Трое на двуспальной кровати. Второй финал

- Ты б хоть куртку снял что ли?- стоит и насмехается над ним, придурком. Он бы и снял, к тому же его бросает то в жар, то в дрожь нервяка, но как? Обе руки заняты. Выпил вино как воду, двумя глотками, даже вкус не почувствовал, брякнул ножкой бокала о стол, испугался, что разбил. Нет, прочный. Начал выбираться из рукавов. И тут она рассмеялась. Схватила теплыми сильными пальцами пучок карандашей, которые приволок, и вытянула из зажатого кулака Сергея. Небрежно кинула на стол рядом с тарелкой. Широкий ворот футболки скатился по плечу вниз. Открылась острая ключица с тонким, почти выцветшим шрамиком на ней. Таких беловатых следов давней трагедии на тонком нежном теле было много. Все неоднократно перецелованы, даже те, которые почти совершенно не видно и, конечно, те, которые никак не хотят сглаживаться до конца. Все любил, всеми любовался. Скользнул взглядом по руке ниже. Туда, где открылся верх подмышки, а от него по вороту соскользнул на начало гурди. Невольно представил, как легко бы мог сдвинуть ткань еще ниже и поцеловать подъем холмика. Вот о чем он вообще думает? Тем более зачем он притащился к женщине, которая давно все решила, с которой сам же согласился и последовал ее настоятельным рекомендациям. Зачем стоять тут и думать о поцелуях, когда ничего же не сделаешь, чтобы претворить свои фантазии в реальность. Нет, поцелуев у него для этой груди, всего тела, если честно, бесконечно. И, чем больше бы тратил, тем больше бы появлялось, но дальше ведь ничего? Ничего. Так и зачем пришел? Сам не знал. Хотя, ну, знал. да. За любовью пришел. Своей. Смотреть на нее. Знать, что любит, что живет его любовь вот тут, возле этой невероятной женщины. Его выслали, а любовь не отдали. Жестоко. Неправильно. Ему нужна его любовь. Может, он бы ей нашел и поразумнее применение, если бы жестокосердная Этери ему вернула его сердце и его любовь. Стоял на тренировке у бортика. Следил за Алькой, думал, что вот вылечат ей колени, запрыгает она у них. Там же хороший потенциал. Видел его. И вдруг вспомнил, как последней точкой под ноль стесался мягкий карандашный грифель. Забрался в карман куртки, вытащил блокнот, посмотрел на темные буквы и жирную точку в конце строчки. Позвал Алю и спросил, что это? - Номер телефона и имя,- крайне удивилась девушка. - Нет, в смысле, ты знаешь, чем написано?- пояснил Сергей Викторович. - Нет, откуда? При вас же писали, вы знать должны,- резонно заметила девушка. - Это карандашик такой. Вы им брови там рисуете или ресницы,- стилист из Дуда вышел бы сильно так себе.- Где такое купить можно? - Ааа!- вроде поняла вопрос наставника, хоть и посмотрела странно спортсменка.- В любой “косметике”. Он уж думал совсем убрать блокнот, и без того девочка смотрела странно, но она вдруг удержала его запястье, вгляделась и дала невероятно ценный совет: - Вы продавцам это покажите. Помогут цвет подобрать. - Так черный же!- удивился Сергей. Покажите!- настойчиво порекомендовала фигуристка. Не сказать, что показ сильно сократил выбор, но все же, видимо, что-то отсеял. И даже среди оставшегося он запутался: пудровый, гелевый, лайнер, помягче, потверже? Нормальный человек способен в этом разобраться вообще?! В итоге пришел к рациональному решению: - Девушка, мне самый лучший! Оказалось, что это совсем не решение, потому что, как вы понимаете, лучший - понятие растяжимое. В конце концов потребовал лучший по мнению продавца и на ее вкус. Но на всякий случай сгреб еще пучок. Ну, потому что вот этот гипоаллергенный, вот этот хорошо растушевывается и подходит для базы под макияж “смоки айз”. Ваша женщина делает такой? Что это вообще за макияж? Откуда он знает, что делает с глазами Этери? Стрелки у нее есть. Это да. Это видел. Так что пришлось плюнуть, забрать все, даже то, что совсем не походило на карандашик, который был использован. Пришел со всем этим добром в гостиницу. Осознал, что идти к Этери сил нет, а не идти нельзя. Залезет Ксюша в карман, обнаружит такие залежи, что говорить-то? На твоей улице перевернулся чемодан с косметикой? И тебе в руки насыпалось карандашей для глаз? Так и выходит: сотворишь какую-нибудь ерунду, а потом не понимаешь, что с ней делать. Повздыхал, подумал, не выбросить ли? Два раза даже выходил за двери отеля и возвращался в холл. Да и поперся на респешн, спрашивать, где живет Этери Тутберидзе. Ему, прямо скажем, не горели желанием отвечать, пока не поклялся, что будет колотиться во все номера третьего этажа, перебудоражит всех постояльцев, так что администрации же будет хуже! Стало быть, настоял на своем. Есть что-то душедергающее - стоять у дверей номера одной женщины и думать о том, что через пять дверей ждет другая. Хотя, может, Ксения и не ждала? Может, вообще, сидела с девчонками, разбирала сегодняшнюю тренировку. И вот как вывалится сейчас откуда ни возьмись, пока он топчется под порогом у Этери, то-то будет картина маслом! Скорей бы уж открыла! Даже пританцовывал от нетерпения. А открыла… замер. Будто не ждал ее увидеть. Серые велосипедки до середины икры обхватывали длинные ноги, широкая футболка оверсайз с большим вырезом чуть скатилась на одно плечо. Кудри были слегка влажными, наверное, недавно из душа. на ногах эти стандартные гостиничные тапки. И глаза, темные и кладбищенски-спокойные. Даже в дрожь бросает. Стоял бы рядом, смотрел. И ничего больше не надо. Старый влюбленный осел. Как был, так и остался. Боялся, что прогонит, но нет. Впустила, спросила о причинах визита. Снова наделал глупостей. Удивил, кажется. Смотрела на карандаш в его руках, будто восьмое чудо света узрела. Смеялась над растерянной дуростью с богатством выбора. И вино предложила. А он заметил, что ест одна. Снова одна. И не знал, то ли надеяться, что она просто одна, то ли желать ей не быть одинокой. - Как твои дела, Сереж?- сложила руки на груди. Что тут скажешь? Живет. В меру бодр и весел. Иногда бывает даже счастлив. Только редко. Пожал плечами. - Хочешь еще вина?- вежливая хозяйка. Он хотел вина. Вообще, хотел бы напиться и признаться. Во всем сразу. Даже в том, как мечтает залезть руками под футболку, обнять грудь и почувствовать под пальцами твердеющие соски. То ли показалось, то ли и правда под футболкой обрисовались напряженные навершия груди. Наверное, показалось. - А я, пожалуй, выпью,- будто поежилась Этери. Прикасалась губами к стеклу, будто через фужер целовала. Рубиновую каплю стер с нижней губы почти автоматически. Если не перестанет смотреть, не содержится. Сделал шаг вплотную, желая обнять, но женщина быстро отвернулась и пошла к окну, оставив Дудакова в полушаге и полужесте. - Хочешь, я тебе еще вина налью?- спросил в спину, любуясь кудрями, прикрывающими лопатки. - Нет, Сереж, мне не стоит больше пить. Стоит начать закусывать. - Прости, у тебя тут все остывает,а я со своими разговорами,- хотя он почти ничего и не говорил, не успели поговорить.- В другой раз. Не буду мешать. Выкатился от бездумного соблазна можно сказать кубарем. Кроссовки расправлял на пятках пальцем в коридоре. Дошел до своей комнаты. Заперся. Звонко стукнулся затылком в косяк. Хорошо, что хоть Ксюши не было. Слава богу за малые милости!