От дождя укрою, спрячу за спиною

      Как же так вышло? Паша лежал на диване в гостиной своей начальницы. Заснуть не получалось. Он все ворочался, пытаясь найти более удобное положение. Часы отстукивали секунды, которые он мог бы спокойно спать в своей постели, но почему-то оказался тут. Этим утром. -Вечером заберу, - Паша закивал, залипнув на фразе про гипертонический криз и не сразу сообразил, что значит услышанное. -Куда заберёт? - всплыло в голове после времени, когда стук каблуков почти стих.       Этот вопрос он старательно прокручивал в голове собирая вещи в цветастый пакет, забирая выписку, оглядывая довольным взглядом покидаемую палату,  нажимая на экране смартфона кнопку вызова напротив имени бывшего водителя скорой, переквалифицировавшегося в таксисты, приходя к выводу, что Оля просто пошутила. Ну не могла же она всерьёз такое предложить, в конце концов для того чтобы кого-то куда-то подвезти есть и другие способы. Не обязательно дёргать заведующую, которая итак помогла ему на всю жизнь вперёд. -Скоро буду, Паша, вот только вызов закончу,  - Раздался в трубке знакомый голос. Правда это "скоро" благополучно растянулось до самого вечера. Именно благодаря медлительности бывшего коллеги Паша сейчас стоял в холле больницы и недоуменно разглядывал недовольную Арефьеву. -А что происходит? Ещё пять минут и моего врача увезли бы в неизвестном направлении? Я же сказала тебе, что заберу, - Оля качает головой и подходит ближе, принося с собой неловкость, которая теперь так и витала между ними, скрывая за собой новые чувства, которых раньше не было, кажущиеся очень странными и неправильными. -Я думал ты пошутила, - бормочет он, поглядывая на ухмыляющихся Силаньтевых. -Когда я в последний раз шутила, тебя с таким диагнозом выписали, под мою личную ответственность, не в обиду Силантьич.        Пакет из его рук незаметно перекочевал к ней. Предплечье обвили ласковые, но уверенные руки. -Ну мы пойдем, - это "мы" отдает теплом где-то под рёбрами у обоих. Странно и не правильно, но очень приятно. Оля вежливо улыбается и утаскивает его за собой. -Ты как вообще? -Пока ты рядом все хорошо, - отчего-то хочется сказать, но вслух говорит: -Уже нормально       Тишина в машине начинает давить, Оля как-то слишком сильно сжимает руки на руле, витая в своих мыслях, чуть было не проезжает нужный поворот. Паша ворочается на своём месте, не зная, как разрушить молчание.       Пока он лежал в больнице, она многое рассказывала ему, по большей части просто о работе, жаловалась на министерство, на плохие дороги и нерасторопных рабочих, которые, будто специально, перерывали нужные ей улицы, иногда проскакивали самые широко обсуждаемые сплетни, на другие у нее просто не было времени, да и желания, кто-то же должен работать, остальным займется Лиза. Может ей просто хотелось повеселить его, скучающего тут в четырех стенах, без работы и знакомых людей, а незнакомых он не любил совершенно, уж в этом они были похожи, продирались сквозь заросли защиты друг друга еще в молодости, начиная вместе работать. А может ей нравилось с каким внимательным видом он выслушивает любые новости от неё, ведь раньше ни Рома, ни кто либо ещё слушать даже не пытались.       Любопытно, что стало причиной такой ее задумчивости. Может переживает о сокращениях? А может опять кто-то из коллег набедокурил? -Оль, случилось что-то, да? - осторожно начинает он, глядя, как меняется её лицо с соредосточенного на растерянное. -Почему ты думаешь, что что-то случилось? - она ведь просто приехала его забрать, просто...Ну и отчего так хочется вывалить на него все свои переживания, смотреть, как он мягко улыбается ей. С какой спокойной рассудительностью говорит, что все обойдётся, что она молодец. Вот уж такого она вообще от него не ожидала, а однажды услышав до сих пор не могла привыкнуть к этой его чувственной стороне. -Я, конечно, больной, но не слепой, - брюнетка бросает короткий взгляд на своего пассажира, ловя уже знакомую мягкую улыбку, которая из раза в раз топила лед на сердце, заставляя говорить и делать не свойственное ей. Он словно подбадривает её: расскажи, поделись, может станет легче. Она вздыхает, расслабляет руки, позволяя, побелевшим уже, костяшкам снова принять нормальный цвет. -Да так, всего по немногу, мелочи, ничего особенного, - отмахивается, будто саму себя убеждая, ведь жила же до сих пор как-то. Приедет домой, выпьет вина, посмотрит какую-то комедию по телевизору. Чтобы завтра снова броситься в омут с головой. Бороться с министерством, недовольными пациентами и упертыми подчиненными. Паша усмехается, но дальше расспрашивать не спешит. -Давай тогда что-то другое обсудим, - он все еще улыбается, немного криво на правую сторону, ведь не до конца восстановился, и куда так с выпиской поспешил? Она внутренне радуется, что успела утром, как раз вовремя, как раз для того чтобы позволить себе, не на долго, понежиться в его внимании. -Лучше расскажи, как ты смог целый день продержаться, небось всех медсестёр достал, они там пир горой затеяли, что ты освободил их от своего присутствия, - Паша смеётся, без тени обиды -О, несомненно, когда в лифт заходил, кажется, слышал из ординаторской крики "ура" и звуки открывания шампанского. Так что мы все вкусили свободу сегодня, и я намерен это отпраздновать, - брюнетка, усмехаясь его глупостям, уже собиралась возразить чем-нибудь колким, на его намерения выпить, едва выписавшись, но впереди увидела машину скорой, со слишком хорошо знакомым номером, наезжающую на бордюр. -Черт, что он делает вообще, - заворчал Рыков, очевидно намекая на мигалку и срочность, небось пациент до сих пор внутри, а ведь вокруг не было ни машин, ничего, что могло бы стать причиной аварии. Зато Оля эту причину знала слишком хорошо и уже жалела, что с самого начала не убрала Тартакову, как та и просила. На улице почти сразу оказались главные виновники произошедшего. Арефьева начала аккуратно перестраиваться чтобы подъехать ближе. Паша вертел головой стараясь разглядеть происходящее. Как в цирке, честное слово. Да цирк - это и был. -Вот тебе, Паша, одна из причин моей головной боли, любуйся, - буркнула она, останавливаясь на обочине, хотелось рвать, метать и настучать голубкам по пустым головам. -Что у вас случилось? - спросила просто для проформы, ведь итак все видела своими глазами, а чего не видела понятно без слов. -Да мы тут в аварию попали, - мнется Ломагин, очевидно стараясь подобрать правильные слова, чтобы не разозлить итак заведенную заведующую. Хлопает дверь, Паша разглядывает сцену с интересом пятиклассника перед разрекламированным блокбастером. Хоть это и плохо, но после двух недель больницы ему все было интересно, особенно отношения героев слухов. Райка рыдала в объятиях доктора Юрьича, Костя сгорбившись вертелся, не зная куда себя деть. -Я все видела, кто виновник? - тяжело вздохнув, Кулыгин, как самый здравомыслящий, а может действительно совесть заела, взял всю вину на себя. -Понятно, значит так виновник и виновница, достали вы меня, с завтрашнего дня в разных бригадах. А ты Кулыгин завтра ко мне к кабинет с объяснительной, - крутанувшись на каблуках наткнулась ещё и на Рыкова. -Ты чего вышел? - сейчас вообще не до расшаркиваний, раз уж завелась всем попадёт. -Да я так, посмотреть, что случилось -Садись давай в машину, - Оля шипит, усаживаясь на свое место. Вот об этом она и твердит не переставая, романы на работе ничем хорошим не заканчиваются. Они заканчиваются головной болью для начальства и коллег.       Раздражают все, неловкие водители, заторможенные пешеходы. Паша тихо, стараясь даже не дышать, сидит рядом. -А ты ещё спрашиваешь чего я такая заведенная, ты посмотри на них, - не выдерживает уже Оля, была бы одна в машине давно бы выругалась благим матом. -Да ладно тебе, просто надо было их в разные бригады распихать, Райка взрывная, может ещё отойдёт, будут вместе, начнут просить в одну бригаду ставить, - опять эта его оптимистичная сторона, сейчас небось скажет, что все будет хорошо, а она возьмёт да и поверит. -Все будет хорошо, не переживай из-за них. Взрослые ребятки, разберутся, - ему хочется верить, но даже так получается не то чтобы очень хорошо. Оля смотрит на это все иначе. -Было бы здорово, но я так не думаю, не верю, - он косится на неё, улыбка слегка касается губ. Обычно Арефьева не оказывала чести сказать свое мнение о том или ином происшествии. Все делилось на: можно, нельзя, приемлемо. Никаких личных чувств, исключительно правила и опыт. -Расскажи, - Паша разворачивается к ней всем корпусом и делает такое лицо, будто всю жизнь ждал от неё комментариев. -Я думаю, - брюнетка смущается, осознавая, что опять сказала слишком много. - Райка может из простого упрямства, даже выйти замуж за Щербинина, и эти их танцы вокруг друг друга растянутся на всю жизнь. -Вот тут ты права, она как упрямый ёж, пока пытаешься подлезть уже всего исколет. Только Костик со своим терпением и бесконечным альтруизмом сможет не только терпеть её, но и любить до конца жизни, - Оля остановившись на светофоре удивленно посмотрела на Рыкова, который уже переключил внимание на красивую девушку, идущую по тротуару. Брюнетка усмехнулась и решила никак это не комментировать, пока Паша на самом деле чуть не сгорал от неловкости, за свой длинный язык, откровенность и мягкость и на самом деле девушки даже не увидел.       Ещё пара поворотов в тишине и вот они останавливаются у его подъезда. Уходить не хочется, отпускать его тоже. Оля вежливо улыбается на его неуверенное прощание и благодарности. Чем дальше он уходит, тем больше остывает внутри, тем сильнее нарастает то ли тревога, то ли уже страх. Будто войди он в эту дверь закончится что-то не ясное им двоим. Оно витает в воздухе, нежит израненное сердце. Заставляет открыть дверь и пойти за ним следом. Может это будет ошибкой, а может самым верным решением, она не думает об этом. В голове крутится лишь один вопрос: что сказать, чтобы забрать его с собой, взять себе и оставить рядом. Зачем? Почему? Вопросы второстепенные, третьестепенные, не важные. Пищит домофон, Оля проскальзывает внутрь старинного подъезда, прислушивается. У двери замирает на мгновение, пытаясь решить правильно ли поступает, но в квартире слышится какое-то шебуршение, она тянется к звонку, мгновение...  раздается знакомая трель.  Паша открывает почти сразу, видно не успел ещё даже отойти от входа. -Опачки -Пустишь? - она уже надела свою маску невозмутимости, а он все ещё расстроенный своей неполноценностью, увиденной в зеркале, удивленно хлопает глазами: -Конечно, добро пожаловать.        Обшарпанные стены, гирляндами висящие провода, недоделанный  ремонт, забытые тарелки на столе, все пропитано одиночеством, тяжело и неприятно. Кажется, будто этот дом был забыт на середине пути. Забыты мечты и планы, заморожены в ожидании чего-то. -М-да, так себе тут у тебя, даже проститутку приличную не пригласить, ушел из большого секса? - Паша усмехается, ведь справлялся обычно даже не доходя до квартиры, обходясь подсобками и почасовыми отелями. Не в его правилах брать обязательства, а уж тем более приводить к себе домой. -Да, Ольга Кирилловна, берегу себя теперь, - ну не будет же он её в такие подробности посвящать. Плетется за ней, разглядывая с интересом. -Чего пришла? - так и вертится на языке. Оля, словно у себя дома, по-хозяйки оглядывает кухню. -Собирайся поедем ко мне, - Рыков поднимает на неё ошарашенный взгляд, который она смело выдерживает -Я обещала курортно-санаторное, а тут так себе курорт, - на секунду дыхание задерживается, что если он откажется? Есть ли у неё другие причины забрать его? -Оль, может не надо? - бормочет, сконфуженно, дергая плечами. -Рыков, ты жить хочешь? Нет? Мне без разницы, я уеду, мне уехать? - не хочет она уезжать без него, и далеко не без разницы ей на его здоровье и благополучие, но ему об этом знать рано, а может и вовсе не стоит, он на секунду задумывается, но борьба внутри него уже проиграна, давно и бесповоротно.       Они хорошо знают насколько похожи и как сильно отличаются, но ещё не поняли, насколько их отличия хорошо встают в пустоты, образуя крепкую систему. Паша взял все тот же пакет, с которым приехал из больницы и не жалея ни минуты вновь сел в красную ауди. Чтобы сейчас глядеть в потолок в полумраке гостиной. За стенкой тихо посапывала довольная своей хитростью Оля, даже не подозревая, что хитрость эту давно разгадали, да только Рыков, сам не понимая почему, хотел быть тут, хотел быть обманутым и даже этот неудобный диван доставлял непонятное удовольствие. Часы размеренно отстукивали секунды, которые он мог бы провести в своей постели, но не хотел, не желал ничего больше, чем быть тут, слушать эти часы, дышать этим воздухом.