Красная Камелия

Камелия чувствовала себя неуютно под десятками взглядов. День «икс» настал. Дисциплинарное слушание было собрано, как и сказал мистер Поттер в неполном составе — всего двадцать пять человек в черных и красных мантиях. Но их хватило, чтобы девушка нервно ерзала на стуле, оглядываясь. Помимо состава Визенгамота были еще и простые свидетели. На трибунах, рядом с Камелией сидел Барнаби в компании мистера Поттера, а за ними расположились Джеймс и Сириус. Их подбадривающие взгляды и поднятые вверх большие пальцы, только больше раздражали. Лучше бы их здесь не было, однако Флимонт заявил, что без них уйти не мог, Гриффиндорцы на нем едва-ли не повисли, упрашивая взять их с собой. «Детский сад.» — Дисциплинарное слушание от двадцатого августа объявляю открытым. — Звучно провозгласил Крауч. — Разбирается дело о нарушение указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних Камелии Селестии Лестрейндж. Допрос ведут: министр магии — Бартемиус Крауч, глава отдела магического правопорядка — Амелия Сьюзен Боунс, первый заместитель министра — Корнелиус Освальд Фадж и глава управления мракоборцев — Руфус Скримджер. — Свидетель защиты — Аластор Грюм. — Вошел в зал мужчина и подмигнул Камелии. Девушка сразу расслабилась. Грозный Глаз пусть и избивал ее на каждом тренировке, но она точно знала, в обиду другим он ее не даст. Он и так всю неделю до суда, ходил нервный и Барнаби едва смог остановить его от убийства министра. Аластор был чертовски недоволен, что Лестрейндж вызвали на суд, когда она спасла столько невинных жизней. — И так, подсудимой вменяется в вину следующее: она сознательно и с полным пониманием незаконности своих действий использовала заклинания вне стен Хогвартса, тем самым нарушив указ о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних. — Крауч посмотрел прямо на девушку. — Вы отрицаете свою вину? — Нет. — Спокойно пожала плечами Камелия. — И вы знали, что вам воспрещено использовать магию пока вам не исполнится семнадцать? — Да. И я бы поступила так снова. — По залу пробежались шепотки. — Я хотела спасти людей и я их спасла. Как скоро бы мракоборческий центр узнал о нападение если бы не мой Патронус? — Лестрейндж выглядела расслабленно, она почти насмешливо смотрела на министра, хотя внутри вся содрогалась от напряжения. — Я не понимаю за что вы меня судите, за то что я спасла людей? Если это преступление, то да, я виновна. Бартемиус скорчил недовольное лицо, выслушивая девушку. С ним у Камелии никогда не складывалось теплых отношений. Даже когда она на каникулы приезжала к Барти, мужчина почти на нее не смотрел, считая девушку не лучшей компанией для сына. Да и она сама не питала к министру теплых чувств. — Позвольте мне пригласить свидетелей. — Вступил Аластор. — Робин Кейт Крайтон, выпускница Хогвартса и сотрудник отдела международного магического сотрудничества. Двери зала распахнулись и в помещение вошла невысокая девушка с черными волосами. Камелии потребовалось несколько секунд, что ее узнать. Эта была та девушка, которую она вытащила из рук Пожирателей. Выглядела она сейчас на порядок лучше, чем тогда, на земле, истекая кровь. Робин улыбнулась Камелии и заняла ее место на стуле. — Мисс Крайтон, расскажите что произошло в Косой Аллеи девятого августа? — Попросил Грюм. — Я приехала купить пергамент для работы, а потом все произошло очень быстро. Началась паника, люди стали разбегаться, я увидела Пожирателей Смерти... — Робин невольно дернулась от воспоминаний. Она все еще с ужасом вспоминала боль от их проклятий. — Во всей этой суматохе я упала и кажется потеряла сознание, а когда очнулась, надо мной стояло трое людей в черных мантиях и серебряных масках. Главной у них была девушка, она применила ко мне заклинание «Круциатус» и сказала одному из них убить меня. — И как-же вы выбрались? Крайтон с улыбкой повернулась к Камелии. — Эта девушка вытащила меня. Я уже успела попрощаться с жизнью, как она использовала взрывное заклинание и сказала мне бежать. Я побежала. — На ее глазах заблестели слезы. — Спасибо большое, если бы не вы... После девушки в зал вошел Олливандер. Он сразу крепко обнял Камелию и лишь после напоминания Крауча о том, где они находятся, мужчина сел на стул. — Гаррик Джервейс Олливандер. — Представил Визенгамоту мужчину Аластор. — Мастер волшебных палочек и владелец магазина в Косой Аллеи. Мистер Олливандер, расскажите нам что произошло девятого августа? — Все было спокойно, я продавал палочки, а потом взрыв и темнота. Я очнулся под кучей обломков камней, не мог выбраться, но меня вытащила мисс Лестрейндж. Она сказала что скоро прибудут мракоборцы и велела спрятаться, я послушался. Я все-таки уже не в том возрасте, чтобы сражаться. — Он немного смутился от собственного признания. — Я позвал мисс Лестрейндж с собой, но она сказала что должна помочь другим выбраться. — Вы хотите сказать, что подсудимая намерено пошла в бой, зная что ей запрещено использовать магию не достигнув совершеннолетия? — Осведомился Крауч. — Я хочу сказать, что вы должны ее вознаградить, а не судить. Девушка проявила небывалую храбрость, спасла людей, вызвала подмогу, а вы делаете ее виноватой. — Камелия от удивления ахнула. Вот чего она точно не ожидала, так это злости плещущейся в глазах милого старичка. — Я бы погиб, как и мисс Робин, как и еще множество людей, если бы не прибыли мракоборцы, которых вызвала мисс Лестрейндж. — В заключение хочу сказать, закон гласит: волшебство может быть использовано волшебниками не достигнувшим совершеннолетия в ситуации опасной для жизни. — Подвел итог Аластор и посмотрел на Крауча и Скримджера. — Не ломайте судьбу девчонке, она в будущем станет первоклассным мракоборцем, я лично ее тренирую. Грюм хотел сказать намного больше. Хотел послать этих придурков, которым лишь бы свалить на кого-нибудь вину, но сейчас ему приходилось держаться. Лично он испытывал лишь гордость смотря на Лестрейндж. Она сделала все правильно и будь он на ее месте — поступил бы точно так-же. По всей видимости такого-же мнения придерживался и Скримджер, глава аврората. Его взгляд смягчился и он подарил Камелии улыбку, да и остальные работники Визенгамота совсем перестали понимать зачем их собрали здесь. Олливандер был прав, эту девушку следовало наградить, а не судить. — Кто за то, чтобы признать Камелию Лестрейндж виновной? Руку не поднял никто. — Кто за то, чтобы снять все обвинения с подсудимой? Теперь каждый в зале поднял руку и Камелия облегченно вздохнула, почувствовав как со спины ее обнял Барнаби. Весь страх наконец ушел. Больше всего она боялась, что этот чертов суд поставит крест на ее карьере мракоборца, даже исключение из Хогвартса, так сильно на страшило девушку. — Все обвинения сняты. — Изрек Крауч. — Да! — Джеймс вскочил на трибуны. Камелия смогла расслабиться только оставшись в одиночестве. Спрятавшись от посторонних взглядов в туалете, она закурила. Этот день был невыносимо долгим. Сначала суд, потом к ней подошел Скримджер, сказав, что будет рад видеть ее среди новобранцев в аврорате на следующий год, потом она выслушала порцию отборного мата в сторону Визенгамота от Грюма и еле как сбежала от десятка репортеров окруживших ее на выходе из зала суда. А еще и Поттер с Блэком порывающиеся с ней поговорить. Она едва смогла унести ноги, желая хоть пять минут тишины. Затянувшись, Камелия прикрыла глаза и усмехнулась. — Ну что? С семнадцатилетием меня. Явно не в зале суда она планировала отметить свое совершеннолетие. Зато этот день рождения точно запомнится. От всей абсурдности ситуации с ее губ сорвался нервный смешок. — Я же сказал, что она будет здесь! — Гордо объявил Сириус, заходя в туалет вместе с Джеймсом, Флимонтом, Барнаби и Грюмом. — Мы тебя обыскались, красавица. Негоже тебе прятаться, ты героиня! «Только этого мне не хватало.» — Не называй меня так. — Лениво открыла глаза девушка. — И вообще... вы в курсе, что это женский туалете? — Ничего, кому надо потерпят. — Отмахнулся Аластор. — Я зашел тебя поздравить и сказать, что это ничего не меняет. Завтра на рассвете жду тебя в тренировочном центре. Камелия застонала. — Ты серьезно?! Я вроде как с войны вернулась, может хоть один выходной дашь? — И не мечтай. Попробуй только опоздать, будешь бегать у меня до заката — Грюм пошел к выходу, но у самых дверей остановился. — А вообще красиво сработала. Умница. Он ушел, а на лице Лестрейндж расцвела улыбка. Похвала от Аластора Грюма была для нее важна, тем более, что он никогда и никого не хвалил. Барнаби лукаво усмехнулся и подойдя к девушке крепко ее обнял, оставив поцелуй на макушке. — Я кажется поседел на этом суде. Слава Мерлину, что все хорошо закончилось. Джеймс смотрел на все это с сжатыми от ревности кулаками. Он был чертовски рад за Лестрейндж, а еще его пробирала непонятная гордость. Когда свидетели рассказывали о ее подвигах, он только благодаря руке Бродяги на своем плече усидел на месте, а не вскочил с криками: «Да, это все сделала девушка, которую я люблю!». Но сейчас все эти чувства заглушила жгучая ревность. Ему не нравилось общение сложившееся между Магвайром и Лестрейндж. Еще зимой это раздражало его, а теперь... он готов был прямо сейчас позвать бывшего профессора на дуэль. Он знал почему они живут вместе, но даже это не успокаивало. Барнаби молодой мужчина, а Камелия чертовски красивая девушка. Вряд-ли у него к ней просто дружеские чувства. Может они спят... или? Джеймс тряхнул головой. Об этом он думать точно не хотел. — Я тоже присоединяюсь к поздравлениям. — Пожал девушке руку Флимонт. — Как ты смотришь на то, чтобы отпраздновать? Джеймс сказал, что ты любишь черничный пирог и моя жена напекла на целую армию. Камелия перевела озадаченный взгляд на Гриффиндорца. — Зачем ты сказал своей маме какой пирог я люблю? Подожди... почему ты вообще говорил со своей мамой обо мне? Джеймс покраснел, опустив голову, а Сириус расхохотался, пихнув друга локтем. Камелия все еще ждала ответа, начиная нервничать. Она не могла представить себе ситуацию, в которой Поттер мог рассказать матери о том, что его сокурсница с другого факультета, с который они почти не общаются — любит черничные пироги. — Поттер..? — Ну сказал и сказал! Какая разница? — Все еще не поднимая глаз, ответил Гриффиндорец. — Так ты согласна? Камелия посмотрела на Барнаби. — Поехали, за одно и твой день рождения отметим. Дома все равно есть нечего, а после такого насыщенного дня и готовить лень. — У тебя день рождение? — Воскликнул Джеймс и его смущение сошло на нет. — Почему ты мне не сказала?! — О, прости, совсем из головы вылетело, меня всего лишь судили и могли лишить магии. Приношу свои сердечные извинения. Они все-таки трансгрессировали в Годрикову Впадину, к дому Поттеров. Это был небольшой двухэтажный коттедж с красивым, ухоженным садом. Флимонт приветливо распахнул ворота, пропуская гостей внутрь. Джеймс не отставал, выглядя при этом забавно и глупо. У двери, он по-джентльменски пропустил Камелию вперед, а когда за ней хотел зайти Барнаби, сделал шаг, тем самым перегородив бывшему профессору дорогу. Он вел себя по-детски, но ничего не мог с собой поделать. Из прихожей Камелия смогла разглядеть только часть кухни соединенной со столовой и просторную гостиную. Камин с баночкой летучего пороха, диван, книжный шкаф во всю стену, детские фотографии Джеймса. В доме Поттеров — было уютно. Так уютно, как никогда не было в поместье Лестрейнджей. — Вы пришли! — В прихожей появилась женщина в годах. Она была немного полноватой, в волосах виднелась первая седина, но нежная улыбка затмевала все. — Я Юфимия, а ты Камелия? Джеймс много о тебе рассказывал. — Маааам... — Застонал Поттер. Лестрейндж снова недоуменно покосилась на Гриффиндорца. Она нихрена не понимала, а в особенности то, что Джеймс какого-то черта обсуждал ее со своей мамой. Собравшись с мыслями, девушка протянула руку Юфимии. — Приятно познакомиться, миссис Поттер. Надеюсь Джеймс рассказывал обо мне только хорошее. — Не сомневайся, пойдемте к столу! Я столько всего наготовила. В конечном счете Камелия не могла не расслабиться. В доме Поттеров царила такая теплая атмосфера, что держать маску гордой Слизеринки, девушка была просто не в силах. Она весело смеялась с шуток Сириуса, поддерживала разговор с родителями Джеймса и наслаждалась просто невероятным на вкус пирогом. Флимонт и Барнаби вкратце пересказали миссис Поттер как прошел суд, на что женщина лишь тяжело вздыхала, ругаясь на министра. Камелия умилилась. Юфимия могла быть какой-угодно, но только не грозной. Этакий эталон доброй мамы всегда прощающей детям маленькие шалости. — Камелия, а давно вы с моим сыном дружите? — Полюбопытствовала она. «Дружим? Да мы за последние месяца едва-ли друг-другу несколько слов сказали.» — Не так уж и давно, Джеймс у нас истинный Гриффиндорец не благосклонный к змеиному факультету. — Лукаво взглянула на сокурсника девушка. — И наше сотрудничество сложно назвать дружбой, скорее сделка. — Сделка? — Я помогала ему кое с чем, взамен на то что он исполнит мое желание. Кстати желание он так и не исполнил. — С укором закончила она. — Потому-что ты придумала дурацкое желание. — Фыркнул Джеймс и еле сдержал себя от желания завести разговор прямо при родителях. — Вот попросила бы ты поцелуй или... — Я скорее жабу поцелую. Ты не в моем вкусе, Поттер. — А мне показалось наоборот. — Ключевое слово «показалось». Флимонт и Юфимия переглянулись, явно заметив между Джеймсом и Камелией проскочившую искру, а сами ребята прожигали друг-друга немигающими взглядами. Лестрейндж не понимала, какого черта он устроил. Чего он добивается? Расстался с Эванс и теперь хотел возобновить их «недодружбу»? «Пусть обломиться.» Джеймс же наслаждался. Камелия была в его доме, сидела за одним столом с его родителями, как он и представлял. Он не стеснялся разговора при них, с Юфимией и Флимонтом у него всегда были доверительные отношения. Они знали об увлечениях сына, о его первом поцелуе, даже о том, что он в тринадцать попробовал курить. — Кхм. — Кашлянул Сириус, прерывая повисшую тишину. — Мы вам не мешаем? — Нет. — Ответила Камелия. — Мешаете. — Одновременно с ней сказал Джеймс. — Если хотите можете взять еду и подняться наверх. — Улыбнулся Флимонт. — Что вам тут со стариками сидеть? Лестрейндж даже ответить не успела, как Поттер и Блэк вскочили, взяли тарелку с пирогом и подхватив ее с двух сторон за руки потащили наверх. Девушка уже на лестнице обернулась, обреченно взглянув на Барнаби, но тот лишь пожал плечами, возвращаясь к разговору с мистером и миссис Поттер. Сириус уже хотел войти в комнату, как Джеймс положил руку на его плечо. — Понял! — Бродяга поднял руки, отступая с плутовской ухмылкой. — Третий лишний, да? — Что? В смысле? — Возмутилась Лестрейндж, попытавшись схватить парня за руку. — Не вздумай меня бросать с этим неотесанном аборигеном, Блэк! — Я был бы рад помочь, но мне с Сохатым еще целый год жить и если я его сейчас не послушаюсь, он отомстит. И я как друг тебе говорю, лучше с ним не спорить, фантазия у этого оленя хорошая. Сириус зашел в соседнюю комнату, а Камелия и Джеймс остались наедине. Все еще держа в руке тарелку с пирогом, Гриффиндорец открыл дверь в свою спальню. Комнатка выглядела под стать хозяину. На стенах висели красочные плакаты, постель накрытая ярко-красным покрывалом, множество фотографий повсюду и небольшой беспорядок. Камелия остановилась у доски с фотографиями. Там были веселящиеся мародеры, Джеймс держащей над головой кубок по квиддичу, снимки с родителями и в самом центре висела та самая фотография с дня рождения Сириуса. «Все-таки не выбросил...». Лестрейндж отвернулась, подходя к книжному шкафу, который в основном заполняли журналы. Она не собиралась разговаривать с Поттером. Не собиралась снова совершать те самые ошибки и бередить свои раны. Их история с Джеймсом закончена, как решила для себя девушка. Камелия не собиралась больше плакать, искать его в толпе и вздыхать, когда он проходит рядом. Она и так слишком долго страдала. — Ты так и будешь молчать? — Спросил Поттер. — Твоя мама хорошо готовит. — После недолгого молчания, выбрала тему девушка. — Она кажется очень доброй, а твой отец... надо будет поблагодарить его за помощь на суде. — Это все что ты можешь мне сказать? Даже не повернешься? — Что ты хочешь услышать? — Она все-таки обернулась, выглядя при этом усталой. — Не знаю, почему ты живешь с Магвайром? Нет, не так... у вас с ним что-нибудь есть? — Это не твое дело. Джеймс выглядел оскорбленным и обиженным. Он действительно не понимал. Даже если тогда в марте их связь была закончена, почему Камелия стала такой холодной и отчужденной? Это ее безразличие задевало Гриффиндорца сильнее, чем он мог представить. Она почти не смотрела на него, не позволяла прикасаться, а ее лицо только и выражало, что раздражение и неприязнь. Он просто не мог разглядеть за хорошо выстроенной маской чувства, которые она старательно прятала. Порой Джеймс видел в девушке в которую по уши влюбился настоящую Слизеринку, такую каких полно, но он все еще помнил ее живой и настоящей в те дни, когда они ходили по потайным ходам или прятались в Выручай-комнате. Он помнил и хотел увидеть ее вновь. — Почему ты так жестока ко мне? — А почему нет? Почему я должна к тебе относиться как-то по-другому? Мы не пара, не друзья. Нас ничего не связывает. — Ты так часто это повторяешь. Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя? — Это бессмысленный разговор. — Камелия развернулась, направившись к выходу из комнаты. — Зря я вообще пришла. Бывай, Поттер! Джеймс не позволил сделал ей и шага, перегородив дорогу. Его рука по-свойски обхватила тоненькое запястье. Он не мог позволить ей уйти... не сейчас. Он черт возьми целое лето ждал дня, когда они смогут поговорить и вот она наконец здесь, в его доме, такая родная и нужная. — Отпусти мою руку. — Прошипела Лестрейндж, сквозь плотно стиснутые зубы. — Если только мы поговорим. — О чем, Поттер? Кажется мы уже все друг-другу сказали. — Мне есть что сказать. Камелия подняла руки и отошла от двери, мол «удиви меня». Джеймс отошел к окну и закурил, пытаясь собраться с мыслями. Он еще никогда так не нервничал. Признаваться в любви Эванс почему-то было просто, а вот сказать о таком Камелии... он чувствовал дрожь по всему телу, чувствовал как потеют ладони и никак не мог заставить себя открыть рот. — Я расстался с Эванс ради тебя. — Выпалил он. Девушка подняла брови, будучи полностью сбитой с толку. — Я люблю тебя, огонек. С лица Камелии исчез и намек на улыбку. Она некоторое время пыталась осмыслить слова Гриффиндорца, а потом просто засмеялась, схватившись за живот. От смеха на глазах выступили слезы, но она еще долго не могла успокоиться. Джеймс выглядел растерянным, не понимая такой реакции. — Ну и насмешил ты меня. — Вытирая слезы, констатировала девушка. — Если это все, я пожалуй пойду, сегодня был очень долгий день и я хочу принять душ и лечь спать. — Я не шучу. Это правда. — Джеймс, перестань... Мне сейчас не до твоих игр. — Я правда тебя люблю! — Он почти кричал, злясь, что его не слышат. — Давно полюбил, но не понимал этого, я так привык любить Лили, что... я не знаю! — Поттер, если ты серьезно расстался с Лили из-за меня, то ты идиот. У нас с тобой никогда и ничего не будет. — Камелия усмехнулась. — Ты мне не нравишься. Да одно время нам было весело, но у всего есть свой срок. — Перестань строить из себя циничную стерву, ты не такая. — Ты меня не знаешь. — Она шагнула вперед. — Хочешь правду? — Джеймс как-то неуверенно кивнул. — Ты строишь ожидания, а когда они не оправдываются сбегаешь. Сейчас ты просто не хочешь оставаться один и решил, почему бы не вернуться ко мне, но я не запасной вариант и никогда им не буду. Поищи себе другую жертву. — Это не так. Камелия насмешливо оглядела Гриффиндорца, а когда он попытался подойти выставила перед собой руку, не позволяя ему приблизиться. Лестрейндж знала — подойди он ближе, обними ее, она непременно сдастся и согласиться на все. Ее чувства все еще были сильны, но она больше не собиралась прощать себе слабости. Джеймс унизил ее в Выручай-комнате, пусть и не помнит этого. Он сломал ее, заставил снова почувствовать это мерзкое чувство, когда не ощущаешь себя человеком. Лишь товар, кукла для развлечений. Гребанный кусок мяса. Камелия слишком долго оставалась доброй девочкой для битья. Теперь она наконец собиралась поставить точку. — В любом случае, ты мне неинтересен, Поттер. — Твердо отчеканила Камелия, снова напоминая чертов айсберг. — Когда-то был, но сейчас — нет. Извини. Она развернулась и не встретив сопротивления — вышла из комнаты. — Ты же знаешь, я не умею сдаваться! — Прокричал он ей вслед. — Я все равно добьюсь тебя! Великобритания, Лондон. Камелия блаженно вытянула ноги, закинув их на журнальный столик. В руках у нее была огромная банка черничного мороженого, вместо одежды она напялила рубашку Барнаби, а волосы собрала в неопрятный пучок. Это было идеальное завершение чертовски длинного дня. Она потеряла половину нервных клеток на суде, думая, что ее так и не начавшаяся работа в аврорате — закончена, потом журналисты, как стая голодных гиен набросившихся на нее, а в конце, как вишенка на торте — Поттер! Чертов придурок! Он решил поиграть с ней в любовь? Идиот... Камелию с детства учили высоко держать голову и она не собиралась сдаваться на милость Гриффиндорца лишь за его красивые глазки. Пока он развлекался, она сходила с ума, а теперь? Пусть испытает то-же, что и она. «Да... нас ждет долгий седьмой курс.» — О, ты посмотри что пишут! — Барнаби подсунул Камелии газету, где она красовалась на первой полосе, выходя из зала суда. — Убери от меня это дерьмо. Мне хватило. Камелия из-за всех сил сдерживала желание пойти и сжечь всех журналистов Англии. О ней только безрукий еще не написал. Каждый считал своим долгом обсудить девушку, ее суд, оправдание и участие в схватке с Пожирателями. И не все отзывались хорошо. Чертова Скитер назвала Лестрейндж маленькой мошкой, лезущей не в свое дело. — Это нормально, ты послушай. — Барнаби прочистил горло и стал читать. — Камелия Лестрейндж героически спасла двух волшебников, а Министерство чуть не лишило ее магии. Может сама структура прогнила, раз наш министр осуждает тех, кто пытается помочь... — Его перебил дверной звонок. — Да кого там еще принесло? Я открою. Магвайр ушел в прихожую, а Камелия все-таки взяла в руки газету. Это и правда была хорошая статья, где ее не выставляли плохой. Только вот фотография на первой полосе получилась так себе. Через пару минут вернулся Барнаби. — Тут к тебе. — Он отошел в сторону, открывая ей вид на гоблина. — Мисс Лестрейндж, позвольте представиться, я главный клерк лондонского отделения Гринготтса — Ранрок. Лестрейндж убрала ноги со стола, поправляя задравшуюся рубашку. — И чего же нужно от меня главному клерку лондонского отделения Гринготтса? — Ваша мать перед смертью написала завещание, которое мне было поручено передать, когда вам исполнится семнадцать. — Ранрок сел в кресло напротив девушки, доставая из чемоданчика какие-то бумаги. — Вы позволите? — Да, да... конечно. Камелия выглядела растерянной. Завещание от матери? Этого она точно не ожидала. Девушка и не подозревала, что у Селестии осталось имущество, которое она не переписала на Даренна после смерти всей своей семьи. Гоблин тем временем наконец распечатал конверт и стал читать: — Настоящем изложено, последняя воля Селестии Шанталь Лестрейндж: я завещаю своей дочери, Камелии Селестии Лестрейндж счет в банке Гринготтс в размере ста пятидесяти тысяч галлеонов и родовое поместье своей семьи по адресу Англия, графство Корнуолл, поселение Тинворт, дом номер тринадцать.