Песнь Серафима

      Затхлый запах пыли, старая покачивающаяся от сквозняка, лампа. Здание, в котором оказался Син Цю, было уже готовым к сносу. Трещины дошли до самого подвала, где серые стены даже не пытались красить. На них же, покосившись от веса, располагались тюбики и склянки с медикаментами, стояло несколько тар отбеливателя прямо на полу, где из угла в угол сновали пауки. О, паутины здесь было столько, что казалось, будто это вовсе не была больница. А было ли это ей на самом деле?       Следователь недоверчиво покосился сначала на Чунь Юня, который стоял рядом, переговариваясь с мужчиной в белом халате — единственное, что выдавало в нем врача. Остальное же… Не внушало доверия. Худощавый вид доктора, глубокие темные круги под глазами от недосыпа, сальные волосы, синяк прямо на скуле. Расширенные зрачки вовсе не внушали доверия. Зажатый меж губ косяк — тоже.       Стиснув между собой губы, Син Цю дернул напарника за край мантии, заставляя отвлечься от переговоров, которые следователь плохо слышал, но все же примерно понимал, о чем шла речь, читая по эмоциям и губам. Это было что-то вроде: — Прошу вас, помогите ему. — Что случилось? Ты вырвал меня из кровати. — У него шла кровь из ушей, скорее всего перепонки лопнули. — Я тебе не отоларинголог! Это не тот вид травм, которыми я занимаюсь.       Конечно, весь этот диалог был лишь приблизительно точный. Одной рукой Син Цю все еще прикрывал ухо, морщась от окружения. Конечно, он доверял Чунь Юню как самому себе, но не мог ожидать, что его приведут в подобное подозрительное место. — Что такое? — спросил экзорцист на языке жестов, заставляя парня нахмуриться, думая о том, стоит ли высказывать свои подозрения вслух. — Что это за место? — в ответ поинтересовался он, так и не произнося ни слова. — Хватит с меня этого! — воскликнул врач, ударяя ладонью по металлической койке, находящейся прямо по середине комнаты. — Садись сюда, если хочешь, чтобы я что-то сделал!       Син Цю дернул плечами от свиста в ушах, недовольно оглядывая мужчину, сделавшего еще одну затяжку, после чего отшвырнувшего окурок прямо на пол. О санитарии не могло идти и речи. Кто бы мог подумать, что рядом с Ватиканом находилось настолько греховное место. Какой процент того, что в итоге следователь подхватит какое-либо заражение, после лечения тут? — Спасибо вам, — улыбнулся Чунь Юнь, пытаясь поднять друга с табуретки, на которой он сидел, но тот в ответ уперся. — Здесь же сплошная антисанитария, вы точно врач? — спросил следователь, складывая руки на груди.       По всей видимости врач ничего не ответил, лишь неопределенно пожал плечами, после чего кивнул головой в сторону кушетки, не оставляя выбора. Хотя того изначально и не было.       Син Цю пришлось встать и пересесть под лампу, чувствуя, как по нему расходится холод металла. Он будто сидел на гробу, уже готовому к спуску под землю. От мыслей, кто именно был обычным пациентом этой больницы, к горлу подкатывал ком.       Откуда Чунь Юнь вообще мог знать этого человека? Что за странные связи, о которых следователь не имел ни малейшего понятия? Неужели Чунь Юнь связался с плохими людьми, пока его не было рядом? И снова виноват был он, что недоглядел? Неужели предсказание Катарины и впрямь сбывалось?       От мыслей обо всем становилось тошно. Син Цю неотрывно следил за тем, как врач, пошатываясь, достает с верхней полки какую-то баночку, затем находит в старой тумбочке, точно принесенной с мусорки, бинты. Он то и дело вздыхал, зачесывал назад кудрявые пряди каштановых волос, после чего сморщился, перетер пальцы и вернулся к баночке с прозрачной жидкостью, обильно поливая свои руки. — Не волнуйся, он точно врач. Все будет в порядке, — попытался успокоить встревоженного следователя Чунь Юнь, активно жестикулируя руками. — Хорошо-хорошо, я понял, — ответил парень, пытаясь успокоить встревоженные нервы.       И все же это было на руку. Не нужно было использовать карт, по которым его могли отследить, не нужно было волноваться, что его найдут в этой дыре. Но что за чертовщину ему довелось увидеть? Какое-то странное общество, охраняемое таким же не вполне ясным призраком ангела. И что же нужно было делать дальше? Теперь путь в церкви ему был заказан, пришло время уйти. Подумать только, отдать всю свою жизнь на служению Господу, а теперь скрываться от своих же коллег без возможности вернуться. Кто знал, какое количество чинов было связано с найденным «культом»?       Внезапный холод возле уха выдернул Син Цю от своих мыслей. От мужчины воняло наркотиком, его движения были рваными и неровными. Запах спирта от рук бил в нос с особым рвением. Любящему порядок и чистоту следователю это было безумно неприятно. Хотелось подорваться с места и убежать, но усилием воли он заставил себя сидеть на месте.       После того, как врач стер кровь вокруг ушей, он достал отоскоп с фонариком, заглядывая внутрь. И скольких людей им еще осматривали? От отвращения парень скривился, напрягая костяшки пальцев. Ему точно нужно будет сходить к нормальному врачу. — Все не так плохо. Есть небольшие трещины. Они быстро зарастут, слух тоже не повредится, — закончив свое не совсем чистое дело, высказался врач. — Нужно менять повязки ежедневно, спать на боку нельзя. Тревожить уши тоже нельзя. Не лазить в них пальцами, не трогать, музыку не слушать, хранить в покое. Это все.       «Не трогать? Ты только что лазил в них явно нечистыми приборами», — подумал про себя Син Цю, но все же вздохнул более-менее спокойно. — Лучше обратитесь в другое место. Большего я сказать не могу. А теперь валите и дайте мне спокойно покурить. Кроме вас у меня еще будут сегодня клиенты, — бросил мужчина, после чего захлопнул хлипкую деревянную дверь, с тихим писком отшатнувшуюся назад.       Чунь Юнь посмотрел в сторону друга, надеясь, что все, что сказал врач, было правдой. Ему становилось больно от мысли о возможности, что напарник больше не сможет слышать, но его успокоили. Хотелось бы расспросить Син Цю о том, что произошло, но для этого явно было не время.       Поднявшись с железной койки, следователь просеменил до выхода, глотнул наконец прохладный вечерний воздух и почувствовал себя лучше. В подвале находиться было просто невозможно. Настолько, что даже тошнило.       Оказавшись наедине с темными городскими пейзажами, легкой дымкой расползающейся по асфальту из-за реки, текущей не так далеко, следователь осмотрелся, пытаясь обдумать, где лучше было остановиться на ночь. На улице оставаться точно не вариант. Пусть этот город находился достаточно близко к Ватикану, но все же бездомных и попросту преступников тут было достаточно. А нужно было все обдумать в спокойной обстановке. Единственное, о чем сейчас жалел парень, так это о том, что не смог проникнуть в тот тайный проход. — Юнь-Юнь, возвращайся в Ватикан. Тебя могут хватиться, — проговорил Син Цю с легкой улыбкой, тут же вызывая кучу возмущения со стороны друга. — Я не могу оставить тебя в таком состоянии! — воскликнул в ответ экзорцист, но, видя, как сморщился напарник, осекся, переходя на язык жестов. — Расскажи, что случилось? Что это был за ангел? — Скорее всего в Ватикане действительно не все так чисто. Те священники упоминали какую-то священную дверь, скорее всего она связана с надписью про десять печатей. И они явно не хотели оставлять свидетелей, ведь грозились отправить меня на «Божий суд», — ответил он, отходя к ближайшей подворотне.       Внутри все еще вьюгой заметала тревога. Сколько глаз сейчас могло за ними наблюдать? Возможно, Син Цю уже стал параноиком, раз чувствовал, что на них кто-то смотрел, но тем не менее не хотелось бы оказываться в настолько опасной ситуации вновь. Идя в семинарию после церковного приюта, он не ожидал того, с чем придется иметь дело. — Это невозможно, — ответил Чунь Юнь, отходя в тени домов вслед за парнем. — Нам нужно лишь обратиться к верховному Папе, он все разрешит, вот увидишь. — Юнь-Юнь, — вздохнул следователь, покачав головой. — Возвращайся в Ватикан, прошу тебя. Мне уже нет там места. Будешь моими глазами и ушами. Проверь, что там была за дверь. Ангел тебя не тронет, поэтому ты единственный, кто может это сделать. — Я не могу тебя оставить, — прожестикулировал руками экзорцист, хмурясь. — Даже не проси. Куда ты пойдешь? Если за тобой и следят, на меня вряд ли обратят внимание. — Нет, Чунь Юнь, ты должен оставаться там. Тебя не тронут в отличие от меня. Будешь со мной, окажешься в опасности, — все так же наотрез отказывался Син Цю.       Это могло продолжаться долго, он знал. Но все же, как бы ни скулило сердце, возможно, это был тот самый момент, когда стоило оставить свою непонятную влюбленность и скрыться с глаз экзорциста, больше не «влияя на него». И, завершая этот спор, парень точно знал, что он выиграет в нем и Чунь Юнь нехотя, но пойдет в Ватикан, и все же… — Прекрати, Син Цю, я пойду с тобой! — воскликнул экзорцист, впервые за долгое время выглядя по-настоящему разозленным. — Я же сказал, что пойду один! Я не хочу вовлекать тебя в собственный побег! И мне нужны сведенья о том, что происходит внутри церкви! — так же сорвался на крик следователь, больше не обращая внимания на боль в ушах. — Там не может ничего происходить! Скорее всего ты просто увидел еще одну комнату для молитв, приготовленную священниками!       Перепалка продолжалась бы и дальше, возможно, не обошлось бы без рукоприкладства, ведь Чунь Юнь уже успел подтянуть к себе за одежду Син Цю, с еще большим упорством отстаивая свою правду в происходящем, но внезапно на его голову что-то свалилось.       Следователь успел лишь заметить, как что-то светлое нарушило покой полумглы, падая прямо под ноги. Резко подняв голову наверх, он заметил человеческий образ, выглядывающий с крыши дома, заставляющий мурашки пройтись от головы до пят. Неужели уже нужно было бежать? Но незнакомец тут же пропал. Он словно пытался лишь убедиться в том, что адресаты получат свое. Или же они настолько расшумелись, что кто-то из жильцов решил таким образом усмирить их? — Это письмо, — не без удивления заметил Чунь Юнь, подбирая белый конверт с земли, затем осматривая. — Кажется, тебе.       Приняв из рук послание, Син Цю так же покрутил полученное. Белая бумага, не очень четко сложенная, с его именем на обороте. Странно, но это нужно было проверить. Неподалеку от «больницы», в которую его привел друг, кажется, находился ночной бар. Идти в него не очень хотелось, но выбора не оставалось. Будет лучше скрыться в потоке пьяниц, чем оставаться на пустой улице под фонарем. К тому же, температура продолжала падать. — Пойдем, — бросил следователь, больше не собираясь пререкаться с напарником. По крайней мере до момента, пока не прочтет содержимое.       И все же, идти в бар оказалось не лучшей затеей. Тут было слишком шумно: гулкие обсуждения чего-то пьяной компанией, орущие официанты, звон бокалов — все разрывало голову и ушные перепонки, но пришлось терпеть. За окном и толпой пьянствующих Син Цю успел заметить двоих священников, прогуливающихся по улицам.       «Все же меня уже ищут», — подумал про себя следователь. Удивительно, как за пару часов успели понять, кто он, и тут же организовать поиски. Где можно было спрятаться в городе, в котором большинство тебя знали из-за статей в газетах и простых утренних молитв? Да половина жителей уже к утру могут быть оповещены о потерявшемся священнике.       Отпив воды из стакана, Син Цю посмотрел на напарника, сидящего напротив. Тот подпер рукой голову, недовольно осматривал его, точно ожидая момента, когда они смогут покинуть еще одно не совсем приятное место. — Что там написано? — жестами спросил экзорцист, даже не пытаясь кричать. Злость в нем поулеглась. В конце концов, удалось отстоять свое право на сопровождение хотя бы на эту ночь.       Следователь раскрыл конверт, тут же замечая ровный ряд букв, распечатанных на принтере:       Надеюсь, вас заинтересовали документы, которые я предоставил. Но вы слишком быстро попались, это подвергает меня риску быть раскрытым, поэтому, надеюсь, вы позволите мне сохранить анонимность.       Буду краток. Инадзума уже полностью окутана безумием верующих. Едва ли остался хоть один человек, не подчиненный ей. В порту Ли Юэ так же уже не так тихо, как может быть. Насчет других регионов я не могу знать наверняка. Я оставил эти документы, потому что знаю, что у вас есть связь с бессмертной ведьмой из Снежной. Передайте ей и демонам следующее послание, от этого будет зависеть, смогут ли демоны одолеть ангелов. Прошу вас относиться к следующим моим словам с особым пониманием, как бы безумны они не казались:       Бога больше нет. Он мертв уже несколько столетий. Он был убит серафимами, желающими нарушить порядок. Именно они ответственны за внезапное начало жатвы. Священники хотят подчинить себе от имени Господа нашего весь народ, становясь на верхушку человеческой иерархии. Войн не избежать. Больше нет закона, сдерживающего демонов в аду. Им дозволено выходить в наш мир без страха наказания и уничтожения. Пусть бросят все силы на то, чтобы остановить ангелов. В данном порядке вещей жизни и разум людей больше не могут считаться весомым аргументом. Если не вмешаться сейчас, ад перестанет существовать, а мир будет подчинен ангельской иерархии и тогда… Упаси нас всех Господь от настоящего ада. — Это безумие, — прошептал про себя Син Цю, закончив чтение.       Он поднял глаза на напарника, мирно ждущего, когда и ему дадут прочитать написанное. И теперь вслед за этим письмом из священника ушло и понимание всей той праведности, так долго внушаемой ему. У него не было никакого резона верить в сумасшествие прочитанных строк, так же как и не было резона не верить в него. Вся прошедшая жатва — подтверждение слов этого анонима. Никто не остановил ангелов, которые начали играть не по правилам. Но неужели, идя по этому холодному расчету, они старались свести возможность препятствия демонов к минимуму? Вот так просто получить в свои руки весь мир…       Осмотрев еще раз Чунь Юня, Син Цю сглотнул. Он не хотел, чтобы экзорцист читал это. Он не поверит. А если и поверит, это будет еще хуже. Катарина говорила, что при апокалипсисе он может стать единственным лучом света, а если пошатнуть его веру, если ввергнуть его во грех, то больше на удивительную чистоту души Чунь Юня больше нельзя будет рассчитывать.       Карта дьявола. В этом пропахшем алкоголем месте, вовсе не свойственном для священников, в этом пропитанном грехами месте, где какая-то проститутка целовалась с барменом, нагибаясь через барную стойку, «незаметно» берущую из его рук крупную купюру, в руках у Син Цю находилась настоящая карта дьявола.       Пальцы затряслись. Следователь не понимал, что ему делать, как поступить было правильно, но экзорцист уже потянулся за бумагой, выхватывая ее из дрожащих рук. По его губам Син Цю прочитал: — Да что там такое написано?