Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Когда до счастья - всего ничего, все кажется простым и решаемым. Он разберется, придумает, найдет слова, и для Кати, и для мамы Кати. В конечном счете, всем будет лучше. Дочери лучше два счастливых родителя, Ксюше лучше без уставшего от нее Сергея, ну, а ему самому так хорошо, что и говорить не надо. Да тут все звезды встанут в нужные позиции, чтобы сложить картину мира так, как должно. Вот он написал Этери, что направляется в Москву, скоро, совсем скоро, они будут дышать одним воздухом. А вечером сидеть рядом, потом лежать рядом, потом спать - тоже рядом. Близко, близко. И она ответила: “Счастливого пути”. Холодновато, конечно, но, может, просто занята. Да и устала, само собой, опять ведь с самолета на бал, то есть в “Хрустальный”. Интересно как оно на новом катке? Он бы и прошелся по коридорам. Да, собственно,и не сомневался, что пройдется. Если не в этот раз, то в любой из следующих. Голова была занята смесью из нужностей и разностей. К первым относилась поездка с Алей к врачу. Сегодня уже списался с родителями девушки, узнал время ее выезда в Москву, а так же, где забирать, встречать, куда направлять после. И, что немаловажно, точно ли родители не поедут с дочерью? Он бы, конечно, предпочел, чтобы девочка была под присмотром ответственных старших, так как сам планировал с вечера до утра после ее консультации быть безусловно безответственным взрослым. Но выяснилось, что у семьи в столице есть родня, которая приютит фигуристку, так что особенного смысла кататься с совершеннолетней барышней отцу и матери нет необходимости. Ну, на “нет” и суда нет, что теперь сделаешь? Переписывался с Алей, которая уже успешно приземлилась в Москве и доехала до места проживания, сидя в аэропорту. Он вернется в Россию в ночь на шестое. Была, правду говоря, шальная мысль сразу из аэропорта рвануть к Этери, но постеснялся: все-таки кто его знает, как ей его неурочные визиты теперь. Нет, дело даже не в том, что он опасался застать какого-нибудь соперника. Почему-то не верил ни в кого, кроме себя, после их трех ночей в Сочи. Боялся обременить и побеспокоить слишком резким желанием ворваться в жизнь и быт. Слишком мало у них было в прошлом жизни вместе, чтобы считать себя подарком на пороге дома любимой. Да и романтики хотелось. Все-таки он недостаточно за ней ухаживал. Мало цветов, подарков, глупостей, которые запоминаются женщинам. Подумал, может,и правда заказать цветы? Вот только куда? Домой? Или в “Хрустальный”? Дома ее курьер может и не застать. На работу, выходит, устраивает из личной жизни какое-то глупое публичное мероприятие. Хотя, кто на это обратит внимание? Ей же постоянно дарят цветы, то поклонники, то еще кто-нибудь. Ну, вот будет и от Дуда. Привезут завтра утром, к примеру, а вечером и сам приедет. Даже неплохо: предвестник личной встречи, вот что такое этот букет. Залез в телефон, нашел доставку. Выбрал букет. Ничего особенного, но симпатичный. Попросил написать в карточке: “Чахлых розочек в целлофане не было, поэтому соглашайся так на свидание.” Он ведь помнил все. Каждую встречу, прогулку, разговор. Хотел, чтобы и она вспомнила. Общие воспоминания для них двоих. Попросил доставить к половине третьего. Вряд ли ее график сильно изменился. Стало быть в это время она будет размышлять об обеде в столовой или походе в кафе. И обязательно пройдет мимо вахты. Либо сама встретит курьера, либо заберет только привезенные цветы. Получится удачно. Мурлыкал какую-то ,старую, еще времен СССР песенку о любви. Был более чем счастлив. На телефонный звонок ответил, не глядя на номер. Удивился,потому что это была Катя. - Ты уже улетел?- спросила дочь. - Нет, Котенок, сижу, жду рейса,- отчитался перед ребенком. - А ты сразу в Москву?- опять проявила интерес девочка. - Да, так удобнее всего,- в очередной раз пояснил Дудаков. - На день?- не унималась Катерина. - Как врач скажет,- действительно не знал, на сколько затянется визит, но и не спешил в Казань, что там делать, когда Этери будет в Москве? Если бы у них начались полноценные тренировки, имело смысл ехать, но все отдыхали до десятого, тренеры отпустили. На лед приходили самоотверженные, занимались самостоятельно. Не мешали никогда, если фигурист хотел работать дополнительно. Единственное, на что был наложен запрет, так на сложные прыжковые элементы. Все-таки тут нужен глаз со стороны. И глаз наставника, а не мамы, папы, друга. Иногда просили приглядывать коллег, если у тех были возможности. - Но ты нас встретишь, когда вернемся?- уточнила Катя. - Конечно,- удивительный вопрос, как он может их не встретить? - Ну, ладно тогда,- успокоился наконец ребенок.- - Счастливо тебе взлететь и приземлиться. Если что, активнее маши руками и падай на воду. И в кого у нее только такое черное чувство юмора? Если подумать, его максимум в Москве - пара дней и ночей. Потом надо обязательно лететь домой. Искать съемное жилье. Он, конечно, не сможет переехать в первый же день. Сначала им с Ксенией надо будет поговорить с Катериной, но откладывать тоже не имело смысла. Самое позднее в течение недели собирался собрать вещи и переместиться из-под крыла жены в отдельное гнездо. Заканчивалась еще одна жизнь. Сколько их уже было? Первая - с мамой, папой, фигурным катанием и спортивной карьерой. Вторая - в лихие 90-ые, когда крутился, как мог. И мог не слишком хорошо. Потом еще одна - с шоу. Потом с Олей и тренерством. Дальше - с Этери в команде. Затем с Этери в горячих ночах и невесомых днях. Дальше с Ксюшей и Катей. И вот опять грядет новая жизнь. Только уже основательно с Этери. Без вариантов, без возможностей выбора. Кажется, его окончательная жизнь. Он бы, глядишь, и посетовал о том, что все жизни разобраны, осталась лишь вот эта, последняя, но не хотелось. Казалось, что через все прошлые шел, чтобы к этой прийти. Так и о чем жалеть? Чего бояться? Вот и не жалел. И не боялся. Объявили посадку, пока шел к самолету через терминал, пока у него проверяли билеты, внутри что-то дрогнуло. То ли страх полетов, то ли какое-то сомнение. Будто в ухо некто ехидный шепнул: “А не слишком ли ты торопишься, старик?” Уселся в кресло, завернул носки кроссовок вовнутрь, сам ушел туда же. Пытался понять свое неспокойствие, но оно проскальзывало и не давалось в руки. То ли его волновал звонок Кати, то ли слишком спокойные и, может быть, даже не бессмысленные слова Ксюши, а, может, что-то в холоде пожелания хорошего перелёта от Этери. Залез в телефон. Нашел фотографию, которую она ему отправила. Как и просил - на фоне заката. Глядел в родные глаза, в лицо. И не понимал, чего в них не находит, но чего-то не было. Ожидаемого. Наверное, он скучал по тем глазам, которые помнил в прошлом, не хотел и не мог до конца смириться, что в большинстве случаев, когда не смотрела на него, не ждала, не удивлялась тому, что он рядом, не топила его в блеске желания из темноты зрачков, взгляд ее становился совсем спокойным. Почти безразличным. Вот и на этой фотографии был таким. С такими глазами не делают снимков для любимого человека, с такими отделываются от нелюбимых. Будет неправильным сказать, что усомнился в чувствах своей женщины. Нет. Никогда и ни за что. Этери лишь раз, случайно, в забытьи страсти обмолвилась о своем чувстве. Было это давно. Почти призрачно, но поверил тогда сразу и больше веры не терял. Даже тогда, когда почти забыл, перестал надеяться хоть на что-то. Все равно верил, знал, что владел большим и таким ранимым сердцем своей прекрасной мечты. Даже и хорошо,что любовь ее молчалива, не затрется постоянными повторениями. Не истреплется на ветру случайных слов. Приедет, обнимет, будет долго любить, а потом слушать, положив голову на исцелованную грудь, как сильное сердце признается ему в любви. Даже если губы молчат. Самолет побежал по полосе. Сергей поднял встревоженные глаза в иллюминатор и закрыл, сжав подлокотник. Надо долететь, обязательно. Авария не рассматривается, даже в теории. И не надо ее кликать глупыми мыслями!