Красная Камелия

«МАССОВОЕ УБИЙСТВО В ТРАКТИРЕ НА СЕДЬМОЙ! В ночь с двадцать седьмого, на двадцать восьмое октября в трактире «Смеющий Гремлин», которым заправлял волшебник французского происхождения Антуан Дюшато — произошло массовое убийство. Свидетели видели зеленые и красные вспышки из окон, а над сами зданием к приходу мракоборцев была оставлена темная метка. Как сообщают источники, погибло девять человек все из которых были маглорожденными. Каждый из погибших вел агитацию против того-кого-нельзя-называть. Репортер газеты «Новости волшебного мира» Генри Дигби в своей последней статье заявил, что всем стоит восстать против зла, если они хотят жить в свободной стране. Мракоборец Линда Абето лично отправила в Азкабан двух преступников, именующих себя Пожирателями Смерти. А Антуан Дюшато, владелец «Смеющегося Гремлина», заявил что в его заведение всегда будут рады тем, кто не поддерживает политику убийц... Камелия пробежалась глазами ниже. Мориа Вейн, Генри Дигби и Саманта Маршал — погибли в ходе пыток непростительным заклинанием «Круциатус». Антуан Дюшато и Линда Абето — были убиты проклятьем «Авада Кедавра». Братья Аррон и Альпин Мале, ведущие борьбу против того-кого-нельзя называть были казнены с особой жестокостью...» Дальше описывалось то, что именно было с ними сделано и Камелия не стала читать, резко захлопнув газету. Хогвартс стоял на ушах, после новостей распространяющихся со скоростью света. Волан-де-Морт объявил войну и теперь ее ощущали все. Массовое убийство посреди белого дня. Такая наглость. Камелии вспомнились рассказы дедушки, когда он еще был жив. Ему довелось застать времена Геллерта Грин-де-Вальда и даже тот никогда не доходил до такой откровенной насмешки над Министерством. Волан-де-Морт буквально кричал, «Я непобедим! Вам меня не достать. Сдайтесь и возможно я вас пощажу». — Это полный пиздец. — Гидеон накрыл лицо руками. — Как этому моральному ублюдку все сходит с рук?! — Что за звери с ним? — Поддержал брата Фабиан. — Как можно вломиться и напасть на ничего не подозревающих людей? Мерлин, меня тошнит. Камелия мысленно соглашалась с друзьями, невидящим взглядом смотря на страницы газеты, где на первой полосе красовалась метка Волан-де-Морта. Она чувствовала это... все скоро изменится. Да, война началась, но пока они в школе — та ощущается еще не так, но вот после выпуска, их ждал настоящий ад. Кровь, война, разруха и смерти. — А вы чего молчите? — Посмотрел на Лестрейндж и Крауча Гидеон. — Все уже сказано. — Пожала плечами девушка. — Война наступила давно, нам остается только сражаться. Барти вздрогнул от слов подруги. Она не понимала во что ввязывается. Волан-де-Морт был добр к своим сторонникам, а к врагам — беспощаден. Крауч не хотел терять Лестрейндж, но понимал, она скорее всего погибнет как только выпуститься из Хогвартса. Никому не справится с силами Темного Лорда, Пожирателей... его силой. Не Дамболдор, не Министерство, не чертов Орден Феникса. Они уже одержали победу, просто остальные этого пока не поняли. Барти был там... в этом трактире на седьмой. Волан-де-Морт послал письма этим ополченцам от лица директора Хогвартса, а когда они пришли... Пожиратели их уже ждали. Это была не долгая казнь, они расправились с ничего непонимающими идиотами в два счета и Барти не почувствовал ничего. Может только сердце один раз екнуло когда от его пыток скончался Генри Дигби. Но они были виноваты сами. Не стоит противиться новым порядкам. — Блять, какие же они все-таки ублюдки! — Выругался Гидеон, заставив Крауча вздрогнуть. — Я ненавижу их. — Барти, ты в порядке? — Наклонилась к нему Камелия. Нет, он был не в порядке. Лучшие друзья не понимали его! Они буквально прямо сейчас, прямо при нем оскорбляли его и величайшего мага в истории человечества. Он хотел крикнуть, заткнуть их, послать куда подальше, но больше этого он хотел — понимания. Чтобы Камми, Гидеон, Фабиан и он сражались на одной стороне. Они бы стали непобедимы. — В порядке. — Запоздало ответил парень. — Ты уверен? После возвращения с вечера ты как-то немногословен. — Я в порядке. — Точно? — Да, Камми. Я в порядке. Камелия тяжело вздохнула и он почувствовал на себе ее не верящий взгляд. Он ненавидел себя за вранье ей. Барти мог врать Андромеде, Теду, близнецам, но не Лестрейндж. Особенно когда она смотрела так заботливо и тепло, как на него никто и никогда не смотрел. Разве что мать, но и та в последнее время занята какими-то делами. — Ты всегда можешь со мной поговорить, ты же знаешь? — Продолжила девушка. — Да отъебись ты блять от меня! Камелия дернулась как от пощечины и медленно убрала руку с плеча лучшего друга. Гидеон и Фабиан непонимающе переглянулись. — Барти, что... — Я сказал отъебись! — Повторил он громче, отчего проходящие мимо них студенты заинтересовано остановились. — Что ты блять пристала?! — Я... я просто хотела помочь. — Мне не нужна твоя помощь! Мне никто блять не нужен! Камелия выглядела расстроенной и потерянной. Настолько, что даже не тактильный Гидеон придвинулся к ней, обнимая за плечи, потому-что побоялся, что ноги ее подведут и она прямо сейчас рухнет на землю. Лестрейндж еще никогда не видела друга... таким. А поэтому даже не нашла слов, чтобы себя защитить. — Барти, прости если я... — Да ты! Во всем всегда виновата ты. Ты носишься со мной как курица с яйцом, у тебя что своей чертовой жизни нет? Ах да, я забыл, ты послала единственного, кого смогла полюбить лишь из страха. Жалкая трусиха. — Хорош, ты перебарщиваешь. — Гидеон шагнул вперед, закрыв подругу собой. — Извинись немедленно. — Да пошли вы все! Барти развернулся и стремительно скрылся в замке. Камелия пару раз моргнула, до конца не осознавая, что именно произошло. Барти только что ее послал? Ее милый Барти, который и мухи не обидит? Она прислонилась к стволу дерева около которого они стояли и прикрыла глаза, пытаясь утихомирить дрожь в руках. Это было... больно. — Змейка, ты как..? — Подошел к ней Фабиан. Она подняла на близнецов взгляд полный шока. — Что за хрень сейчас произошла? Башня Гриффиндора. Лили Эванс ненавидела подслушивать и ненавидела тех кто подслушивает чужие разговоры, но сейчас она сама притаилась за стеной и прикрыла рот рукой, чтобы не выдать свое местоположение. Джеймс и Сириус стояли у подоконника на четвертом этаже, курили и разговаривали. Разговаривали как поняла девушка о любви. Чувства старосты не изменились, она все еще скучала по Джеймсу, иногда поглядывала на него исподтишка, но не подходила. У нее была гордость и чувство собственного достоинства, она не собиралась унижаться и как эти дуры бегать за Поттером. Но сейчас она стояла и слушала. — И что мне делать, Бродяга? — Взвыл Джеймс, взъерошив волосы на затылке. — Я ее правда люблю, но она никогда не простит мне этого дерьма. Лили затаила дыхание. Сердце в груди застучало быстрей. — Извинись. Камелия добрая и ты сам слышал, она сказала, что ты ей тоже небезразличен. Сердце сделало сальто и ухнуло вниз. Камелия..? Лили знала лишь одну девушку с этим именем в школе — Камелию Лестрейндж и если она правильно поняла, Джеймс влюблен в нее?! В Слизеринку? Она могла поверить во многое, но только не в это. Они же никогда не взаимодействовали даже... Сидели на зельях, да и все. Как она могла пропустить такое? — Лестрейндж меня пошлет, я ее сильно обидел. — Ты идиот, но идиот очаровательный. Думаю она простит. — И этому очаровательному идиоту ты в нос дал. — Упрекнул друга Поттер. — Я случайно. — Три раза?! — А нечего обижать мою подружку. Ты серьезно подставился и если бы мы не были братьями, я бы тебе не только нос сломал, но и пару ребер. Лестрейндж мне дорога и я не хочу видеть ее с разбитым сердцем. Поэтому ты сейчас пойдешь, найдешь ее и извинишься. Она же ангел в шкуре змеи. Точно простит. Главное извинись от всего сердца. Лили прижала руку ко рту, в попытке сдержать всхлип, но он все-таки вырвался, оглушительно прозвучав в пустом коридоре. Джеймс... ее Джеймс был и правда влюблен в другую. Эванс казалось, что она выплакала все слезы еще летом. Как оказалось — нет. Со стороны подоконника послышалось грубое: «кто здесь?!» и Лили поспешила уйти. Все это время она питала себя надеждами, надеялась, что Поттер еще не нагулялся и скоро снова начнет за ней бегать. Она бы конечно его немного помучила, но позволила вернуться, только вот реальность была другой. Джеймс и правда был влюблен в другую. Лили оказалась на улице, в пустом дворике. Ноги подогнулись и она упала на землю, прикрывая лицо в беззвучных рыданиях. Если бы кто-нибудь еще два года назад сказал, что она будет рыдать из-за неразделенной любви к Поттеру, девушка бы не поверила, однако вот она. Плачет и чувствует жгучую обиду в сердце. Чем Камелия лучше ее..? — Лили..? Эванс вздрогнула, безошибочно узнав голос. Она бы узнала его из миллиона. — Уйди, Снейп, я не хочу разговаривать! Северус замер, когда заметил мокрые дорожки от слез на покрасневших щеках. Она плакала и от этого, почему-то больно стало ему. Не обращая внимания на недовольство бывшей подруги, Слизеринец подошел к ней, заботливо накинув теплую мантию на хрупкие плечи. Все-таки конец октября не то время, когда стоит гулять в юбке и блузке. — Я уйду, только не сиди на холодном, простудишься. Северус уже сделал шаг, как почувствовал цепкие пальчики обхватившие его запястье. Он и не думал, что когда-нибудь снова почувствует ее прикосновение к себе. Не пощечину, которую она зарядила ему тогда на берегу озера, а нежное касание. — Не уходи. — Хриплым от слез голосом попросила она. — Побудь со мной. — Я всегда рядом. Слизеринец за плечи поднял Лили с земли и отвел ее к ближайшей скамейке, застегивая мантию на ней под самое горло. * * * Джеймс нашел Камелию на поляне в Запретном лесу. Сложив карту мародеров и убрав ее в карман, он вышел из замка, направляясь на собственную казнь. В тот вечер, два дня назад он подслушал разговор Сириуса и Лестрейндж и несколько часов был в шоке, очнулся лишь когда в комнату ворвался Бродяга и что есть сил заехал ему кулаком в нос. А потом еще раз и еще. Поттер даже не пытался ответить, зная, что заслужил. Он черт возьми так долго обижался на Лестрейндж, не понимая почему она отстранилась, а потом эти ее слова и его как молнией шарахнуло. Он сразу вспомнил все. И свою злость на Эванс шепчущуюся с Нюниусом, на то как взял Слизеринку сзади, перед глазами мелькали воспоминания, словно это произошло вчера. Вот он отстраняется, падает на кровать и лениво осматривает девушку. Она все так-же стоит у подоконника, напряженная и не в силах пошевелиться. А потом не сказав не слова — Камелия ушла. Но сейчас Джеймс знал, она была не в шоке от умопомрачительного секса, она была сломана. Сломана им самим. — … Я всегда была товаром. Красивая куколка, наследница, жена, с моим мнением никто и никогда не считался. Эван захотел меня и попытался изнасиловать. Дважды. Отец решил, что мне пора замуж, он нашел кандидата и просто поставил перед фактом. Так было всегда до Джеймса, он мне показал другой мир и я блять из-за этого в него влюбился. А потом он поступил так-же, как поступали все мужчина в моей чертовой жизни. Он прокручивал эти слова в голове раз за разом и ненавидел себя все больше. Тогда Камелия не единственная, кто плакал. Стоя у гобелена и подслушивая разговор лучшего друга с девушкой в которую влюблен, Джеймс не сдержался. По его щекам покатились слезы оттого, что он собственноручно сделал с Камелией. Она уже тогда была в него влюблена, а он просто растоптал ее. Черт, да если бы мог, Поттер бы сам съездил себе несколько раз по роже за такой отвратительный поступок. Он наконец понял ее холодность, понял почему она так себя вела и понял, что заслужил это. Он заслужил гораздо большего. Но еще он надеялся, когда-нибудь заслужить ее прощение. Камелия нашлась на поляне. Она расстелила на земле мантию и поглаживала... воздух? Джеймс недоуменно приблизился, услышав едва различимое бормотание. Лестрейндж гладила воздух и разговаривала сама с собой. Но это было не важно, потому-что даже в своем безумие она выглядела настолько прекрасно, что Гриффиндорец почувствовал, как сердце в его груди готовится выпрыгнуть. — Ты так и будешь стоять за моей спиной и смотреть? Это стремно. Поттер дернулся. Он медленно обошел девушку, чтобы быть к ней лицом к лицу. Она выглядела грустной. Ссутуленные плечи, опущенная голова, казалось даже розовые волосы побледнели от ее грусти. Джеймс неловко перекатился с пятки на носок, не зная с чего начать разговор. — С кем ты разговариваешь? — С малышом фестралом. Камелия вытянула из сумки кусок мяса и скормила его воздуху. Воздух на ее действия довольно заурчал и она снова погладила пустоту. Это выглядело так странно и завораживающе одновременно. — Фестралы? Но их видят только тот кто видел смерть. — Камелия пожала плечами. — Это случилось в Косой Аллеи? — Догадался он. — Да, пока я бежала, видела много людей испустивших последний вздох. А когда вернулась в Хогвартс, представь мое удивление, когда я увидела, что наши кареты оказываются едут не сами по себе, а их тянут эти милейшие животные. Джеймс бы не согласился с «милейшими», видел он картинки этих созданий в книгах по уходу за магическими существами. Он посмотрел на Камелию. Она не злилась, не кричала, не бросилась убегать и от этого на душе стало гадко. Лучше бы она накричала, ударила его, превратила бы в таракана в конце-концов. — Огонек... — Тихо позвал ее он. — Выслушаешь меня, ладно? «Давай же, Поттер, добей меня.» — мысленно попросила она. Камелия еще не успела отойти от ссоры с Барти, которая сжала все ее внутренности в тугой, болезненный узел, но она слишком устала чтобы спорить, сражаться, убегать и посылать Поттера. Она даст ему выговориться и решит, что делать дальше. В одном Барти был прав. Она убегала. — Валяй. — Лестрейндж лениво махнула рукой и пододвинулась. Однако Джеймс не сел рядом с ней. Он встал перед ней на колени, смотря на возлюбленную глазами полными неприкрытой боли. Его руки предательски тряслись и не надо быть провидцем, чтобы понять, как сильно он нервничал. — Я не буду говорить о том, какой я мудак, ты и так это знаешь. — Он аккуратно взял ее руку в свою, оставив поцелуй на тыльной стороне ладони. — Мне нет прощения и черт я бы с радостью вернулся в прошлое и изменил то, что разрушил собственными руками. Парень ненадолго замолчал, не переставая целовать ее руки. — Я даже не представляю как такое можно простить, оправдать, объяснить. Но мне плохо оттого, что я причинил тебе боль. Я виню себя за это каждый день и буду винить всегда. — Камелия поджала губы, а он нежно ей улыбнулся. — Ты самый восхитительный человек на свете. Я серьезно! — Резко добавил он, заметив насмешливость в черных глазах. — Ты потрясающе добрая волшебница и одновременно с тем гордая и сильная. Я не видел человека сильнее тебя. Знаешь, мне иногда хочется дать тебе свои глаза, чтобы ты увидела себя такой, какой вижу тебя я. Камелия шумно сглотнула, чувствуя что-то теплое внутри. «Блять, мы не можем так просто сдастся...» — Ты умная. Великолепно справляешься со всеми уроками, хотя почти не учишься. Ты веселая, всегда готова к приключениям и всему новому. Ты отчаянная и смелая. Готова убить ради родных и близких для тебя. Ты вероятно бы и в ад пошла ради дорогого человека. Я это видел с самого начала, но так привык любить Лили, что просто... просто не мог принять своих чувств! Ты покорила меня и я не знаю, как жить без тебя. — Джеймс опустил миндальные глаза, признаваясь. — А еще я обожаю как от тебя пахнет черникой. Камелия не сдержала смешка потянувшись к растрепанным волосам Гриффиндорца. Она их пригладила, чувствуя, что от обиды ничего не осталось. Они в конце-концов подростки и им свойственно совершать ошибки. Джеймс обидел ее верно, но он раскаялся и действительно сожалел об этом. Его глаза никогда не умели врать. Под ее прикосновениями Поттер замурчал как довольный кот. Ему показалось, будто он за секунду съел все сладости мира от магловского меда, до патоки. Внутри стало так тепло и сладко, что даже описать эти чувства он просто не мог. Эта была не симпатия, не влюбленность — он любил. И любил по-настоящему. — Прости меня, огонек. — Я могу тебя простить. Я прощаю тебя, но... — Всегда должно быть «но». — Но это не значит, что мы снова будем... Джеймс поднял руки, капитулируя: — Я на большее и не надеялся. Только твое прощение. «Вот оно...» — понял Джеймс. Любовь — это не желание обладать, запереть, оставить себе и иметь право касаться возлюбленного. Это неукротимое желание делать человека напротив счастливым и никогда его не огорчать. Быть рядом, заботиться, даже просто как друг. Даже просто как знакомый. Он оставил еще один поцелуй на ее ладони.