Эпилог
23 декабря 2023 г. в 08:00
Макс за всю свою жизнь открывала глаза более десяти тысяч раз. Это не должно быть таким сложным занятием — в простом процессе моргания задействованы всего шесть мышц, но веки кажутся неподъемными и не поддаются с первой попытки.
Пока это можно отложить, передохнуть, вслушиваясь в происходящее.
— …калачиком под желтым одеялом. Он повернулся к Паскоу, который умер, но почему-то явился сюда как живой. Однако Луис не испугался. И почти сразу сообразил, в чем причина. Это сон, подумал он с облегчением — и только по этому облегчению понял, что ему все-таки было страшно. Мертвые не возвращаются; это физиологически невозможно. Этот молодой человек сейчас лежит в выдвижном ящике в бангорском морге, с зашитым Y-образным разрезом на теле.
Этот голос Макс узнала бы — узнала без всяких бы — и на том свете. Лукас читал ей тихо, но крепко и твердо выговаривая слова, игнорируя собственные вздохи на словах «смерть», «мертвые» и «морг». Аромат ирисов, неуловимой нитью тянущийся через ее воспоминания, и становящийся все ярче и гуще в том мире с бескрайнем полем, пустым бассейном и придуманной Крисси, концентрировался где-то слева — свежий, яркий, но все равно не перебивающий сухой запах медикаментов.
Только сейчас за голосом Лукаса четко послышался писк, характерный только для медицинских аппаратов.
Изменившийся за доли секунды писк, участившийся, отвлекает Лукаса от чтения.
— Макс? — позвал он гулко, без особой надежды.
Она снова прилагает все усилия для активации чертовых шести мышц, которые кажутся то ли чугунными, то ли титановыми.
Макс открывает глаза.
У нее получается, она понимает это по тому, как стремительно Лукас хватает ее за руки, как с глухим стуком падает на кафельный пол книга, как сбивчиво, надрывно пространство наполняется переплетением звуков, складывающихся то в ее имя, то в слова, которые ей сложно разобрать.
Ей бы хотелось понять это иначе — увидеть Лукаса, увидеть падение книги, увидеть больничную палату и ирисы на тумбе, но кругом ничего.
Чернота. Темнота. Ничто.
Открывай глаза, закрывай глаза — делай что хочешь.
Осознание приходит им с Лукасом одновременно. Ей на секунду кажется, что ее руки сейчас отпустят, оставят одну в этой чёрной невесомости, которая дышит ей в лицо только доходящим до сознания фактом: она ничего не видит.
— На помощь! Макс очнулась! Сестра! — вопит Лукас очень громко. Макс чудится, что она слышит, как расправляются его легкие.
Топот ног, гомон голосов, множество рук, трогающих ее лицо, ноги, живот. Одна — так и сжимающая ладонь, пока не приходят остальные и мама. Совсем скоро Макс будет различать их по поступи, самых близких — по дыханию, а не только по голосам.
Вопрос о том, почему во всех своих воспоминаниях она видела, не возникает — ослепло только тело, не сознание. Сейчас, ретроспективно, Макс догадывается, что именно в этом было первое яркое несовпадение с реальностью в самом длинном многомесячным эпизоде жизни, том самом, без Лукаса.
Сломанные кости срослись. Сломанные глаза так не умеют.
Променяла бы Макс этот мир на тот иллюзорный, в котором видела все, вообще все от тоненьких трещинок на больничном потолке до зияющей пустоты на месте того, кто здесь не выпускает ее руки?
Она не знает. Правда не знает. Дико спрашивать у себя, что она любит больше: Лукаса или видеть.
Но Макс точно знает, что любит жить. Теперь знает наверняка, как может знать только тот, кто вернулся с того света.
Где-то глубоко-глубоко сидит глупая, наивная надежда, что в какой-то миг она сорвется в очередное стремительное падение и окажется либо в ном витке воспоминаний, в которых она видит, а потом дойдет по лабиринту из собственного сознания в наиреальнийшею реальность.
Она знает, что тот путь пройден. Правда знает.
Впереди ее ждет не менее сложный — научиться жить без зрения. В отличие от предыдущего, проходить его не обязательно одной. Каждый шаг предстоит делать самой, да, но в каждой ее ладони будут сжаты пальцы тех, кого она любит, и у пусть у нее всего две руки — людей таких намного больше. Они все удостоились ее писем, они все не оставят ее в покое, как бы она не плевалась ядом и не ощетинивалась иголками, уставая от тяжелого пути — потому что любят ее тоже.
Макс живая — это главное. Она готова к риску, все еще готова, и это ничто не изменит. Даже смерти не удалось.
Примечания:
Всех поздравляю с финалом! (особенно себя). Я пока все еще не определилась, как относиться к этому фику, но это определенно был интересный, сложный и увлекательный эксперимент. Я люблю наблюдать эволюцию собственных идей, и эта с начала марта была записана в моих заметках как «Макс где-то застряла и очнулась в мире, где Дастин ее парень, но ее продолжает выкидывать».
Писала я не всегда по порядку: пролог, часть эпилога, первая глава, а потом девятая. Кстати, если бы не девятая глава, черновик мог бы так и остаться черновиком, но уж больно мне захотелось посмотреть на мэдулер, пусть здесь он всего лишь ступень в осознании Макс того, что она любит Лукаса, но при этом немножечко влюблена в Эл.
Если у вас есть вопросы - смело задавайте :)