Шаг в прошлое

      Над всеми городами Третьего Рейха в этот день сгустились тучи. Над городами, деревнями, полными аккуратных домиков, где веселились и славили своего фюрера бюргеры. Тучи сгущались с самого утра, отчего гражданские авиалинии отменили рейсы — было похоже на подступающую сильно нелетную погоду. И вдруг, прямо с небес, слышный в каждом доме, дворике, да и в защищенных бункерах, прозвучал голос, понятный всем, даже тем, у кого немецкий родным не был.       — Подлые язычники, демонопоклонники, убийцы, насильники, воры! — гремел голос, внушая страх, и не было от него спасения. — Вы тронули мой народ! Вы убиваете, снимаете кожу, варите мыло из моих детей! Пришел конец моему терпению, да познаете теперь вы гнев мой!       И с последним словом, произнесенным этим голосом, пала вязкая тьма на землю. Фонари не разгоняли ее, было совершенно ничего не видно. Тьма была густой и плотной, так что, по свидетельствам, ее можно было даже потрогать. Остановились заводы и фабрики, так как рабочие не видели даже входа, а уж станков и подавно. Паника обуяла Третий рейх.       Специалисты Аненербе, маги пытались что-то сделать, но не могли. Вмешательство было на более высоком, чем им представлялось, уровне. Поэтому исчезновения Геллерта Гриндевальда никто и не заметил. Кощей, увидев у этого отщепенца тетушкину вещь, рассвирепел, поэтому палочки Геллерт лишился, заодно с руками и ногами. Но немцы этого не знали. Трое суток продолжалась тьма, а потом исчезла, давая возможность людям перевести дыхание.       На четвертый день были арестованы не-маги Аненербе, ибо маги сумели скрыться. В Германии началась охота на ведьм, но останавливать конвейер смерти никто и не думал, и тогда из рек и озер полезли земноводные. Они проникали в дома, больницы, даже защищенные места. Их убивали, но они лезли и лезли — в кровати, в еду, в автомобили, танки, станки… зачастую выводя из строя точные приборы.       Паника переросла во всеобщую, но тут, будто по мановению руки, весь скот в стране начал хиреть, чтобы в течение недели полностью погибнуть. Фюрер бесновался, бесился, но никак повлиять на ситуацию не мог. Кощей подумал о том, что сидеть здесь вечно он не согласен, поэтому, задумавшись, составил расписание и, воплотив его, отправился домой. Теперь над всем Третьим Рейхом с воскресенья по вторник стояла тьма египетская, в среду весь воздух гудел от мошек, не трогавших только маленьких детей и иудеев, заставляя носить противогазы, в четверг мошки начинали весьма болезненно кусать бюргеров, а в пятницу была буря, сопровождаемая огненным градом. При этом люди не гибли, ну, кроме эсэсовцев, ибо их Кощей людьми не считал, но разрушались постройки, дома, заводы… А вот в субботу казней не было, потому что некромант вспомнил, что для иудеев этот день праздничный.       Немцы потянулись из Рейха, все быстрее и быстрее желая убежать. Евреи, оставшиеся в живых, были освобождены на вторую неделю, быстро исчезнув из страны куда-нибудь подальше. Именно они и разнесли по миру о казнях Третьего Рейха. А казни продолжались по расписанию, потому что Кощей их не контролировал.       В общем, в одну из суббот уже привыкшие к расписанию бюргеры поднялись единой обезумевшей массой, обрушив свой гнев на тех, с кого все началось. Нет, не на евреев, которых не осталось, а на людей в черной форме. Не спасли их ни пулеметы, частично пришедшие в негодность, ни танки, по той же причине. Совершенно потерявшие человеческий облик люди, доведенные казнями, взяли штурмом Рейхстаг…       Воскресное утро окрасило первыми лучами солнца кровь и тела, лежавшие на мостовых. Будто очнувшись, бюргера заперлись по домам, не сразу сообразив, что тьма не пала на измученную страну. Пели и плясали от радости немцы, а вот евреи… выпущенные из концентрационных лагерей, они решили покинуть страну. Некоторые не верили, потому что казни их-то не касались, некоторые пытались организовать других, но тут раввины вспомнили, в связи с чем были эти казни в прошлый раз, и начался новый Исход, что арабов, разумеется, порадовать не могло, но их убедили сильно испугавшиеся «толстосумы», ранее в богов не верившие, ну, кроме золотого тельца, разумеется.       — Ну, вроде бы, можно и отдохнуть, — задумчиво проговорил Кощей, наблюдая с супругой за бардаком в мире.       — А наши не решат под это дело повоевать? — своих Марья знала хорошо. — А то ведь к тому же придем.       — Ну и что ты предлагаешь? — поинтересовался некромант. — Запереть их в своих землях? Так это никаких сил не хватит. Хорошо хоть, успел еврейским вождям совесть прикрутить, а то они бы все обиды припомнили…       — Муж мой, а ведь у магов есть свои организации… — проронила женщина. — А ты пошли им воспоминание о демоническом будущем…       Это было очень хорошей мыслью, поэтому Кощей не колебался, а просто сделал то, что сказала супруга, не особо интересуясь последствиями. Сам же он удалился в темницу, где подвешенным на цепи за самое дорогое висел Гриндевальд. Очень Кощею было интересно — как планировалось исключить в грядущей заварушке участие нечистой силы, конкуренции не любящей.       Геллерт, видимо, уже понял, кому попал в руки, но что-то сказать не мог — у него не было рта. Кощей рисковать не любил. Он вглядывался в висевшее перед ним, в задумчивости пощелкивая пальцами.       — Ну-с, болезный, давай посмотрим, что у тебя в черепушке творится… — задумчиво проговорил бессмертный некромант.       Вот только ни снять матрицу, ни просто прочитать память почему-то не удавалось. Точно знавший, что противостоять ему в мире не может никто, Кощей заинтересовался. Даже, можно сказать, очень заинтересовался, вызвав дежурного палача, уже покрывшегося паутиной от бездействия. Палач очень обрадовался и сразу же принялся за дело, а Кощей принялся наблюдать, время от времени пытаясь пробиться сквозь блок.       Спустя два часа некромант устал, отправившись питаться и отдыхать, а палач все работал, радуясь этому факту. Гриндевальд пытался орать, но без рта это было очень трудно сделать, поэтому он только мычал. А вот бессмертный некромант не понимал, как нацист сумел ему противостоять? Этот факт ему очень сильно не нравился, поэтому Кощею нужен был совет, ну а пока можно было потрапезничать с детьми.

***

      Гермиона и Гарри лежали в кровати, негромко разговаривая о прошлом и будущем. Девочка видела, что Гарри просто устал от всех приключений. Положа руку на сердце, можно было сказать, что устала и она. Ей хотелось просто покоя, и чтобы никто не трогал.       — Интересно, почему мы сразу доверились Марье и Кощею? — поинтересовался Гарри. — Ведь не было причин?       — Ты просто устал, а тут такое тепло… — ответила ему Гермиона. — Тепло, которого ты не видел никогда, поэтому тебя и развезло, а я…       — А ты? — приподнялся на локте мальчик, вглядываясь в ставшее таким родным лицо.       — А я что-то родное почувствовала, — призналась девочка. — Ну и еще… тепло от Марьи настоящее, не такое, как… — она запнулась, но Гарри уже понял.       — Значит, все в порядке, — кивнул он, отбросив сомнения. — Интересно, что будет дальше?       — А дальше, касатик да касатка… — от двери раздался старушечий голос. Гарри дернулся, закрывая собой Гермиону. — Вот оно как… — обнаружившаяся у двери старушка покачала головой. — Дальше я вас в водице целебной выкупаю да напою ею, чтобы сердечко не болело.       Миг — и спальня сменилась зеленой поляной, на которой обнаружилась деревянная бочка, полная… Водой? Старушка прямо на глазах преобразилась, став молодой женщиной, и взмахнула рукой. Какая-то сила подняла вверх детей и опустила в бочку, Гарри только и успел понять, что перед самым погружением одежда исчезла, но почему-то не испугался. Не пугалась и Гермиона, она, казалось, не сразу поняла, что произошло.       — Вот касатики мои в живой воде посидят, — промолвила женщина. — Да исцелятся их тела, от ран да проклятий разных, заморскими колдунами сотворенных.       — Кто вы? — спросила девочка, все еще не испытывая никакого страха. Ей было тепло, комфортно, вода щекотала кожу теплыми пузырьками, отчего тело девочки расслаблялось.       — Яга я, — представилась доселе незнакомая им женщина. — Коша-то долго телится, а надоть вас накупать, а то времечко идет… как бы поздно не было.       В воздухе появилось нечто, похожее на половник, только из дерева. Он был раскрашен красивыми цветочками, что Гарри заметил, когда половник подлетел поближе.       — Ну-кось, девица красная, испей водицы целебной! — скомандовала Яга, и Гермиона сразу же послушалась. Девочке показалось, что по пищеводу пробежали мелкие пузырьки, как от газированной воды, вмиг стало легче дышать. — А теперь и доброго молодца черед…       — Спасибо… — проговорил Гарри, вновь оказываясь одетым рядом с Гермионой. Магия произошедшего от него ускользала, несмотря на то что страшно не было. Было, скорее, необычно.       — Потом поблагодаришь, — хмыкнула женщина, подойдя к сидевшей на траве девочке. — Ну-ка, дай бабушке руки.       — Ой… — только и произнесла Гермиона, когда Яга потянула ее вперед и вверх. Мальчик вскочил, чтобы подстраховать свою самую любимую, но это не понадобилось. Гермиона уверенно стояла на ногах, спокойно идя туда, куда ее вели.       — Вот и все, — улыбнулась женщина. — Теперь вы, касатики, здоровы. Потому, пойдем…       Поляна сменилась спальней, но Яга вела детей за собой, пока не привела в столовую, где уже обнаружились Марья с Кощеем. Некромант был очень задумчивым, удивленно подняв бровь при виде Гермионы и Гарри, но вот в следующее мгновение расплылся в улыбке.       — Яга! — воскликнул он. — Ты-то мне и нужна!       — И что у нас еще случилось? — заинтересовалась Яга, обратно превращаться не спешившая.       — Гаденыш тут у нас, что из людей мыло делал, — сообщил бессмертный некромант. — Не могу к нему в голову залезть, даже под пытками не сдается. Как так-то?       — Ну-ка пойдем, на твоего гаденыша посмотрим, — сделалась вдруг очень серьезной Яга.       — Коша Гриндевальда вашего поймал, — объяснила детям Марья. — Да что-то не выходит у него. А Дамблдор пузыри пускает.       — Что значит «пузыри пускает»? — опешила от таких новостей Гермиона.       — Память ему Коша стер, — объяснила женщина, воспринимаемая мамой обоими. — Теперь ему надо заново учиться ходить не под себя, говорить…       — Здорово! — расплылся в радостной улыбке Гарри. Радоваться убийству он, несмотря ни на что, не научился.       А Яга шла за Кощеем в темницу, уже понимая, что там увидит. Раз некромант не смог залезть в голову, то значило это только одно. И вот это легендарной нечисти очень не нравилось. Думая о том, что придется использовать знания тайные, Яга поморщилась. Однако увидев, что висит в камере, расплылась в улыбке.       — И как же тебя сюда занесло? — поинтересовалась она.       Яга стала серьезной, увеличившись в росте на голову, в руке ее появился старинный даже на вид посох. Ведьма открыла рот, и помещение заполнили звуки шипящего языка, который Кощей не понял, но, по-видимому, отлично понял Гриндевальд. Покрытое кровоподтеками тело задергалось, но сбежать он, видимо, не мог. Внезапно человеческое тело разорвалось посередине и опало на пол, заливая его кровью, на крюке осталось висеть некое извивающееся существо.       — Познакомься, Коша, — устало проговорила Яга. — Демон-разведчик. Гриндевальда он сожрал, так что не мог ты память считать, она у этих иначе устроена. Сейчас я ему подарочек вручу и домой отправлю.       — Какой подарочек? — не понял Кощей, понимая, что раз это демон, то он все сделал правильно — остановить продавшихся демону надо было любой ценой.       — Убойный для таких, как он, — пояснила женщина, а потом что-то прошипела. Демон ответил аналогичным продолжительным шипением. — Ну я так и думала… Гады твои его вызвали, принеся в жертву девиц нецелованных, ты их уже наказал?       — А как же, — кивнул некромант, усмехнувшись. — Они теперь за власть борются друг с другом.       — Вот и ладненько, — кивнула Яга. — А местным людишкам мы сны интересные пошлем, чтобы даже мысли не было по такому пути идти…       — Благодарю тебя, Яга, — поклонился до земли Кощей, понимая, чем все могло закончиться.       Теперь было понятно, как в прошлом детей он оказался в изоляции, ибо полный высосанной силой демон вполне мог закрыть страну от магии, да и от нечисти… И вот такого допускать не след. А Яга снабдила существо каким-то ошейником с багрово вспыхивавшим камнем да ударила посохом оземь, отчего демон пропал.       — Ну что, Коша, — потянулась представительница мифологии. — Пойдем-ка, потрапезничаем. Все плохое закончилось.