Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Все, что Даниил Маркович понял, кроме того, что ничегошеньки не понял, простой факт: Диана, кажется, позабыла оповестить мать о своей сумасшедшей идее. И, хоть риск в итоге попасть под горячую руку был немал, сам тоже решил не влезать в семейные терки. А то две суровые женщины рода Тутберидзе уничтожат одного маленького хореографа ТШТ, а Даня - тоже человек, у него свои слабости, он жить хочет! К тому же жена беременная, умирать совсем не время, тем более страшной и мучительной смертью, которую ему организует не Этери, так дочь ея Диша. Так что промолчал и пошел в сторону от возможной встречи с танцорами. И Этери повел за собой, она и не сопротивлялась: в вопросах, которые не попадали в зону прямой ответственности, Тутберидзе была весьма покладиста, то есть до полного безразличия. Этим всегда радовала Эдика. Чудо-женщина, как прибили к месту, так и забрали с места. Ну, как вариант, куда поставили, там и стоит, с кем сказали встретиться для интервью, с теми встречается, что сказали сообщить ширнар массам, о том и сообщит. Чем не повод для любви руководства? Вся эта уступчивость, правду сказать, заканчивалась в тот момент, когда входила в конфликт с обожаемой работой, но тут уж Эд лавировал на опыте. Когда наконец-то Эдику упал большой приз в постель в виде Этери, Данька искренне подозревал, что у них и в койке так же: Эдик дает руководящие указания, а Этери молча следует. Ну, не была она в тех кондициях, чтобы проявлять в этом вопросе инициативу. Может, оно, конечно, и не так все, а Глейх лишь ревниво фантазировал гадости, но, не стоит скрывать, хотел, чтобы было как-то так. Чтобы не обломилось Аксенову ничегошеньки! Ещё ладно Дудков, про того думать, будто кудрявая женщина лишь вяло соглашается ее трахать, не приходилось: все видел, все слышал, до сих пор бывало в снах приходила та их общая ночь на троих. Да и не было сейчас Дуда рядом, не раздражал своим счастьем. А Эдик был. И, получается, раздражал. Хотя никакого уж такого нечеловеческого счастья на лице управленца не замечалось. Не больше, чем раньше. А со временем даже меньше. Да и Этери ни на йоту не изменилась, в ней не появилось ни тепла, ни мягкости. Все та же. А потом они быстро, вежливо расстались. И снова не было ощущения, что кто-то из двоих страдал. Но вот что интересно, в снах он чаще всего видел один и тот же эпизод, когда сам брал женщину, погружался меж раскрытыми бедрами, удерживая ягодицы чуть на весу, а она смотрела смутно и пьяно в глаза Дудакова, что целовал, лаская чувствительную грудь, накрывал своей ладонью, чуть сминал, что-то тихо говорил, неслышимо даже для Дани. Расслабленный и всем довольный мужчина, получивший свой суперприз, абсолютно неинтересующийся кем-то третьим, разве что в контексте, не делает ли необязательный третий плохо его кладу. И Глейх не мог бы сказать однозначно, что в той оргии она кончила, хоть и точно под ним, но от него. Так вот, ни расслабленности, ни довольства в Эде не было, хотя уж для него-то это был приз всем призам приз. Сначала чуть-чуть радость, потом, кажется, растерянность, потом искреннее непонимание. А после они стали снова лишь коллегами и товарищами. Так что поводы думать, что в постели не слишком задалось, как ни крути, а были. Сегодня эта мысль снова вызрела, но в другом ключе: Этери изменилась. Она была не той, что еще два дня назад. Непривычной. И отчасти прежней. И причину этого, опасливо примериваясь к ее силе, Даня, кажется, знал. Причина сидела в разминочном зале, куда завели своих спортсменок. И при виде Этери тут же встала и пошла навстречу, не обращая внимания ни на кого, ни на свою жену, ни на насторожившуюся его движением к ней светловолосую женщину. - Как твое самочувствие?- поинтересовался Дуд, Дане он едва кивнул. - Спасибо. Все нормально,- или Глейхенгауз паранойит, или Этери Георгиевна смутилась. - Как Диана?- да и старый кобель Сережа что-то уж больно нежен этим утром. Если бы не правила приличий, сплюнул бы в сердцах. Ничего хорошего не видел он ни в заботе Дуда, ни в смятении Этери. То ли они успели что-то друг другу сказать, то ли еще что-то случилось, но вели себя, как совершенно непосторонние люди. Единственное во что, пожалуй, не верил - так в секс. И не потому что не мог кого-то из них в принципе представить в постели. Этери вот мог запросто. С собой так и совершенно легко. Не так уж сильно она сдала за эти годы, чтобы не привлекать совсем. Время к ней в этом смысле милостиво, так что быть чьей-то желанной женщиной, да, вполне могла. Ну, и у Дудакова, как ни поверни, а интерес-то точно был. Да и сам он, кажется, не совсем потерян для жизни постельной. С Ксюшей же своей что-то там дома делает, на ту же Этери глазами страждущими смотрит. Но смонтировать в голове этих двоих вместе, голыми, вчера - не мог. Слишком в разобранном состоянии оказалась Этери. С такой только в постели и кувыркаться! Наверное, Серега ей в любви признался, не меньше. Женщинам же нравится, когда им говорят о чувствах? Оле нравилось, хотя сам Глейх не был мастером в этом вопросе. Этери тоже не отвергала его обожания словами. Получалось, наплел что-то старый лис растерянной женщине, а она и поверила. Ее бы предостеречь, а то у Дуда, без его ведома, такая бурная жизнь идет в его, дудаковской половой сфере, что как бы потом всем многоугольником, если вдруг доберется Дуд до вожделенного, не оказаться в веселой больнички с заболеваниями от богини любви. Глубоко задумался, проводив рассеянным взглядом Сергея, аккуратно взявшего за локоть женщину и что-то негромко ей говорящего, вероятно интересовался состоянием Диши. Обратил внимание, хоть и не зафиксировал в сознании,что Тутберидзе аккуратно высвободила руку, поддерживаемую мужской ладонью. Постояли в стороне, а после и совсем вышли из зала разминки, оставив Ксению и Даню наблюдать за спортсменами. Тренеры переглянулись через зал, но, кроме коротких кивков, ничем иным друг друга не отметили. Глейхенгауз продолжал размышлять о превратностях женских чувств и их проявлении. Сейчас уже было очевидно, что Этери при виде Дуда теряется, но сказать, что ее это злит или как-то обижает - нет. Она ему, пожалуй, даже рада. Получается, не прошло у нее к Сереже. В очередной раз велел себе принять к сведению сей прискорбный факт жизни весьма разумного человека, которым, безусловно является Этери Георгиевна и не следовать ее печальному примеру. В очередной раз похвалил себя за вовремя сделанный правильный выбор жены. Семьи вообще, как основной ценности и основного устоя в жизни. Ну, потому что чему тут было радоваться в ситуации с этими двумя? Осталось-то два дня и поедет Дуд со своей Ксенией домой. Ребенка растить, спортсменов воспитывать. Или наоборот. А что останется Этери? То самое классическое разбитое корыто. Опять страдания. Не дай бог, опять таблетки. Даня, хоть и пропустил острую фазу болезни, однако же, про фармацевтику все понял, к сведению принял. Даже про всевозможные побочные эффекты почитал, включая и охлаждение к сексу. Поскольку в тот момент у самого Глейхенгауза секс цвел и колосился, пожалел бедную женщину, но принял к сведению, что ей ничего по части половых утех, в общем-то, не надо. Читал ли про побочки Эдуард, тут был не в курсе, но не сомневался, что Эд-то распрекрасно знал про само лечение. Аксенов, может, в чем-то мужик посредственных качеств, но товарищ он был верный, так что, вероятно, ему старший тренер доложила о происходящем. Могло ведь пойти по-разному, кто-то должен был прикрывать, если что. Еще раз посмотрел на Ксению, убедился, что и она взгляд не отводит. Пошел поближе, ей явно горело побеседовать. - Привет,- кивнул женщине.- Какие планы после тренировки? - Никаких пока,- пожала плечами,- погуляем с девочками, может быть, по городу. - Да и погода задалась,- кивнул Даня. - Да, хорошая,- диалог не очень завязывался, длить его особенного смысла не было. - Ладно, пойду, за своими пригляжу,- кивнул на девчонок. - Дань!- вдруг позвала Ксения, во взгляде виделось отчаяние.- Она одна сейчас? Оба поняли про кого разговор. - Ты же знаешь, она не любит обсуждать личное, нас тоже не уполномочивает,- пожал плечами хореограф. - Но ты же знаешь,- настаивала Ксюша. - Знаю,- не стал спорить Даня.- Ксюш, я и про твою личную жизнь знаю. Но, как видишь, научен молчать. Посмотрел в упор в глаза Ивановой. Убедился, что до той дошло. - Не лезь, Ксюш,- порекомендовал женщине. Дудаков и его поведение Дане не нравилось, но личное в жизни Этери, в любом случае, только ее.