и от таких сладостных поцелуев на его груди, ласкающих преимущественно соски, переходящих на ключицы и боковую сторону шеи. — Войди в меня, — на пылком рваном выдохе, в нетерпении, требует Шэдоу, заводя руку, медленно, за кобальтовую шею, проходясь вдоль игл на лопатках, пробираясь выше, по прекрасным длинным иголкам оттенка сапфира, вцепляясь крепко в те пальцами, и оттягивая — властно — назад, заставляя Соника прерваться от прелюдий, чтобы посмотреть прямо в глаза возлюбленного — с лёгким оскалом из-за небольшой боли в затылке, но по-прежнему азартно ухмыляясь, поэтому это выглядело ещë более соблазнительно. — Ты меня когда-нибудь точно с ума сведёшь, — и Соник дерзко усмехается своим же словам, отмечая его раскрепощëнность, которую он чаще проявлял в подобных — страстных — моментах — и податливо наклоняя голову назад, под действием тяги чужих пальцев, кобальтовый ëжик послушно следует указаниям Шэдоу, убирая руки от чужих ягодиц, затем скользя, нежно, руками снова по чёрным бёдрам, которые развелись немного шире в стороны, а их обладатель приподнял свой зад, поэтому теперь Сонику было проще вставить. — Замолчи, — Шэдоу наклоняется к лицу Соника, и смыкает медленно глаза, накрывая персиковые губы своими — втягивая в чувственный поцелуй — обвивает рукой шею партнёра, пока другая, всё так же нещадно, удерживает намокшие кобальтовые иголки. Соник, всë-таки, следует заданному любимым порядку действий, позволяя ему взять контроль на себя — лишь прижимаясь ответно к палевым губам своими, врываясь, напористо, языком в ротовую полость, взывая чужой воссоединиться вместе с собственным — целуя всё страстнее и страстнее с каждой секундой — пока большой, изнывающий от возбуждения член, потирается между тёмных ягодиц, а движения сапфирового ëжика создают небольшие волны на поверхности воды. И Соник, наконец, плотно утыкается головкой в анальное отверстие Шэдоу, постепенно проникая, пока разгорячённый член не оказывается полностью внутри, сжатым стенками узкого пространства по бокам. Шэдоу протяжно мычит в поцелуй, и слабо жмурится, ощущая, как Соник начинает плавно двигаться, слабо стискивая чёрные бёдрышки своими пальцами — прикусывая, слегка, палевые губы. Соник толкается в его тело в размеренном темпе некоторое время, стараясь доставить партнёру как можно больше удовольствия, поэтому уделяет преимущественное внимание телу чëрно-красного ëжика — оглаживая ладонями, задевая чувствительные точки и член, который тëрся об его торс во время подскоков. А Шэдоу, в свою очередь, даже не выпускает любимого из поцелуя, пропуская через него приглушëнные стоны, только изредка отстраняясь с влажным причмоком — растягивая тонкие нити слюны между ними — чтобы позволить ему и себе вдохнуть необходимого кислорода, рвано отдышиваясь, бесстыдно извиваясь на руках Соника, а после воссоединяясь, в том же пылком поцелуе — вновь. Соник постепенно ускоряется. И Шэдоу, всё-таки, отпускает его иголки, теперь хватаясь за широкую спину, или же, чаще, кобальтовую шею, прижимаясь — измождëнно — к сильному телу возлюбленного, подскакивая на члене партнёра в темп его нарастающих движений — даже не заботясь о том, что вода из ванны начала выплёскиваться, когда они перешли умеренный предел скорости. — Ахх, да-да, Соник… Ещë… Быстрее… — бормочет между прерывистыми стонами Шэдоу, теперь позволяя себе отдаться полностью в руки Соника, награждая пушистые синие ушки громкими звуками наслаждения, смешивающимися только с шумом плеска воды — он отрывается от персиковых губ, и наклоняется, ставя на шее любимого несколько слабых следов от укусов, которые впоследствии зализывает, оставляя поверх несколько грубых поцелуев. И Соник ускоряется ещё, обхватывая рукой чёрную талию, оставляя вторую, всё так же, на ножке партнёра, он слегка приподнимает Шэдоу для удобства и продолжает вталкиваться внутрь, навстречу его подскокам — как можно быстрее и глубже, чтобы чаще задевать простату — стараясь нажать на все чувствительные точки в его теле. — Ох… Шэдоу… Ммх… — Соник начинает тихо вторить стонам Шэдоу, когда понимает, что с каждой секундой становится всë ближе к разрядке, подводящей к финалу — и стараясь пресечь звуки, вырывающиеся из собственного горла, Соник вжимается телом в любимого и жадно исцеловывает его губы, терзая те, слегка, своими клыками, пока втрахивается в дырочку Шэдоу ещë жëстче. В комнате становится ужасно жарко. Шэдоу, внезапно, разрывает очередной страстный поцелуй в самый последний момент, блаженно вскрикивая — он закрывает глаза, содрогаясь в накрывающем ярком оргазме, в то время как белое вязкое семя выплёскивается на персиковую грудь, стекая на пресс, тем самым пачкая шерсть и самого чёрно-красного ёжика, поскольку партнёры плотно прижимались друг к другу всё это время. Соник кончает следующим, после нескольких заключающих толчков, издавая протяжный сладкий стон — заполняет своей спермой задницу Шэдоу, утыкаясь мордочкой в чёрную шею, и обдаёт ту своим горячим дыханием, рефлекторно сжимая любимого в объятиях. — Люблю тебя, — первым произносит Соник — искренне-трепетно — ускоренно отдышиваясь, и слегка отстраняясь, заглядывает в любимые кроваво-алые глаза с расслабленной, довольной улыбкой — затем тянется ближе к лицу, чтобы нежно поцеловать палевые губы. — Взаимно, — Шэдоу отзывается на его слова практически шёпотом, сжимая, почти бессильно, изнеможëнные пальцы на кобальтовой шее, а после, налаживая зрительный контакт с возлюбленным, слегка улыбается только краешком губ, наклоняясь по инерции вниз — и оставляет лёгкий поцелуй на персиковых губах, смекая, для чего партнëр так близко тянулся к нему. Вскоре, когда оба ежа наконец-то помогли друг другу отмыться от пота и нежелательных следов после полового акта — смыв при этом окончательно весь негатив сегодняшнего вечера вместе с тем — Соник выбрался, весь мокрый, из уже остывшей воды, подхватывая два мягких полотенца с ближайшей полки, после чего закинул одно на своë плечо и подал руку Шэдоу, чтобы любезно помочь вылезти из ванны и привести себя в порядок. Да и забрызганный — в порыве страсти — водой пол протереть не помешало бы. — Не возражаешь, если я немного позабочусь о тебе, ежонок? — ехидно-заботливым тембром бросает вопрос Соник, который, кажется, поставлен здесь для чистого приличия, потому что дальше кобальтовый ëжик, не дожидаясь ответа, просто расправляет полотенце, непринуждённо проводя сначала по крепким тëмным плечам, затем по груди с растрёпанным белым мехом, а впоследствии — по всему телу, обтирая, так же бережно, вместе с тем чëрно-красные иголки. — Вообще-то-… — пытается возразить Шэдоу, но настойчивые руки Соника настигают его прежде, чем он успевает это сделать — закутывая, аккуратно, в полотенце — поэтому угольно-карминовый ёжик лишь расслабленно выдыхает, отводя слегка смущëнный взгляд в сторону — даже не замечая собственной счастливой улыбки. — Мне нравится то, как мило ты краснеешь, когда я прикасаюсь к твоему телу, — выговаривает с нежностью Соник и криво ухмыляется, наблюдая, с настоящим удовольствием, за скованной реакцией Шэдоу — за тем, как палевые щëки постепенно покрываются румянцем, как глаза избегают зрительного контакта, и возмущëнный рык прорывается сквозь оскал неумело скрываемой, довольной улыбки — пока в последний раз мягко касается его, — Особенно после того, как мы только потрахались. — Иди-ка ты нахрен, Соник! — внезапно выкрикивает, на эмоциях, Шэдоу, и заливается пунцовым оттенком только сильнее из-за его слов, резко отталкивая от себя смеющегося Соника, стыдливо отворачиваясь, чтобы одеться, пока кобальтовый ëжик скидывает с плеча своë полотенце, избавляясь от влаги уже на своëм теле — не прекращая донимать возлюбленного. Вместе они покидают ванную комнату. — Я старался, попробуешь? — интересуется Соник, обращаясь к Шэдоу, когда наконец заходит на кухню и заваливается на удобный стул, вальяжно откидываясь на его спинку, после чего хватает предварительно приготовленный сэндвич со стола, откусывая кусочек — смакуя на языке приятный спектр вкуса. — Обязательно, — Шэдоу появляется, следом, на кухне, и хватает со стола пачку своих ментоловых сигарет, вынимая из той, бережно, последнюю — зажимая губами, и прикуривая циановой зажигалкой, которая принадлежала Сонику, поскольку свою он умудрился потерять ещё днём на работе. — Снова проветривать, — Соник наблюдал за плавными движениями Шэдоу — завороженно — и задорно улыбался, понимающе качая головой, когда чёрно-красный ёжик робко тянул к нему руку в просьбе источника огня. Зачастую они курили вместе на балконе, но сейчас, когда сил даже стоять на ногах уже не оставалось — Шэдоу было плевать. — Забей, — бесстрастно изрекает Шэдоу, рассевшись за столом, рядом с Соником, и закинув одну ногу на другую, делает глубокий затяг, выпуская сигаретный дым в сторону приоткрытой форточки — после чего, чëрно-красный ëжик, всё-таки, тянется рукой к подобию ужина, заботливо приготовленного его возлюбленным ранее, поедая сэндвич небольшими кусочками, в перерывах между новыми затяжками никотином — для него это сейчас казалось просто идеальным сочетанием. Правда, не настолько идеальным, как полноценный сон в уютной постели, дополненный тëплыми объятиями любимого партнëра — по чëм Шэдоу, пока что, только отчаянно изнывал, зная, что его всë ещë ждут незаконченные рабочие дела, оставленные на дом. — Пора бы уже прилечь, Шэди, час ночи, как-никак, — отмечает Соник, прерывая мысли возлюбленного, когда выдыхает последнюю порцию никотинового дыма из своих лёгких, и гасит окурок сигареты — которую они разделили с Шэдоу — об край пепельницы, поворачиваясь в сторону чёрно-красного ёжика, который сидел, подперев рукой щëку склонённой головы, практически засыпая на месте. — Не могу, Соник, мне ещё надо разобраться с документами по работе и составить отчëт, — Шэдоу вздыхает протяжно, говоря это так устало и неохотно, слегка потягиваясь, чтобы немного размять мышцы, а затем зевая в ладонь, он приподнялся со стула, собираясь, видимо, пойти как обычно заварить себе кофе на очередной сеанс его просто «обожаемых» ночных посиделок перед экраном ноутбука — с кипой уже давно надоевших по горло бумаг в придачу. — А я сказал — мы сейчас же идём отдыхать, — заявляет утвердительно Соник, не намереваясь позволять любимому ежу, итак более чем достаточно задолбавшемуся на работе, снова доводить себя до изнеможения — да и сам кобальтовый ëжик, честно говоря, уже давно подумывал над тем, чтобы как-нибудь уговорить любимого бросить наконец всю эту нервотрëпку — потому что собирался помочь найти нормальную работу, где его не будут гонять по офисам, как черта по болотам. Возможно, спортивная карьера, как у Соника, ему вряд ли подойдëт, но к вопросу, насчëт изнуряющей работы партнëра, кобальтовый ëжик уж точно намеревался чуть позже вернуться. Соник двигается ближе и совсем немного наклоняется, целуя Шэдоу заботливо в лоб — проскальзывает ладонями в области чужой талии, и резко поднимаясь со стула, подхватывает угольно-карминового ëжика на свои руки в брачном стиле, направляясь в сторону спальни. — Кто бы сомневался, — цокает, ворчливо, Шэдоу, смотря полуприкрытыми усталыми глазами на Соника, но почему-то всё равно слегка улыбается, даже не сопротивляясь — может, потому что не в силах, а может, потому что просто не хочется — лишь обнимая руками кобальтовую шею, прижимаясь ближе, пока любезно несящий его на своих руках Соник победно ухмыляется, глухо хмыкая, когда у самого входа в спальню отмечает — Шэдоу особенно прекрасен, когда с такой редкостной тëплой улыбкой, усталым взглядом и едва слышимым ворчанием, столь опрометчиво-свободно сдаëтся в его руки.