Одушевленные

Год второй. Июнь.

Дни шли за днями, и, казалось, все было нормально. Настолько, насколько это вообще возможно в подобной ситуации, но поведение киборга в последнее время все больше тревожило Вениамина. И вроде бы и странностей никаких не было, разве что парень иногда замыкался сильнее обычного и норовил спрятаться за процессором, но хирурга не покидало ощущение, что что-то здесь не так. Понятно, что разумному киборгу, всю жизнь опасавшемуся ликвидации, сложно вот так вмиг открыться и начать откровенничать с людьми, но… Вот и сегодня Дэн проигнорировал сгущенку, да и на вазочку с конфетами не смотрел, а только как-то механически таскал из сахарницы один белый брусочек за другим. Вениамин и не думал считать, насколько быстро убывает «белая смерть», но внезапно понял, что сахарница, в начале ужина бывшая полной, сейчас почти опустела. А вот из чашки с чаем Рыжий сделал от силы пару глотков. — Дэн? — дождавшись, пока киборг переведет на него взгляд, Венька продолжил. — У тебя все в порядке? Как день прошел? Рыжий киборг передернул плечами, отправляя в рот еще один кусок сахара, но все же ответил: — Все в порядке. День прошел согласно установленному распорядку, были выполнены все поставленные лицами, имеющими право управления, задачи. — Дэн… — под киборга Рыжий в последнее время косил только на людях, так что подобная машинность реплик Вениамина не на шутку встревожила. — В чем дело? На тебя что, опять кто-то из наших наорал? Ну так не бери в голову — ты же видел, завхоз и на меня за милую душу орет. Вениамин усмехнулся было, надеясь, что хоть это как-то расшевелит Рыжего, но тот только мрачно зыркнул на врача и снова опустил взгляд. Нет, определенно — на столешнице явно имелись какие-то узоры, которые сам Венька за все те годы, что у него этот стол живет, умудрился проглядеть. Иначе с чего бы на нее так пялиться? Знать бы, правильно ли он поступает, пытаясь вывести киборга на откровенность. Или захочет — сам расскажет? Хотя нет, этот не расскажет. Да и Вениамин дал себе зарок почаще прислушиваться к интуиции. По крайней мере, при общении с Дэном. — Если не хочешь говорить, не говори, — врач решил предпринять последнюю попытку по выковыриванию Рыжего из скорлупы. — Просто я же вижу, что что-то не так. И я за тебя беспокоюсь, правда. — Знаете, да хватит уже… лицемерить! — подходящее слово удалось подобрать не сразу. — Вы все прекрасно знаете, что я такой и что случилось! Я думал… Думал, хоть вы от них отличаетесь, а вы… Такой же! Киборг говорил быстро, запальчиво, но как-то зло и отчаянно. Развороченная и кое-как зашитая грудная клетка болела, процессор подкидывал сообщения о нестабильном эмоциональном фоне и шкалящем напряжении ЦНС, но было что-то еще… Кажется, люди называют эти чувства обидой и… разочарованием? А киборги, выходит, могут разочаровываться в людях? Но почему сейчас опять в словах человека не было лжи? Детектор опять подтверждал, что и волнуется и недоумевает он вполне искренне… — Дэн… — Вениамин не находил, что ответить. — Что случилось? Киборг замер, словно испугавшись мгновенной вспышки, настороженно покосился на человека. Разобраться — поверить? — самому в его слова не получалось. Но процессор работал стабильно, послушно выдавая полученную информацию. Человек был удивлен. Искренне, причем. Странно. Неужели действительно ни о чем не знал? Тогда, может, все же рассказать? — Ничего не случилось, Вениамин Игнатьевич, — Дэн вздохнул. — Просто я хотел бы, чтобы вы определились, оборудование ли я для вас или человек, — и, видя, что его явно не понимают, киборг зло продолжил. — Вы говорили, что будете относиться ко мне как к человеку, говорили, что никаких больше экспериментов, а сами… — Что?! Два и два сложились мгновенно, и Веньке жутко захотелось побиться головой о стену. Вот уж действительно старый идиот! Ладно, не старый, просто идиот! Где, спрашивается, были его мозги, когда он Дэна во всей этой оптимистичной мути убеждал? Это для него Рыжий — человек, а для остальной клиники… — Кто? Не хочешь говорить, не говори, но… Дэнька… — Вениамин не выдержал и, придвинув стул поближе, обхватил киборга за плечи. Тот вздрогнул было, пытаясь отстраниться, но затем напряженно замер, словно опять удара ожидал. — Я не знал, правда… Рыжий секунд десять помолчал, вновь и вновь перепроверяя данные процессора, пытаясь разобраться в них и в самом себе, и, наконец, решился заговорить. — А я думал, что просто привыкнуть не можете, что я… Вот и… Простите. Я должен был сказать. — Дэн виновато вздохнул, все так же не поднимая взгляда. Разобраться в вихре эмоций было сложно, а мысли скакали таким бешеным аллюром, что не получалось не то что сконцентрироваться, а даже хоть что-то четкое в этой путанице выловить. Все-таки не знает он людей совершенно. Или просто настолько привык ждать только удара и подлости, что, даже зная, что теперь все по-другому, не выходит в это поверить?.. А вот Вениамина Игнатьевича он, кажется, обидел. Хорошего теперь тот о нем будет мнения. Если выходит, что он, Дэн, считал все эти продолжающиеся демонстрации осознанным решением человека, не воспринимающего подобное как нечто неправильное. А на деле все выходит совсем не так. И что теперь о нем будут думать? Хуже того — как сам он будет в глаза человеку смотреть? — Вениамин Игнатьевич… Не сердитесь, пожалуйста! Я знаю, что я дурак… Просто я не понял, запутался… Я… — Ох, Дэнька… — Ну вот что с ним делать? И какими словами объяснять, что если сказано один раз, что относишься как к человеку, значит, так и относишься. И мнения своего менять не собираешься. А еще процессор, детектор… Толку-то от них?.. — Я не сержусь. Но я все же хотел бы, чтобы ты говорил мне, когда тебя что-то не устраивает, ладно? Нам обоим так будет легче, уж поверь. Киборг коротко кивнул, не то просто принимая информацию к сведению, не то действительно пытаясь в очередной раз убедить себя, что здесь в него не будут тыкать палочкой забавы ради. А до Вениамина с запозданием дошло, что, возможно, Рыжий и сейчас… — Дэн, — тон врача вмиг стал серьезным, как обычно, когда речь заходила о профессиональных вопросах. — А скажи мне, пожалуйста, сейчас ты в порядке? — Да, — рыжий решил было привычно соврать, ну что еще за блажь — нагружать человека проблемами с собственным самочувствием, когда и проблем-то особых нет, но под пристальным взглядом Вениамина разом устыдился и едва ли не покраснел. — Ну то есть… Почти… На столе или на ближайшей стене явно следовало повесить табличку с жирным косым крестом и подписью «Место для удара головой». Потому что других реакций на некоторые поступки киборга у Веньки не оставалось. Вот же… Мальчишка! Пойти что ли на курсы повышения квалификации записаться? На психологию и психиатрию. Потому что врожденных качеств для убеждения боевого киборга у одного из лучших хирургов Нового Бобруйска, да что там Нового Бобруйска — всей их планетарной системы, явно не хватало. — Значит, так, — мысленно выдохнуть, досчитать хотя бы до десяти. — Сейчас я тебя осмотрю, ты выпьешь обезболивающее, и только попробуй сказать, что система функционирует нормально и внешняя помощь не нужна! Потом ты, если хочешь, нормально поужинаешь и будешь отдыхать. Ближайшие пару дней как минимум. Здесь возражать тоже не советую. И нет, это не приказы, — Вениамин предчувствовал все возможное возмущение, равно как и попытку укрыться под личиной процессора, а потому решил прояснить все и сразу. — Но отдых тебе необходим. Тебе, не твоим системам. А раз так, то ты и будешь отдыхать и отлеживаться столько, сколько понадобится. Как ни странно, но возмущений не последовало. Дэн только коротко кивнул, соглашаясь, и осторожно уточнил: — А как же клиника? Вас же спросят, почему я там не появляюсь… — А с клиникой я разберусь сам, уж за это не беспокойся. Вениамин и впрямь собирался разобраться с излишне ретивыми коллегами. Конечно, сказать им правду о Дэне он не может, но намекнуть на то, что если уж используешь «оборудование», то изволь его использовать так, чтобы у других с ним проблем не было, намекнет.