Песнь Серафима

      Три часа бесконечных молитв. В голове начинало мутить, но остановиться Сумирэ был не в силах. Нужно было больше, молить больше, надеяться больше. Опустившаяся ночь, заполняющая темным светом квартиру, закрывающая своей тьмой окровавленные следы, уже впитавшиеся в прожилки бетона и высохшие, казалось, до конца отведённой дому жизни, заставляла страх и панику внутри разгораться сильнее. Оставалось лишь надеяться и верить в то, что он не был ни в чем виноват. Он не был виноват в том, что оставил мужчину умирать. Это лишь тленный самоубийца, заслуживший своей смерти. Но почему ему приспичило упасть именно так, зацепившись всем своим телом за перила именно этой квартиры, именно в тот момент, когда Куникудзуси хотел отпустить из головы все опасения? Это не было просто так, не могло оказаться простым совпадением. Неужели и в этот раз зло преследовало по пятам, не будут ли демоны ради победы в этом странном сражении преследовать его? Или они уже начали это делать? Барбара сама сказала, что сейчас игра велась без правил. — Боже, ты видишь нашу скорбь из-за того, что внезапная смерть унесла из жизни нашего брата… — уже, кажется, в сотый раз бубнил себе под нос парень, но не мог успокоиться.       Перед глазами все еще оставался вырывающийся из горла мужчины поток крови, в ушах все еще кричала женщина, сигналила скорая помощь и машины полиции, Сумирэ все еще представлял, какого было этому страдальцу. Что он пытался ему сказать?       Линия света прорезала коридор, освещая согнувшегося в коленях школьника, выставившего в мольбе руки вперед. Он успел краем уха услышать быстрые шаги, подходящие к нему, вопрос, слетевший с губ отца: «Что ты делаешь? Что случилось?» Резкие прикосновения матери. — Господи Иисусе Христе, в единении со Страстями Твоими, по предстательству Скорбящей Твоей Матери… — продолжал бубнить себе под нос Куникудзуси, все сильнее сжимая крест в руках. — Господи, что происходит, сынок? Ты снова их видишь? — продолжала причитать женщина, но в следующий момент вскрикнула.       Включился свет. Перед глазами парня снова зарябил темно-красный отпечаток на ограде балкона. Нужно было молиться больше, сильнее, быстрее. Если бы только сердце вознеслось, если бы он мог верить так же безоговорочно, как верила Барбара. — Что тут произошло?! — вскрикнул отец, подходя ближе. — Куникудзуси, что произошло?!       Он резко схватил сына за плечи, поднимая его на ноги, сильно встряхивая, но тот в ответ лишь сильнее зажмурил глаза. Мужчина явно находился в гневной панике и, заметив в руках сына странную цепочку, разжал его ладони, забирая крест. — Это ты ему это дала?! Снова?! Миюки, когда ты успела внушить ему эту чушь?! — проорал он, на что женщина поднялась с пола, искажаясь в выражении своего лица. — Не смей богохульствовать! Мы уже ни раз говорили об этом, не лезь в мои убеждения и веру! Я же не заставляю тебя верить в это! — воскликнула она в ответ. — И какая разница?! Я ничего ему не внушала, ты лучше бы разобрался с тем, откуда у нас это на балконе! — Куникудзуси, что произошло?! Хватит бубнить этот бред себе под нос! — с подачи жены мужчина снова перевел свой гнев на сына, встряхивая его уже в очередной раз.       Вот только глаза парня застилал блеклый свет. Он чувствовал, что что-то в нем начало меняться, не то надламываясь, не то укрепляясь. Он смог перестать шептать себе под нос, но теперь лишь блаженно улыбнулся, убирая со своих плеч руки отца. — Бог способен спасти нас всех, даже того спрыгнувшего с крыши мужчину, — прошептал он, оказываясь в странной тишине.       И в этой тишине он словно слышал трепет, который возник внутри него наряду со спокойствием. Чувство защищенности было таким, словно его кто-то обнимал со спины. Сумирэ практически чувствовал нежные прикосновения к своим плечам, голове, словно обнимал его близкий человек. Он наклонил голову в бок, вдыхая в себя запах лилий, возникший будто бы из ниоткуда. — Ты хорошо молился, молодец. Не убивай. Ты не убил его, ты спас его душу, она была отдана в руки Небес твоими стараниями, — прошептал девичий голос над ухом, успокаивая и превращая тело в какую-то неясную вату.       Колени резко подкосились, парень почувствовал, что больше не мог стоять. Его успел подхватить отец, теперь же, кажется, вовсе теряющий всякое желание на споры и крики. — Дорогой, мне сегодня звонили из школы, у него долго не могла остановиться кровь из носа и было низкое давление. Мне кажется, он просто перетрудился, — выдохнула Миюки, подходя ближе к сыну, и чуть погладила его по голове. — Отнеси его в комнату, завтра мы сможем все с ним обсудить. Хорошо? Я пойду узнаю у соседей, что произошло. — Да, конечно. Прости, что накричал на тебя, — вздохнул мужчина, подхватывая школьника на руки. — Я люблю тебя, Миюки. — Я тоже тебя люблю, Даичи, — женщина оставила по поцелую на макушке своего ребенка и на щеке мужа, после чего стянула со своих плеч черный пиджак и пошла на выход. — И все же посиди с ним немного. Я боюсь, что стресс от предстоящих экзаменов мог привлечь злых духов к нему, как в детстве.       В ответ Сумирэ кивнул и, покрепче ухватив сына, занес его в комнату. Ногой он прикрыл за собой дверь. Он не мог не смотреть на школьника с легкой тревогой. Черт знает, что ему пришлось пережить, пока их не было дома, кроме того этот звонок из медпункта, странное поведение ребенка в последнее время селило в отцовское сердце тревогу. — Со мной все в порядке, можешь оставить меня— выдохнул Куникудзуси в противовес тому, что на деле ощущал. — Завтра поговорим. А ты спи, можешь не ходить пока в школу, я позвоню твоему учителю, — серьезно произнес Даичи, не зная, что у сына на деле были совершенно другие планы.       Ни днем, ни вечером Куникудзуси так и не смог поесть, поэтому, проснувшись ранним утром, встал с кровати под лучи рассветного солнца, намереваясь сразу пройти на кухню. На его столе лежал крестик, отнятый отцом, спокойно поблескивал на рассветном свету, отраженным окном соседнего дома. С него пропала еще одна жемчужина, заставляя выдохнуть.       «Не убей», — пронеслось в голове парня, и он присел на пол, складывая руки в молитве. Но он и не собирался кого бы то ни было убивать. Мужчина изначально умер не из-за него, так был ли в этом хоть какой-то смысл? Но если так сказал ангел, значит это было правильно. Значит так должно было быть. Он исполнил еще одну заповедь, и теперь оставалось лишь собраться, позавтракать и успеть на утреннюю молитву в церковь.       Помня о словах отца, Сумирэ решил не дожидаться разговора. Ему не хотелось врать родителям, но если разговор затронет его поведение, то иного выхода не останется. Он не хотел вмешивать во всю борьбу тех, кого уважал и любил. Люди не должны были страдать из-за него, только на плечах мессии лежит их безопасность, и в первую очередь нужно было соблюдать утренние и вечерние молитвы, верить, поклоняться, тогда и его душа засияет светом и чистотой, может быть, даже как у ангела.       Улыбнувшись своим мыслям, парень закончил с молитвой, подхватил с собой крестик и быстро оделся, чтобы сразу после завтрака пойти в церковь, а после в школу. Если он станет обычным человеком, после того, как выиграет битву, то нужно было лучше учиться и готовиться ко вступительным экзаменам. Обычная жизнь обычного студента, завязанная на учебе и надеждах на будущее, — вот то, чего желал Куникудзуси.       Утреннее солнце, висевшее уже над краем грани неба и земли, освещало путь парня, который, кажется, впервые за несколько лет свободно шел по набережной реки. Он чувствовал это тепло, идущее от креста на груди, чувствовал, словно его обволакивает защитой Бога, в которого стало верить чуть легче. Кто если не он, кто если не ангел спасла его вчера от страха, от паники при виде не своей, но чужой крови и смерти. Барбара сказала, что его стараниями полная грехов душа оказалась спасена, не значило ли это, что теперь, сколько бы он ни молился, все будет идти лишь лучше?       Вот только было нечто, что не могло не привлечь внимания Куникудзуси, чувствовавшего за своей спиной крылья счастья. В округе было тихо. Он надеялся, что сможет встретить опасность лицом к лицу, достать свою подвеску и проверить, правда ли теперь она сработает. Он не только хотел почувствовать себя таким же крутым, как вчерашняя странная девушка с пистолетом, но и увериться в собственной вере и, может, поблагодарить одноклассницу за данный ему шанс защитить самого себя, но улица пустовала. Ни пешеходов, ни темных фантомов, ни даже намека на какое-то движение. Настроение постепенно начинало падать. Может быть, он просто заранее получил благословение, которое позволило ему закрыть глаза на темные сущности? Но Барбара говорила, что он освободится лишь в тот момент, когда выиграет в сражении.       Остановившись прямо по центру дороги, Сумирэ осмотрелся по сторонам. Все вокруг словно замерло. Легкого бриза, который по обычаю должен был обдувать лицо, не было, ветви деревьев с распустившимися цветами сакуры не шевелились, птицы не пели, машины не гудели на рядом проходящей дороге. Было тихо так, словно кто-то оплакивал мертвого, вот только минута молчания затянулась. Она была такой, будто поглотила в себя время.       Смутное сомнение и подозрение заставило школьника достать из кармана свой сотовый телефон и подождать около полуминуты, чтобы увидеть, как на экране время все же меняется. Было шесть тридцать три, стало шесть тридцать четыре. Сразу подумать про остановку времени было, наверное, глупо, но парень бы уже ничему не смог удивиться. Он даже был уверен в том, что подобное возможно.       Прихватив покрепче ремни своего портфеля, не очень уверенно, но Куникудзуси пошел вперед, на всякий случай второй рукой вынимая из-под рубашки с жилеткой крест и зажимая его между напряженных пальцев. Что-то было не так. Но что именно?       Завидев в далеке расплывчатый силуэт какого-то прохожего, парень облегченно вздохнул. Он перестал быть единственным на этой улице. Это успокоило нервы и заставило почувствовать себя более комфортно. Шаг стал более спокойным, и теперь оставалось лишь так же спокойно и без проблем добраться до церкви.       С каждой секундой Сумирэ приближался к идущему навстречу прохожему. Еще одним открытием стало то, насколько приятно было рассматривать людей во время таких вот прогулок. Он с интересом рассматривал легкий бежевый кардиган на плечах парня, темные джинсы, красную с белыми волнами майку, темный шарф, покачивающийся в такт ходьбе. На лице незнакомца играла легкая доброжелательная улыбка, хотя скорее ее можно было назвать счастливой, а удивительно светлые волосы с красной прядью были заплетены в небрежный покосившийся хвостик. Нет, этот парень едва ли мог быть простым человеком. Может быть, художник? Модель? Музыкант? Поэт? Почему-то мысли ярко концентрировались на чувстве того, словно они были знакомы.       Подходя все ближе к нему в один момент школьник остановился. Голова начала кружиться, подбрасывая в голову странный обрывок того, что он увидел в момент, когда Барбара внушила ему веру. Кровь, много крови и белые волосы. Сердце в груди неистово заколотилось, стоило только незнакомцу открыть до того закрытые глаза. Те были красные, как рубины, как цвет осенних листьев, через которые проникал свет закатного солнца. Красиво, ужасающе красиво, все тело тряхнуло от паники. Только сейчас Куникудзуси понял, почему в округе было пусто. Все из-за этого парня. Все из-за того, что от него исходила демоническая энергия, густая, такая, что к ней, наверное, можно было прикоснуться. Тот явно скрывал ее, держал внутри себя, но как Сумирэ раньше этого не заметил? Нет, с таким демоном ему не справиться, не совладать даже с помощью креста, даже, возможно, с помощью ангела у него не было бы шансов.       «Неужели меня убьют?» — спросил он сам себя, чувствуя, как тело начинает трясти, а взгляд падает на землю. В голове заструились строчки молитв. Лишь бы его не заметили, лишь бы не увидели. Он готов был упасть и молиться прямо сейчас.       Звук легких и непосредственных шагов все приближался. С каждым мгновением Куникудзуси лишь сильнее напрягался, жмурил глаза, молился внутри, прижимая уже обе руки к груди, в которой неистово колотилось сердце. Он практически начал задыхаться от панического ужаса, забирающего за собой всю рациональность. Но вскоре шаги перестали тревожить слух.       Чуть расслабившись, подумав, что опасность миновала, свидетель открыл свои глаза и с ужасом осознал, что незнакомец стоял прямо перед ним. — Ты можешь не бояться меня, — прошептал нежный голос, практически вызывающий бабочек внутри, но тех убивала жуткая энергетика, исходящая от демона. Она разрезала и рвала даже их крылья.       Заметив, что незнакомец начал поднимать руку, Куникудзуси рефлекторно отшатнулся, лишь сильнее сжимаясь и выдавливая из себя: — Оставь меня… Не убивай, — практически взмолился он.       Со стороны послышался судорожный вздох, и парень сам не мог понять, что именно его сподвигло на то, чтобы поднять свой взгляд.       Демон смотрел все с той же улыбкой, но в его глазах отражалось невыносимое отчаяние, такое, что закралось даже в сердце к школьнику, что потерялся между мыслями «успокоить» и «убежать». Почему его душе было так невыносимо больно, почему, несмотря на страх, ему хотелось коснуться светлых волос, провести пальцами по фарфоровой коже, коснуться спины? От этой смеси чувств стало дурно. — Ты… Не мог бы назвать мне свое имя? Я не стану ничего с тобой делать. Обещаю, — произнес незнакомец. — Я уйду, только скажи мне… — Сумирэ Куникудзуси, — быстро проговорил в ответ парень, замечая чуть дрогнувшие губы демона.       Тот прикрыл глаза и в тот же момент начал блекнуть, растворяясь миражем, словно сметаемый налетевшим утренним бризом.       Раздался шорох деревьев, откуда-то сбоку взлетел воробей, озаряя движение времени своим пением, на дороге проехала машина, и перед глазами то тут, то там замелькали силуэты пропавших фантомов.       Нервы расслабились, стоило только незнакомцу раствориться в воздухе, но сердце продолжало стучать. Его стук Сумирэ слышал даже в своей голове. Оно билось так отчаянно, так болезненно, сжимая душу в тисках невыносимой тоски и боли. Что это было? Почему его сердце и душа так реагировали? Почему дыхание продолжало сбиваться, а мысли путаться, сосредотачиваясь на треске сознания, на увиденной в бреду веры крови, белых волосах и неясных образах, мелькавших перед глазами темными силуэтами.       После встречи с крайне странным демоном в мессии смелости поубавилось. Он вновь шел до церкви с опущенной к асфальтированной дороге головой, стараясь закрыться от всего, что мог встретить, и в частности от того, кто так внезапно нарушил зародившийся душевный покой. Он напомнил, что расслабляться ни в коем случае не стоило. Какой бы силой сейчас ни обладал Сумирэ, были вещи, с которыми ему не совладать.       Холл церкви вновь оказался полупустым. На задних лавочках сидели уже пожилые люди, вслушиваясь в чтение молитв пастора, ближе к которому разместились взрослые. Кто-то приводил и детей, но только они не могли усидеть на месте и ходили по рядам скамеек, о чем-то перешептываясь под пристальные взгляды родителей. Как и ожидалось, сбавив темп ходьбы, парень все же опоздал к началу, теперь же стараясь привлекать меньше внимания, он присел с краю, прямо рядом с пожилой женщиной. — Как необычно увидеть тут столь юного прихожанина, — с легкой улыбкой произнесла она, поворачиваясь в сторону Куникудзуси. — Пока есть такие люди, как ты, наш мир не погрязнет во тьме, — добавила женщина, после чего вновь уперлась взглядом в величественную статую Бога.       Сумирэ практически полностью растворился в мелодичном пении пастора, почувствовал, словно его тело собирают про частям, возвращают мысли к тому, насколько прекрасно было ощущать себя вновь в полной безопасности там, где до него ничего неспособно было дотянуться. Вот только из головы все еще не мог пропасть образ, не могло пропасть отчаяние в глазах демона, которого он встретил.       Краем взгляда парень заметил, что кто-то машет ему рукой с другого конца зала. Это была Барбара. Как всегда улыбалась, тряся своими хвостиками на голове, и рьяно подзывала к себе. Что ж, это было кстати. Почему-то Куникудзуси ощущал ярую потребность, рассказать о произошедшем хоть кому-то. Появилось слишком много вопросов, которые он обязан был задать. И не только насчет демона, но и насчет… Достаточно странного исчезновения с его ожерелья жемчужины. Хотелось бы подробнее узнать о том, что именно становилось причиной познания заповеди.       Осторожно и как можно тише пройдя через прихожан, Сумирэ зашел за одну из колонн молитвенного зала, за которой и стоял его ангел. Девушка довольно улыбалась, покачиваясь из стороны в сторону. — Я так рада, что ты пришел на сегодняшнюю службу, — проговорила она в полголоса и восторженно вздохнула. — Какой прекрасный голос, такой можно слушать вечно. — Барбара… У меня есть пару вопросов, — заметил парень, но та завертела головой. — Я отвечу, но для начала послушай. Они поют на чистой латыни строчки из евангелия. Никто не восходил на небо, как только сошедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах. Разве может быть что-то прекраснее? — спросила она, тем самым заставляя вслушиваться.       Старания в изучении языка у Сумирэ не прошли даром. Он слышал некоторые слова и мог их разобрать. Чувствовать вибрации голоса пастора, а затем вставшего позади него хора детей показалось действительно волшебным. Тут, сквозь яркий свет утреннего солнца, падающего лучами в церковь через витражные окна, в запахе благовоний, разум словно очищался. Душа возносилась. Мысли о встреченном демоне пропадали. Становилось радостно. И все эти ощущения уносили парня с головой. И если бы его тело двигалось без оков сознания, то упало бы на колени и начало молиться.       Песнопения и утренние молитвы закончились к восьми часам утра. Вот только свидетель вовсе не заметил, как пролетел час. Он хотел и дальше тут находиться, на грани одержимости забыть обо всем мирском, но его запястье мягко обвили пальцы девушки и медленным шагом повели на выход.       Разочарованно вздохнув, Куникудзуси не заметил, как оказался на улице, в этом опасном мире, где находиться не хотелось от слова совсем. — До начала занятий осталось полчаса, пойдем в школу вместе? — спросила Барбара, расплываясь в улыбке.       Кивнув в ответ, парень почувствовал, как его руку отпустили. Девушка непринужденной походкой направилась дальше по улице. Возможность идти рядом с ангелом воодушевляла тем фактом, что вновь можно было не волноваться ни о чем. Хотелось бы, чтобы она и дальше всюду следовала за ним, лишь бы отгоняла нечисть, которая удивительным образом просто пряталась сразу, как видела ангела. — Какие у тебя были вопросы? — уточнила Пегг, поворачивая голову в сторону своего мессии.       На самом деле после глубокого испытанного восторга тому вовсе не хотелось возвращаться мыслями к крайне неудачному утру, но желание узнать обо всем как можно скорее взяло верх. — Почему пропала жемчужина с моего ожерелья? Мне казалось, что мне нужно оказаться в ситуации, где я смогу показать приверженность заповеди, — с легким вопросом произнес парень, но в ответ девушка покачала головой, улыбнувшись. — Тебе просто нужно принять это глубоко в себя. Не убей. Ты никого не убил, ты позволил душе самоубийцы оказаться в чистилище, а не в аду. И ты смог принять это глубоко в своем сердце. Молиться за покой умерших, надеяться на их будущую лучшую жизнь — вот истинная цель. Ты понял ценность жизни и увидел страх смерти в чужих глазах. Этого хватит. Бороться — это удел низменных грехов. Мы же лишь должны следовать воле божьей и видеть ее перед глазами так же ясно, как видим свет солнца.       Почему-то ответ ангела снова заставил Сумирэ напрячься. Разве так плохо бороться? Бороться за жизнь, бороться и пробиваться в ней, самостоятельно располагать кубики лего в том порядке, в котором хотелось. Внутри что-то пошатнулось, но утратило свой вес бликом света, пронесшимся перед глазами. Нет, то, что говорила Барбара, было истиной. В нее можно было верить. — Это действительно должно быть прекрасно, — с улыбкой ответил Куникудзуси, забывая о любых своих сомнениях. — У меня есть еще один вопрос… Пока я шел в церковь, я наткнулся на крайне сильного демона… Он показался мне смутно знакомым, — проговорил он, потирая нижнюю губу указательным пальцем. Странное чувство вернулось. — Белые волосы, красная прядь, рубиновые глаза. — Что?       Барбара резко остановилась. Ее школьная юбка покачивалась в такт летящему сквозь дома ветру. Тени выключенных фонарей плясали на ее лице. В глазах повис немой вопрос, граничащий с шоком, неверием, онемением или чем-то гораздо более глубоким. По ней сразу стало понятно, что она знает, о ком идет речь, но вот остального… Сумирэ понять не мог. — Белые волосы, красная прядь, рубиновые глаза… Нет, это невозможно. Мне никто не докладывал о том, что он… — дыхание ангела сбилось. Она явно запаниковала, переводя взгляд со своего мессии на землю и обратно, взгляд сделался более серьезным и хмурым. — Барбара? Ты знаешь, кто это? — спросил парень, осматривая девушку со всех сторон, готовясь поймать, если она захочет упасть. — Он точно демон? Ты уверен? Это не мог быть человек? — в ответ спросила она, явно теряясь между своими мыслями. — Да, я уверен, — кивнул Куникудзуси, хотя хотел бы предположить, что обознался.       И так светлая кожа ангела побелела еще сильнее, но после произошло слишком разительное изменение. Она улыбнулась, начиная идти дальше. От такой резкой перемены парень едва успел двинуться вперед, чтобы не отстать от нее. — Если увидишь его еще раз, беги. Не знаю, что происходит, но… Верь в Бога, он поможет тебе, — практически беззаботно пролепетала Барбара, больше не говоря ни слова.       Что это была за странная реакция, Куникудзуси не смог понять, но и спрашивать более не стал, еще раз убеждаясь в том, что вполне мог умереть при встрече с тем незнакомцем. Нужно было молиться усерднее, может быть, тогда он смог бы выжить в возможный следующий раз?