Трое на двуспальной кровати. Второй финал

- Сначала в “Айсберг”,- Дудаков протянул купюру в 5000 водителю,- потом в отель поедем. - В “Айсберг”?- непонимающе уставилась на него Этери. - Мишель заберем, да?- погладил по плечу.- Там - Валерка еще мечется, заодно присматривает. Взгляд на миг прояснился в нем появилось что-то, кроме паники и отчаяния. Какая-то здоровая мысль: - Я забыла Мишель?- в голосе было столько непонимания, словно она пыталась сообразить, как можно забыть о таком, как свое имя, допустим.- Как я могла забыть Мишель? - Не удивительно, с учетом произошедшего,- снова потрепал по плечу, пытаясь успокоить. - Да, конечно,- взгляд бессмысленно уперся в ветровое стекло, над которым болталась какая-то игрушка на присоске.- Я забыла Мишель. Прижала пальцы к губам и заплакала. - Ну-ну-ну,- потянул ближе, притянул к груди,- все уже хорошо. Все прошло. Все наладится. - Я думала - все, ее больше нет,- и уткнулась в мужскую куртку,продолжая коротко вздыхать и всхлипывать.- А если бы ее больше не было?! - Не неси ерунду!- неожиданно рявкнул Дуд.- Что ты выдумываешь всякий бред?! Ну, ушиблась, ну, травма! Ну полежит в больнице! И все!!- отодвинул от себя рыдающую женщину.- Ты поняла! Все! Вернутся они потом в Америку свою. Будут дальше выступать. Потом закончат. Нарожают тебе десять внуков! Или чуть поменьше! Слышишь?! Говорил громко, четко, все время пытался поймать взгляд заплаканных глаз. - Потом вырастут ее дети! Слышишь?! Красивые, на тебя похожие! Будешь ездить и ворчать, что они на коньках не катаются! - Почему?- удивленно спросила Этери. - Что “почему”?- переспросил Сергей. - Почему мои внуки на коньках не катаются?- и воззрилась на мужчину. - Очевидно, бабушкина недоработка,- больше не плакала, так что обнял для большего успокоения.- Ты будешь вся в делах в России, а они в Америке станут ерундой всякой заниматься. И некому будет их наставить на путь истинный. - Я девочку хочу. Внучку,- призналась Дудакову. - Пацаны тоже нормально,- не согласился мужчина, чувствуя, что дыхание успокаивается, да и все тело наконец-то мягчеет. Артюхов с переноской ждал на парковке. Вручил собаку, засунув домик с лохматым чудом в открытую Дудом дверцу. - Вы там как?- Сергей ощутил, что от него отодвигаются, вот ведь ее вечная нелюбовь к постороннему вниманию по поводу личной жизни, ну, и сидела бы, положив голову на его плечо, уж Валерка-то точно не будет ничего думать и говорить, не его дело. - Да все неплохо,- ответил за женщину.- Полежит пару дней в больничке, Глеба оставили суетиться. - Мы их снимаем?- теперь вопрос был напрямую к Этери, но та молчала. - Завтра тебе Женька Платов скажет,- нашелся Дудаков.- Они там утром разберутся и решат. - А есть шанс?- уточнил Артюхов. - Нет,- раздалось коротко из салона.- Нет шансов. У нее тяжелое сотрясение, завтра еще ходить не будет, а у них короткая. Оставалось только удивляться, как, находясь в самом разобранном состоянии, не имея сил ни на что вообще, она умудрялась быть все таким же точным и тонким профессионалом. И жестким до жестокости, даже в отношении самых близких. - Тогда снимаемся?- повторил вопрос Валера. - Завтра тебе Платов скажет!- Дуд хлопнул дверью, оттерев от нее Артюхова и назвал адрес отеля. Этери уже ворковала над забытой собачкой, каясь,что оставила малышку. Мишель, определенно, не обижалась на забывчивую хозяйку. Главное, что та вернулась и теперь снова рядом. Женщина спрятала счастливый клубок кудрявой шерсти за пазуху. - Спасибо, Сереж,- она, вроде, начала приходить в себя.- Твоя поддержка была вовремя. - Хоть на что-то еще гожусь тебе,- улыбнулся Дуд. Машина подкатила к входу в гостиницу. Вышел сам, забрал переноску, помог выбраться Этери, которая почти успела выскочить и без его вмешательства и галантности. Так привычно шел в шаге за ее спиной, будто все вернулось на круги своя. Они опять вместе, как много лет назад. Роли распределены, связи прочны. Поднялись на третий этаж, где было нужно разойтись: ей остаться у себя, ему отправиться к себе, но замер за женской спиной, дождался пока откроется дверь и уверенно зашел следом. Его и не прогоняли. Смотрел в спину, любовался и боялся за нее, уж слишком острой и сильной была реакция на травму Дианы, далеко не первую, случившуюся на глазах у матери. - Давай я побуду с тобой?- вопрос сам собой сорвался с губ, не нравилось ему произошедшее. - Зачем, Сереж?- глаза снова были мертвенно-спокойными.- Я научилась справляться сама. Со всем. Открыла собачий корм и отдала ужин Мишель. - Вряд ли это хорошо,- уже не спрашивал, медленно шел навстречу.- Иди ко мне! Обнял крепко, хотел остаться близко, ближе, чем возможно. Прикоснулся губами к кудрям на виске. Между ними было ее пальто, его куртка, вся одежда под ними, и все же это была близость, при которой одна душа хочет дотянуться до другой, смешаться с ней, став общей краской единого цвета. Услышал в плечо тихое, будто и не ему сказанное: - Ты всегда уходишь, а я всегда остаюсь. - Я не уйду,- еще один поцелуй.- От тебя нельзя никогда уходить. Вряд ли до конца соображал, что делает, но целовал сначала волосы, потом скулы, обхватил лицо руками, чтобы целовать глаза, щеки, губы. Утонул в этом осторожном, испуганном поцелуе, на который она почти не отвечала, лишь робкие ладони легли на талию, что давало хотя бы какую-то надежду на принятие, если не прощение. - О господи!- прижал к себе так, что казалось вот-вот сломает.- Хорошо как! Он ее просто не отпустит, плевать на все и на всех. Нигде нет таких губ, таких глаз, таких дрожащих ресниц. Непослушными пальцами развязывал пояс на ее пальто, чтобы распахнуть, скинуть с острых плечей, понять, что ворот слишком глухой, невозможно дотянуться до ключичных косточек, которые рассматривал в прошлый раз в этом номере. - Сережа!- попыталась остановить его желание стащить свитер. - Замолчи, ради бога!- то ли попросил, то ли потребовал.- Я не буду тебя слушать, спорить с тобой тоже не буду! Вытащил ее из верха. Нежно целовал плечи, одной рукой держал за талию, второй выбирался из рукава куртки. Если не хочет, пусть зовет на помощь, если звать не будет, он не остановится! Соображал слабо, раздевал лихорадочно быстро, хоть несколько неуклюже. Она то ли удивилась напору, то ли не могла понять, что же ей делать, но лишь обнимала плечи, отдавала свои губы поцелуям. Когда увидел полностью нагую лежащую на кровати, понял, что и самому удалось раздеться, даже испугался. Настолько, что успел поникнуть. Отчего еще больше заметался внутренне, а потом решил - да какого черта! Сто раз с ней получалось и всегда было хорошо! И сегодня все получится. Поцеловал в губы, ощутил тонкие руки на своей шее. Перестал думать хоть о чем-то, кроме того, какое сокровище под его пальцами, под ним. Тонкое, трепетное, нежное. Ласкал грудь руками, губами. Ждал, когда раскроется до конца, только ему. Был снова возбужден и готов на все. Для нее… для себя.