Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Даня сидел на диване и пытался понять, что он вообще творит в этой жизни и куда его заведет такая жизнь: пять дней назад слушал в кабинете УЗИ стук сердца своего ребенка, голос врача, рассказывающего, что плод развивается хорошо и строго по срокам, был счастлив. Максимально. Таким счастливым не бывал даже во время побед на олимпиадах. И вот, воскресенье, он дома. Оля суетится на кухне, собирая ужин. Все хорошо. А хочется сбежать. Ему не хватало Ани. И тем больнее и острее не хватало, чем больше времени он проводил рядом с призрачной феей Щербаковой. Она ведь и правда была похожа на тень, невесомость, неведомость. На работе Анна Станиславовна оставалась предельно корректной подчиненной, которая спокойно и негромко отвечала на вопросы руководителя при встречах, никогда не делала намеков на их особенные отношения, даже не любовные, но он был тренером Ани, привел ее к “золоту” Пекина. Можно бы и не держать дистанцию малознакомых людей! Злило и распаляло до умопомрачения. Едва дожидался конца рабочего дня, а иногда и не дожидался. Звал в кабинет, обсудить что-нибудь. Целовал так, что в голове начинался фейерверк. Не хотел отпускать. Сердился, что Анюта выскальзывает из-под горячих пальцев, рвущихся за ворот кофты. Вчера она ему прямо сказала, что не станет с ним оставаться при закрытых дверях один на один. - Это еще почему?!- возмутился Глейхенгауз. - Не надо на работе так! Я хочу, чтобы здесь мы оставались в сугубо деловых отношениях,- попросила Аня. - Ну, что за глупости!- если бы знала, насколько притягательна в своих отказах и холодности, пожалела бы Даню. - Дань, это не глупость!- рассердилась молодая тренер.- Разве ты не понимаешь, насколько некрасиво будет все выглядеть, если пойдут разговоры? Каждый мой шаг будут рассматривать под лупой, каждый успех припишут протекции любовника! Да и вообще… - Что - вообще?- показалось за несказанным и скрыто главное. - Не имеет значения!- отрезала Щербакова.- Если вам что-то нужно по делу, Даниил Маркович, то давайте обсуждать это в тренерской… А не вот так… Голос в окончании фразы совсем стих. Спрятала глаза и направилась к выходу. Поймал девушку за плечо, развернул к себе. - Ты рассердилась?- задал глупый вопрос. - Нет,- мотнула головой. - Тогда вечером у тебя?- увидел утвердительный кивок и успокоился. Надо было признаться самому себе: не понимал он Анюту. Обнимал вечерами. Знал каждый вздох и стон. Принимал ее нежные ласки. И не понимал ни одной минуты. В первую очередь не понимал, как она может быть настолько разной. За закрытой дверью своей квартиры девушка была маленькой ведьмочкой любви. Даже больше - похоти. Оказывается, если все скрывать и не давать повода никому узнать о вас, наедине хочется постоянно подтверждения того, что игра идет там - на людях, а тут, вдвоем, она твоя, только твоя и больше ничья. Последнее было неочевидным. Особенно после вчерашнего звонка, на который Анюта ответила с большим энтузиазмом, кажется, даже позабыла о сидящем на диване с бокалом вина любовнике. Отреагировала на звук трубки. Удивилась, но ответила и заворковала, запела на итальянском. Из всего потока чириканья Даниил уловил лишь “ciao” и “caro Tonino”. За разговором девушка покинула комнату, будто давая понять, что у нее интимная беседа, доступа к которой у любовника нет. Сидел неприкаянным и бесился, подозревая, что это тот самый итальяшка, что подарил духи, которые Аннушка с удовольствием “носит”. Когда вернулась, устроил допрос с пристрастием. Девушка отвечала спокойно. Неизвестного Тонино называла добрым другом. Таких друзей… за ухо и в музей. Вот так-то! - И много у тебя добрых друзей?!- приступил к Анне с допросом. - Да, в общем, конечно,- усмехнулась непонятно.- Я никогда не была закрытым человеком в этом смысле, ты же знаешь! - Добрых друзей у тебя много. А со мной здороваешься на катке через губу!- не отступал Даня.- Я, стало быть, не достоин попасть в этот круг?! Стоял над ней с бокалом вина и всем своим видом требовал объяснений. И объяснения ему, однозначно, не понравились. - Ты, Даня, конечно, не друг. С друзьями я не сплю,- ответ был взрослым, серьезным и веял тем холодком, который никогда не любил в женщинах. - И кто же я?- не такой сложный вопрос, всегда можно ответить. - Я думаю - кто ты,- забрала у него вино, пригубила.- Время, наверное, покажет. - Иногда мне кажется, тебе хочется, чтобы я развернулся и ушел,- обиделся мужчина. - А ты уйдешь?- провела тонким пальчиком по щеке. Он, конечно, никуда не ушел. Не знал, как ее любить, чтобы еще и наказывать, но любил страстно. Наоставлял засосов по всему телу. Получил ответы на свои обиды и вопросы испариной на бархате кожи, видом болезненно блаженного лица с закушенной губкой, когда сжималась на нем мышцами влагалища, тяжелым дыханием и бешеным стуком сердца, которое слушал, лежа на небольшой, аккуратной груди. Отпускать не хотел, но дома ждала Оля. Ждал будущий ребенок, стук сердца которого все-таки был важнее. Ушел, чтобы сидеть на диване в воскресенье и размышлять, почему два таких небезразличных сердца рвут его в разные стороны? А ему и не оторваться ни от того, ни от другого. Внутри звучала жалобная мелодия, набирающая силу, что-то из давно слышанного, на нее накладывался сердечный ритм, создавал беспокойное метание внутри, хотелось вслушиваться и куда-то спешить. Подскочил с места, заметил выходящую из кухни жену. - Ужинать пойдем?- позвала Ольга. - Пойдем, конечно,- но пошел зачем-то к ноутбуку,- начал искать трек, который звучал внутри. Супруга лишь удивленно проводила его глазами. Замерла, приглядываясь. Потом встала, чтобы дождаться, но кажется муж начисто забыл и о ней, и о еде, ждущей его. - Ты не голодный что ли?- попыталась обратить на себя внимание Ольга. Ее не услышали. Даня потерялся где-то внутри поисков неизвестного. Подошла и потрогала за руку. Вздрогнул, поднял глаза. - Есть будешь?- повторила вопрос. - А, нет, давай попозже,- отмахнулся и притянул за спинку стул, чтобы усесться у ноутбуку прочно. Внутри стучало два сердца, ложилось на все более усиливающуюся мелодию. К этим звучаниям поверх музыки слух привыкал, как к собственному. И в конце, когда одно обрывалось, становилось страшно, больно, растерянно. Хотел так. Так делал. Понятия не имел, кто может катать под подобный трек. Но Этери придумает. Этери всегда придумывает что-то, чтобы его музыка обретала форму. Чтобы под его музыку обреталась форма.