Трое на двуспальной кровати. Второй финал

- Этери Георгиевна!- этот оклик от поста охраны заставляет вынырнуть из мыслей и обернуться.- Вам тут цветы! Цветов в обоих филиалах “Хрустального” всегда много. Никто их уже давным давно не носит домой, так и стоят в холлах. Большая часть подарков, игрушек, либо раздается младшим фигуристам, тем же оздоровишкам, либо развозится на усмотрение спортсменов по благотворительным организациям. А самый неформат и неликвид, конечно, остается в том же холле. Чаще всего по углам сидят медведи, иногда собаки. Однажды Алисе подарили кота в два метра ростом. Влюбленная парочка на нем и полежала, и посидела, и отдельное место в самолете ему выкупили. В общем, дурдом на выезде. Потом они еще и не поделили, где именно в “Хрустальном” жить этому зверю. Алиска рвалась оставить в своей раздевалке, а Арс требовал общего доступа. С грехом пополам заныкали в один из углов под лестницей, с тех пор долго обоих там и находили, то в обнимку друг с другом, то с этим жутким котярой. Удобно же: поругались, обиженный бежит жаловаться котику. Помирились, обнимаются у него на лапах.В общем, не жизнь, а именины сердца. С котом. А потом лапа порвалась, да и сам кот порастерял блеск. Поработай-ка столько “семейным” психологом. Потихоньку и отправили на свалку. - Ну, поставьте где-нибудь,- махнула рукой, обозначая пространство холла”,- мне пока не до букетов. Забот действительно хватало без цветов. ФФККР ждало информации о подготовке к основным стартам. Писать надо сегодня, край - завтра. Убеждать, что все в форме и все получится хорошо. А кто такое может гарантировать? Вон, поедет какая-нибудь Базылюк на раскатке, ногу подвернет… У тренера - “инфаркт микарда - от такой рубец”, у спортсменки - “поскользнулся, упал, очнулся, гипс”. И она бы по своей суеверности отложила все до глубокого вечера, лучше - ночи, но Сережа отправил сообщение по прилете, напомнил, что уже в Москве. То есть на вечер будут другие планы. У сердца весь день было тепло и страшно. Это же совсем нехорошо, наверное, так его ждать, тем более, что уже же решила - не нужна ему. Он, может,и сам еще не очень понимает это, но на то она и более опытный человек в делах душевных неурядиц. Тут была еще одна проблема, мешающая всему. Отвлекающая. Не позволяющая уделить внимание тем самым цветам. И без цветов не соберется никак, не настроится на дело. Да еще же Даня сегодня в старом “Хрустальном”, так бы об него отвлеклась, подержалась и втянулась, а тут все самой приходится делать! Думалось о том, что с Сережей как-то надо, то ли поговорить, то ли, ничего не объясняя, завершить их безумие. От последней мысли горькая улыбка выплывала на губы. Не стоит себе врать: ничего сама не закончит. Нет у нее сил второй раз его отпустить. Будет ждать, когда измучится мужчина, да и совершит что-то непоправимое или же найдет в себе характер честно сказать, что ошибся. Каждая встреча в ожидании конца, в общем-то, даже красиво. Наверное, про это можно поставить хорошую программу… Кому-нибудь. У кого есть опыт большой боли и большой грусти. Почему-то номер виделся исключительно для одиночного катания. Непарный, как сама Этери. Про поиск кого-то, кого нет и не будет уже в твоей жизни. Про желание прижаться сердцем и каждый раз отрываться, оставляя куски там, с теми, кто уходит. Они ведь все равно уходят, даже те, кто вроде бы остаются рядом: к женам, к семьям, к новым горизонтам. Меняются связи, ослабевают. Вот Даня, он, кажется, остался. И стал хорошим помощником, неплохим другом, но это намного дальше, чем тот Даня, по которому болелось. Тот был родным. Ему верилось. Его слово было важно. Во многом - единственно важно. А теперь - один из подчиненных. Равнее прочих, но все же не ровня. Ровней и даже главным он был до далекой пьяной ночи, когда они долго выясняли с Сережей отношения, кто больше прав и неправ, кому нужнее Этери. А потом Дудаков сказал: - Пусть сама выбирает, кто ей нужен… хотя бы сейчас. - Пусть,- согласился человек, которому женщина была готова себя доверить. Согласился и опустил глаза, а она все время ждала его взгляда. Непозволяющего. Хотя бы взгляда. Все, что было дальше - пьяная обида, что не удержал и не запретил. В этот момент Даня и стал меньше себя прошлого. Не почти родным, а почти чужим. Сравнялся с Дудом. А если они равны, то какая разница. И зачем выбирать? Протянула первой руку Сергею, а после, увидев разочарование и испуг второго мужчины, позвала и его. Слышала в ухо успокаивающее голосом Дудакова: “Все будет хорошо. Иди ко мне!” Тогда Даня ее бы уже не остановил, но зачла бы попытку. И если бы ушел - тоже. А он остался. Допустил в их мир на двоих третьего. На самом деле разрешил ей выбрать. И выбрала - не мальчика, а бережного, может быть, чуть удивленного ее решением мужчину. Если честно, из них троих единственный, кто оставался в своем праве, не отказываясь от дурацкой постели на троих - Сережа. К нему не было ни вопросов, ни претензий. Ею самой руководила обида. Глейхенгаузом… Не знала, но что-то тоже странное. Может, эгоизм мешал отстаивать свои права, а может, не так ему и была нужна Этери, не так, чтобы заявить эти права в открытую. Может быть, откажись тогда бывший любовник участвовать в оргии, сама бы пришла каяться за измену. А вышло, они простились где-то между ее оргазмами, вызванными губами и членом Дуда. Проиграл мальчик, и горизонтально, и вертикально опыту и, вероятно, любви. Расставание их стало безусловным, неизбежным. Уже не зависело от того, было бы что-то дальше с Сережей или не было. Глейхенгаузу в тот вечер осталась только роль много знающего и испытавшего коллеги, хотя до понимания этого еще должно было пройти время, случиться все, что случилось. Даже ее болезнь. Может быть, сейчас с Сергеем происходит то же самое: они уже разошлись, а теперь просто болезненный путь к осознанию неизбежности прощания и превращения в обычных старых знакомых, бывших сотрудников одной организации. В будущем, вероятно, коллег, встречающихся на стартах и кивающих друг другу в коридорах и у бортика. Но пока дорога не пройдена, есть шанс насладиться временем вместе. Дождаться его отчуждения и ошибок подобных тем, что насовершал Даня, пока всего этого не происходит, надо брать то, что дается. И благодарить бога. За счастье. За горе, за боль тоже стоит. Много ли путей, в которых боли нет? Тем более путей ведущих к самым большим высотам. В столовой Леша Тихонов с женой что-то обсуждали между поеданием обеда. Взяла себе то же самое, что у Марии, села в сторонке. Легко улыбнулась интересной паре, которую совсем не понимала: мягкий Алексей, не умеющий повышать голос даже на спортсменов-оболтусов, и хладнокровно-рациональная Мария, норовящий разложить все по полочкам. Главной в их дуэте была крошечная женщина, а Лешка временами тихо шкодил,чтобы она не узнала. Не всегда, кстати, безобидно. Но жена прощала. Кажется, это участь всех жен - прощать. Так, скорее всего, и простит тихого изменщика Дуда за его злую шалость Ксюша. А шалость продолжит жить своей одинокой жизнью. У нее с прощением все не здорово, так что жена из нее приличная не выйдет в любом случае. Набрала в ложку суп и поднесла к губам. Проглотила. И не поняла вкуса. Не ощутила. А это значило лишь одно - нервы на пределе, даже за пределом. Ждала Сережу и боялась, нервничала, переживала. И так сильно, что не могла осознать даже самые простые вещи, такие, как вкус еды. Опустила глаза, всмотрелась в тарелку. Рассольник. Она его совсем не любит. Но какая разница, если все равно не понимаешь, что ешь? Зачерпнула вторую ложку.