***
Появившиеся на заседании Совета Народных Комиссаров скелеты ввели собравшихся в ступор. Скелетов было трое, одеты они были в красноармейские шинели времен Гражданской и буденовки. С цокотом пройдя по паркету, шедший первым поставил на стол большую чашу и щелкнул костяшками. Все присутствующие внезапно оказались в Парке Горького, сразу же узнав его, хотя выглядел он чуть иначе, чем теперь. День был явно воскресным, заметно было, как играют дети, гуляют молодые и более взрослые люди, а над толпами счастливых людей летят воздушные шарики. Народные Комиссары не могли ни пошевелиться, ни что-либо сказать, что их пугало. Они будто бы находились в кинотеатре, видя происходящее на большом экране, где выпускники школы мечтали о будущем. Вдруг прокашлялись репродукторы, и хорошо узнаваемый голос товарища Молотова заявил: — Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, двадцать второго июня… — последовавший год и объявление ввело бы в ступор сидящих, если бы они и так не были обездвижены. И песня, последовавшая за тем. Яростная, полная ненависти, поднимающая на бой песня, от которой мурашки бежали по спине. Сразу же сменившийся кадр вывел на экран название следующей ленты. «Обыкновенный фашизм». И год создания. Смотреть этот фильм было просто страшно — до дрожи, до жути. Но и на этом дело не закончилось… Кощей смонтировал воспоминания девочки в сильную многочасовую ленту, поэтому принимавшие решения смотрели на то, как принимали свой последний бой пограничники, как формировались партизанские отряды, как враг дошел до Москвы и покатился назад до Берлина. Они слушали песни неслучившейся еще войны и понимали, что такого нельзя допустить. Девочка Ида смотрела много фильмов «про войну» в своем советском прошлом, поэтому товарищи, принимавшие решения, узнали и о Блокаде Ленинграда, и о панфиловцах, и о концлагерях… Многое увидели в фильмах эти люди, осознавая, что вряд ли это все провокация. Когда оцепенение спало вместе с завершающими кадрами потерь в войне, нарком НКВД выхватил пистолет, несколько раз выстрелив в скелет, что эффекта не принесло. А товарищ Сталин смотрел остановившимся взглядом в стену. «Каждый третий». Это было очень страшно, просто до невозможности жутко. Но и фамилии маршалов и генералов в фильмах давали шанс на то, что такого не будет. Хотя лично товарищу Сталину в большинстве своем знакомы не были. — Это галлюцинация? — слабым голосом произнес товарищ Калинин. — Совместных галлюцинаций не бывает, — заметил товарищ Болдырев, нарком здравоохранения. — А учитывая, кто их принес… — Хорошо, представим, что это все… будет, — с сильным грузинским акцентом, что выдавало волнение, произнес товарищ Сталин. — Что мы можем сделать для того, чтобы этого не случилось? — Но этого не может быть! Это все ложь! Провокация! — закричал Ежов. — Я отказываюсь в это верить! Товарищу Сталину в принципе не нравилось, когда ему возражали таким вот образом, поэтому гражданин Ежов был арестован несколько раньше, чем в предыдущей исторической линии. А когда органы НКВД начали серьезно расследовать деятельность бывшего уже генерального комиссара, то вылилось столько дерьма… Как и в предыдущей исторической линии. Решив поверить в то, что увидел, товарищ Сталин погрузился в тяжелые думы, для начала вызвав к себе всех тех генералов и маршалов, что мелькали в многочисленных просмотренных фильмах. — Как же им показать то же самое? — громко спросил Иосиф Виссарионович. В тот же миг в его кабинете оказался скелет в шинели и буденовке. Он поставил перед Сталиным какую-то миску и протянул свиток, на котором проступали буквы. — Инструкция? Благодарю, — кивнул мужчина. Конечно же, сразу изменить многое было невозможно, но показав воспоминания маленькой девочки, товарищ Сталин добился главного — люди поверили в то, что так может быть. У них было в запасе чуть меньше трех лет, поэтому нужно было принимать меры. По всей стране гайки завернулись туже, а почивавшим на лаврах оружейникам стало совсем кисло. Оценив происходящее у не-магов, Кощей вздохнул. Людской император шел по накатанной — по пути страха и насилия. Был ли он прав, нет ли, некроманта интересовало мало — он готовил показательное вразумление для страны германской. Вразумление должно было быть настолько показательным, чтобы впечатлились и хозяева, кормившие сейчас это чудовище. Артефакты у некроманта были, силы тоже, поэтому спокойные дни Третьего рейха были сочтены, только надо было выбрать, какую казнь применить первой. Для начала нужно было объявление для всех, дабы люди и маги знали, что и зачем с ними сделают. Ну а под шумок можно было найти того самого мага, что был «другом» Дамблдора, да разобраться, почему он не боится возмездия. — Марьюшка, как там дети? — поинтересовался Кощей. — Приходят в себя, Коша, — вздохнула женщина, такой жестокости по отношению к детям никогда не понимавшая. — Девочка только не очень хорошо себя чувствует. Схожу-ка я к Яге. — Сходи, — кивнул бессмертный некромант. — Да скажи ей, что девочка весть принесла великую, за что награду заслужила точно. — Скажу, любимый, — кивнула ему Марья. — Скажу… А ты собрался куда? — Да вот, укажу немцам их место, — хмыкнул Кощей. Поцеловав любимую, некромант исчез, а женщина двинулась к детям, сейчас игравшим с огоньками. Гермиона, на самом деле, чувствовала себя получше, да и Гарри было намного спокойнее. Осознав тот факт, что ему не придется опять стоять против всех, защищая равнодушных, мальчик расслаблялся, улыбаясь новому дню.Часть 10
12 апреля 2023 г. в 23:33
Кощей подошел к проснувшимся детям. Детей войны он уже видел, поэтому для него сюрпризов не было, да и что делать с ними, он знал, и Марья знала тоже. Но сейчас задача была в другом — нужны были слепки памяти этих двоих. При этом делать больно им некромант не хотел: и так уже настрадались.
— Дети, — обратился он к Гермионе и Гарри. — Для того, чтобы что-то сделать, мне нужны слепки вашей памяти.
— Воспоминания? — не понял Гарри. — Тогда умиротворяющее нужно, а то Гермиона плакать будет.
— Нет, отрок, именно слепки, — вздохнул Кощей, помянув про себя английских магов по матушке. — Вспоминать все не надо будет и снова проходить сквозь это тоже.
— Я согласна, — подала голос Гермиона. — Что делать надо?
— Просто довериться, — объяснил бессмертный некромант, зная, насколько это трудно таким детям.
— Х-хорошо… — кивнула девочка, посчитав, что хуже уже не будет. Что-то внутри ее согласилось — «все равно заставят». Гермиона широко открыла глаза, судорожно схватив Гарри за руку.
— Эх, дети… — тяжело вздохнул Кощей, начиная формировать слепок.
Когда ушел тот, кто называл себя бессмертным, как Фламель, Гермиона просто обняла своего… мужа и замерла. Она действительно ничего не увидела и не почувствовала, что девочку очень порадовало, а Гарри просто чувствовал, что Кощей не несет зла, поэтому не дергался. Гермионе надо было полежать, мальчику это было не обязательно, но вставать он не спешил. Его девочке было спокойней лежать с ним в обнимку, потому мальчик просто гладил свое чудо, искренне надеясь на то, что их приключения закончились.
Кощей же сортировал память. У мальчика Гарри это была память никому не нужного парнишки, которого зачем-то стравливали с… ну, по мнению некроманта, это был придурок, но вот сам факт стравливания, да еще и вся информация, полученная мальчиком — это все заслуживало внимания, поэтому заняло некоторое время.
С девочкой все было непросто. Первичные слои памяти накладывались друг на друга, поэтому некроманту пришлось долго и мучительно разделять их по личностям. Маленькая девочка иудейского рода память свою утратила полностью, но вот, что сохранилось, очень четко демонстрировало принудительный слив магических сил в артефакт. Это было похоже на слив крови — с тем же эффектом.
Следующими слоями шла память девочки, которую Гермиона называла Викторией, но это было не так. Звали ее на самом деле Ида Розенберг, и была она, похоже, внучатой племянницей погибшей. Такое иногда случалось и сюрпризом не было. Сюрпризом была ее жизнь. Родившаяся в Советском Союзе Ида увидела падение империи, очень многое сказавшее Кощею, оказавшись затем в Израиле, которого сейчас не существовало. Фильмы, виденные девочкой в детстве, говорили о том, что произойдет меньше, чем через три года — о страшной войне, что придет на Русь. Ребенок, конечно, видел это все в фильмах — как историю, но и эта история говорила очень о многом. Одно только название — «Битва за Москву» уже несло очень много разной информации. Нужно было разговаривать с не-магами, ибо, судя по всему, беда была общей. «Каждый третий», — думал Кощей, понимая, что после такого, демон — самое меньшее, что могло случиться.
В первую очередь, по мнению некроманта, надо было «решить» Гриндевальда и Дамблдора. Причем, судя по всему, начать следовало с Дамблдора, потому что Гриндевальд чувствовал себя как-то слишком свободно, а это было неспроста. Не нравилась Кощею такая свобода в действиях. Все-таки, воздаяние не вчера придумано было, поэтому вздохнувший некромант шагнул в Британию.
По дороге к Хогвартсу, посвистывая и гоняя веточкой несуществующих мух, шел страшный черный некромант. Хогвартс при постройке рассчитан был на многое, но, разумеется, не на явление Кощея, да и не думали Основатели защищать замок от родственников Смерти — все-таки, защищаться от своего герцога делом было неумным. Именно поэтому замок приветливо распахнул двери, чтобы не спровоцировать.
— Так, — задумчиво проговорил бессмертный некромант. — И где искать этого полудурка?
— Простите, Ваша Светлость, — обратился к Кощею какой-то портрет. — Возможно, я могу Вам помочь?
— Дамблдор где? — лаконично поинтересовался некромант, получив затем исчерпывающую инструкцию.
— Интересно, почему я в прошлом детей не среагировал? — пробормотал Кощей, пинком ноги открывая дверь покоев декана Гриффиндора. Обнаружившийся за ней Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, только что закончивший говорить в зеркале с невестой, замер, будто осмотренный василиском.
Рассусоливать Кощей не любил, поэтому просто вломился в память Дамблдора, собирая все воспоминания с ползункового возраста. Так как Альбус сопротивлялся, то остался без памяти вообще — зол был на него бессмертный и очень cильный некромант. Именно поэтому Дамблдор лишился всей своей памяти, кроме первичных навыков — дышать, жрать, спать… Он теперь даже говорить не умел, и был оставлен в таком виде на полу, куда упал, так как стоять теперь уже тоже не умел.
Не убив того, кому никогда уже не стать Великим Светлым, Кощей спокойно удалился, а буквально через полчаса директор Диппет был шокирован сообщением домовиков. Дамблдор был отправлен затем в Мунго, но и там ему помочь уже не могли. Тем не менее, если Геллерт привязал к Дамблдору артефакт, то наверняка видел, что друг его жив, потому не обеспокоился, а потом уже стало поздно.
Следующим пунктом программы стал Гриндевальд, но тут уже нужно было пообщаться с не-магами, хотя Кощей предполагал, что с ними вряд ли получится договориться. Учитывая, сколько крови те уже пролили и сколько собирались… В общем, решил некромант самостоятельно к правителю людей не соваться, а придумать для немцев чего-нибудь интересное и чтобы на него не подумали.
— Марьюшка, как считаешь, немцев чем бы приструнить? — спросил совета жены бессмертный некромант.
— Девочка иудейского рода у нас, так? — ответила вопросом на вопрос коварно улыбнувшаяся женщина. — Немцы эти решили извести иудеев, правильно?
— Не только иудеев, — вздохнул Кощей. — Нас всех тоже…
— Ну нас они еще не начали, — объяснила свою мысль Марья. — А тех уже вовсю. Вот и нашли ты на них десять казней египетских! На нас точно никто не подумает!
— Вот за это люблю тебя, — некроманту в голову такой простой выход не пришел. — За мудрость твою!
Сильней дискредитировать нацистов, и так уже решивших убить евреев, было сложно, поэтому по-доброму улыбавшийся Кощей принял предложение возлюбленной жены своей. Третий Рейх ждали потрясения.