незнакомец.

У историка напрочь отсутствовало чувство такта, но это не мешало ему испытывать смущение. И Эспрессо бы не удивился, будь он единственным, кто прятал глаза. Латте, известная тем, что позволяла себе говорить то, о чем другие боялись даже подумать, сейчас нервно теребила чужой рукав-фонарик. Слова неразборчивым лепетом слетали с ее языка и содержали в себе еще меньше смысла, чем обычно. Происходящее больше походило на какую-то трагикомедию, в которой его герой появляется всего несколько раз: в завязке истории и ее непосредственном финале. И сейчас он должен хлопать глазами от непонимания, а остальные разъяснять что же такого произошло в основной части и почему все так внезапно переменилось. Но, похоже, произошедшие перемены настолько головокружительные, что после услышанных объяснений ему придется изображать обморок. Осталось только эти самые объяснения вытянуть. — Могу я поинтересоваться, что такого произошло? — осторожно спрашивает маг. — И почему вы так не хотите об этом говорить? Эклер изобразил что-то похожее на извиняющуюся улыбку, но выражение его лица наводило на мысль, что несчастного историка накормили вазой с лимонами. — Ты уже познакомился с ним? — не спрашивает — скорее уточняет. И совсем невпопад. — Да, правда, он так и не назвал своего имени. — Он очень красивый… — говорит Латте. — Ага, — соглашается Эклер. Эспрессо нетерпеливо постукивает носком ботинка по деревянному полу. Он представлял себе встречу старых друзей несколько иначе. Мастер Зелий был примечательной фигурой, но не настолько, чтобы весь их разговор сводился к нему. Здесь имело место таинство, суть которого ему было совершенно неведомо. — Может, кто-то умер? — предполагает маг. — Нет конечно! — ужасается историк. Латте, понуро склонившись над кофейным столиком, снимает перчатку с руки. Эспрессо смотрит на ее кисть, пытаясь понять, нужно ли ему читать чужую линию судьбы или это что-то более поверхностное. Эклер, скрестив руки на груди, вопросительно смотрит на мага, словно сфинкс, терпеливо ожидающий ответ на загадку. — Кольцо, — наконец произносит маг. — И кто этот несчастный? Эклер прочищает горло. — Ты?! К Латте он относился, как к младшей сестре, к Эклеру — как к навязчивому видению, с которым иногда можно побеседовать, в глубине души надеясь, что в один день оно растворится само по себе. В их прошлом произошли некоторые разногласия на почве не столько профессиональной, сколько сентиментальной. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Не для кого из них. — Мы не могли тебе сообщить раньше, потому что ты, вроде как, имел статуса политического преступника… — тихо отвечает магичка вместо историка. — И мы не знали твой новый адрес! — добавляет Эклер. — Мы даже пробовали рассылать приглашения в тюрьмы, но нам отвечали, что таких у них нет. Эспрессо замолкает на несколько долгих минут. — Вы думали, что я обижусь на вас, из-за того, что я не побывал на вашей свадьбе? — произносит он, не слишком веря в собственное предположение. — Да, — отвечают они в один голос. — Идиоты, — вздыхает маг и больше ничего не говорит.