_________________________
Соуп старался не поднимать взгляд, держа себя прямо и жёстко, как это делал Гоуст. Просто дойти до столовой, взять еды на двоих. Быть может, он возьмёт себе кофе, а Гоусту?.. Наверное, он бы взял чай? И как он вообще должен в одиночку справиться с таким количеством чашек? Тогда, наверное, только кофе на себя. Роуч прошёл мимо него, и Соуп уж было почти повернулся, чтобы пойти с ним вместе, держа на языке кучу дружеских подшучиваний. Роуч просто коротко кивнул ему в молчаливом приветствии и окинул его чуть странным взглядом, когда Соуп вдруг замешкался. Так. Ни с кем не заговаривать. Игнорировать всех. В столовой было шумно и как-то отталкивающе, что то и дело заставляло Соупа вздрагивать и словно чувствовать странный зуд, как если бы его футболка вдруг начала давить ему на горло. Он ускорился, набирая завтрак, и начал придумывать план, как бы ему получить свой кофе. Со стаканом в руке он направился к выходу, где толпилась кучка солдат, направлявшихся на учения. Ориентироваться в такой толпе оказалось на удивление просто, хоть она и как будто бы давила на него. Наверное, это от похмелья? Потому что конкретно Соуп никогда не чувствовал тревоги в толпе. Ему потребовалась буквально секунда, чтобы осознать, что толпа расступается в стороны от него, как море перед Моисеем, чтобы дать ему пройти. В тот момент Соуп порадовался, что за маской не видно его самодовольной улыбки во всё лицо. Кто-то даже придержал дверь для него, чтобы он прошёл первым. Он пробормотал что-то в знак благодарности, и брови рядового взмыли вверх в замешательстве. Чувство удушья продолжило преследовать его на протяжении всего пути обратно по коридорам. Носки дико натирали ноги, а затылок словно огнём опалило. Блядь, а эти лампы реально яркие. Соуп наконец-то добрался до комнаты Гоуста и постучал в дверь. Она мгновенно открылась, и его впустили внутрь. Соуп вручил Гоусту пенопластовый контейнер, прежде чем усесться за стол, отодвинув в сторону пустые банки, чтобы было куда поставить свою кружку. Он взялся за ворот толстовки, пытаясь отодвинуть её, чтобы наконец прогнать ощущение, словно она сдавливает ему шею. — Порядок? — спросил Гоуст. Маска поднята, пластиковая вилка замерла в воздухе. — Ага. Просто… странно. — «Зудяще-и-всё-кругом-отвратительно»-странно? — Ну… типа да?.. Гоуст посмотрел куда-то в сторону и вернулся обратно к своему завтраку. — Ну точно. — Это что ещё за «ну точно»? «Ну точно» что? — Просто думал, что это передастся вместе с моим сознанием, а не с телом. — Что передастся? — просипел Соуп. Гоуст отложил еду и взял в руки серое одеяло с кровати. — Сенсорные проблемы. — Гоуст стянул с Соупа маску, накинул одеяло ему на плечи и, подняв с пола наушники рядом с кроватью, надел их на Соупа. Соуп аж прикрыл глаза от удовольствия. Шумоподавляющие наушники глушили всё до абсолютной тишины. Он, чёрт возьми, мог слышать собственное дыхание. Гоуст показал ему большой палец, и Соуп кивнул ему в ответ. Держа обе ладони у него перед грудью, Гоуст водил ими вперед-назад, беззвучно говоря ему одними губами: «дыши». Соуп кивнул снова и сбросил ботинки на пол, а после поплотнее завернулся в одеяло и вернулся к еде. Одеяло приятно окутывало его, и пульсация в его голове стала куда тише. Слышать, как он ест, было чудно́, словно кто-то дышал ему в ухо. Закончив с едой, он стянул с себя наушники, и Гоуст поднял взгляд со своего телефона. Он тоже уже доел. — Лучше? — Ещё как. — Как-то не подумал предупредить тебя. — Что с тобой такое? — Соуп не хотел прозвучать невежливо, но Гоуста явно немного задел его вопрос, и он просто пожал плечами. — Без понятия. Никакого точного диагноза. А иначе меня бы отстранили. — И с тобой такое каждый день? — Что-то вроде. Обычно мне не требуется время на то, чтобы переждать, просто это ты не знаешь, как с этим справляться. — И я высоко оценил эту штуку, — сказал Соуп, имея в виду одеяло. — Одиннадцать килограмм, — кивнул Гоуст. — Ещё какие-нибудь проблемы, о которых мне следовало бы знать? — На этом, собственно, всё. Не передашь мне те бумаги? — Гоуст показал на стопку на своем столе, и Соупу пришлось опрокинуть на пол как минимум четыре вещи, прежде чем он смог выудить нужную манильскую папку. — Господи, как ты можешь так жить? Гоуст принял бумаги, разложив их на кровати, и добыл ручку с прикроватного столика. — Вполне себе комфортно. — По какой-то причине я в это не верю. Можно я приберусь здесь? Гоуст наклонил голову, и в его глазах появилось выражение, которое, как уже научился распознавать Соуп, можно было принять за приподнятую бровь. — Развлекайся. Соуп вскочил на ноги и вышел из комнаты, чтобы утащить из кладовой все имеющиеся мешки для мусора. Все постоянно удивлялись, когда впервые видели комнату сержанта. Видимо, им было сложно уместить в голове суматошного и дикого подрывника рядом с картинкой дотошно вылизанной, фанатично чисто прибранной комнаты. Неуёмной энергии Соупа хватило бы и на то, чтобы свалить слона, и чаще всего, когда он не мог заставить себя заснуть, он просто начинал убираться и уже не мог остановиться, пока не садился и не засыпал прямо на месте. В этом плане комната Гоуста была просто как влажная мечта. Наворачивая круги по комнате, он постепенно проводил сортировку мусора, попутно получая ленивые подсказки от Гоуста. Наконец, стол действительно начал походить на стол, и Соуп направился к горе тёмных вещей, сваленных на полу. Он принялся раскладывать их, периодически поднимая некоторые, чтобы узнать у Гоуста, чистое или грязное. На самом деле, скудная цветовая палитра гардероба мужчины буквально вызывала тревогу: с миллион разных оттенков чёрного и серого, среди которых к наиболее красочным можно было бы отнести оливковую футболку или тёмно-синий джемпер. В какой-то момент он поймал себя на том, что начал говорить вслух, уютно заполняя тишину своей беспечной болтовнёй. Гоуст время от времени давал ему односложные ответы, не отвлекаясь от документов. Соуп остановил себя, когда уже практически наполовину пересказал историю про какую-то школьную поездку в зоопарк, где были такие грустные зебры, и наконец аккуратно расставил всё в шкафу. Гоуст оторвал взгляд от бумаг и, прекратив писать, поднялся с кровати, чтобы встать рядом с Соупом: — Ничего себе… — Ага. — Спасибо?.. Соуп похлопал его по плечу, ухмыляясь. — Нам следует зависать так почаще. Гоуст усмехнулся на это и вернулся к своему месту на кровати. — Будем надеяться, что нет. Соуп закрыл дверцу и спихнул грязные вещи в угол комнаты, мысленно придя к выводу, что заниматься чужой стиркой будет уже выше даже его собственных границ. Стук в дверь заставил обоих замереть и обменяться быстрыми взглядами. Соуп пошёл открывать, а Гоуст следовал чуть позади. Соуп очень неуверенно приоткрыл дверь и был встречен взглядом порядком смущённой Ласвэлл. — Так он действительно не шутил, — заключила она, переводя взгляд с одного на другого. — Нет, мэм, — покачал головой Гоуст, отходя в сторону и впуская её внутрь. Она осмотрелась с явным удивлением, прежде чем снова сосредоточить своё внимание на них. — Итак, — она указала на Гоуста, — ты Гоуст в теле Соупа, а ты, — показала на Соупа, — Соуп в теле Гоуста? — Боимся, что так, — кивнул Соуп. — И как же это случилось? Мужчины на это лишь пожали плечами, а Ласвэлл скрестила руки, выглядя при этом абсолютно растерянной. — Что ж, у меня пока ни одной идеи. Так что давайте пока попробуем это переждать?_________________________
Уже четвёртый день как «переждать». Прайс отыскал какого-то несчастного рядового, чтобы таскал им еду каждый день. Для всей остальной 141-й они условно болели и были на «карантине». Это также был уже четвёртый день как Соуп спит на полу, и ему уже начало казаться, что у него на бедре уже скоро будет синяк. Гоуст же занял кровать, потому что она была «его». Комната претерпела уборку и перестановку минимум трижды за это время. Гоуст наконец-то разобрал все документы. Какое-то время они пробовали резаться в карты, но в один момент поругались из-за правил и пришли к выводу, что оно того не стоит. Соуп уже второй раз за день отмокал в душе, чувствуя себя при этом слишком скучающим, чтобы чувствовать угрызения по поводу пустой растраты воды и времени. Гоуст же последние полчаса занимался тем, что бросал мячик в стену, и этот мерный глухой стук производил на удивление действенный терапевтический эффект. — Эл-ти? — едва различимо из-за шума воды спросил Соуп. Гоуст поднялся и подошёл ближе к двери. — Ну что? — Разрешите заняться рукоблудием, сэр?! — Что? — Я засчитаю это за «да»! — Нет! Никакого рукоблудия! Ответом ему было соуповское «ла-ла-ла» нараспев, словно бы он был каким-то семилеткой, и Гоуст просто заткнул уши. От души пнув косяк, он вернулся обратно к бросанию мячика, стараясь придумать какие-нибудь ещё более изощрённые способы расправиться с Соупом._________________________
Соуп считал Гоуста привлекательным ещё до того, как впервые увидел его лицо. Быть может, это было из-за его равнодушно-пренебрежительной самоуверенности и манеры держаться. Он вёл себя как человек, который знает, что он делает, и который в курсе, что делает он это лучше, чем ты. И, вероятнее всего, так оно всё и было. Но, Господи, он реально был просто богически прекрасным. Соуп уже видел его в тренажёрном зале, правда обычно он был в одежде с длинным рукавом на размер больше или в свитшотах. И он был реально мощный. И, чёрт побери, и обилие татуировок, и шрамы, и размеры соответствовали буквально всем возможным требованиям Соупа, которые тот только мог вообразить. Даже не касаясь его члена и лишь предполагая, что он действительно «сколько надо», потому что сам по себе Гоуст — парень большой, он всё равно во всех отношениях казался ему потрясающим. Необрезанный, идеальное соотношение длины и толщины, светлые белые завитки у основания. Быть может у Соупа в этом плане куда меньше выдержки, но, будь это всё его — он бы распутствовал только так, даже не задумавшись, кто там и что о нём подумает. Он практически мог представить как офигенно глубоко он бы ощущался внутри, и как бы он смог распробовать его на вкус. Гоуст наконец-то начал доверять ему в отношении того, чтобы пялиться на его тело, и сейчас всё могло в мгновение ока оборвать его новообретённую свободу. Но оно было буквально у него в руках прям здесь и сейчас, а у Соупа и так всегда были проблемы с контролем своих импульсивных желаний. Он? Или Гоуст?.. Сейчас один из них был уже болезненно твёрд. Его член изгибался к животу, а мягкие потоки воды то и дело смывали капли предэякулята с головки. Он обхватил член ладонью и слегка сжал, от чего голова задралась назад, и он изо всех сил подавил громкий стон. Либо Гоуст сам по себе был очень чувствительным, либо он действительно давно воздерживался. Хотя может быть, это только Соуп принимал его за ханжу, но в любом случае он решил обдумать это как-нибудь позже. Он упёрся ладонью в стенку душевой кабинки, и вода забила ему по спине, пока он двигал рукой в размеренном темпе. Каждое движение ладони бросало искры ему перед глазами, и Соуп прислонился лбом к руке перед собой, наблюдая за движениями члена в своём кулаке. Он закусил губу и, упёршись лбом в ладонь чуть не вскрикнул, тут же кончая. Вязкие капли спермы выстрелили ему в руку и на плитку душевой кабинки, и он всерьёз забеспокоился, а удержат ли его вообще ноги. Какое-то время он просто стоял. Да, он определённо раньше воздерживался. Гоуст вообще знает, для чего ему правая рука? Вновь обретя способность ясно мыслить, Соуп смыл следы с себя и плитки, быстро оделся и вышел, выпуская облачко пара. Гоуст всё ещё сидел на своём прежнем месте на полу и бросал свой мячик. Глаза прищурены. Он конкретно в бешенстве. — Здорово повеселился, поиздевавшись надо мной? Соуп закатил свои глаза и отвернулся к куче белья на полу, как вдруг что-то прилетело ему прямо в затылок. Он мигом развернулся — Гоуст всё ещё на полу, но уже без мяча. — Да что в этом такого, господи. — Я велел тебе прекратить, и ты всё равно продолжил, — Гоуст наклонился и подхватил мяч с места, куда он успел докатиться и швырнул его снова, на этот раз попав Соупу прямо в горло. Того согнуло вдвое, хрипящего и кашляющего. Емаё, прицел у него что надо. Гоуст засмеялся над ним, схватил мячик и вздернул руку ещё до того, как Соуп в умоляющем жесте поднял и замахал руками, беззвучно умоляя прекратить, ещё не до конца восстанавливая дыхание. Тем не менее, Гоуст в очередной раз швырнул в него мяч, попав прям в висок, рядом с ухом. — Блядь, да хватит! Глаза Гоуста расширились, и он с угрозой поднял мяч снова: — Тогда слушайся меня. Соуп прямо встретил его взгляд. — Дрочи почаще, и тогда мне не придётся так делать! Мяч прилетел ему аккурат промеж глаз и Соуп подхватил его, прежде чем тот успел подкатиться обратно к Гоусту, развернулся, распахнул дверь и лихо вышвырнул его куда подальше в коридор, тут же с грохотом захлопывая дверь за собой. — Чья бы корова мычала. Ты и сам твёрдый практически каждое утро, — сказал Гоуст. — Да. Это называется «утренний стояк». Не будь ты таким древним дедом, у тебя бы он тоже случался! — Мне тридцать пять, и я не настолько старый! Соуп клацнул челюстью и аж сжал перед собой кулаки от ярости. — Порой ты так и вызываешь у меня желание придушить тебя! Гоуст поднялся на ноги, подошёл и остановился в шаге от него. — Ну так давай вперёд. Секунду они молча пялились один на другого, а потом, резво вцепившись друг другу руками в горло, врезались в дверь ванной и вместе рухнули на пол. Они катались туда-сюда в попытке вырвать друг у друга преимущество. У Гоуста больше не было превосходства в размерах, из-за чего всё резко стало раз в десять сложнее. И до Соупа наконец-то дошло, что, используя грубую силу, он вполне сможет одержать верх над Гоустом. Он навис над ним, одной рукой вцепившись мужчине в рубашку, а другой сжал балаклаву так, чтобы съехавшая прорезь для глаз мешала Гоусту видеть. В какой-то момент им обоим пришлось сместиться, и в ту секунду, когда Соуп, сидя на нём, подался назад, Гоуст издал тревожный сдавленный звук. Раздался треск, и он захлопал ладонью по боку Соупа. Тот подскочил мгновенно, мигом воскрешая в памяти те моменты, когда Гоуст так же садился на него во время спаррингов, и у него кровь застыла в жилах. Гоуст замешкался, прежде чем смог наконец сесть. — Блядь… а я тяжёлый. — Ты в порядке? Гоуст кивнул, прижимая ладонь к груди и протягивая вторую, чтобы Соуп помог ему подняться. Тот с готовностью подался вперёд, удерживая другую руку на плече Гоуста, помогая ему встать прямо. — Я-всё-ещё-злюсь-на-тебя. — Да помолчи ты, Гоуст. Ты точно уверен, что в порядке? В ответ мужчина поднял большой палец и пересел на кровать, всё ещё держа руку поперёк туловища и совершая мелкие вдохи. — Точно? Я определённо слышал, как что-то треснуло. Гоуст нажал себе куда-то в район живота и резко выдохнул: — Это было моё ребро. — В больничку? — спросил Соуп. — В больничку, — согласился Гоуст. Он поднял одну руку, чтобы Соуп помог подняться. Мужчина обхватил его сзади рукой за спину, помогая устоять. Соуп также снял с Гоуста его балаклаву и надел её на себя, попутно взъерошив могавк на голове Гоуста для большей презентабельности. Тот попытался отстраниться, чтобы идти самостоятельно, но Соуп настойчиво сжал пальцы у него на затылке, пресекая любые последующие попытки и придерживая рукой его грудную клетку, пока они направились в медпункт. Возникший из-за угла Газ остановился как вкопанный, глядя на них обоих широко раскрытыми глазами. — Как это он так? Соуп подавил смешок от того, что Газ первым делом обратился с вопросом к телу Гоуста, смело предположив, что Соуп явно ушатал себя сам. — Я сел на него. — Ты что? — Мы повздорили, и я сел на него. Гоуст тронул Соупа за плечо, снова пытаясь высвободиться из его хватки. — Я в порядке. — Да помолчи. Очевидно же, что ты не в порядке. — Всё в норме, уже не болит. Соуп подумал, что будь в теле Гоуста реально Гоуст, он бы и вида не подал, даже будь он на волосок от гибели, раненным или даже хоть немного испытывающим боль. Однако сейчас Гоуст был Соупом, поэтому всё это больше не имело никакого значения. К тому же, стоило Соупу ткнуть Гоуста в бок, как тот едва не рухнул. — Ты не в порядке. Газ смотрел на них, пока Соуп не послал ему коротенькую улыбку, продолжив тащить Гоуста дальше по коридору._________________________
Гоуст прожигал Соупа убийственным взглядом, сидя на больничной койке без рубашки с бинтами, опоясывающими ему нижнюю границу грудной клетки. А Соуп развалился на стуле, закинув голень одной ноги на колено другой. Прайс отодвинул шторку, прежде чем тут же захлопнуть её за собой, и заметался взглядом между ними двумя. — Какого чёрта у вас произошло? — Сел на него. — Что? — Мы поругались, и я сел на него. Случайно. Я реально не привык весить прям под стольник. — Да не вешу я под стольник! — возмущённо вскричал Гоуст. — Так вы оба всё ещё… — Прайс задвигал пальцами между ними двумя. — Да, — с недовольством сказал Соуп, — «пережидаем». — Да, я слышал. Итак, ничего не изменилось. — Ничего. Прайс, покачиваясь на ногах, задумчиво смотрел под ноги. — Что ж, тогда будем расценивать это как нечто, что не разрешится само собой. Гоуст отстранённо закрыл глаза и, схватившись за голову, простонал: — Это что же, я теперь обречён быть шотландцем под шесть футов навечно? Прайс лишь пожал плечами. — А я не жалуюсь, — широко ухмыльнулся Соуп. — В своём роде всё очень даже. Гоуст вскинул голову, устремив на Прайса убийственный взгляд: — Будет ли это технически считаться убийством старшего по званию, если я его грохну? Прайс поднял голову, задумавшись. — Не знаю, но ты в любом случае предстанешь перед военным трибуналом. Гоуст натянул на себя футболку с более явным усилием, чем ему бы хотелось, и поднялся, направившись на выход. — Если за неделю ничего не поменяется, будем расценивать это как нечто постоянное, — повернулся Прайс к Соупу. — Угу… — И Соуп… — М? — Пожалуйста, больше не садись на него. — Больше не повторится, капитан._________________________
Ужин уже ждал их около двери к тому времени, когда Соуп наконец-то добрался до их отсека. Он толкнул дверь носком ботинка и вошёл, увидев Гоуста, лежащего на кровати и подтянувшего колени поближе к груди. Его угрюмость была едва различима в этой темноте. — Эл-ти? — Иди в свою комнату, Соуп. — Чёрт, Саймон, мне жаль. Я понимаю, что это просто отстой… — Нет, не понимаешь, — Гоуст сел и свесил ноги с кровати, устремив на Соупа свой взгляд. — Ты не понимаешь, потому что я трудился ради всего этого. — Он ткнул пальцем в Соупа. — Я трудился, и я выжил. И что теперь? Мне придётся быть безупречным сержантом МакТавишем? Просто забыть всю мою жизнь, чтобы притворяться, что я — ты? Я помню всё, и сейчас у меня не осталось ни единого доказательства, что хоть что-либо из этого было правдой, и теперь ты должен нести мои шрамы и притворяться, что выжил ты, — с горечью выплюнул Гоуст. Соуп растерял весь пыл и его плечи стыдливо опустились. Он пересёк комнату и обвил руки вокруг Гоуста. Теперь разница в росте позволяла просто прижать голову Гоуста к своей груди. Тот натянулся как струна, поднял руки и впился в сгибы рук Соупа, но так и не отпустил, замерев так на какое-то время. — Мне жаль, мне так жаль. Соуп опустился на корточки, встречая глаза Гоуста, и в лучах струящегося из окна света блеснуло что-то, что никак не могло быть слезами на щеках. Соуп никогда не видел слёз Гоуста и был убеждён, что никогда и не увидит. В любом случае, он стёр их с его щёк. — Давай, пойдём в постель. Гоуст молча кивнул и скинул ботинки, отбросив джинсы к изножью кровати. Он завернулся в одеяло, но так и остался сидеть, смотря в сторону Соупа. — Ты всё равно больше не заставишь меня спать на полу, — Соуп быстро стянул с себя толстовку и штаны, оставшись просто в футболке и боксёрах. Гоуст чуть подвинулся назад, и Соуп лёг на их единственный матрас, прижав Гоуста к стенке. Лейтенант какое-то время колебался и потом всё же опустил голову на грудь Соупа, сцепляя руки у него на талии. Его сердцебиение громко отдавалось у него в ушах. Поначалу Соуп не решался прикасаться к нему, не будучи уверенным, где между ними проведена та самая грань. Даже тот факт, что он в принципе лежал в постели Гоуста, уже казался ему совершенно запредельным, не говоря уже о том, что мужчина практически свернулся кольцом вокруг него. Соуп осторожно положил руку ему на плечо, а другую просунул под шеей, аккуратно придерживая. Прошло немало времени с момента, как дыхание Гоуста стало глубже, чтобы и Соуп наконец сумел заснуть. Несмотря на тёплое давление одеяла, он не чувствовал себя реально уставшим. А что, если это действительно теперь его новая реальность? Что, если ему действительно теперь нужно будет быть Гоустом? Он ощущал себя мошенником, не заслужившим своё звание, а всего лишь проснувшийся, чтобы оно у него было. Будет ли он продлевать контракт? Конечно, было бы куда проще уйти в отставку и продолжить жизнь уже на гражданке. Сейчас всё выглядело так, словно Гоуст и не думает о таком варианте развития событий, либо же полностью его игнорирует. Ведь официально Саймон Райли был мёртв. И кем тогда, чёрт побери, он мог бы быть? Куда податься? Даже его собственная мать не признает его, и ещё менее вероятно, что вообще поверит ему. Вина затопила его с головой. Господи, он чувствовал себя таким мудаком, думая, что его шрамы были классными, и никогда толком не задумывался, а откуда они у него. Ведь ты не можешь получить «хорошие» шрамы. Они всегда рождаются в травме. И только так. Были ли те большие на его груди следствием операции? Могли ли быть те длинные тонкие на его спине от ударов розгами? Были ли те сморщенные тёмные круги на его плечах сигаретными ожогами? Соуп заставил свои мысли умолкнуть, мягко устроив подбородок на макушке Гоуста._________________________
Гоусту потребовалась секунда на осознание своего затруднительного положения. Заперт внутри объятий Соупа и прижат к стене, здоровенная рука на плече и колено, зажатое ногами Гоуста. Он завозился, заехав Соупу локтем куда-то в район ключицы. Соуп заворчал, пихая его в ответ. — Слезь с меня, Соуп. Соуп притянул его обратно к себе за плечи. — Но я замёрз. — Соуп. — Окей-окей, — Соуп перекатился на спину, высвобождая лейтенанта из капкана своих конечностей. Гоуст сел на кровати и потянулся, мгновенно, впрочем, пожалев о своем решении, схватившись за больной бок. Соуп поднялся следом, блуждая взглядом по стенам, пока не уставился на него широко открытыми глазами. — Так ты не шутил… Гоуст прекратил тереть глаза и посмотрел вниз. Натянутость его боксёров говорила сама за себя. — С какой стати мне это делать? Соуп буднично пожал плечами. — Если тебе, эм, нужна минутка, то всё хорошо. — Нет, — Гоуст закатил глаза. — В отличие от тебя, я с уважением отношусь к твоему телу. На это Соуп лишь усмехнулся, ответив с явной язвительностью: — Лично мне всё равно. Более того, я даже поощряю тебя в том, чтобы ты пошёл и сбросил напряжение. Шутливо фыркнув, Гоуст встал, чтобы найти треники, и, отчётливо растягивая слова, выдал: — Нет, спасибо. — Что так? — Соуп стукнул ногой по бортику кровати. — Мой член разочаровывает в сравнении с твоим? Натянув штаны, Гоуст подошёл к двери, чтобы прихватить их завтрак. Обед так и стоял, нетронутый со вчера. — Нет. — Тогда почему? Гоуст повёл плечами, оставляя еду на столе. — Как-то странно всё это. Соуп зажмурился и не сразу ответил: — А будет ли это всё ещё странно, если я это сделаю? Помогу тебе с… этим? Гоуст замер, открывая контейнер. В горле внезапно пересохло. — Что? Соуп тут же смущённо рассмеялся, потянувшись за своим завтраком. — Просто шутка, забудь. — Это действительно так? — А ты… — вдруг сглотнул Соуп, — … а ты хотел бы, чтобы оно было так?.. Гоуст забыл о завтраке, подался чуть вперёд в пространство между столом и кроватью, хватая Соупа за футболку и сталкивая их губы вместе. Тот издал удивлённое мычание, прежде чем прильнул к Гоусту, толкая того обратно на стул. Отстранившись буквально на секунду, он молча опустился на колени перед Гоустом, пока тот откатился чуть назад, чтобы Соупу было удобнее устроиться между его разведённых ног. Усмехнувшись, Соуп стянул штаны с Гоуста до бёдер, оттягивая резинку боксёров так, чтобы получить доступ к члену. Гоуст запустил пальцы ему в волосы и, подцепив за прядь, поднял его лицо на себя. — Боже, это так странно. — И не говори. Я собираюсь отсосать самому себе. — А я смотрю на себя, собирающегося отсосать мне же. Они оба сдавленно рассмеялись, и Соуп подался вперёд, беря в руку член, уже готовый и вздрагивающий от возбуждения. Соуп поднял взгляд на Гоуста и на пробу коснулся головки, наблюдая за тем, как Гоуст больше не может держать свои глаза открытыми. Соуп плавно лизнул его по всей длине, прежде чем, опустив язык, не заглотил его уже до самого основания. У Гоуста перехватило дыхание, и он сжал пальцы в волосах Соупа. Он посасывал головку, прежде чем подался выше, чтобы прижаться языком к вене, которая, он знал, была там. Сверху ослышалась тихая ругань Гоуста. Лаская головку ртом и оглаживая ладонью по всей длине, он оторвался от своего занятия и улыбнулся: — А у тебя совсем нет рвотного рефлекса. Уголок рта Гоуста чуть дёрнулся. — Так и есть. Всё ещё улыбаясь, Соуп повёл головой, до конца насаживаясь на член, активно двигая головой и втягивая щёки. Голова Гоуста откинулась назад, и он усилил хватку у него в волосах, не дёргая и не нажимая, а сжимая в пальцах пряди так, что пульсация в затылке отдавалась Соупу прямо в его собственный стояк. Он чуть приподнялся, пройдясь кончиком языка по границе головки, попутно вспоминая, что ему нравилось из того, как ему делали его предыдущие любовники. Он сделал так, чтобы член Гоуста упирался ему в заднюю стенку горла и, плавно двигая языком туда-сюда, принялся совершать глотательные движения горлом. — Блядь… Джонни, могу я?.. Соуп согласно кивнул, и пальцы в его волосах сжались ещё сильнее, насаживая его голову глубже. До булькающих звуков в горле, вынуждая его изо всех сил дышать только через нос. Его направили ниже, а потом обратно, задав мягкий темп. Соуп буквально зациклился на разглядывании своего лица — своего настоящего лица -, на котором сейчас был отпечаток чистой эйфории. Блядь, он много бы отдал за то, чтобы увидеть как выглядит настоящее лицо Гоуста именно в этот момент. Гоуст издал низкий стон и насадил Соупа на себя до самого основания, едва подаваясь бёдрами навстречу и доводя себя тем самым до грани. Соуп вцепился пальцами ему в колени, смаргивая выступившие слёзы, пока мужчина кончал ему в рот с его именем на губах. Удерживая его в таком положении ещё какое-то время, Гоуст наконец дал ему сняться от члена, и ниточка вязкой слюны, перемешанная со спермой, потянулась от кончика до губ Соупа. Гоуст прервал её, и Соуп усмехнулся, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Подавшись вперёд, Гоуст снова втянул его в глубокий поцелуй, жадно скользя языком в рот и пробуя себя на вкус. Он откинулся назад, а после подкатился на стуле, чтобы иметь возможность наклониться вперед, попутно стискивая зубы от боли в рёбрах. Он положил свою руку туда, где сквозь ткань боксёров Соупа уже проглядывало влажное пятно. — Спорим, мне хватит и пяти минут, чтобы заставить тебя кончить. — Звучит не очень-то честно. — Уступи мне, Джонни. — Хорошо, — фыркнул Соуп. Гоуст высвободил его член, спуская резинку боксёров под яйца, и размазал выступившую на кончике каплю предэякулята по головке вниз, едва касаясь ствола. Он повернул ладонь, ведя вверх и лаская большим пальцем под чувствительной головкой. Соуп едва слышно застонал, неразборчиво бормоча что-то на шотландском и вздрагивая у него в кулаке. Самодовольно ухмыльнувшись, он продолжил скользить подушечкой большого пальца по кончику, изредка дразня им уздечку. Собрав новую каплю предэякулята, Гоуст перешёл к полноценным движениям кулаком по стволу, скручивая и сжимая пальцы у самого основания. Гоуст надавил большим пальцем вниз, сделав так, чтобы короткий ноготь упёрся в большую венку. Соуп дёрнулся, прежде чем толкнуться ему в ладонь, и Гоуст принялся ритмично давить ему под головкой, пока парень не вскрикнул, ухватив его рукой за запястье и, крупно задрожав, не залил руку своего командира каплями выстрелившей спермы. — Ты считал? — Нет, — выдохнул Соуп. — Какая досада, — Гоуст поднёс пальцы ко рту, слизывая капли спермы, пока Соуп смотрел на него, как завороженный. Соуп подался вперёд и утянул его в новый поцелуй. Гоуст чуть прикусил его губу, прежде чем наконец отстраниться. — Чёрт побери, просто что-то… Гоуст кивнул: — Устал как чёрт, лично я обратно в постель. Соуп согласно усмехнулся, присоединяясь к нему под одеялом._________________________
Соуп перекатился, будучи всё ещё не в силах разделить сон и реальность, с приятной сонной дымкой в голове. — Джонни! Кто-то тряс его и он заворчал, открывая глаза и встречая взгляд Гоуста, нависшего и смотрящего на него сверху. Гоуста, нависшего и смотрящего на него сверху. Он мигом принял сидячее положение, рука метнулась к лицу, пока он неотрывно смотрел на Гоуста. На Гоуста-Гоуста. Гоуста в Гоусте. — Ты — ты? — Да, а ты? — Тоже. Соуп тут же просиял и, мельком перекрестившись, бойко вздёрнул к потолку средний палец. Гоуст издал короткий смешок и сгрёб его за футболку, соединяя их губы вместе. Соуп издал удивлённый звук — и Гоуст тут же отстранился, беззаботную улыбку сменил встревоженный взгляд. Соуп, покачав головой, откинулся назад, запуская пальцы в волосы Гоуста. Тот улыбнулся ему уже сквозь поцелуй и обнял его за талию.